— Да какое имущество у нежити! Сказано: крыс травим. Я сам-то не справляюсь. Мышеловки ставил — приманку едят, а сами не попадаются. Здоровущие!
В дверной проем, как танк на амбразуры, вваливается дородная и статная женщина. Следом за ней семенит вахтер, едва достающий ей до подбородка.
— Да вот, извольте познакомиться, — юлит старик, подмигивает нам слезящимся глазом. — Это, значит, ребята из службы дезинфекции. А это пани Новак, председательница домового комитета. Благодетельница наша и светоч наш.
Старик картинно кланяется. Женщина встает посреди комнаты, упирая руки в боки. Окидывает нас презрительным взглядом свысока. Торий отступает и косится по сторонам, высматривая пути к отступлению. А я стою и думаю о найденной тетради. Хорошо ли я ее спрятал? Не выпадет ли при движении? На что она может пролить свет, и прольет ли вообще, или это просто очередное задание от психологов из реабилитационного центра?
— Крыс, говорите, травите? — спрашивает пани Новак хорошо поставленным командным тоном.
— Только что на кухне отраву разложил, — подает голос Торий. — А мой коллега спальню обработал. Закончил, что ли?
Это он ко мне. Я киваю, эхом отвечаю на вопрос:
— Закончил.
— Ну, вот и отлично! — Торий тянет меня за рукав, делает шаг к двери. Но уйти нам не дают. Пани Новак закрывает проход всем своим тяжелым телом, гудит:
— А ну, стоять!
Торий замирает, да и я тоже. Чую, дай ей отряд в две дюжины головорезов — она отчитает и их, как злостных неплательщиков.
— Откуда мне знать, что вы действительно из конторы? — с подозрением произносит она.
— Стал бы я кому чужому ключи выдавать! — фыркает дед, но пани Новак только отмахивается.
— Так вы туда позвоните, — говорит Торий и диктует телефон своего кабинета. — Спросите Виктора. Начальник наш. Он нам спуску не дает. За каждый грамм отчитываемся. А на вашу квартиру почти все израсходовали. Вы бы ремонт сделали, что ли. Тут не только крысы — тараканы расплодятся.
— Что-то ни одного таракана я не вижу, — с сомнением говорит пани Новак.
— Где васпы проходят — там тараканы не живут, — наконец, подаю голос я.
— Это почему? — удивляется женщина.
Я гляжу исподлобья, поясняю снисходительно:
— Конкуренция.
— Вытеснение одним видом, более сильным, другого — более слабого, — подхватывает Торий и разводит руками. — Чистая биология, мадам!
В коридоре раздаются новые шаги. В квартиру влетает Расс. Он улыбается во весь рот, оповещает громко:
— Поймал!
И за хвосты высоко поднимает свой трофей: в каждой руке — по дохлой крысе.
Пани Новак визжит, отскакивает к стене, едва не сносит на своем пути шкаф. Доски под ней ходят ходуном.
— Убери! Убери, Бога ради! — кричит она и вжимается в стену, словно хочет слиться с ней, что при ее комплекции весьма проблематично.
Расс обиженно смотрит на одну крысу, на другую. Произносит:
— Работа такая. Велено было поймать.
— Ну, поймал — так и выбрось! — стонет пани Новак, машет сдобными руками. — Там, за домом, мусорные баки стоят. Туда их! Что под нос людям суешь?
— Как пожелаете, пани, — послушно говорит Расс и, размеренно ступая, выходит из квартиры.
Женщина дышит тяжело. Смахивает со лба прилипшие темные пряди.
— Экая дрянь на свете водится, — всхлипывает она и обращается к нам. — Мальчики, вы бы на следующей неделе пришли тоже? Вдруг где-то их выводок прячется.
— Придем, — обещает Торий. — Только нам на следующий объект пора. А еще за новой порцией заехать нужно, весь запас на ваш дом извели.
— Идите, мальчики, идите! — кивает пани Новак, и голос ее теплеет.
Мы раскланиваемся, проходим мимо вахтера, который улыбается нам сквозь запущенную бороду. Я сдаю ему ключи — держать их у себя незачем. Да и если понадобится — в этом доме мы теперь желанные гости.
Пани Новак провожает нас до порога. На прощанье, как бы невзначай, касается ладони Тория. Тот смущенно отдергивает руку, а она смеется и качает головой.
— Ох, и дикарь! А ведь смазливый. Даже жаль, что нелюдь.
Весь последующий день у меня держится хорошее настроение.
Во-первых, у меня в руках — записная книжка и дневник Пола. Во-вторых, я наконец-то беру реванш и до конца рабочей смены подкалываю Тория на предмет его скорого свидания с председательницей домового комитета.
И еще одна хорошая новость — последняя за день, но не последняя по значению. Сегодня мне, наконец-то, выдают жалованье.
Часть я сразу откладываю на оплату коммунальных услуг. А на другую можно наконец-то запастись едой. Нужно купить круп, и хлеба, и котлет, и молока, и сахара. И, пожалуй, сегодня я все-таки побалую себя и возьму то пирожное в белой глазури и цукатах, что лежит на самом видном месте в витрине кондитерской. Потому что когда у тебя есть пирожное — любой дождливый серый день становится немного светлее.
