– Не прикасайся к моей дочери, – вмешался отец, встав между нами и отодрав пальцы Энтони с моей руки. – По-моему, она очень четко обозначила свое решение.
– О, так она это умеет? – тише спросил Энтони. – А как же наша сделка? Как насчет долга, который вы не можете вернуть, мэр Барнетт? Может, стоит рассказать Руби Грейс до того, как позволите ей принять решение?
– Она уже знает, – ответил папа.
Его голос прозвучал уверенно, громко и ровно, словно папа не слышал возникшего в толпе ропота после слов Энтони. Потом отец решительно посмотрел на меня и кивнул.
И его кивок сказал мне больше любых слов.
– О чем он говорит? – спросила Мэри Энн за спиной. Я обернулась, увидев на ее лице замешательство, и сердце сдавило от жалости к старшей сестре. Она находилась в полнейшем неведении, потому что жила в Европе и понятия не имела, какой кавардак творится дома.
Объясню ей все потом.
А пока нужно помочь отцу, который во мне нуждался.
Когда я потянулась и взяла отца под руку, лицо Энтони стало каменным.
– Я знаю, – повторила я. – Все знаю: как ты планировал изменять мне сразу же, как отыграем свадьбу, если уже не начал, – выпалила я. – Очень благородно, между прочим.
Он прищурился.
– А что касается проблем моего отца, то мы разберемся с этим вместе. Как семья, – сказала я, сжав папину руку. – Без твоей помощи.
Энтони усмехнулся.
– Глупая женщина. Ты явно не понимаешь, сколько денег твой отец задолжал очень важным людям. Без нашей помощи вам ни за что не расплатиться.
– Вот тут ты ошибаешься, – раздался голос с первых рядов.
Бетти медленно встала, одной рукой держась за спинку впереди стоящей скамьи. Она прислонилась к ней и торжествующе улыбнулась.
– У этой пожилой дамы есть кое-какие сбережения, которые она не сможет утащить с собой в могилу. Я с радостью внесу свой вклад, если это убережет Руби Грейс от брака с таким типом, как ты.
Все в церкви резко замолчали, боясь даже пошевелиться, и я не была уверена, дышит ли вообще кто-нибудь.
Энтони усмехнулся.
– Вы явно не представляете, в каком дерьме он увяз.
Все охнули и снова стали громко перешептываться
Мой бедный отец выглядел так, словно увидел призрака.
– Я помогу, – сказал Ноа, скинув с себя охранника, и поправил смокинг и галстук. Он подошел ко мне и протянул руки, а когда я вложила в них ладошки, крепко стиснул. – Мне плевать, сколько понадобится времени, на что придется пойти, чтобы во всем разобраться, но мы справимся без тебя, – сказал он, уверенно смотря на Энтони. – Но дай-ка внесу ясность. Я ни за что не позволю любимой женщине выйти замуж за монстра – тем более, чтобы расплатиться по долгу, который ей даже не принадлежит.
В церкви раздался громкий всеобщий вздох, а какая-то девушка даже закричала о несправедливости, что Ноа Беккер влюбился не в нее.
Я улыбнулась.
– Это и так затянулось, – сказал отец, встав между мной и Энтони. – Долг мой, и расплачиваться буду я. Если не заметил, у меня есть дом, машины и средства, чтобы найти решение самому. – Он сглотнул и повернулся ко мне. – Прости, что втянул тебя в это, Руби Грейс. Прости, что не вмешался раньше.
Сердце защемило, и я с благодарностью кивнула. Я знала, что эта рана не заживет еще очень-очень долго.
Но отец заступился за меня в этой церкви.
И потому я испытывала к нему благодарность.
Энтони зарычал, ударив кулаком по скамейке, а потом ткнул в мою сторону пальцем.
– Это просто смешно. Тащи свою задницу к алтарю. Сейчас же.
На лице Ноа появилась ярость, и он повернулся, оградив меня от Энтони.
– Приятель, ты не понял? – спросил он. – Все кончено. Теперь можешь уходить.
– Чего-чего? – Энтони подлетел к Ноа, но мой отец решительно положил ему руку на грудь.
– Ты его слышал, сынок, – сказал он. – Думаю, тебе лучше уйти, пока не сделал то, о чем потом пожалеешь.
Энтони открыл рот и посмотрел на моего отца, не веря своим ушам, потом повернулся ко мне, к моей матери и показал на нее.
– Серьезно, вы даже не вмешаетесь?
Все посмотрели на побледневшую маму, которая стояла с круглыми глазами. У нее дрожали губы. Я думала, что она заплачет, или заорет на меня, или закричит, чтобы все отвернулись, и мы начали церемонию сначала. Я думала, что она перейдет в аварийный режим и скажет, что мы просто пошутили и разыграли небольшой спектакль. Ха-ха, попались!
Но мама сглотнула, расправила плечи и высоко подняла подбородок, глядя на Энтони.
– По-моему, мой супруг четко и ясно выразился – тебе пора.
Кто-то засвистел, захлопал и засмеялся, и мама с трудом сдержала ухмылку, когда челюсть Энтони чуть не поцеловалась с полом.
– Нет, – покачал он головой и подбежал к операторам. – Нет, нет, нет. Выключите их. Перережьте провода. Выключите их! – Он завертелся, теребя руками пышную шевелюру и качая головой. – Мой отец… он убьет меня… он откажется от меня… Я не могу…
И внезапно все встало на свои места.
