С этими словами он протянул ей листок из своей записной книжки, затем с вежливым поклоном удалился. Едва закрылась дверь в холле, как в кабинет вошла экономка. На лице ее читалось такое горе, что Маргарет, побледнев, поднялась ей навстречу и спросила:
— В чем дело, миссис Грант? Случилось еще что-нибудь?
— С горечью сообщаю, мисс, что все слуги, за исключением двух, уведомили меня, что желают покинуть дом сегодня. Они уже обсудили это дело между собой, и теперь дворецкий высказался за всех. Он говорит, что, хотя им очень жаль терять жалованье, но они готовы даже выплатить неустойку, лишь бы уйти сегодня же.
— Какую причину они называют?
— Никакой, мисс. Я спросила Джейн, горничную с верхнего этажа, которая держится особняком от них, и девушка по секрету сказала мне, что они вбили в свои глупые головы, будто дом населяют привидения!
Глава VI.ПОДОЗРЕНИЯ
Первой пришла в себя мисс Трелони. Гордо выпрямившись, она высокомерным тоном произнесла:
— Прекрасно, миссис Грант, пусть они уходят! Заплатите им сегодня месячное жалованье. До сих пор они были очень хорошими слугами, однако нельзя ожидать большой преданности от тех, кого обуревают страхи. Те, кто останется в доме, получат жалованье в двойном размере.
Экономка с трудом сдерживала негодование:
— Подумать только, уйти от такой хорошей хозяйки! В жизни не видела, чтобы кто-либо так по-доброму обращался со слугами. А едва беда на пороге — полюбуйтесь, как они поступают! Это наглость, другого слова не подобрать!
Миссис Грант в течение нескольких минут продолжала рассуждать по поводу «неблагодарных людей», затем удалилась, недовольно бурча себе под нос. Вскоре она вернулась — совершенно в другом настроении, чтобы осведомиться, не угодно ли хозяйке нанять полный штат новых слуг.
— Вы же знаете, мэм, — с порога начала она, — как только в доме поселяется страх, избавиться от него почти невозможно. Слуги придут, но быстро уйдут, наслушавшись рассказов, и их ничем не удержишь.
— Полагаю, миссис Грант, нам следует обойтись теми, что остались, — спокойным тоном заметила Маргарет. — Пока мой дорогой отец болеет, гостей у нас не предвидится. Если желающих остаться слишком мало, наймите нескольких горничных — из тех, кого вы знаете. Пожалуйста, имейте в виду, что вновь нанятые, хорошо зарекомендовав себя, должны получать точно такое же жалованье. И, разумеется, хотя я никоим образом не ставлю вас в один ряд с ними, правило двойной оплаты распространяется и на вас.
Я не мог не восхититься великодушием девушки по отношению к слугам и мысленно согласился с экономкой:
— Наша хозяйка — настоящая принцесса!
«Принцесса!» — именно это слово пришло мне в голову, когда я впервые увидел Маргарет на балу. Высокая, стройная, похожая на лилию, гибко покачивающуюся на стебле, или на цветок лотоса — ей так шло платье из тончайшей черной ткани с золотым шитьем. В темных волосах отсвечивало лунным блеском украшение из крупного жемчуга и драгоценных камней, обрамленное вырезанными из лазурита страусиными перьями. Запястье украшал широкий браслет в виде двух крыльев из золота, между которыми был укреплен круглый желтый самоцвет, обвитый серебряными змеями. Нас представили друг другу, и, несмотря на ее чарующую любезность, я чувствовал себя неловко в обществе этой красавицы. Лишь несколько недель спустя, во время пикника, когда у меня появилась возможность познакомиться с ней поближе, моя робость перешла в иное чувство.
Следующая сцена, в которой мне пришлось принять участие, оказалась несравненно более волнующей и болезненной. Около трех часов дня в дверь кабинета, где я находился, осторожно постучал сержант Доу. Переступив порог, он внимательно оглядел комнату.
— В чем дело? — спросил я. — Кажется, вы хотите поговорить со мной наедине?
— Совершенно верно, сэр. Могу я рассчитывать на полную конфиденциальность?
— Вне всякого сомнения.
Он помедлил, затем ответил:
— Вы знаете меня достаточно, чтобы предположить, что я человек долга. Я полицейский, детектив, и моя обязанность — расследовать любое дело, которое мне поручено, никого не боясь и никого не покрывая.
— Ну конечно, конечно! — машинально кивнул я, и сердце мое почему-то болезненно сжалось. — Будьте откровенны, я обещаю, что любая информация, которую вы мне сообщите, не выйдет за пределы этого кабинета.
— Спасибо, сэр. Полагаю, то, что я скажу, не должно быть сообщено никому. Даже мисс Трелони или ее отцу, когда он поправится.
— Разумеется, если таково условие! — произнес я более сухим тоном.
Уловив перемену в моем голосе, сержант заметно смутился.
— Простите, сэр, но я нарушаю мой долг, говоря с вами на эту тему. Впрочем, я знаю вас давно и чувствую, что могу доверять вам. Не вашему слову, сэр, — в нем я уверен, — но вашему благоразумию!
Я поклонился.
— Продолжайте!
И он не заставил себя ждать.
