— «Жизнь женщины»! Что такое жизнь женщины в сравнении с тем, на что мы надеемся? Мы рискуем жизнью моей дочери — самого драгоценного для меня существа на свете. Мы также рискуем жизнями мужчин: вашей, моей собственной, а также жизнями еще двоих, которые завоевали мое полное доверие. «Доказательство того, что возрождение возможно»! Это, пожалуй, самая удивительная вещь в наш век науки и скептицизма. Но истина о жизни и возрождении — лишь крупицы знания, которое мы можем получить в результате проведения нашего эксперимента. Вообразите: если бы кто-то вернулся к нам из прошлого и подарил бы нам знания, накопленные в великой Александрийской библиотеке и утраченные затем в поглотившем их ненасытном пламени, развитие науки пошло бы без ненужных заблуждений и мы смогли бы не только исправить ошибки истории, но выйти на дорогу утраченных искусств, забытых знаний, так что наши ноги двигались бы точно по указанному следу. Эта женщина могла бы поведать нам, что представлял собой наш мир перед тем явлением, которое мы называем Потопом; дать нам сведения о происхождении этого удивительного мифа, обратить наш ум к изучению предметов, которые сейчас нам кажутся первобытными, а на самом деле были древними историями, возникшими до времен Патриархов. Но и это еще не все! Это даже еще и не начало! Если бы история этой женщины доказала, что люди того времени не отличаются от нашего о них представления, это бы означало, что пока мы не достигли уровня их знаний, даже того уровня, которым сегодня может овладеть человек. Если на самом деле это возрождение совершится, исчезнут сомнения относительно прежних знаний, древней магии, старой веры! И если это так, мы должны будем признать, что ка этой великой и просвещенной царицы завоевало секреты большие, чем любой смертный из всего окружающего ее звездного мира. Эта женщина в расцвете лет добровольно сошла в могилу и возродилась из нее вновь, она выбрала смерть в молодом возрасте, чтобы при воскрешении в другом веке, после загробного сна в течение колоссального интервала времени выйти из своей гробницы в полном расцвете и блеске юности и власти. О, что за возможности возникают при появлении такого человека среди нас! Человека, чья история началась задолго до того, как написали Библию, кому были неизвестны греческие боги, человека, который может связать вместе старое и новое, землю и небеса и рассказать о чудесах неизвестного — старого мира его юности и миров из других галактик!
Он замолчал, почти обессилевший. Маргарет взяла его за руку и, пока он говорил, не выпускала ее. В ее лице произошла перемена, которую я так часто наблюдал в последнее время: мистическое сокрытие собственной личности, которое давало мне едва уловимое ощущение отдаленности от нее. В своем неистовстве Абель Трелони ничего не заметил, но, когда он замолчал, его дочь снова стала сама собой за одно мгновение. В ее прекрасных глазах блистали непролитые слезы, она наклонилась и поцеловала ему руку. Затем, повернувшись ко мне, сказала:
— Малькольм, ты говорил мне о смертях, которые последовали по приказу царицы; но, может быть, виновных справедливо наказали за промедление при выполнении ее приказов или за то, что они мешали выполнить поставленную ею цель. Правильно ли так ставить вопрос? Вспомни, ведь она боролась за свою жизнь! За жизнь, за любовь и все великолепные возможности того туманного будущего в неизвестном мире Севера, который был столь привлекателен для нее! Не думаешь ли ты, что она, обладающая всеми знаниями своего времени, со всей великой и несокрушимой мощью своей натуры надеялась распространить их среди нас? Возможно, она хотела привести человечество к завоеванию неизвестных миров и использовать для благоденствия своего народа все, что завоевала во время сна смерти за столько веков. И ее желание могло быть разрушено безжалостной рукой убийцы или вора… Если бы это был ты, разве ты не стал бы сражаться, используя любые средства, чтобы достигнуть своей мечты и цели всей жизни? Можешь ли ты понять, что в то время, как смертное тело, спеленутое защитными тканями, уберегающими от природного воздействия и предписанными религиозными обычаями и наукой ее времени, ждало назначенного часа, ее мозг во время всех этих мрачных столетий находился в покое, а душа свободно летала от одного мира к другому между безграничными пространствами?
Маргарет замолчала, совершенно обессиленная волнением, по ее щекам бежали слезы. Я сам был тронут настолько, что не мог выразить свои чувства словами. Это в самом деле была моя возлюбленная, и, сознавая ее присутствие, мое сердце забилось сильнее. Мое счастье породило смелость, и я решился высказать предположение о двойном существовании девушки. Взяв руки Маргарет в свои и целуя их, я обратился к ее отцу:
— Что вы думаете, сэр? Она не смогла бы сказать об этом более красноречиво, если бы даже сам дух царицы Теры был с нею, чтобы вдохновить ее и навести на эти мысли!
Ответ мистера Трелони просто ошеломил меня! Оказывается, отец моей Маргарет прошел точно такой же путь размышлений, как и я сам.
