Держась за засаленную веревку, она поднималась по темной лестнице обители г-на Флажо; прохлада, царившая там, принесла некоторое облегчение старой даме, которую утомили быстрая езда и духота в карете.
Как только служанка Маргарита доложила мэтру Флажо о приезде графини Беарнской, он подтянул панталоны, которые по причине жары спустил довольно низко, напялил на голову парик, всегда предусмотрительно лежавший в пределах досягаемости, и надел бумажный халат в рубчик.
Приведя себя таким образом в приличный вид, он с улыбкой на устах устремился к двери. Однако в улыбке настолько явственно сквозило изумление, что графиня сочла необходимым подтвердить:
– Это я, дорогой господин Флажо, я, собственной персоной.
– Да, да, ваше сиятельство, – отвечал мэтр Флажо, – я вижу.
После этих слов адвокат, стыдливо придерживая халат рукой, подвел графиню к кожаному креслу, стоявшему в самой светлой части кабинета, и тут же осмотрительно убрал все бумаги, лежавшие на бюро, поскольку знал любопытство старой дамы.
– А теперь, сударыня, – галантно произнес он, – позвольте мне выразить радость по поводу столь приятной неожиданности.
Графиня Беарнская, откинувшаяся на спинку глубокого кресла, приподняла в этот миг ноги в атласных башмачках, дабы дать возможность Маргарите подсунуть под них кожаную подушку. Услышав любезность адвоката, она резко выпрямилась.
– То есть как неожиданности? – вопросила она и, вытащив из футляра очки, оседлала ими нос, чтобы лучше видеть г-на Флажо.
– Я был в полной уверенности, сударыня, что вы пребываете в своих землях, – отвечал адвокат, бесконечно польстив трем арпанам огорода графини, именуя их землями.
– Разумеется, я там и пребывала, но по первому вашему зову приехала к вам.
– По первому моему зову? – удивился адвокат.
– По первому вашему слову, по первому вашему уведомлению, по первому совету – короче, как вам будет угодно.
Глаза г-на Флажо сделались такими же круглыми, как очки графини.
– Надеюсь, я не опоздала и у вас нет причин сетовать на меня, – продолжала она.
– Я, как всегда, восхищен вами, сударыня, но, с вашего позволения, совершенно не представляю, что я должен делать в нынешних обстоятельствах.
– Как что делать? – возмутилась графиня. – То, что нужно, или уж по крайней мере то, что вы делали.
– Я?
– Ну конечно вы! Короче, есть какие-нибудь новости?
– О да, сударыня! Говорят, король замыслил государственный переворот против парламента. Могу я предложить вам что-нибудь прохладительное?
– Что же, все дело в короле, в государственном перевороте?
– А в чем же еще, сударыня?
– Да в моем процессе! Я спрашиваю, есть ли какие-нибудь новости о моем процессе?
– А! Нет, сударыня, – промолвил мэтр Флажо, сокрушенно качая головой, – тут ничего новенького я не могу вам сообщить, совершенно ничего.
– Ничего?
– Да.
– Значит, кроме того, что мне рассказала ваша дочь, ничего нового. То есть, как я понимаю, с позавчерашнего дня, когда она разговаривала со мной, никаких особенных событий не произошло?
– Моя дочь, сударыня?
– Да.
– Вы сказали, моя дочь?
– Ну разумеется, ваша дочь, которую вы послали ко мне.
– Прошу прощения, сударыня, – промолвил г-н Флажо, – но я не мог послать к вам свою дочь.
– Не могли?
– Да, и по той простой причине, что у меня нет дочери.
– Вы уверены в этом? – осведомилась графиня.
– Сударыня, – отвечал мэтр Флажо, – я имею честь быть холостяком.
– Да полно вам! – воскликнула графиня.
Г-н Флажо встревожился и кликнул Маргариту, веля принести графине обещанное прохладительное, но главным образом для того, чтобы служанка присматривала за ней.
«Бедняжка, – подумал он, – с головой у нее явно не все в порядке».
– Так что же, – продолжала графиня, – у вас нет дочери?
– Нет, сударыня.
– Нет замужней дочери в Страсбурге?
– Нет, сударыня, нет, тысячу раз нет!
– И вы не поручали вашей дочери по пути заехать ко мне и известить, что мой процесс внесен в список дел, подлежащих слушанию? – не отступалась графиня.
– Нет.
Графиня подскочила в кресле и хлопнула ладонями по коленям.
– Выпейте, ваше сиятельство, вам станет легче, – предложил г-н Флажо.
При этом он сделал знак Маргарите, и та приблизилась с подносом, на котором стояли два бокала пива, однако старая дама не испытывала жажды; она с таким негодованием оттолкнула и поднос и бокалы, что м-ль Маргарита, которая, похоже, пользовалась в доме определенными привилегиями, почувствовала себя оскорбленной.
– Нуте-с, нуте-с, – протянула графиня, глядя на мэтра Флажо поверх очков, – давайте, сударь, объяснимся.
– Я тоже желал бы этого, – с готовностью согласился г-н Флажо. – Маргарита, останьтесь: может быть, ее сиятельству будет угодно попить. Давайте объяснимся.
– Да, объяснимся, если вы не имеете ничего против, потому что сегодня вас просто невозможно понять. Право, дорогой господин Флажо, можно подумать, что из-за этой жары у вас не в порядке с головой.
