Инженерный замок. 1910-е
Военный инженер Владимир Догадин писал: «Инженерное училище считалось самым “ученым”. В связи с этим юнкера Николаевского кавалерийского училища, чтобы “не запачкаться” наукой, имели традицию мимо нашего училища проходить на рысях. Согласно той же традиции они учили химию в перчатках.
Лекции занимали четыре часа, затем два часа ежедневно – строевые занятия, гимнастика и фехтование. Кроме того, по вечерам раз в неделю были уроки танцев, которые преподавал артист Императорских театров С. М. Лукьянов. К этому следует добавить занятия музыкой состоящих в духовом оркестре, а также спевки для участников хора.
Рота юнкеров Николаевского инженерного училища на ступенях лестницы Инженерного замка. 1916
Николаевское инженерное училище готовило офицеров для инженерных войск всех родов. Поэтому программы учебных занятий были весьма обширны и разнообразны. Мало того, в связи с общим развитием техники появлялись и новые предметы. Так, например, за краткий трехлетний курс моего пребывания в училище были введены три новых предмета: воздухоплавание, авиация и военно-морское дело, из которых по последнему, хотя и не было экзаменов, лекции читались регулярно.
С инженерными науками близко соприкасалось черчение, которым в старинные годы так славились Николаевская инженерная академия и училище. Академия даже получила медаль на Всемирной выставке в Нью-Йорке.
У нас преподавались такие военные предметы, как артиллерия, подрывное и минное дело, тактика, военная история, знать которые необходимо для создания укреплений. Изучали мы и гуманитарные предметы: историю церкви, богословие, русский язык, законоведение, французский и немецкий языки, которые, расширяя кругозор, были нужны, чтобы стать образованным человеком, и которые следовало учить хорошо, чтобы не только не отставать от своих товарищей, но и по возможности быть впереди других.
По своему составу юнкера Инженерного училища представляли собой довольно однородную массу. Все это были лучшие ученики из кадетских корпусов, по своему происхождению в подавляющем числе дети офицеров и военных чиновников. Были среди нас и титулованные лица, как, например, князь Кочубей, два брата бароны Фредерикс (сыновья министра Императорского Двора), граф Каменский, кавказские князья Гурамов и Вахвахов. И все они без исключения по своей манере держаться в стенах училища, по отношению к ним со стороны начальства, преподавателей и товарищей ничем не отличались от остальных юнкеров».
С 1906 по 1914 годы начальником училища служил его выпускник генерал-лейтенант Николай Крюков. До него начальником училища долгое время был Михаил Кауфман. Среди преподавателей – Дмитрий Менделеев, Цезарь Кюи, генерал от инфантерии, будущий начальник Академии Генерального штаба Генрих Леер.
Среди четырех с половиной тысяч выпускников – Федор Достоевский, генерал от инфантерии Эдуард Тотлебен, генерал-аншеф Федор Радецкий, герой Порт-Артура генерал-лейтенант Роман Кондратенко, физиолог Иван Сеченов, писатель Дмитрий Григорович, архитектор Владимир Апышков.
Было чем гордиться. В 1939 году в далеком Харбине военный инженер полковник Куксин вспоминал: «В Екатеринин день (24 ноября), по традиции, все бывшие питомцы Академии и училища, находившиеся в С. Петербурге, съезжались в Инженерный замок, чтобы провести несколько часов в близкой сердцу обстановке. Заворачивая от манежа уральской сотни, выезжаешь на площадь с памятником Петру 1-му, с надписью: “Прадеду – правнук”. В тысячный раз читаешь мистическую надпись на фронтоне замка (виденную во сне Императором Павлом во время постройки дворца, и, по его приказу, высеченную над главным въездом). Внутренний, восьмиугольный двор, и, направо – подъезд училища. Вестибюль полон раздевающихся генералов и офицеров. Швейцар Феликс, в треуголке и парадной ливрее, красной, с пелериной, с булавой в правой руке, улыбается каждому, называя всех по фамилии, и эта первая встреча как бы открывает собой вереницу нахлынувших воспоминаний. Поднимаешься вверх по “мраморной лестнице”, с бюстом Павла I; мимо академических классов проходишь в “Овальный зал”, изумительно красивый (приемная училища), с мраморными досками на стенах с фамилиями окончивших первыми училище».
В 1855 году в Михайловском (Инженерном) замке была создана Николаевская инженерная академия. К 1913 году в Петербурге существовали кроме нее следующие военные академии – Военно-Медицинская, Михайловская артиллерийская, Николаевская Морская, Николаевская Генерального штаба, Александровская Военно-Юридическая, Интендантская.
Прием производился ежегодно по конкурсному экзамену в августе и сентябре. К экзамену допускались офицеры всех родов войск, до поручика гвардии или штабс-капитана армии включительно, прослужившие по окончанию юнкерских училищ не менее 3 лет. Окончившие Николаевское инженерное училище принимались по прослужении не менее 2 лет. Поступление в академию давало возможность выбиться из рутины гарнизонной жизни в маленьком городе, жить в Петербурге, иметь карьерные перспективы. Желающие поступить подавали рапорты в военных округах. Тем немногим, кого рекомендовало окружное начальство к экзамену, выдавались особые аттестационные свидетельства и они отправлялись в академию. Конкурс был огромный – со всей России на младший курс принималось 25–30 человек. Фактически необходимо было заочно выучить и сдать экзамен за курс Инженерного училища.
