[114]. Поэтому ряд владельцев промышленных предприятий предоставлял жилье рабочим и служащим исключительно в аренду (причем не домов целиком, а только отдельных квартир).
Подобные условия действовали, например, в поселках-садах, построенных железнодорожным ведомством, и в частности Обществом Московско-Казанской железной дороги. Жилплощадь здесь не переходила в собственность граждан, а, находясь в ведении общества, предоставлялась в наем при условии ежемесячной выплаты аренды. Являясь фактическим хозяином поселения, администрация имела право по своему усмотрению устанавливать и изменять размеры арендной платы[115], которая в отдельных случаях достигала 50 % бюджета работника[116]. Администрация также оставляла за собой право в любой момент разорвать с рабочим или служащим договор о найме квартиры, то есть выселить его вместе с семьей. В результате, как отмечали современники: «…собственником земли и даже домов остается железная дорога, и ее директора при желании имеют возможность по своему усмотрению распоряжаться не только материальной, но даже и духовной жизнью поселка, населенного исключительно их подчиненными»[117]. «…С технической, санитарной и, быть может, даже с эстетической стороны это… настоящие города-сады, только социальные элементы отсутствуют в этом начинании…»[118]
Были и такие владельцы-промышленники, которые, выступая инициаторами создания жилищных товариществ, передавали недвижимость в распоряжение рабочих. Но не персонально, а в коллективную собственность, то есть формировали уставы создаваемых ими рабочих жилищных кооперативов таким образом, чтобы домостроения оставались во владении всего товарищества, а не отдельных его членов.
В целом в российской практике предреволюционного периода в тех случаях, когда инициаторами возведения жилья для рабочих и служащих выступало руководство частными промышленными предприятиями или государственные ведомства, стремившиеся не утратить контроля над жилищем, самыми распространенными были два способа решения вопроса о предотвращении распыления жилого фонда и исключении возможности спекуляций недвижимостью со стороны получивших ее рабочих:
1) жилье строилось за счет казны и оставалось в ее собственности – квартиры рабочим и служащим предоставлялись только в аренду;
2) жилье сооружалось на долевых началах: с одной стороны, за счет средств администрации промышленных или транспортных предприятий и, с другой – с внесением персональных взносов рабочих и служащих[119], а затем передавалось в собственность. Однако право собственности являлось «ограниченным». Оно могло, например, оставаться «пожизненным», но только до момента смерти сотрудника, получившего жилье (на членов семьи право собственности не распространялось); либо недвижимость могла оставаться во владении семьей и после смерти сотрудника, но при условии, что кто-то из членов семьи продолжал поддерживать служебную связь с данным предприятием. В противном случае недвижимость принудительно продавалась кому-либо из сослуживцев, позволяя семье скончавшегося рабочего выручить определенную сумму денежных средств (жилплощадь при этом по-прежнему оставалась в «ограниченном» двустороннем ведении администрации и нового владельца). Право собственности также могло быть «наследственным», но опять же с ограничением права распоряжения. Например, продажа, залог или дарение квартиры (или дома) могли быть произведены собственником только лишь «в пользу или на имя служащих того же предприятия», но не в отношении посторонних лиц[120].
Подобные поселения использовались администрацией не столько для удовлетворения потребностей своих сотрудников в жилье, сколько в качестве формы привязывания их к месту работы, способа комплектования трудовых ресурсов, а также средства управления рабочими кадрами, потому что угроза потерять жилье и быть выброшенным на улицу серьезно «саморегулировала» трудовое и бытовое поведение людей.
За счет возведения ведомственных поселений, модно именовавшихся городами-садами, администрация вполне успешно решала целый ряд организационно-управленческих и финансово-экономических задач:
а) своевольно назначая стоимость аренды жилища, не только быстро возвращала себе суммы, затраченные на его строительство, но и начинала извлекать прибыль;
б) использовала ведомственный жилой фонд для заполнения должностных вакансий;
в) предоставлением служебного жилья привязывала рабочих к своему предприятию, удерживая трудовые ресурсы;
г) косвенно использовала жилище как один из стимулов к повышению интенсивности труда и послушанию, так как в противном случае рабочим грозило увольнение и неизбежно следующее за этим изгнание из арендуемого жилья;
д) обеспечивала «династийную» преемственность в пополнении рабочей силы и т. п.
