– Пустое, пустое, – отвечал Жан, – я убежден, если бы его величество выслушал графиню и она изложила бы ему свое дело так, как сейчас изложила его нам…
– О, я убедила бы его, не правда ли, сударь? Уж я-то не сомневаюсь!
– Я тоже.
– Да, но как сделать, чтобы он меня выслушал?
– Для этого вам придется оказать мне честь и как-нибудь посетить замок Люсьенна: его величество так милостив, что навещает меня там довольно часто…
– Да, дорогая сестра, несомненно, но все зависит от воли случая.
– Виконт, – возразила г-жа Дюбарри с обольстительной улыбкой, – вы знаете, я всегда полагаюсь на случай и ни разу не раскаялась в этом.
– И все-таки может случиться, что графиня не встретится с его величеством и неделю, и две, и три.
– Пожалуй.
– Между тем разбирательство назначено то ли на понедельник, то ли на вторник.
– На вторник, сударь, – вставила старая графиня.
– А сегодня вечер пятницы.
– Ну, тогда нечего и надеяться, – с убитым видом заключила г-жа Дюбарри.
– Что бы придумать? – произнес виконт, делая вид, будто напряженно размышляет. – Черт возьми, что такое придумать?
– Испросить в Версале аудиенцию? – робко спросила графиня Беарнская.
– Нет, вы ее не получите.
– А если вы, сударыня, за меня походатайствуете?
– Мое ходатайство вам не поможет. Его величество питает отвращение к официальным занятиям, к тому же сейчас его заботит одно-единственное дело.
– Дело парламентов?
– Нет, мое представление ко двору.
– А! – отозвалась старая сутяжница.
– Вы, быть может, знаете, сударыня, что, несмотря на противодействие господина де Шуазеля, несмотря на интриги господина де Пралена и козни госпожи де Граммон, король решил, что я должна быть представлена ко двору.
– Нет, сударыня, этого я не знала, – сообщила графиня Беарнская.
– Теперь, слава богу, это решено, – заметил Жан.
– И когда же состоится представление, сударыня?
– Очень скоро.
– Понимаете, король хочет, чтобы все произошло до прибытия дофины: тогда он сможет взять сестру на празднества в Компьене, – пояснил Жан.
– Конечно понимаю. Значит, графиня вскоре будет представляться ко двору? – робко переспросила графиня Беарнская.
– Да, видит бог. Вы знакомы с баронессой д’Алоньи?
– Нет, сударь. Увы, я теперь никого не знаю: от двора я удалилась двадцать лет назад.
– Так вот, представлять мою сестру, ее «крестной» будет баронесса д’Алоньи. Король осыпает милейшую баронессу милостями: муж у нее теперь камергер, сын вступил в гвардию, и первый же патент лейтенанта обещан ему; из баронов их возводят в графское достоинство; ордера на получение денег из личных средств короля обмениваются на акции города[98], а вечером после представления баронесса получит двадцать тысяч экю наличными. А она все просит еще и еще.
– Да, понимаю, – с тонкой улыбкой отвечала графиня Беарнская.
– Вот ведь как получилось! – вскричал Жан.
– О чем вы? – поинтересовалась г-жа Дюбарри.
– Экая незадача! – продолжал виконт, подскочив в кресле. – Как жаль, что я не встретился с госпожой графиней у нашего кузена вице-канцлера неделю тому назад!
– А что бы это изменило?
– Да ведь тогда у нас еще не было уговора с баронессой д’Алоньи.
– Дорогой брат, – заметила г-жа Дюбарри, – вы изъясняетесь, как сфинкс, и я вас не понимаю.
– Не понимаете?
– Нет.
– Бьюсь об заклад, что госпожа графиня поняла.
– Простите, сударь, пытаюсь, но тщетно.
– Неделю назад у вас ведь еще не было «крестной»?
– Разумеется.
– Вот именно, и графиня… Но, может быть, мне не стоит говорить?
– Нисколько, сударь, продолжайте.
– И представить вас могла бы графиня, а король сделал бы для нее то же, что и для баронессы д’Алоньи.
Старая сутяжница остолбенела от изумления.
– Увы… – простонала она.
– Ах, если бы вы знали, – продолжал Жан, – с какой охотой его величество осыпал ее всяческими милостями. Его даже просить не приходилось, он предупреждал любые желания. Едва узнав, что баронесса д’Алоньи вызвалась стать «крестной» госпожи Дюбарри, он сказал: «В добрый час, я устал от всех этих кривляк, которые, по-моему, важничают куда больше, чем я сам. Надеюсь, графиня, вы представите мне эту даму? Быть может, она ведет какую-нибудь тяжбу, быть может, у нее долги или ей грозит разорение?»
От изумления глаза у старой графини раскрывались все шире.
– «Меня огорчает только одно обстоятельство», – добавил король.
– Чем же был огорчен его величество?
– «Только одно, – продолжал король. – Одно-единственное обстоятельство: мне бы хотелось, чтобы дама, представляющая госпожу Дюбарри, носила более славное имя». Произнеся это, его величество взглянул на портрет Карла Первого кисти Ван Дейка[99].
– Ага, понимаю, – проговорила старая сутяжница. – Его величество, вероятно, имел в виду свойство Барримуров со Стюартами, о котором вы недавно упомянули.