В академии изучались: фортификация, фортификационное черчение, строительное искусство, строительное черчение, архитектура, архитектурное рисование, высшая математика, начертательная геометрия, топография, топографическое черчение, химия, военная администрация, механика, военная история, железные дороги, минералогия, фортификационные, строительные и архитектурные проекты. В старшем классе – инженерная оборона государств, сведения о флоте, минные заграждения, стратегия, воинские здания, санитарно-строительное дело, отопление и вентиляция, мосты, статика сооружений, гидравлика и водоснабжение, термодинамика, тепловые двигатели, электротехника; на дополнительном курсе – история осад, петрография, электротехника, морские сооружения, речные сооружения, дороги, воздухоплавание. На руководителя – профессора приходилось по 3–4 человека. При академии имелась библиотека, музей, физический и электротехнический кабинеты, химическая, техническая и механическая лаборатории.
Окончившие 2 класса академии получали право на академический знак, годовой оклад жалованья и право на увольнение в четырехмесячный отпуск. Офицерам, успешно окончившим дополнительный (3-й) курс, присваивалось звание военного инженера. Никто из инженеров в Российской империи не имел таких особых прав, какие имели военные инженеры: по выходу в отставку могли получать огромные деньги и на государственной и на частной службе.
27. Цирк Чинизелли
Наб. реки Фонтанки, 3
Здание было построено в 1877 году архитектором Василием Кенелем по заказу циркового наездника и антрепренера Гаэтано Чинизелли.
Это первое в России сооружение из камня, возведенное специально для цирка. В оконных проемах – изображения муз: Мельпомены – в центре, Эвтерпы – в левом и правом окнах фасада, и Эрато – в боковых окнах ризалита. Оформление зрительного зала было выполнено с роскошью: газовые (а потом и электрические) хрустальные люстры, малиновый бархат, золото, зеркала в зрительном зале и фойе. Билетеры и униформисты в ливрейных фраках и накрахмаленных пластронах. Программки на шелке, на русском и французском языках. Царская ложа, в которую вела специальная дверь. Светская публика абонировала ложи и места в партере. Для широкой публики предназначались второй ярус и стоячая галерка, огражденная барьерами, к которой вел отдельный боковой вход: вниз не спустишься. Цирк вмещал 5000 человек, сидячих мест – всего 1200.
Цирк Чинизелли. 1908
Конюшня – отдельный аттракцион: сюда приходили посмотреть не столько на лошадей – фонтаны, аквариумы с золотыми рыбками, стены облицованы мрамором, асфальтовые полы. Допускались только люди партера и лож.
К началу 1900-х годов во главе петербургского стационара стоял Шипионе Чинизелли, второй сын основателя – Гаэтано Чинизелли.
Цирк со времен Николая I – излюбленное великосветское удовольствие. Особенно привлекали гвардейских офицеров конные трюки, у цирковых наездников было чему поучиться. Генерал Игнатьев вспоминал: «В ту пору, по освященному традицией порядку, большинство офицеров по субботам ездило в цирк Чинизелли, где собирался в этот вечер весь веселящийся Петербург; я лично, между прочим, бывать там не смел из-за всенощной у бабушки на Гагаринской. И вот в один из понедельников, за завтраком в кавалергардской артели, все наперебой рассказывают о невиданном новом номере высшей езды француза Филиса. Последний, говорят, на чистокровном английском коне показал в субботу в цирке такое несравненное искусство, что публика замерла от восторга».
«Петербургская газета» писала: «Если вам захочется посмотреть на последние новинки парижских мод, на новую манеру носить лорнет, на золотую мушку, которую наклеивают между бровями, или на бриллиант, вставленный между передними зубами красавицы, то вам следует зайти в субботу в цирк, где собирается весь демимонд».
Еще одним соблазном для публики служили цирковые актрисы, любовные отношения с которыми были так же престижны, как романы с актрисами Императорских театров. Шипионе Чинизелли хвастался направо и налево связями сестры и жены с великими князьями. Его жена Люция Чинизелли была одно время любовницей великого князя Владимира Александровича. Бурная молодость сестры – Эммы Чинизелли закончилась браком с бароном Шакельбергом.
Шипионе и Люция Чинизелли принадлежали к петербургскому полусвету, но отличались снобизмом: «У них был лакей, горничные в наколках, грумы, обстановка из лучших тогдашних магазинов и выезды такие, что на них заглядывались на Островах, особенно же закладка догкарта, которым правил сам Шипионе, тогда как около него сидела Люция и два фокса бежали у экипажа. В часы катаний на Морской и на набережной, закладки Чинизелли – всегда английская упряжь – и туалеты Люции обращали на себя всеобщее внимание».