— Плохо, — положила конец ликованию дроу.
— Они же ушли? — шепотом и не без робости спросила Хэйт.
— Ушли на зов праматери. В тот коридор, который нам нужен.
— Обойти? — нахмурилась квартеронка.
— Второй проход ведет к недрам гор, оканчивается тупиком. Возвращаться, чтобы делать крюк, долго. Нужно выйти к озеру лавы не позднее рассвета второго дня.
— Ты их столько порешила, — с искренним восхищением сказала Хэйт. — Что они могли попросту сбежать.
— Нет, — Тариша с видом абсолютной отрешенности собрала рассыпанные по спине волосы в прежнюю прическу, закрепив их смертоносной шпилькой. — Тетты, аррихи, ящеры сиили — твари, заполонившие свободные пещеры гор, не знают страха. Увести их может только праматерь, которая сильнее всех своих потомков, но они никогда не уходят совсем, выбирая удобное место и время для новой атаки. Тетты — тупы, как мох или пыль, но праматерь хитра и изворотлива. Будет ловушка. И, думаю, сама праматерь. Она должна отомстить за своих детей.
«Местечковый мини-босс? Тариша без умений, мое лечение слабовато против босса», — озадачилась Хэйт.
— Будь я одна, миновала бы переходы, пройдя эту часть пути в камне, — продолжила Бестия. — Но тебе недоступен дар Ашшэа, потому придется сразиться. Я никогда прежде не сталкивалась с праматерью теттов, и не знаю ее способностей. Лучше будет, если дальше я пойду одна. И, если одолею праматерь, вернусь за тобой.
«Фигушки», — мигом сформулировала ответ Хэйт, правда, вслух ограничилась более понятным для дроу.
— Не пойдет.
«Если ты умрешь, а я выживу, Бестии навечно раскрасят для меня небо во все оттенки красного, если не сказать — кровавого, это мне дали понять недвусмысленно. Так что, если уж умирать — то вместе».
— Твоя воля, — пришлая удостоилась кивка. — Идем.
Тариша права оказалась во всем: и в том, что тетты их в покое не оставят, а будут поджидать далее по пути их с адепткой следования; и в том, что нападут во второй раз не открыто, а организуют подобие засады; и даже в месте (это уже дроу по пути обговорила), где они засаду эту устроят: в округлом зале, предваряющем очередную развилку.
И в том, что праматерь явится не сразу, позволив еще один акт отыграть своим «деткам».
Кристаллов в коридорах, по мере удаления от обители Бестий, становилось все меньше и меньше, о свечах и речи не шло — они остались в «обихоженной» части горы. В пещере же, где засели (и залегли, и зависли — все в прямом смысле) «кузнечики», кристаллов было совсем чуть, и света они давали настолько мало, что Хэйт задумалась об активации «света во мгле». Но тут же передумала: кто знает, как отреагируют на яркий свет подземные твари (угу, обрадуются, на радостях полезут обниматься, и хиленькая квартеронка пятнадцатого уровня объятий не переживет), а успеет ли в случае чего спасти «котенка», то бишь, хиленькую квартеронку, дроу — вилами по воде писано. Бестия с тьмою на «ты», едва ли ей мрак помеха, а самой Хэйт освещения для активации пиктограммы с лечением хватит.
Дроу за десяток метров до пещеры остановила подопечную, жестами приказав стоять и ждать. Чего ждать и сколько — жестикуляция Тариши не передала, так что Хэйт решила к исполнению указания подойти… с вольностью. Интересно же!
Рванула по туннелю Бестия с такой скоростью, что адептка моргнуть не успела, зато успела подумать, что знает теперь, как «вживую» выглядит «размазывание» персонажа при движении из-за быстроты. Прошло секунд десять, бар здоровья Тариши, видимый в группе, еле заметно дрогнул в сторону уменьшения, и это Хэйт решила считать за знак. Знак того, что пассивное ожидание кончилось.