– Несомненно.
– Право же, – сказала графиня Беарнская, сама смутно понимая, зачем она это говорит, – я никогда не слыхивала об этих д’Алоньи.
– Нет, это вполне достойный род, – возразила г-жа Дюбарри, – проявивший себя, ну, во всяком случае, в достаточной мере.
– Бог ты мой! – внезапно вскричал Жан, вскочив с кресла.
– Да что это с вами? – осведомилась г-жа Дюбарри, из последних сил сдерживая смех при виде гримасы брата.
– Уж не укололись ли вы, сударь? – заботливо осведомилась старая сутяжница.
– Нет, – отвечал Жан, снова плюхаясь в кресло, – просто мне в голову пришла одна мысль.
– Вот так мысль! – рассмеялась графиня Дюбарри. – Она вас прямо-таки потрясла.
– Должно быть, удачная мысль, – вставила графиня Беарнская.
– Превосходная!
– Поведайте же ее нам.
– В ней только один изъян.
– Какой?
– Ее невозможно осуществить.
– Все равно скажите.
– Боюсь, она сможет стать причиной чьих-нибудь сожалений.
– Что поделаешь, виконт, говорите.
– Я подумал: а не передать ли вам баронессе д’Алоньи, что сказал король, глядя на портрет Карла Первого?
– О, это было бы не слишком-то любезно, виконт.
– Согласен.
– Что ж, не будем больше об этом говорить.
Старая дама вздохнула.
– Обидно, – произнес виконт, как бы рассуждая сам с собой. – А ведь как было бы хорошо, если бы графиня, обладательница громкого имени и незаурядного ума, предложила свои услуги вместо баронессы д’Алоньи. Она выиграла бы тяжбу, сын ее, граф Беарнский, стал бы лейтенантом, а поскольку графиня понесла огромные расходы из-за связанных с тяжбой поездок в Париж, ей их возместили бы. Увы, такие счастливые случаи не повторяются!
– Увы, не повторяются, – не сдержавшись, поддакнула графиня Беарнская, которую оглушил этот непредвиденный удар.
По правде сказать, на месте бедной старухи любой сказал бы то же самое, любой почувствовал бы себя раздавленным бременем разочарования.
– Вот видите, брат, – заметила г-жа Дюбарри с выражением глубокого сострадания, – видите, вы огорчили мою гостью. Разве мало ей было моих слов, что я ни о чем не могу просить короля, пока не представлюсь ко двору?
– Ах, если бы я могла отложить разбирательство в суде.
– Всего-то на неделю, – подсказал Жан Дюбарри.
– На одну неделю! – подхватила графиня Беарнская. – Ведь через неделю графиня уже будет представлена ко двору.
– Да, но король через неделю будет в Компьене. Он будет принимать участие в непрерывных празднествах: к этому времени прибудет дофина.
– Это все верно, – изрек Жан, – все верно, однако…
– Что?
– Погодите, у меня возникла еще одна мысль.
– Какая, сударь, какая? – воскликнула старая графиня.
– Мне кажется… Да… Нет… Да, да!
Графиня Беарнская тревожно вторила односложным восклицаниям Жана.
– Вы сказали «да», виконт, – произнесла она.
– По-моему, я нащупал верный путь.
– Говорите.
– Вот послушайте.
– Мы слушаем.
– Ваше представление, сестра, покуда держится в секрете, не правда ли?
– Разумеется, никто, кроме графини…
– На меня-то вы можете положиться! – воскликнула графиня Беарнская.
– Итак, ваше представление для всех еще тайна. О том, что у вас уже есть «крестная», никто не знает.
– Разумеется. Король хочет, чтобы эта новость всех ошеломила.
– Тогда я, кажется, нашел выход.
– Это правда, виконт? – спросила графиня Беарнская.
– Нашел, нашел, – подтвердил Жан.
Обе дамы навострили уши и впились глазами в виконта. Жан вместе с креслом придвинулся поближе к ним.
– Графиня Беарнская так же, как и все остальные, не знала, что вы будете представляться ко двору и уже нашли «крестную».
– Конечно, – вставила графиня Беарнская, – откуда бы я узнала, если бы вы сами не сказали.
– Сделаем вид, будто вы с нами не виделись. Следовательно, вы ничего не знаете. Вы испрашиваете у короля аудиенцию.
– Но госпожа Дюбарри утверждает, что король мне откажет.
– Вы испрашиваете у короля аудиенцию, дабы предложить себя в качестве «крестной» графини Дюбарри. Понимаете? Вы же не знаете, что у нее уже есть баронесса д’Алоньи. Вы испрашиваете у короля аудиенцию, предлагая представить мою сестру ко двору. Король будет тронут таким предложением от особы вашего ранга. Его величество примет вас, поблагодарит, спросит, чем может быть вам полезен. Вы наведете разговор на вашу тяжбу, изложите ему ваши умозаключения. Его величество все поймет, распорядится, и процесс, который вы считаете безнадежным, решится в вашу пользу.
Г-жа Дюбарри пожирала графиню пламенным взглядом. Та, по-видимому, почувствовала какой-то подвох.
– Я бедна, – поспешно возразила она, – и даже подумать не смею, что его величество…
– Мне кажется, в таком деле достаточно будет, если вы обнаружите свою добрую волю, – возразил Жан.