Джордан играл в него всю жизнь, и если мы с братьями вымещали агрессию друг на друге, на противниках или незнакомцах в баре, то он вымещал ее на поле.
А теперь он учил делать то же самое других мальчишек.
Джордан был требовательным тренером, и родители это знали – вряд ли бы они хотели оспорить, кто выйдет в стартовом составе, а кто будет сидеть на скамейке запасных. Ну а что касается мамочек-одиночек в Скутерграде?
Короче говоря, они были более чем довольны тренерской работой Джордана.
Да и замужние дамочки тоже не особо возражали.
– Слыхал, на этой неделе ты устроил небольшую сцену на винокурне?
Я изогнул бровь.
– Слыхал?
– Слушай, я всячески пытаюсь не обращать внимание на болтовню мамочек с трибун, но иногда они как будто специально говорят громче, чтобы я их услышал.
– К примеру, каким подтянутым кажется твой зад?
– Или обсуждают, что ты искушаешь судьбу, давая несовершеннолетней попробовать виски.
Теперь наступил мой черед закатывать глаза.
– У них нет доказательств.
– А они им нужны? Тебе, как и мне, прекрасно известно, что люди, которые правят этим городом, смогут найти доказательства, когда им заблагорассудится.
Мы оба смолкли, сделав по глотку пива и вспоминая смерть отца. Небо окрасилось в пурпурные тона, и застрекотали сверчки.
– Это была дочь Барнеттов, – прервал я затянувшееся молчание.
– Мэри Энн?
– Руби Грейс.
Джордан взвился:
– Ноа, ей же шестнадцать!
– Девятнадцать, – поправил я и снова глотнул пива. – И она выходит замуж. Она покупала один из эксклюзивных бочонков в качестве свадебного подарка.
– Интересно, кто этот счастливчик.
– Какой-то молодой политик, с которым она познакомилась в Университете Северной Каролины.
– Политик? – Джордан устремил взгляд куда-то вдаль. – Тогда, думаю, он отлично впишется.
Я кивнул, но внутри что-то сжалось, когда представил глаза Руби Грейс – круглые и испуганные моим вопросом, готова ли она выйти замуж. До сих пор не могу поверить, что я первый, кто спросил об этом.
Как и не верю, что она сама знает ответ на этот вопрос.
Нелепо, что я испытывал некое сочувствие к девушке, которая смотрела на меня, как на грязь, испачкавшую ее модные туфли. Они с семьей никогда ни в чем не нуждались, и все же мне было жалко Руби Грейс, потому как, пробыв рядом с ней всего три минуты, понял, что она несчастлива.
Она не знала, кем была.
Хотя, с другой стороны, знал ли я в свои девятнадцать?
Из дома донеслась знакомая мелодия, отвлекая меня от мыслей о Руби Грейс, и я улыбнулся. Глянул на Джордана и увидел, что брат тоже улыбается. Он снова посмотрел на дом и тяжко вздохнул.
– Когда-то я думал, что мама снова выйдет замуж, найдет себе кого-нибудь. Однако, слушая, как она на протяжении первого года каждый вечер включает эту песню, понял, что ошибался.
Я проследил за его взглядом, и у меня перехватило дыхание при виде мамы и Логана, танцующих в гостиной под “Wonderful Tonight” Эрика Клэптона. Под эту песню они с папой танцевали вечером в день свадьбы, и я не упомню, сколько раз видел, как они танцевали под нее в гостиной.
Но теперь ее обнимал сын, с улыбкой покачивая в танце, и вел себя так, словно эта песня никому из нас не приносила боли. Логан картинно наклонил маму, а потом закружился с ней вокруг кофейного столика, и она все смеялась и смеялась, а растрепанный конский хвостик раскачивался в такт движениям.
– Сомневаюсь, что она могла бы быть с другим, – задумчиво произнес я.
Джордан кивнул, мы допили пиво, а я задумался, каково это – любить так сильно.
Задумался, познаю ли сам такую любовь.
Глава 5Руби Грейс
– Да ты надо мной издеваешься.
Я скрестила на груди руки, с каменным выражением лица испепеляя взглядом лучшую подругу, хотя на мгновение усомнилась в этом звании.
За ее спиной горел высокий согревающий костер, который развели близнецы Дженсены. Вокруг огня и амбара толпились жители Стратфорда. Рядом стояли пять пивных кегов, а стол был уставлен бутылками с алкоголем и шейкерами. Все до одного держали в руках красные пластиковые стаканчики с пивом или коктейлями. Пришедшим было от шестнадцати и до пятидесяти пяти, хотя все разбились по компаниям, больше подходящим им по возрасту. В последний раз я была здесь со старшеклассниками, которым нравилось тусоваться в амбаре возле местного ди-джея. А теперь не знала, куда себя девать и в какую компанию можно влиться.
В нашем городе «Черная дыра» была самым популярным местом для вечеринок, особенно по пятницам, и Энни упросила меня пойти с ней, потому что я только вернулась домой.
А теперь она решила слинять.
Энни съежилась, выдавив улыбку, и показала на живот.
– Знаю, извини. Я, правда, хотела пойти, но маленький сегодня весь вечер крутится. Мне уже просто хочется завалиться на диван.
– Идея замечательная, – сказал муж Трэвис, обхватив ее рукой. Он притянул жену к себе и поцеловал в висок, и Энни тут же прильнула к нему. Они посмотрели друг на друга томным взглядом, а потом он поцеловал ее в нос.