Подойдя, девушка замерла на границе туннеля и округлого зала, в центре которого кружилась в безумном безудержном вихре-танце дроу. Вокруг нее падали тела, и вспыхивали с еле заметным отсветом дымные сферы, и место павших занимали новые твари… Теттов была тьма, сами стены, казалось, шевелились, монстры напирали из двух проходов, которыми с противоположной от Хэйт стороны оканчивалась пещера.
Заметив пришлую, Тариша ускорила темп, прорываясь с боем к адептке. Сражалась Бестия так, что Хэйт глаз не могла отвести — настолько это было красиво. Смертоносно. Совершенно.
Конечности, волосы, корпус, пальцы на левой, свободной, руке, все задействовалось в битве. Адептка, подивившаяся не так давно короткости клинка, поняла теперь: меч являлся дополнением, одной из частей орудия смерти — Бестии, и длина его (меча) была не важна. Не было трюкачества, киношного бега по стенам и потолку, но стремительное изящество схватки приковывало к месту. И это — в едва освещенном помещении, когда и половины действа зафиксировать взглядом не удавалось!
Красоту боя в тенях нарушили шорох и стрекот. Хэйт по звуку вскинула взгляд, чтобы сразу же, плюнув на возможные последствия, вскрикнуть:
— Сверху! — предупреждая Таришу.
Дроу разметала ближайших врагов, но на того, что падал на нее с потолка, не хватало замаха, меч застрял в сочленении лапы одного из монстров; она выгнулась в «мостик», приняв «летуна» на шипы, а затем, распрямившись, вогнала в зеленую грудь шпильку, так своевременно вернувшуюся в ладонь.
Вскрик не прошел для адептки даром: часть подземных «кузнечиков» отвернулась от близкой, но опасной цели — Бестии — и ринулась к пришлой. Наверное, в другой ситуации Хэйт испугалась бы, но выплеск адреналина в кровь (или виртуального «заменителя», ей тогда было все равно) не позволил испугу прорваться. Руки — не голова — сделали все за нее. Открыть инвентарь, убрать посох, достать коробку с новыми иглами (запас обновила Тариша перед уходом из обители, Хэйт еще плечами пожала тогда: мол, зачем?), взять одну, обмакнуть в яд, флакон с коим уже в левой ладони, заменить флакон на трубку, вставить иголку, выдуть…
И попасть в глаз, светящийся краснотой.
Движения с иголкой и трубкой отняли пару секунд — их хватило Тарише, чтобы покрошить «кузнечиков», переменивших цель, в зеленый салат. Кроме одного, самого прыткого. С ним и справилась — на одних рефлексах, и когда только выдрессировалась? — Хэйт.
Дроу, убедившись в целости опекаемой, крутанулась — навстречу наседающим «задним рядам».
Адептка же, воспользовавшись паузой между активациями лечения (игла и трубка уже уступили место посоху), вызвала лог боя. Попадание в уязвимую точку — критический удар, урон от яда, опыта (со списком штрафов) ровно на уровень.
Когда кончились обычные тетты, а праматерь еще не явилась мстить за неудачливых «отроков», Хэйт позволила себе грустный вздох и еле различимый шепот:
— Моя экспа! Мой лут!..
С полчища павших «кузнечиков», выцепляй она хотя бы каждого двадцатого, Хэйт не только отбила бы утраченное в стихийных залах, но и дотянула бы уровня до тридцатого — если не больше. Одно только «но» — попадание не в уязвимую точку, скорее всего, дало бы не опыт, а разозленного монстра, Тариша же — не палочка-выручалочка, могла и не успеть со спасением. С сослагательными наклонениями история не дружит, зато круг воскрешения всегда им рад.
С лутом было того грустнее: то ли разница в уровнях между Бестией и мобами, то ли из-за того, что убивавшая их была неписью, в дымных сферах — это еще после прошлого боя выяснилось — ничего не было. Вообще ничего, даже какого-нибудь мусора вроде «перепонки с правого надкрылья», которое сдать можно было бы только в магазин.
