И его не будет рядом, если я тоже найду женщину, которая станет моей женой.
Еще несколько раундов в покер пролетели незаметно, а после того, как Руби Грейс в который раз с успехом разгромила парней, Майки застонал, бросил карты на стол и встал.
– Мне нужен рутбир[8] с мороженым. Кому еще принести?
Логан фыркнул:
– Фу, нет, спасибо, Майки. Мы уже взрослые мальчики и пьем настоящее пиво. Но спасибо.
– А ей нельзя, – заметил он, показав на Руби Грейс.
Его замечание немного подпортило мне настроение.
– И хочешь сказать, что тебе не хочется вкуснейшего рутбира со сливочным ванильным мороженым, потому что ты уже достаточно взрослый?
Логан скривил рот, проведя взглядом по столу, по картам из последней игры и снова посмотрел на брата.
– Ладно, сдаюсь. Звучит и прям чертовски вкусно.
Майки торжествующе ухмыльнулся.
– Так я и думал. Грядет раунд рутбира!
– Только не расплескай! – крикнул ему вслед Логан. – Если принесешь мне липкий стакан, ух я тебе всыплю!
– Принято, старший брат: тебе вдвойне липкий стакан!
Логан хмыкнул, резко отодвинул стул и пустился рысью за Майки.
– Лучше я помогу, – встав, сказал Джордан. – Всем же будет хуже, если у Логана начнется приступ ОКР[9].
Руби Грейс еле слышно хихикнула, когда Джордан сделал вид, будто приподнимает шляпу, и вышел из-за стола. Она откинулась на спинку стула, собрала волосы в кулак, а потом отпустила их, и они рассыпались по спине, обнажив утонченные ключицы и длинную шею. Мне стало неприятно из-за огромного желания прикоснуться к ней, даже пришлось вцепиться в край стола, чтобы сдержать свои порывы.
Увидев сегодня, как она общается с Бетти и другими жителями дома престарелых, я удивился. Она вообще не была похожа на ту девушку из церкви. Нет, в доме престарелых Руби Грейс была шебутной, задорной, веселой. Для всех она была отрадой и сияла так же ярко, как солнце, отражающееся от воды в бассейне.
Несложно было заметить, что они ее любили.
И также нетрудно было понять причину.
Когда она приехала ко мне домой на ужин и игру, я сел напротив. Мне нужно было держаться от нее подальше – особенно после того, как мы стояли бок о бок в бассейне, и я почувствовал, как ее подтянутый животик прижимается к моему животу, и увидел прикрытую купальником на удивление пышную грудь.
Правда, сев от нее подальше, осознал, что это совсем не помогло.
Но так у меня появилась возможность получше разглядеть ее карие глаза, веснушки на щеках, гладкие пухлые губы. Я порадовался, что мне не видны под столом ее ноги, потому что и без того знал, как они на меня влияют.
И смотря, как она разносит братьев и получает от них разнос сама, я почувствовал то, чего раньше никогда не испытывал. Я даже не мог сообразить, что это за тепло поселилось у меня в груди, почему заныло под ложечкой.
Когда на экране ее телефона снова высветилось имя жениха, я понял, что это за чувства – желание и ощущение утраты.
Потому что, как бы я ни пытался отрицать, мне хотелось, чтобы она стала моей.
Глупо было даже думать о подобном, поскольку мы ни разу и за руки-то не держались, но чувство не ослабевало – чувство одержимости девушкой, с которой мне ничего не светило. Она выходит за другого мужчину, будет веселить его братьев, семью и друзей. Будет для него готовить, поддерживать, когда дела примут скверный оборот, будет его опорой. По ночам она будет обхватывать его стройными ногами, а мне никогда не доведется к ним прикоснуться.
Меня охватила ревность, и я понимал, что это ошибка, понимал, что не имею права на это чувство, но никак не мог его унять. Когда Руби Грейс протянула руку за телефоном, словно собираясь наконец ответить жениху, я окликнул ее:
– Руби Грейс.
Она замерла, хмуро смотря на телефон, и перевела взгляд на меня.
– Не хочешь подышать воздухом на крыльце, пока Майки делает коктейли?
Я думал, она засомневается и скажет: «Хочу, но для начала отвечу на звонок». Или вовсе наотрез мне откажет. Но Руби Грейс почти сразу же улыбнулась и, кивнув, с розовыми щечками убрала телефон в сумку, которая висела на стуле.
– Конечно.
Когда я поднялся и, обойдя стол, встал рядом с Руби Грейс, Джордан бросил на меня с кухни подозрительный взгляд. Однако я довольно быстро отвел глаза в сторону – наверное, потому что знал, на какие факты он хотел обратить мое внимание.
Я и сам прекрасно все понимал.
На улице повеяло приятной прохладой, особенно если вспомнить, каким жарким выдался день. За это я и любил июнь в Теннесси. Дни были жаркими и длинными, а ночи – прохладными и идеальными для того, чтобы развести костер или притулиться к кому-нибудь в поисках тепла.
– Как красиво на улице, – заметила Руби Грейс, положив руки на деревянные перила. Когда я переехал в этот дом, крыльцо было старым и прогнившим, и первым же делом я принялся ремонтировать фасад. Теперь крыльцо стало, наверное, лучшим местом во всем доме: я его перестроил, выкрасил в белый цвет и поставил пару кресел-качалок, которые мне презентовала мама, когда ремонт был закончен.