— Я обдумывал это дело, сэр, до тех пор, пока у меня голова кругом не пошла, но пока что не могу найти для него простой разгадки. Несмотря на нападения, по-видимому, никто не входил в дом и тем более не выходил. На какой вывод это вас наталкивает?
— Что кто-то или что-то уже было в доме, — ответил я, не сдержав улыбки.
— Я думаю так же, — произнес он и с облегчением вздохнул. — Прекрасно! Но кто это может быть?
— «Кто-то или что-то», как я уже сказал.
— Пусть будет «кто-то», мистер Росс! Конечно, кот мог исцарапать или укусить, но вряд ли стянул бы старого джентльмена с постели и попытался бы снять с его руки золотой браслет с ключом. Такие вещи хороши для книжек, где детективы-любители знают все еще до того, как это случилось, и затем подгоняют факты под свои теории, но в Скотленд-Ярде не все идиоты, и обычно мы докапываемся до людей, которые совершают преступления.
— Ради бога, сержант, пусть это будут «люди».
— Мы говорили о «ком-то», сэр.
— Верно. Пусть будет кто-то!
— Давайте восстановим события этих трех ночей — кто первым оказывался около хозяина дома?
— Постойте! В первую ночь мисс Трелони подняла тревогу. Вторую ночь я сам провел в комнате мистера Трелони и крепко заснул, как и сиделка Кеннета. Когда я очнулся, там уже находилось несколько человек, в том числе мисс Трелони и вы. Во время последнего нападения мисс Трелони упала в обморок, я вынес ее из комнаты и вернулся. Кажется, вы вошли следом за мной.
Сержант Доу после небольшого раздумья ответил:
— Не удивило ли вас, сэр, что мисс Трелони присутствовала или была первой в комнате во всех случаях, а ранения были нанесены в первом и во втором?
Как юрист, я всегда считал, что лучший способ в борьбе с выводом — это высказанное вместо него заключение.
— Вы утверждаете, что мисс Трелони была первой, обнаружившей раненого отца, и отсюда следует вывод, что она нанесла ему рану либо как-то была связана с нападением?
— Я не смею выражаться с подобной ясностью, но к этому меня склоняют мои сомнения. — Сержант Доу был храбрым человеком и не боялся делать заключения на основе фактов.
В кабинете повисло многозначительное молчание. У меня не было никаких сомнений по поводу Маргарет и ее действий, но я опасался, что они могут быть поняты превратно. Здесь явно присутствовала тайна, и, если не найти разгадки, тень подозрений будет брошена на кого-то одного. В подобных случаях люди склонны идти по линии наименьшего сопротивления, и если найдутся доказательства чьей-то выгоды от смерти мистера Трелони, если таковая случится, то очень сложно будет доказать свою невиновность перед лицом подозрительных фактов. Сейчас не годилось оспаривать какие-либо теории, выдвинутые детективом, надо было просто выслушать его и попытаться понять. Но когда придет время развеять эти теории в пух и прах, я выступлю во всеоружии.
— Что вы намерены предпринять? — осторожно поинтересовался я.
— Пока еще не имею представления, сэр. Как видите, даже для подозрений еще не время. Скажи мне любой, что эта милая леди замешана в таком деле, я посчитал бы его ненормальным, но я вынужден следовать собственным выводам. Мне хорошо известно, что довольно часто виновными признают самых неподходящих для этой роли людей, когда все (кроме прокурора, знающего факты, и судьи, умеющего ждать) готовы поклясться в их невиновности. Я ни за что на свете не согласился бы причинить вред юной леди, тем более зная о том, что ей пришлось испытать. Можете быть уверены, я не сделаю ни единого намека, который послужил бы уликой против нее. Вот почему я говорю с вами наедине, как мужчина с мужчиной. Вы специалист по доказательствам, это ваша профессия. Моя профессия ограничивается подозрениями и тем, что мы называем своими доказательствами, — по сути, это не что иное, как улики. Вы знаете мисс Трелони лучше меня, и, хотя я разгуливаю по дому, где хочу, у меня нет возможности поближе познакомиться с ее образом жизни, разведать что-либо о ее средствах и вообще обо всем, что могло бы объяснить ее действия. Попытайся я задать ей подобные вопросы, она тут же заподозрит меня. И тогда, в случае если она виновата, вся надежда на неоспоримые улики пропадет, потому что она с легкостью уничтожит их. Но если она невиновна (а я надеюсь на это), то обвинять ее было бы неоправданной жестокостью. Я знакомлю вас со своей точкой зрения на ситуацию и прошу прощения, если позволил себе при этом лишнее.
— Вас не в чем упрекнуть, Доу, — с воодушевлением произнес я, потому что мужество, честность и рассудительность этого человека внушали уважение. — Рад, что вы были со мной откровенны. Мы оба хотим узнать правду, но в деле этом очень много странностей, и поэтому, чтобы выяснить истину, необходимо прилагать совместные усилия, независимо от наших взглядов и жизненных установок.
Сержант одобрительно кивнул и продолжал:
— На мой взгляд, заподозрив кого-либо, следует по крупицам собирать доказательства. И тогда мы придем к выводу, а возможно, отбросим все другие версии, оставляя лишь самую подозрительную из всех нами рассмотренных. После этого нам нужно…