Но, видимо, вышло у него плохо. Второй парень, тот, что с плохими зубами, подошел и врезал ему по плечу:
– Ты дебил.
– Чего это?
– На Белку пялишься. Черный тебя уроет.
– Умоется, – сорвалось у него с языка. Он даже не очень понял, откуда к нему пришло это слово.
– Дебил. Черный – колдун.
– И чо. Я чо, колдунов не жрал? – сказал он и осекся. Да что же с ним такое?
Он понюхал бутылку. Ну конечно. Квас. Там хоть в минимальном количестве, но присутствовал алкоголь. Надо держать себя в руках. И пить этой отравы поменьше.
– А-ха-ха! – зашелся смехом его новый знакомец. – Уважуха. Ща Урал зелень принесет. Если не забздишь – подкатишь к Белке, а? – парень ткнул его локтем.
– Нужна мне ваша зелень… – Кузя пожал плечами и поднялся. Сделать вид, что девушка его интересует в любовном плане, – отличная идея. Это полностью объяснит его к ней внимание. А Черный – практически точно Николай Хмельницкий. А он-то и нужен хозяину. – Так подкачу. – Он встал и направился к краю, где сидела девушка, подошел и тронул за плечо – заметил, что так тут было принято.
– Че тебе? – Белка подняла глаза.
– Пива хочешь? – он улыбнулся.
Девушка смерила его с ног до головы оценивающим взглядом.
– А ты не мелкий еще пиво пить? – пренебрежительно бросила она.
– У меня и зелень есть. Сейчас Урал принесет. – Он опять натянул на лицо улыбку. Но не детскую улыбку Веры. Теперь он попытался усмехнуться так, как это делал его колдун.
И у него получилось. Девушка посмотрела на него с явным интересом.
– Зелень? Бобы у тебя точно есть. Ладно, давай свое пиво.
Он достал из кармана бутылку и отдал девушке.
Она взяла и протянула ему правую руку:
– Белка.
– Кот, – представился он.
– Фу-у, так банально, – рассмеялась она.
– У себя на родине я такой один.
– На родине? Откуда ты?
– Из… Владивостока, – вспомнил он название местности. И очень понадеялся, что это было достаточно далеко.
– Ох. Всегда мечтала. Море, горы, тайга… Ты был в горах?
– Конечно! Там прятаться хорошо. Всем лень тебя преследовать.
Она рассмеялась. Не обидно, по-доброму. Отличный знак. Он ей понравился.
– Открой пиво, – она протянула бутылку.
Так. Это опасный момент. Пальцами открывать нельзя: люди так не могут. Он задумался на секунду, потом подцепил крышку зубами и протянул девушке.
– Граци, – сказала она. – Так че по зелени?
Он сообразил, что девушка пытается понять, не обманывают ли ее. Где же парень по имени Урал? Судя по запаху, не слишком далеко.
И что это такое, «зелень»?
– Щас придет, – небрежно бросил он и отхлебнул из своей бутылки. Как можно меньше. – У тебя парень есть?
Она так посмотрела на него, что стало понятно: он допустил ошибку. Рано. Видимо, о таких вещах спрашивать рано. Он постарался быстро исправиться:
– Ну, вдруг заревнует. Подумает, я подкатываю.
– Мал еще подкатывать… – она отвернулась.
– Ага. Я ж просто…
– Просто. – Девушка внезапно посмотрела ему в глаза: – Умер Черный. Парень мой. Тебе первому говорю. Где долбаная зелень? – заорала она.
– Да вот, сестричка!
Появился Урал и протянул девушке обычную сигарету.
Нет, не обычную. Брат его колдуна курил табак. А от этой сигареты табаком совершенно не пахло.
«Вещества», которые якобы употреблял племянник, дошло до него.
Значит, Николай Хмельницкий умер? Вот это новость. Как он должен отреагировать?
– Умер? Черный умер? – повторил он как можно громче. Скорее всего, этого человека тут многие знали, и по их реакции станет понятно, как нужно себя вести.
Их немедленно окружила толпа.
– Что? Умер? Че случилось? Черный помер? От чего? – послышались голоса со всех сторон.
Рыжая девушка по имени Белка обвела всех взглядом, раскурила сигарету, затянулась и выдула в толпу клуб дыма.
– От передоза, – мрачно произнесла она. – Черный умер. Мы все умрем. – С этими словами она приложила бутылку с пивом к губам, выпила ее целиком, без остатка, и швырнула бутылку в стену.
– Свобода и смерть! – заорала она.
– Свобода и смерть! – поддержали остальные и принялись швырять в стену бутылки.
Он понял, что это отличный повод избавиться от своей.
– Свобода и смерть! – заорал он и зачем-то добавил: – Анархия – мать порядка! – Его бутылка полетела в колонну.
Почему-то всем понравился его призыв.
– Анархия – мать порядка! – зазвучало со всех сторон.
В стены, в колонны собора и в сторону Невского проспекта полетели пустые бутылки, окурки, огрызки яблок и прочий мусор.
Кто-то сунул ему в руку сигарету и помог прикурить от спички.
Он понял, что если сейчас он просто сольется с толпой, то ничего не сможет узнать. Хмельницкий умер. Как? Что с ним случилось? Что означает странное слово «передоз»?
Белка тем временем встала и, сжав руку в кулак, подняла ее над головой.
– Свободу порабощенным! – воскликнула она.