Я задумался, не пригласить ли Руби Грейс присесть, но, казалось, ей было очень удобно у перил. Она осматривала двор и дома напротив, и потому я просто встал рядом.
– И правда. И у бассейна тоже было хорошо.
Она улыбнулась.
– Спасибо, что съездил со мной.
Я пожал плечами.
– Знаешь, ты могла бы придумать вариант похуже, как поквитаться со мной за то, каким козлом я был по отношению к тебе.
– Бетти в тебе души не чает.
– О, тогда мы точно поженимся, – пошутил я.
– Забавно. Она сказала то же самое.
Я усмехнулся, и тишину между нами заполнило стрекотание сверчков.
Я продолжил:
– Там ты, и правда, была в своей стихии.
На ее губах снова появилась улыбка, но слишком быстро померкла.
– Да.
– Мне понравилось, какой ты сегодня была.
Она нахмурилась, затем повернулась ко мне.
– Какой?
– Не знаю, – пожав плечами, начал я. – Беззаботной. Молодой. Необузданной. Ты всегда такая собранная. – Я помолчал. – Мне больше нравится, когда ты становишься обычной девушкой.
Я видел в свете фонаря, висящего на крыльце, как потеплел ее взгляд, но в итоге Руби Грейс выпрямилась и приосанилась.
– Вот уж спасибо, я вообще-то уже женщина.
– О, уж поверь, – ответил я, пройдясь взглядом по ее ногам, – это мне прекрасно известно.
Когда мы снова посмотрели друг другу в глаза, она прикусила губу, сдерживая улыбку, и отвернулась, снова положив руки на перила и смотря во двор.
– Мне очень там нравится, – спустя пару минут сказала Руби Грейс. – В старших классах больше всего я любила служить волонтером в доме престарелых. А моя лучшая подруга Энни сейчас там работает.
– И ты тоже собиралась?
Руби Грейс задумалась над вопросом.
– Нет, вряд ли. Я всегда представляла, как мы с Энни едем учиться в Университет Северной Каролины, а потом… – Она замолчала и опустила взгляд на руки, свисающие с перил.
Или на свое кольцо?
– А потом? – подсказал ей я.
– О, это так глупо. В любом случае, не всегда наши ожидания совпадают с реальностью.
Нахмурившись, я повернулся к ней и осторожно коснулся нежной кожи на локте, побудив повернуться ко мне лицом.
– Эй, не нужно так.
– Как?
– Не делай вид, будто твои желания – какой-то пустяк.
Руби Грейс сглотнула и потупила взгляд.
– Я уже рассказывала тебе в тот вечер, когда катались верхом. Мы с Энни всегда мечтали присоединиться к Амери-Корпусу. Хотели работать на благо нуждающихся, путешествовать и помогать после окончания колледжа. – Она улыбнулась. – Знаешь, я просто думала, что это будет очень весело. Я со своей лучшей подругой повидаю новые страны, обзаведусь знакомствами. Я могла бы заниматься тем, что радует сердце.
– Да, я помню, что ты об этом говорила, – сказал я, вместе с тем вспомнив, как был раздосадован, узнав, что Руби Грейс больше не рассматривала такую возможность. Тем вечером я не стал ничего говорить. Но сегодня мне захотелось вникнуть. – Что случилось?
Она вздохнула, наконец отодвинувшись от перил, и прислонилась к ним бедром.
– Энни познакомилась с Трэвом. Они поженились, теперь она ждет ребенка. Энни не стала поступать в колледж. А я… ну… – Руби Грейс подняла левую руку и показала камень на безымянном пальце.
Я кивнул.
– Да. Я понимаю, что без Энни все было бы немного иначе, но ты все равно могла бы пойти в колледж. Разве не так?
Она фыркнула.
– Конечно, нет. Я выхожу замуж.
– Что-то я не улавливаю, как одно завязано на другом.
– Да напрямую! – взволнованно выпалила Руби Грейс. – Я стану женой. Женой политика. У меня появятся новые обязанности, от меня будут ждать чего-то нового.
– А новоиспеченный супруг разве не отнесется с пониманием к твоим мечтам? – возразил я. – Это же не продлится вечность. Почему ты не можешь получить желаемое, одновременно с этим давая то, что хочет он?
Она покачала головой.
– Ты не понимаешь.
– О, думаю, прекрасно понимаю.
Я вторгся в ее личное пространство и, пока не успел одуматься, коснулся ее руки, провел пальцами по шее, подбородку, а потом нырнул в мягкие локоны и обхватил ладонями лицо, снова заставив посмотреть мне в глаза.
– Руби Грейс, ты достойна получить все, о чем мечтала, – заявил я. – А когда люди женятся, они становятся командой. Важны не только его стремления и мечты. Ты не просто соратница.
Я замолчал и, задумавшись, облизал нижнюю губу. Взгляд Руби Грейс смягчился, но она смотрела круглыми, почти напуганными глазами.
– Ты такая же героиня, как и он, – напомнил я. – И если он тебя любит, то поддержит и тебя, и твои мечты, как и ты поддерживала его прежде и продолжишь это делать в будущем.
Она прильнула к моей руке и с трепетом прикрыла глаза, а потом снова медленно их открыла.