И как бы мило ни смотрелись Энни и Трэвис, они не настолько милы, чтобы вот так просто взять и кинуть меня.
– Я вообще не хотела сюда приходить, – напомнила я, почти заныв. – Энни, это ты меня уговорила. Мы пробыли тут всего час, а ты уже хочешь уйти?
Она снова извинилась, обещая загладить свою вину и сводить меня на этой неделе в любимое кафе поесть мороженого, а еще поклялась приехать и помочь нам с мамой в подготовке к свадьбе. Чем больше Энни болтала, умоляя меня, тем сильнее подпрыгивал ее животик и тем меньше я могла сдерживать злость.
Моя лучшая подруга была слишком милой.
Я вздохнула и провела рукой по слегка завитым волосам – волосам, на укладку которых ушел целый час, – и признала поражение.
– Ладно, пойдемте.
Энни побледнела.
– Погоди, это мы хотели уйти, – сказала она, показав на себя и Трэвиса. – То есть мы вдвоем. А ты оставайся. Выпей, пообщайся с людьми.
– А с кем мне тут общаться? – бросила я в ответ. – С девушками, которых в школе считала подругами до того, как мы с тобой на собственной шкуре убедились, что они дружат только потому, что мы богаты? Или с парнями, которые после выпускного остались мальчишками, и уже в очередь встают, чтобы пригласить меня на свидание… прекрасно зная, что я помолвлена?
Я бросила взгляд на компанию парней, которых знала со старших классов: кто-то из них уже окончил колледж, кто-то учился на старших курсах. Они одновременно отвернулись, попивая пиво, и сделали вид, что вовсе не пялились на меня.
Энни хихикнула.
– Ладно, не поспоришь, – сказала она и посмотрела куда-то мне за спину. – О, ты только посмотри – твой друг с винокурни.
Проследив, куда она смотрит, я повернулась и тут же встретилась взглядом с Ноа Беккером.
Он стоял рядом со своим младшим братом Логаном, и они наполняли стаканчики из кега. Заметив, что я смотрю на него, Ноа ухмыльнулся и что-то сказал Логану, а потом направился ко мне, и я, вытаращив глаза, резко отвернулась.
– Он идет сюда, – прошептала Энни, и Трэвис притянул ее к себе, прощаясь со своими приятелями.
– Я заметила. Так, давайте выдвигаться, – процедила я сквозь зубы, но даже шагу ступить не успела, а Ноа Беккер уже стоял перед нами.
– Руби Грейс, – медленно произнес он, протянув мне один из красных стаканчиков.
– Ноа, – почти прошипела я, но предложенный им стаканчик не взяла. – Мы уже уходим.
– Уходим только мы, – поправила меня Энни, показав на себя и Трэвиса, который уже стоял в паре метров в компании друзей. – Руби Грейс, ты разве не хотела остаться?
– Нет, не хотела.
Ноа ухмыльнулся, глядя на Энни, потом перевел взгляд на меня.
– Увидел, что ты стоишь с пустыми руками, и решил побыть джентльменом и принести еще пива.
– Как мило с твоей стороны, – сказала Энни, почти впав в карикатурный обморок.
Я свирепо посмотрела на нее.
– Я не пью пиво, – сообщила я Ноа, не сводя взгляда с Энни.
– О, я даже не подумал. Это тоже мужской напиток?
Я закатила глаза.
– Если честно, да. И в нем много калорий. Мне еще предстоит влезть в свадебное платье.
Ноа не сводил с меня взгляда, но на это замечание уголок его рта еле заметно дернулся.
– Как хочешь, – пожав плечами, ответил он. А потом поднес к губам стаканчик, который мне предлагал, и осушил его тремя крупными глотками, после чего поставил полный стаканчик в опустевший.
– Как элегантно, – пробубнила я.
– Спасибо. Один из моих трюков для вечеринки.
Я ждала, что он уйдет, но зря. Ноа стоял напротив, одной рукой держа стаканчик, а вторую засунув в карман потертых голубых джинсов. Я разозлилась на себя за то, что обратила внимание, как они на нем сидят и как свисают с его бедер. Под темно-синей футболкой торчал край коричневого ремня. На футболке был незнакомый логотип, а в сочетании с мягким оранжевым светом от костра эта футболка завораживающе подчеркивала синеву его серо-голубых глаз. Рукава натянулись на его мощных бицепсах, а когда я снова посмотрела на Ноа, то поняла, что он тоже меня разглядывает.
Ноа не сводил глаз с моих ног.
Я прочистила горло и скрестила на груди руки, перенеся вес на другую ногу.
– Не староват ли ты для подобных сборищ?
– А ты не слишком ли юна? – парировал он, сделав глоток пива, и посмотрел мне за спину с таким видом, словно внезапно ему стало скучно.
Я нахмурилась.
– Слушай, если ты подошел, чтобы меня отчитывать, то я тебя не задерживаю.
Услышав эти слова, он тут же перевел взор. Ноа буквально пригвоздил меня взглядом, словно я была ребенком или его следующей целью – какой именно, точно не знаю.
– Я подошел, чтобы принести тебе пива, – напомнил он. – Пытался вести себя как джентльмен и хотел извиниться за то, что расстроил тебя в винокурне. А теперь вообще не понимаю, зачем утруждался.