Мужчина, который опустился на колено и попросил моей руки, сам оказался под давлением отца. Хотел ли он вообще заниматься политикой? Или просто был пешкой в отцовской игре, как я?
Его отец даже не приехал на свадьбу. И тут же стало ясно, как он ценит сына.
Он хотел, чтобы Энтони тоже сыграл определенную роль в жизни.
Сердце заныло от жалости к нему, к мужчине, которого, как мне казалось, я знала, к другу, которого обрела в нем за тот год, что мы провели вместе. Я шагнула к Энтони, намереваясь утешить, но желание испарилось сразу же, как он направил на меня холодный, жестокий взгляд.
Энтони покачал головой и посмотрел с отвращением.
– После всего, что я для тебя сделал, всего, что мог сделать в будущем… какая же ты неблагодарная суч…
Он даже не успел произнести оскорбление, как Ноа улучил возможность отплатить Энтони за ранее нанесенный удар. Он вмазал кулаком ему в глаз, и тот отлетел назад, а гости снова ахнули от ужаса.
– Извини, предупреждения кончились, – сказал Ноа и потряс рукой. – И если ты не уйдешь, то уйдем мы. – Он повернулся ко мне и протянул руку, ухмыльнувшись. – Я припарковал перед церковью машину для побега. Что скажешь, Руби Грейс? Хочешь дать этому городу повод для сплетен?
Сердце замерло, я подошла к Ноа, взяв его под руку, наклонилась и прижалась губами к его губам.
– Бонни и Клайд, – прошептала я.
– Только с более счастливым финалом, – ответил он и снова меня поцеловал – но теперь под аплодисменты и одобрительные выкрики четырехсот людей.
Ноа прервал поцелуй и наклонился, чтобы подхватить меня на руки, чем заслужил еще один воодушевленный возглас. Я рассмеялась, запрокинув голову и смотря на потолок. Пока Ноа нес меня к дверям, я оглянулась к гостям – к родителям, у которых в глазах стояли слезы; к сестре, которая ободряюще мне улыбнулась, хотя я понимала, что она тоже задета случившимся; на мою лучшую подругу, которая победоносно вскинула в воздух кулак; на горожан, на лицах которых увидела разные эмоции – от радости и потрясения до замешательства и гнева.
А посмотрев на Бетти, я улыбнулась, помахала ей рукой и послала воздушный поцелуй.
– Спасибо, – одними губами прошептала я.
Она подмигнула, отмахнувшись, а потом двери распахнулись, и Ноа вынес меня на теннессийскую жару.
Я не знала, что будет дальше.
Не знала, как отец покроет долги, как будет вести себя Энтони, когда шум поутихнет, что ждет нас с Ноа. Не знала, простит ли меня мама и прощу ли ее я. Не знала, что уготовило нам будущее, но кое в чем была уверена.
Все будет хорошо, пока рядом со мной Ноа.
А жители города Стратфорда, штат Теннесси, еще очень нескоро забудут этот день.
Глава 19Ноа
Глядя на звезды, что мой отец проделал в жестяной крыше домика на дереве, и держа в объятиях Руби Грейс, которая положила голову мне на грудь, я решил, что это лучший момент в моей жизни.
Я проводил пальцами по ее длинным шелковистым волосам, волнистым от кос, которые я медленно расплел перед тем, как снять свадебное платье. Платье, которое сейчас висело на ветке возле домика. Руби Грейс прижималась обнаженной грудью к моему телу, обхватив руками за пояс, и переплела наши ноги под фланелевым одеялом.
Снаружи сверчки пели песню, и она смешалась с размеренным дыханием, звучавшим в доме. Руби Грейс медленно вырисовывала ноготками круги на моей груди, а я почувствовал, как она улыбается, когда отпустил кончики ее волос и потянулся к корням, чтобы снова провести рукой по всей длине.
Это был сон.
Наверняка.
Все – церковь, свадьба (или, точнее, не состоявшаяся свадьба) – казалось нереальным. Я гадал, не привиделось ли, что Руби Грейс бежит ко мне в свадебном платье, не снится ли, что сейчас лежит в моих объятиях.
Но боль в челюсти напоминала, что неожиданный удар от ее бывшего жениха был настоящим. Десятки пропущенных звонков от семьи и половины города на мой уже неработающий телефон подсказывали, что так все и было. Волосы Руби Грейс в моих руках, ее грудь, прижимающаяся к моей коже, сладкая, пресыщенная эйфория, в которую мы оба окунулись после того, как весь вечер занимались любовью, убеждали, что это совершенно точно не сон.
А самая лучшая явь, в которой я существовал.
Я вздохнул, еще крепче заключив Руби Грейс в объятия, и коснулся поцелуем ее волос. Она в ответ тоже стиснула меня и, немного помолчав, хихикнула.
Я почувствовал, как проникает в само сердце этот смешок, и ухмыльнулся, выгнув бровь и смотря на ее спутанные рыжие волосы.
– Чего смеешься, Длинноногая?
Она покачала головой.
– Просто вспомнила выражение лица пастора Морриса, когда ты схватил меня в охапку и умчался из церкви.
У меня тоже вырвался смешок.
– Думаю, после сегодняшних событий ему понадобится психотерапия.
– Возможно, всему городу.
– Жалеешь?
Она приподнялась на локте, положила вторую руку мне на грудь и, нахмурившись, посмотрела на меня.