В целом дореволюционные российские проекты поселений-садов, как правило, представляли собой образцово спланированные поселки, часто воплощавшие художественно-планировочные принципы отечественного зодчества: учет природных условий, реализацию комплексного характера застройки и благоустройства территории, формирование общественного центра, возведение культурных, просветительных, детских, лечебных и обслуживающих учреждений и т. п. Но эти поселения, строившиеся в дореволюционный период в России городскими управами, крупными частными промышленными объединениями, отдельными фабрикантами и землевладельцами, руководством железных дорог и т. п., не ставили и не решали вопросов социальных преобразований[121]. В этом отношении они оказывались не просто далеки, а прямо противоположны идее города-сада.
Глава 2. Трансформация содержания идеи города-сада в послереволюционной России
2.1. Поселки-сады в послереволюционный период
В первые годы советской власти, в условиях революционных социальных преобразований – отмены частной собственности на землю, провозглашения приоритета общественных интересов перед частными и т. п., российские архитекторы обращаются к идее города-сада. Они надеются, что советская власть устранит все недостатки дореволюционных поселений подобного типа и создаст подлинные города-сады – с коллективными формами организации быта, общественным управлением процессами градоустройства и повседневной эксплуатации поселений, комфортабельными индивидуальными домами коттеджного типа для отдельной семьи, персональными участками земли для разведения сада, огорода и домашней живности. Архитекторы видели в городе-саде прообраз поселений будущего: с общественной собственностью на землю и государственным финансированием возведения жилья и инфраструктуры.
С этих позиций идея рабочего поселка-сада с учетом ее приложения к условиям послереволюционного периода рассматривалась в трудах Г. Б. Бархина, Б. Великовского, И. И. Верезубова, Е. В. Виленц-Горовиц, Л. В. Воронина, Я. Г. Гевирц, И. И. Гельмана, В. А. Глазырина, М. Г. Диканского, И. И. Загривко, В. Ф. Иванова, В. С. Карповича, П. М. Кожаного, В. Д. Мачинского, М. Н. Петрова, П. В. Прейса, В. Н. Веменова, З. Г. Френкеля, Д. И. Шейниса и др.[122]
Российские архитекторы, гражданские инженеры, гигиенисты, экономисты – все, кого объединяла идея города-сада, стремились уйти от тех типов домостроений, которые были присущи рабочим поселкам дореволюционной России, – казарм, общежитий, многоквартирных одноэтажных жилых домов (без воды и канализации).
Они были уверены, что в новых политических условиях смогут практически реализовать наиболее привлекательные художественно-планировочные принципы города-сада: комплексное проектирование застройки, озеленения и инженерной инфраструктуры; целостность композиции; единое пространственное решение кварталов, улиц, поселения в целом и т. п. Но самое главное, они рассчитывали воплотить не реализованное в предреволюционной России социально-реформаторское содержание: государственную поддержку в финансировании массового строительства жилья и инфраструктуры, специфические организационные формы коллективного владения и распоряжения землей, кооперативные формы осуществления строительства, демократические принципы управления текущей эксплуатацией поселений, их благоустройством и развитием, то есть применить на практике те принципы градоустройства, которые вызревали до этого в России как протест против существовавших городов, но в них самих пока не были осуществимы. В 1918–1922 гг. в проектировании поселков-садов участвовали братья Веснины, В. В. Воейков, П. А. Голосов, А. З. Гринберг, Л. М. Гуржиенко, Г. Д. Дубелир, В. Е. Дубовский, И. В. Жолтовский, А. И. Иваницкий, А. Д. Крячков, А. В. Кузнецов, А. Л. Пастернак, П. А. Парамонов, А. В. Самойлов, В. Н. Семенов, С. Е. Чернышев, А. В. Щусев и многие другие.
Прежде всего идея города-сада рассматривалась как средство «разгрузки существующих городов». Так, например, разработка проектов пригородов-садов и поселков-садов для рабочих под Москвой была инициирована местной властью в начале 1918 г. именно в целях «частичного решения вопросов разгрузки г. Москвы»[123]. Для решения этих задач весной 1918 г. была создана первая государственная проектная организация – Архитектурно-художественная мастерская строительного отдела Московского совета РК и КД, которую возглавили И. В. Жолтовский и А. В. Щусев. Основным направлением ее деятельности стало «распределение территории г. Москвы на фабричные районы, торговые центры и сады-города»[124]