— А что, если это так? Я хорошо знаю, что душа ее матери живет в ней. А если в моей дочери живет дух великой и удивительной царицы, то Маргарет станет мне дороже вдвое! Не бойтесь ее, Малькольм Росс; по крайней мере, не остерегайтесь ее в большей степени, чем всех остальных из нашей группы!
Маргарет подхватила тему разговора так быстро, что ее слова казались продолжением слов ее отца.
— Не опасайся меня, Малькольм, царица Тера знает все и не причинит нам вреда. Я так же уверена в этом, как и в том, что совершенно потерялась в глубинах моей собственной любви к тебе!
В ее голосе было нечто настолько странное для меня, что я быстро взглянул ей в глаза. Они были ясными, как всегда, но некая мысль пряталась в них за тончайшей вуалью. А еще они напомнили мне глаза льва, помещенного в клетку.
Глава XVIII.УРОК КА
В тот вечер мы по предложению хозяина дома рано улеглись спать: до «великого эксперимента» оставалось чуть больше суток, и мистер Трелони полагал, что нам следует подкрепить свои силы сном, настолько продолжительным, насколько позволят нам обстоятельства. Конечно, он договорился о вызове дополнительной помощи, в случае если таковая понадобится. Однако никто всерьез не предполагал, что повторится нападение, подобное тому, которого мы боялись в Лондоне, когда пришлось организовывать специальную охрану.
Что касается меня самого, я ощущал странное чувство, близкое к освобождению. Я принял точку зрения мистера Трелони: если Тера в самом деле соответствовала нашим о ней представлениям, то с ее стороны невозможно было ждать никакого противодействия, ведь мы руководствовались исключительно желаниями царицы. Так что у меня было хорошее настроение, я чувствовал себя гораздо лучше, чем прежде, когда предполагал, что в сложившихся обстоятельствах обрести душевный покой невозможно. И все же мысли о странном состоянии Маргарет не оставляли меня. Если ее личность вела двойное существование, что может произойти, когда два этих существа сольются в одно? Снова и снова я перебирал в уме все возможные варианты. Для меня не было утешением то обстоятельство, что саму Маргарет вполне удовлетворяла такая ситуация, а ее отец с ней покорно согласился. Любовь, что ни говори, чувство эгоистическое, она отбрасывает черную тень на все, что угодно, если стоит между этим «всем» и светом.
Ночные часы текли, а мои чувства приобрели необыкновенную остроту: мне казалось, что я слышал, как движутся стрелки по циферблату. Между тем тьма уступила место полумраку, а полумрак сменился серым цветом раннего утра, перешедшим в солнечный свет, — и все это без пауз и помех, усиливая печаль, поселившуюся в моей душе. Выйдя из комнаты, я крадучись прошел по коридору, желая убедиться, что все остальные в полном порядке. Накануне мы условились оставить свои двери слегка приоткрытыми, так чтобы любой тревожный звук был бы слышен беспрепятственно и издалека.
Все спали. До меня доносилось ровное дыхание каждого, и мое сердце радовалось, что эта долгая ночь закончилась благополучно. Когда я преклонил колени в порыве благодарственной молитвы в своей комнате, то, прислушиваясь к себе, ощутил наконец меру своего страха. Желая успокоиться, я поспешно покинул дом и спустился к воде по длинной лестнице, вырубленной в скале. Купание в холодных волнах взбодрило меня, привело в некоторый порядок мои нервы, и я был готов встретить новый день.
Когда я поднимался по лестнице, преодолевая крутые каменные ступени, то мог видеть, как лучи солнца, встававшего у меня за спиной, золотили окрестные скалы. Тем не менее в утреннем воздухе ощущалась некоторая тревога, все выглядело слишком ярким, как бывает иногда перед штормом. Я остановился для того, чтобы еще раз насладиться зрелищем открывавшегося передо мной простора, и почувствовал осторожное прикосновение к плечу чьей-то руки. Обернувшись, я увидел, что рядом со мной стоит Маргарет — такая же ясная и сияющая, как утро! Вне всякого сомнения, это была моя возлюбленная — прежняя Маргарет, без всякого чужого присутствия. Что ж, по крайней мере, день, посвященный последним приготовлениям к «великому эксперименту», а возможно, и не только к нему, начался прекрасно.
Однако радость была недолгой. Когда мы вернулись в дом после прогулки по скалам, день вступил в свои права, возвращая в наши отношения мрачность и беспокойство, надежду и воодушевление, глубокую депрессию, безразличие и утешение.
После завтрака мы собрались в пещере, где мистер Трелони еще раз проверил расположение предметов, объясняя нам, почему каждый из них находится именно здесь, на своем конкретном месте. Он принес с собой огромные рулоны бумаги, на которых были изображены планы помещений гробницы царицы Теры, знаки и рисунки, которые он восстановил, пользуясь набросками, сделанными им самим и Корбеком. Таким образом, мы могли увидеть копии всех иероглифов и символов, покрывавших стены, потолок и пол усыпальницы в Долине Мага.