Руби Грейс провела взглядом по моему лицу, словно впервые увидела.
И, возможно, так оно и было.
– Мне нравится, как ты меня видишь, – прошептала она.
Я сглотнул, и сердце забилось быстрее, когда она наклонилась, сжав кулачками мою футболку, и опустила взгляд на губы.
– Просто глаза так тебя видят.
– Нет, – возразила она. Ее губы застыли в паре сантиметров от моих, и я почувствовал сладкое дыхание. – Нет, ты видишь меня душой. – Она сглотнула, посмотрев мне в глаза, а потом снова опустила взгляд на рот. – А я чувствую тебя своей.
Сперва она коснулась моих губ робким и легким, как перышко, поцелуем. Мы оба прерывисто вздохнули. Я ощутил это еле улавливаемое, почти несущественное прикосновение всем своим естеством. По телу пробежали мурашки, наши губы соприкоснулись, а дыхание стало тяжелым.
От желания.
Я запустил руки ей в волосы и притянул к себе, завладев губами так, словно их никогда не касался другой мужчина.
Руби Грейс застонала, прильнув ко мне, когда я усилил поцелуй, прижимаясь горячими губами. Она вцепилась в мою футболку, а потом отпустила ее и скользнула ладошками под ткань, провела ими по животу. Я вздрогнул от прикосновения, тоже простонал и притянул к себе еще ближе.
Я почувствовал себя глупцом из-за того, что думал, будто могу познать, постичь, каково это – целовать ее и обнимать.
Поцелуй с Руби Грейс не был похож на поцелуй с обычной девушкой. Я как будто целовал королевскую особу, богиню; будто был избран небесами и готовился навсегда отдать свое сердце взамен на одно это чувственное, изумительное мгновение.
Я отдался этому мгновению, этой жертве, блуждая руками по ее телу. Наслаждался прикосновением губ, пробовал ее сладкий вкус. Я резко притянул ее к себе, и Руби Грейс забралась на меня.
Но когда она разгоряченная опустилась на мой стояк, я прикусил ее нижнюю губу, со стоном втянув воздух, и выпустил с таким тяжелым вздохом, будто меня утянуло обратно на Землю и я рухнул на спину.
– Прекрати, – прижавшись к ее лбу, выдохнул я.
Руби Грейс шумно дышала, открыв рот, не вынимая руки из-под моей футболки.
Я сглотнул.
– Я не хочу.
От моих слов у нее вытянулось лицо, и она отстранилась, хмуро посмотрев на меня.
– Не так, – пояснил я. Потянулся к ее рукам под моей футболкой, взял их в свои и поднес пальцы к губам. – Я мечтал тебя поцеловать с того дня, когда ты пришла на винокурню, Руби Грейс. И я совру, если скажу, что ни разу не думал о большем. Но я… не могу. Не сейчас. Не тогда, когда тебя обидел другой мужчина.
Ее лицо исказилось от боли, а я пожалел, что вообще открыл дверь. Я знал подобную боль отказа. И, господи, меня разрывало из-за того, что за это ответственен я.
Но я не мог лгать ни себе, ни ей. Я хотел ее больше, чем мог выразить словами, но это не отменяло того, что у нее на пальце по-прежнему было кольцо от другого мужчины.
Я ждал, что она начнет ругаться, залепит мне пощечину, сползет с моих колен и хлопнет у меня перед носом дверью, выбежав из дома и, возможно, из моей жизни.
Но она с облегчением вздохнула, расправив плечи и сжав мои руки.
– Сегодняшний вечер не имеет к Энтони никакого отношения, и ты это знаешь, – прошептала она.
Сердце в груди застучало, как топот копыт – громко, сильно, уверенно и мощно.
– Мы оба это знали, – продолжила она. – И я пыталась подавить это чувство, пыталась убедить, что неправильно так чувствовать себя рядом с тобой. – Она покачала головой. – Но это чувство настоящее. Я лишь жалею, что мне потребовалось слишком много времени, чтобы наконец признаться в этом самой себе.
Я заглянул ей в глаза и, увидев в них одну только искренность, не знал, чего мне хочется сильнее: подпрыгнуть и вскинуть кулак или прижаться к ней и, черт возьми, разрыдаться.
Потому что здесь и сейчас, сидя обычным летним субботним днем на своем диване в Стратфорде, штате Теннесси, я почувствовал все и понял.
Кольцо у нее на пальце больше меня не волнует.
Она моя.
А я – ее.
Будто желая донести эту мысль, она, не сводя с меня взгляда, наклонилась, сняла с пальца кольцо и положила его на журнальный столик, после чего снова просунула руки мне под футболку.
– А теперь, – сказала она, двигая бедрами так, что у меня перехватило дыхание, – я попрошу тебя еще раз меня поцеловать, Ноа Беккер, и повторять дважды не буду.
Я набросился на нее с поцелуем еще до того, как она успела закончить предложение.
Глава 14Руби Грейс
Темно.
Вокруг было темно.
За окном сияло солнце, даря Теннесси еще один яркий летний день. Но в спальне Ноа, куда он медленно, шаг за шагом, заводил меня и целовал, было совсем темно.
Темные стены. Темное одеяло. Темные шторы на окнах, не пропускающие солнечный свет. Касания вслепую – губ, шеи, рук – и вздохи. Темные замыслы, темные обещания, ожидающие своего исполнения.
Я касаюсь его темных волос, а в его руках – мое темное сердце.