— Испугалась? — дроу или не расслышала, или не поняла пришлую. — Праматерь не зли, даже для спасения моей жизни. Прогонять тебя, как я вижу, бессмысленно.
Громкий, неприятный слуху, стрекот подтвердил, что без «кузнечиковой матушки» не обойдется.
— Придется тебе это увидеть, — леденящим голосом проговорила Бестия, убирая в волосы шпильку, а в «пространственный карман» (так местные называли инвентарь) меч.
И начала меняться.
Кожа покрылась чешуей, черной и блестящей, кончики пальцев украсились длинными когтями, радужку глаз затопило алое сияние, постепенно захватив и белок. Красноглазый чешуйчатый монстр, недавно бывшей Таришей, колкой в общении, но вполне человекоподобной неписью расы дроу, тряхнул головою и… зашипел.
На шипение ответили стрекотом, а затем из темной арки туннеля показались длинные темно-зеленые конечности, напрягшиеся, заскребшие по камню, чтобы втянуть за собой в пещеру туловище: огромное, неповоротливое, с раздутым до бочкообразности брюхом.
Хэйт вжалась в стенку, тщась в ней и раствориться, как давеча это проделывала Тариша. Спроси у нее кто в ту минуту, кто страшнее: жирная тварь с длинными подвижными лапами или помесь девушки с ящером (прежним в облике Бестии остались лишь волосы и губы, да еще фигура), адептка не нашлась бы с ответом.
Обе ужасали.
Обе являлись… монстрами, способными размозжить черепушку глупой пришлой, невесть зачем влезшей в столкновение двух тварюг, в мгновение ока.
Обе доказывали — одним своим существованием — что Восхождение многограннее, чем кажется на первый (и второй, и третий) взгляд.
Можно прокачаться до двухсотого уровня, собрать по крутому комплекту снаряжения и бижутерии, изучить все доступные умения и професии, заполучить оружие мифического класса — и все равно не познать и сотой доли того, что может явить игра. Или, если забыть на секунду о виртуальности, что может показать Тионэя.
А потом Хэйт стало не до размышлений: одна тварь бросилась на вторую, на нечеловеческой скорости пересекая пространство пещеры, чтобы, проскочив между лапами, попытаться добраться до толстого туловища.
Костеря мысленно всех богов, адептка двинулась следом — очень-очень медленно, прижимаясь к стенке. Радиус действия аур имел, как ни печально, ограничение.
Праматерь Теттов Астао — наименование мини-босса — забила лапами по камню, целясь в Бестию. Безуспешно: Тариша, не достигнув цели, выскочила из зоны поражения длинных лап.
Твари обменялись приветствиями.
«Взгляд истины» ничего не дал, кроме золотой рамки с серебряными черепами (знак принадлежности монстра к «мини-боссам») и уровнем — сто пятидесятым, никаких данных о гадине, преграждающей им с Таришей путь, не было. Хэйт напрягла память, стараясь понять, ничего ли она не спутала: золотистая рамка, медного цвета черепа — элитный моб; та же рамка, серебряные черепа — мини-босс; золотая расцветка черепов — босс; золотая рамка, золотые черепа, четыре лапы по краям рамочки и хвост, смахивающий на драконий, по нижней части рамки — босс местности, он сильнее обычных боссов, но и дроп с него вкуснее; ко всему перечисленному плюс драконья голова с туловищем по верхней кайме рамки — эпический босс, мощная тварюга, на которую имеет смысл охотиться альянсом, а то и рейдом. Вроде бы, чисто теоретически, если черепа станут рубиновыми, а обрамление в виде стилизованного дракона не исчезнет, встреченное существо будет — мифическим боссом, сильнейшим из возможных, но таковых игрокам за всю историю Восхождения не встретилось ни разу.