Ночь с 8 на 9 апреля
Дневник Пола мне не нравится с первого же беглого взгляда.
Судя по всему, это не первый его дневник и изначально он задумывался, как терапевтический.
«Дневник успеха» — значится на обложке.
На первой странице дан распорядок дня — стандартный график, составленный терапевтом с учетом подъема, рабочего времени и времени отдыха. В реабилитационном центре у меня был такой же. Но, по-видимому, Пол не очень-то придерживался графика: записи не разбиты по часам, а изложены хаотично. И чем дальше — тем больше прослеживается общая неряшливость записей. Сам я не выношу небрежности, а у Пола — то помарки, то выдранные страницы, последние и вовсе отсутствуют. Но я все же надеюсь, что записи смогут пролить свет на его жизнь и — что для меня более важно, — его смерть.
Дневник Пола
Завел новый дневник.
Доктор сказал новая работа — новый график и новый дневник.
Спал хорошо. Утром чувствую лучше чем ночью. Плохих мыслей нет но состояние странное. Может волнение перед работой?? Как примут?
В отделе по надзору человек спросил кем я хочу быть. Ответил что врачом. Спросил что я умею?! Я все умею! В улье я делал операции! Инфекции я тоже лечил и людей тоже. Люди не отличаются от васпов только болеют чаще. Значит я всегда найду работу и я хорошо умею лечить. Я поделился своими мыслями что тело это тоже самое что механизм. Механизм ржавеет а тело болеет. Когда устраняешь неполадки механизм снова приходит в рабочее состояние. Разве нет? Это логично!! А человек почему то смеялся. Он сказал что бы я пока тренировался на технике а не на людях. Поэтому я буду работать авто-механиком. Я сказал ладно. И меня отвезли на станцию тех обслуживания.
Начальника зовут Вацлав. Имя не длинное легко запомнить.
Мужик серьезный. Но принял хорошо. Даже пожал руку и я пожал тоже. Всюду меня водил и все показывал. Со мной будут работать еще два человека. Они здесь давно. Вацлав сказал что правильные мужики.
Сработаемся —??
Встречался с Рассом. Он работает дворником!!! Много смеялись. Я спросил как ему?? Он сказал что это лучше чем на войне. Я с ним согласен. Но иногда пугает состояние пустоты. Дни похожи один на другой. Доктор сказал это пройдет тем более что я пошел на работу. Я стараюсь много гулять. Делаю спортивные упражнения. Это отвлекает.
Расс сказал что надо заниматься творчеством. Как нам показывали в центре. Он сочиняет стихи! Читал мне. Я смеялся и ничего не запомнил.
Расс уверен не все потеряно. Самый тяжелый период прошел. Теперь все будет хорошо.
Подъем в 7-30.
Долго не мог заснуть. Думал. Полночи ходил. Под утро спал хорошо и крепко. Утром настрой хороший. Зарядку забыл!! Ничего. Спорт вечером.
На работе мне дали порулить!! Здорово!
Не знал что так соскучился по технике. Это как будто я снова вернулся в улей когда был еще солдатом. Мне нравится ехать по дороге и нравится скорость. Я только не знаю правил. Рядом сидел мой новый друг Борис и подсказывал.
Мы много говорили.
Он сказал что у него жена и сын. Он спросил есть ли у кого то из нас семья. Я ответил что конечно нет. Он спросил не расстроил меня этим вопросом?? А я удивился. Удивляться я умею. Расстраиваться нет. Обида и жалость это разрушающие чувства. Так нам говорили в центре. Сказали что надо думать позитивно. Если в моей жизни чего-то нет или не было то может будет когда нибудь. Для чего же еще мы согласились на переход?
Борис спросил хочу ли я семью. Я сказал что наверное. Но я не знаю что это такое поэтому не могу судить. Это логично!! Когда не с чем сравнить как можешь сказать хочешь ты этого или нет?? Борис смеялся. Я чувствовал себя неловко. Попробую описать. Это такое чувство когда внутри что то сжимается и думаешь что наверное ты ляпнул глупость. И лучше бы вообще молчал. Все что я говорю людям почему то вызывает смех. Доктор сказал записывать все это в дневник. Так я смогу проследить что делаю правильно а что нет. И все равно нужно говорить все что думаешь. Потому что если держать в себе и молчать то как я смогу жить в обществе людей?? Надо учиться открываться так он сказал. О! Я стараюсь!
Доктор сказал записывать сны. Особенно которые запомнятся. Плохие и хорошие. Плохие для того чтобы потом над ними поработать. Хорошие… я не помню для чего. Доктор говорит иногда слишком умно. Иногда я не понимаю его и не запоминаю длинные слова. Вот Ян бы точно его понял. Он дольше всех общался с людьми и дружит с ученым. С тем который пришел в Дар и предложил нам план перехода. Мы его пытали потому что долго не верили. Теперь я горжусь что спас его а то бы Ян точно его убил. Ян вообще немного ку ку и всегда был таким особенно после того как люди ставили над ним опыты и превратили в зверя. С этим ученым они чем то похожи. Оба считают себя немного выше других. Мы с Рассом смеемся и шутим над ним иногда. Но конечно не зло потому что зачем злить своего командира? Когда увижу Яна не забыть спросить бы его что такое интроверт.