— Барин, — тот не придал случившемуся значения и склонил лысеющую голову. — Я дерево мужикам везу, деревню отстраивать, а тут вот… напасть, — он вздохнул и указал на телегу. — Хотели крышу покрыть, пока сильно не полило, да не успеем теперича. Придется пешком идти, да просить работников подсобить.
— Не придется, — я обошел телегу, уперся в нее плечом и без труда вытолкал из грязи — дарованная драгуном сила пришлась очень кстати.
У мужика чуть челюсть прямо в грязь не упала. Вытаращившись на меня, как на чудо-богатыря, он даже дышать забыл.
— Деревню нужно отстроить в срок, — наказал я ему. — Так всем и передай. Скажи, пусть Прохора слушают и не перечат ему.
— Скажу-скажу, Ваше сиятельство, — с готовностью закивал мужичок. Он проворно забрался на телегу и уже собирался подстегнуть лошадь, но увидел, что я стою неподвижно, спохватился и полюбопытствовал. — Вы чего-то желаете?
— В какой стороне Березки?
— Тама, — крестьянин указал рукой себе за спину.
— Спасибо, — я сел на Демона и поскакал по дороге.
Деревня пряталась от меня за небольшой березовой рощицей, благодаря которой, видимо, и получила свое название. Домов тут было совсем немного, а единственная улица пустовала: непогода разогнала селян по домам. Разве что одна единственная псина выбралась из дыры в покосившемся заборе и залаяла на меня.
— Да что ты брешешь опять⁈ — на крыльце показалась дородная женщина средних лет и, увидев меня, застыла на месте.
— Твоя собака не часто видит графов, — улыбнулся я, — как и ты.
— Барин! — женщина быстро поклонилась. — А вы чего к нам приехали?
— Слышал, что тут был старик, который в завтрашний день смотреть может, — невзирая на надрывающегося пса, я подъехал ближе и остановил коня у забора.
Демон зло зыркнул на собаку и ударил копытом землю так сильно, что та мигом заткнулась и скрылась в той самой дыре в заборе, из которой и вылезла.
— Утром приходил, да, — закивала женщина. — Снова сказки свои рассказывал, дескать, помрем мы все, коли его слушать не станем. Соловьем заливался, да только никто его не послушал, окромя Глашки. Мы ее вразумить хотели, но она уперлась, что корова безрогая, и за ним следом в лес ушла.
— А что именно говорил этот старик?
— Да талдычил одно и тоже: примите, говорит, дар земли нашей, и познайте блаженство неземное. Да когда нам блаженство это познавать-то? Мужики все деревню отстраивают, а нам коров доить надо, скотину кормить, еду готовить, стирать, да за детьми приглядывать…
Услышанное мне совсем не понравилось — уж больно речи старика походили на то, что говорила мне графиня Уланова.
— А у Глашки дел, как у вас, не было?
— Да она без царя в голове, — вздохнула крестьянка, — блаженная. Родни нет, а у нас своих забот хватает, чтобы еще и за ней приглядывать.
— Ясно. В какую сторону они ушли?
— Туда, — женщина показала на лес на холме. Как раз из-за него и выплывали черные, как ночь, тучи. — А вы что, барин, старика того найти хотите? — из-за подола крестьянки выглянули два веснушчатых мальчугана и уставились на меня.
— Есть такое желание, — задумчиво протянул я, разглядывая густой лес: искать там кого-то — гиблое дело.
— Вы уж не серчайте, барин, но пустая это затея, — озвучила женщина мои собственные мысли. Она заметила любопытных детишек и парой подзатыльников загнала их обратно в дом.
— Пожалуй. — Я отбросил идею скакать к лесу. В конце-концов, не графское это дело, крестьянок искать. Пора начать пользоваться положением. — Ты своим всем передай — пусть старика не слушают, — сказал я женщине. — А если он снова сунется, пусть мужики его скрутят и ко мне приведут. Но живым. Кто это сделает — получит награду.
— Я скажу, барин, обязательно скажу, — закивала крестьянка. — А речи его мы и так не слушаем. Отец Иоанн наказал, что блаженство неземное только праведников ждет, а добиться его, окромя как благими поступками и молитвой, никак нельзя.
Я кивнул и развернул коня, показывая, что разговор окончен. Дождь уже переходил в ливень, так что мне пора было возвращаться обратно, если не хочу простудиться. Уже и так весь промок. Горе пророка обсужу с Нечаевым, но сначала приму ванну.
Приободренный мыслями об уюте и тепле, я быстро добрался до поместья, где меня ждал неприятный сюрприз. Отец Иоанн сидел в гостиной и играл в гляделки с Деей. Мужчина был хмур, цыганка же улыбалась уголками губ.
— Граф, — стоило мне войти, как настоятель монастыря поднялся с кресла.
— Чем обязан? — я постарался скрыть недовольство от визита незваного гостя, который никак не вписывался в мои планы.
— Нам поговорить надобно, — признался мужчина, по лицу которого было понятно, что прибыть его заставила крайняя нужда.
Это меня насторожило и заинтриговало.
— В чем дело?