– Только не волнуйтесь, сударыня, – проговорил адвокат, потихоньку отталкиваясь ногами и отъезжая вместе с креслом подальше от графини, – не волнуйтесь, и давайте поговорим.
– Именно, поговорим. Значит, господин Флажо, вы утверждаете, что дочери у вас нет?
– Нет, сударыня, и я искренне сожалею об этом, поскольку это, как мне кажется, доставило бы вам удовольствие, хотя…
– Хотя? – подхватила графиня.
– Хотя, если говорить обо мне, я предпочел бы сына. Молодому человеку проще преуспеть, или, верней сказать, жизнь в наше время не столь сурова к мужскому полу.
Исполненная глубочайшей тревоги, графиня Беарнская стиснула руки.
– Но, быть может, вы посылали сестру, племянницу или какую-нибудь другую родственницу, чтобы вызвать меня в Париж?
– Сударыня, я и в мыслях подобного не держал, зная, сколь дорога жизнь в Париже.
– Ну а мое дело?
– Я намереваюсь поставить вас в известность, когда оно будет представлено к рассмотрению.
– Будет представлено?
– Да.
– Значит, оно еще не представлено?
– Насколько мне известно, нет.
– То есть мой процесс пока не вынесен в суд?
– Нет.
– И даже нет речи о том, что в ближайшее время он будет вынесен?
– Господи боже мой, да нет, сударыня, нет!
– В таком случае, – поднявшись, воскликнула графиня, – меня разыграли! Надо мной гнусно насмеялись!
Г-н Флажо сдвинул парик на затылок и пробормотал:
– И я того же опасаюсь, сударыня.
– Мэтр Флажо! – вскричала графиня.
Адвокат подпрыгнул в кресле и подал знак Маргарите, готовой прийти на помощь своему хозяину.
– Мэтр Флажо, – продолжала графиня, – сносить подобное унижение я не намерена. Я обращусь к господину начальнику полиции, дабы он отыскал особу, нанесшую мне такое оскорбление.
– Ну, это весьма сомнительный шаг, – заметил г-н Флажо.
– Когда же оная особа будет найдена, – гнула свое побуждаемая гневом графиня, – я возбужу против нее дело.
– Еще один процесс! – грустно промолвил адвокат.
Слова эти сбросили графиню с высот, на которые вознес ее праведный гнев, и падение было тягостным.
– Увы, – пожаловалась она, – я приехала такая счастливая.
– И все же, что вам сообщила эта женщина?
– Прежде всего, что она приехала по вашему поручению.
– Гнусная интриганка!
– И от вашего имени она объявила мне, что мое дело передается в высшую инстанцию, что это совершенно точно, и посему мне следует торопиться, иначе я рискую опоздать.
– Увы, – в свою очередь произнес г-н Флажо, – до этого нам, сударыня, еще страшно далеко.
– Так что же, про нас забыли?
– Забыли, похоронили, погребли, сударыня, и нужно по меньшей мере чудо, а чудеса, как вы знаете, случаются редко…
– О да! – со вздохом согласилась графиня.
Г-н Флажо ответствовал вздохом в тон ей.
– Послушайте, господин Флажо, – обратилась к нему графиня Беарнская. – Хотите, я вам признаюсь?
– Признайтесь, сударыня.
– Я этого не переживу.
– О, мне думается, вы преувеличиваете.
– Господи! Господи! – сокрушалась бедная графиня. – У меня просто-напросто силы на исходе.
– Мужайтесь, ваше сиятельство, мужайтесь, – подбодрил ее Флажо.
– Но неужели вы ничего не можете мне посоветовать?
– Разумеется, могу. И вот вам мой совет: возвращайтесь к себе и отныне не верьте никому, кто бы ни приехал от моего имени, если он не предъявит вам письмо от меня.
– Мне действительно следует возвратиться к себе.
– Да, это будет самое разумное.
– Поверьте мне, господин Флажо, – простонала графиня, – больше мы с вами не увидимся, по крайней мере на этом свете.
– Какой ужас!
– У меня есть безжалостные враги.
– Готов присягнуть, это фортель Салюсов.
– И уж всяко, фортель крайне мелочный.
– Да, весьма жалкий, – согласился г-н Флажо.
– Ах, дорогой господин Флажо! – воскликнула графиня. – Правосудие – это поистине вертеп Какуса![87]
– А почему? – вопросил адвокат. – Да потому, что правосудие перестало быть собой, потому, что на парламент оказывают давление, потому, что господин де Мопу, вместо того чтобы оставаться президентом парламента, возжелал стать канцлером.
– Знаете, господин Флажо, а вот сейчас бы я чего-нибудь выпила.
– Маргарита! – крикнул г-н Флажо.
Маргарита, удалившаяся, когда беседа приняла мирный характер, вернулась в кабинет.
Вернулась она вместе с подносом, на нем стояли те же два бокала пива, которые несколько минут назад были ею унесены. Графиня Беарнская удостоила своего адвоката великой чести, чокнувшись с ним, неспешно выпила пиво и после печального реверанса и еще более печального прощания проследовала в прихожую.
Г-н Флажо провожал ее, держа в руке парик.
Графиня Беарнская вышла на площадку и уже нащупывала веревку, заменявшую перила, как вдруг чья-то рука легла на ее руку и чья-то голова нанесла ей удар в грудь.