– Свободу порабощенным! – поддержала толпа. Молодых людей становилось все больше. Прохожие начали останавливаться и прислушиваться к происходящему.
Кузя понял, что медлить нельзя. Хозяин говорил, что эти люди – поклонники дивов и хотят их освободить.
Вскочив на ноги и затянувшись едким, но вполне безобидным дымом, он закричал:
– Свободу порабощенным! Снять ошейники! Долой рабство!
– Долой рабство! – поддержала толпа.
А Белка схватила его под локоть:
– Так ты наш! Что ж сразу не сказал?
– А ты спрашивала? – усмехнулся он. Было не очень понятно, что она имеет в виду. Но слово «наш» точно означало доверие. А это было именно то, что нужно.
– Фараоны! – закричал вдруг кто-то. – Тикаем!
– Бежим, – Урал схватил Белку за локоть, но она стряхнула его руку.
– Вот только от всякой швали я не бегала.
Кузя не знал, что такое «фараоны». Но, видимо, в этой компании так называли каких-то плохих людей. Поэтому он решительно сел обратно и заложил ногу за ногу.
– Ха, фараоны, – презрительно проговорил он.
Толпа тем временем рассеялась, но народу осталось немало.
И он увидел, как к ним приближаются полицейские.
Белка мельком глянула на него, и стало понятно, что потерять лицо нельзя ни в коем случае.
Он сжал кулаки.
– Жандармы, – заорал он, – царские лизоблюды! Сатрапы! Палачи! – Он плюнул в лицо первому же полицейскому, приблизившемуся к нему, и снова закричал: – Да здравствует диктатура масс!
– Диктатура масс! – заорала толпа.
Им, подогретым алкоголем и «веществами», было безразлично, что орать.
Один из полицейских схватил его за руку и стащил с парапета. Миг – и на его голову обрушилась дубинка.
Главное сейчас – не сопротивляться. Он должен выглядеть слабым человеческим ребенком.
Слабым, но не сломленным.
– Мрази, – выдохнула у него над ухом Белка и добавила не очень уверенно: – Сатрапы!
– Бей урядников и становых приставов! – крикнул он.
И снова получил дубинкой. На этот раз прямо в лицо. Почувствовав, что из носа закапала кровь, он понял – достаточно. Сопротивляться дальше будет слишком подозрительно.
Ему и остальным, кто не успел сбежать, надели наручники и затолкали в машины, по шесть человек в каждую. Он оказался в одной машине с Белкой и Уралом. Это было замечательно, видимо, их везли в один и тот же участок.
Главное, чтобы не в участок Виктора Геннадьевича. Тот, увидев племянника своего друга, мог испортить всю игру.
К счастью, в месте, куда их отвезли, Виктора Геннадьевича не оказалось.
Их выстроили в очередь к столу, за которым сидел усатый человек с усталым лицом. Каждого, кто подходил к столу, он спрашивал:
– Имя? Год рождения?
Все отвечали. Когда очередь дошла до Белки, она сказала:
– Белицкая Алина. Тысяча девятьсот шестьдесят пятый.
Он шел следующим. На сколько же лет он выглядит? Старше нее? Младше? Лучше назвать более младший возраст: люди относятся к детям лучше, чем ко взрослым.
– Николай Дивногорский, – назвал он первое, что пришло ему в голову. – Тысяча восемьсот… Э… Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год.
Их загнали в клетку, довольно тесную, сидеть в ней пришлось прямо на полу.
И тут Кузя почувствовал, что ему становится плохо. Квас. Несмотря на то что он выбросил почти половину бутылки, в животе бурчало и крутило так, что он лег прямо на пол.
И тут же услышал тихое:
– Не бзди. Если нас не выпустят, Цепеш ночью нас вытащит.
Фраза предназначалась не ему. Он скосил глаза и увидел, как Белка что-то шепчет Уралу. Обычный человек не расслышал бы ничего.
Цепеш. Надо запомнить это слово. У всех тут необычные имена, вероятно, это прозвища. И человек по имени Цепеш должен как-то вытащить их ночью.
Почему-то самым логичным Кузе показалось взорвать участок. Чтобы под шумок все могли скрыться.
Живот снова скрутило, он прижал колени к подбородку. Но не выдержал, и содержимое его желудка выплеснулось на пол.
– Капец… – прозвучало за его спиной, – перебрал щегол.
– Его зовут Кот! – вступилась Белка. – Заткни хавальник, он свой.
Тотчас же открылась дверь, и полицейский выволок его наружу. Подхватив под локоть, потащил куда-то по коридору.
В конце коридора полицейский втолкнул Кузю в помещение, где пахло водой, мочой и экскрементами.
«Уборная», – понял он. И бросился к раковине, где, открыв кран, принялся судорожно глотать воду. Его снова вырвало, и стало легче.
– Ну что же ты, мальчик… такой молодой. Как же тебя занесло к анархистам?
В голосе полицейского слышалось искреннее сочувствие.
Кузя посмотрел на него долгим взглядом и принял решение. Нельзя дать себя обыскать. Сыщики найдут амулет и увидят ошейник.
Он протер лицо водой и снова посмотрел на полицейского:
– Позвоните участковому приставу Смирнову, пожалуйста, – тихо проговорил он. – Скажите, что у Кузьмы… Аверина очень важная информация.
Полицейский немедленно подбежал к нему, обхватив за плечи.