Обнимая меня, он был всего лишь тенью, а его поцелуи ощущались как сладостная, нежная летняя полночь на тропическом острове.
Я не осознавала, что поцелуй может быть похож на отпуск.
Не осознавала, что человек может дарить чувство дома.
– Как же давно я хотел тебя поцеловать, – выдохнул Ноа напротив моих губ, прервав поцелуй, чтобы прошептать эти слова, а потом снова завладел моим ртом. – И теперь сомневаюсь, что смогу когда-нибудь остановиться.
Мы судорожно, поверхностно глотали ртом воздух. Мое тело не знало, как реагировать на прикосновение других рук, губ, языка, реагировать на новые ощущения. В эту минуту не хотелось думать о другом мужчине, но я ничего не могла с собой поделать. Потому что вспомнила первый поцелуй с Энтони.
Он был совсем не похож на этот.
Ноа обхватил руками мое лицо, словно я была сокровищем, за которым он гонялся по всему свету и наконец отыскал. Он осыпал меня поцелуями, а потом прижал к себе и замедлился, лаская мои губы страстными, но нежными прикосновениями. Ноа скользнул языком мне в рот, пробуя на вкус, а потом прикусил нижнюю губу и отпустил ее со стоном, который я прочувствовала всем телом, вплоть до кончиков пальцев.
Это был не просто поцелуй.
Это был сон, фантазия – и я поддалась этому до невозможности реальному мгновению каждой клеточкой.
Ноа продолжал заводить меня в комнату, положив руки на поясницу, а когда я уперлась в край кровати, остановился, уверенно меня удержав.
– Руби Грейс, – прошептал он и, не успела я ответить, снова поцеловал.
– Да, – еле слышно выдохнула я в ответ.
– Можно я сниму с тебя это платье?
– Да.
Слово сорвалось с губ страстным вздохом, и Ноа провел кончиками пальцев по моим рукам, опустив их на талию, и стиснул в кулаках ткань платья. Он еще сильнее впился в мой рот, охнув в страстном поцелуе, а потом отодвинулся и стянул с меня платье через голову.
Я стояла с поднятыми руками, когда Ноа откинул его куда-то себе за спину и потянулся наверх, переплетая наши пальцы. Он снова меня поцеловал, соприкасаясь кончиками пальцев, и то, что его руки проделывали с моими, было гораздо чувственнее самого поцелуя, ощущения его футболки на моем полуобнаженном теле и эрекции, определяемой под тканью черных спортивных штанов.
Я не просила снять с себя одежду. Нет, я вела руками вдоль его тела, а он не отпускал мои ладони, пока я не просунула пальцы между нами. Ноа положил ладони на мою талию, а я запустила пальцы под резинку его штанов. Провела кончиками от таза до бедра и застонала, поняв, что на нем нет белья.
– Ты застала меня врасплох, – ухмыльнувшись, произнес он. – Не успел надеть белье.
– Оно бы только помешало, – прошептала я, а потом взялась за край его футболки и потянула.
Ноа поднял руки, позволив его раздеть, а потом завел их мне за спину и расстегнул лифчик.
Я резко вздохнула, когда он спустил бретельки по моим плечам. Когда ткань заскользила по коже, я покрылась мурашками. Ноа стянул лифчик и уронил его на пол между нами, один короткий миг посмотрел на мою обнаженную грудь, а потом заглянул мне прямо в глаза, и я увидела, как у него дернулся кадык.
И Ноа прильнул к моим губам.
Когда он снова повел назад, у меня подкосились ноги, и я упала на простыни. Увлекая к кровати, Ноа ни на секунду не оторвался от губ, а теперь завис надо мной, устраиваясь между ногами. Я вздохнула, когда сосков коснулась его теплая грудь, и жар наших тел соединился. Между нами оставались только его спортивные штаны и мои крошечные стринги.
Ноа отстранился, привстав на локтях, и обвел взглядом мои глаза, волосы, каждый сантиметр лица. Он словно проводил линии между моими веснушками – сначала глазами, а затем нежным прикосновением кончика пальца.
– Боже, Руби Грейс, – покачав головой, прошептал он. – Что ты со мной творишь? Я словно околдован тобой.
Я ухмыльнулась и прижалась к нему бедрами.
– Самый главный вопрос заключается в том, что потом?
Ноа застонал от соприкосновения, прикусил нижнюю губу и крепко поцеловал меня, а потом снова отстранился, немного сместившись и осыпая поцелуями мою ключицу.
– Ты ничего не станешь со мной делать. Пока нет. Не раньше, чем я получу свое.
Я почти хихикнула в ответ, но смешок застрял в горле. Резко охнула, когда Ноа поцеловал мой чувствительный сосок. Он нежно его пососал, провел языком по сморщенному кончику, а потом передвинулся к другому. Ноа гладил ладонями грудь и жадно ласкал, словно я была самым сладким десертом.
А потом он спустился вниз.
Он блуждал губами по моим впадинкам и округлостям, как затерявшийся путник, скользнул вдоль живота, прошелся языком по веснушкам между бедер и оперся на локти. Ноа посмотрел на меня потемневшим страстным взглядом, и я застыла в плену этого греховного взора. Он опустился и оставил легкий, как перышко, поцелуй по центру моих влажных трусиков.
Я застонала, изогнувшись на кровати и стиснув кулаками простынь. Когда Ноа просунул пальцы под полоски стрингов и медленно спустил их по бедрам, я завороженно наблюдала и с восхищением отметила, что его глаза потемнели еще сильнее, когда я осталась совсем обнаженной.