— В окрестных деревнях пропадают люди, — Иоанн сразу перешел к делу. — Думается мне, что это происки сектантские. Неделю назад началось все. У кого сосед в лес ушел и сгинул, у кого близкий человек, а у кого дитятко неразумное. И с каждым днем все больше народу в лесу теряется. — Настоятель монастыря посмотрел на меня исподлобья: тяжело и печально. — На земле этой один вы у нас заступник. Не откажете?
Пока я пытался связать мои догадки относительно Улановых и Бобринских, Иоанн трактовал мое молчание по-своему.
— Бог дает вам возможность грехи искупить.
— Я бы предпочел способ, где не страдают невинные.
— Никто не безгрешен. — Тяжело вздохнул настоятель и коснулся пальцами груди в том месте, где под одеждой носил крест. — За всякой душой грехи имеются. Каждому есть, за что ответить, когда время придет. Пути же Господни неисповедимы. Не нам решать, какие испытания он каждому по своему разумению выдаст. Так что, поможете али нет?
Теперь вздохнул и я. Сегодня планам касательно ванны и обещанного Деей «всего» не суждено сбыться. Есть дела поважнее.
— Рассказывайте, что вам известно, — я жестом попросил гостя присесть.
18. Чернобог
Два следующих дня слились в один: темнота, непрекращающийся дождь, зеленые заросли, запах мокрой травы и хмурые лица агентов Тайной канцелярии. Мы прочесывали лесной массив часами, но так и не смогли найти ни следа пропавших людей. Они как сквозь землю провалились!
А ведь судя по тому, что говорили местные жители, пропало человек двадцать с разных деревень. И это только за один день. Причем Пророка, как мы договорились между собой называть таинственного старика, видели везде примерно в одно и то же время. Обычный человек никак не мог быть на рассвете в пяти деревнях, которые находятся в часах езды одна от другой.
Нечаев и Дарья обещали приехать завтра утром с подкреплением. Их задержала весть о том, что французы начали активные действия на фронте, так что выбить людей для расследования в захолустье оказалось куда сложнее, чем хотелось бы. Чертова бюрократия, как всегда, все усложняла.
В отсутствии Петра я временно выступал главным и руководил двумя десятками агентов. Но что такое два десятка, когда нужно обыскать непролазный лес в несколько гектаров? Работая без сна и отдыха, агенты валились с ног, но продолжали упрямо искать без вести пропавших.
Сутки я ходил с ними, а потом плюнул на все и отправился на поиски уже на драгуне. Чернобог не ощущал азарта и скорого боя, поэтому сжимал мое сознание в стальных тисках, делая пребывание в себе весьма некомфортным и даже болезненным. Но мне хватило упрямства и глупости, чтобы проторчать в железке целый день.
Жаль, что все безрезультатно — с высоты драгуна ничего не видно из-за крон, а каждый его шаг уничтожает сразу несколько деревьев. Если на земле имелись хоть какие-то следы, после Чернобога оставались только гигантские вмятины. Я будто на танке огород бороздил — быстро, но бестолку. Нецелевое использование, получается. А у меня сейчас и машина с характером, причем с непростым. Все, что мне оставалось — обойти лес кругом несколько раз и позвать потерявшихся. Ожидаемо, никто не отозвался.
И вот, под конец вторых суток я ввалился в особняк совершенно без сил. Сначала хотел лишь оставить Чернобога в подземелье и вернуться, но решил немного отдохнуть. Голова болела, тело била мелкая дрожь, глаза пекло и резало, словно у меня температура была под тридцать девять градусов. В отместку за нецелевое использование, живой доспех едва не выжег меня полностью.
К счастью, этого не случилось. Не знаю, чем заслужил кредит доверия у Чернобога, но чую, что практически его исчерпал. Это никак не клеилось с тем, что я читал о драгунах в документах Нечаева. Там встречались очерки о «характере» некоторых доспехов, но в них подразумевались боевые характеристики и тактика ведения боя в той или иной броне. Хотя в цитатах механиков проскальзывали рассказы о том, как драгун мог застыть во время боя, подставив под удар нерадивого управителя.
Но нигде не было и слова о том, чтобы механизм самолично уничтожил владельца. Сомневаюсь, что граф Воронцов был первым, чью душу выжег собственный доспех, но информация о таких случаях либо потерялась, либо кем-то тщательно скрывалась.
От хоровода мыслей голова разболелась настолько, что пришлось просить Дею сделать мне холодный компресс. Откинувшись в кресле и закинув ноги на пуфик, я положил мокрую прохладную ткань на лицо и закрыл глаза.
— Что-нибудь еще? — услужливо поинтересовалась горничная, явно обеспокоенная моим состоянием.
— Спасибо, ничего, — я покачал головой и пожалел об этом — в висок будто вогнали раскаленную иглу. — Скажи Петровичу и Олежке, чтобы осмотрели драгуна.
— Будет исполнено.
Удаляющихся шагов я не услышал, но почувствовал, что Деи больше нет в гостиной. Все вокруг погрузилось в блаженную тишину, которой мне так не хватало в последнее время. Но длилась она недолго — спустя минут двадцать после ухода горничной, в коридоре послышались легкие робкие шаги.
— Чего тебе? — спросил я, не дожидаясь, когда Олежка решится начать разговор. Обычно он бойкий парень, но если хочет что-то попросить, то мнется до последнего.