Генерал Альфонсо Ламармора, середина XIX века
Они хотят повесить на меня бремя, которое выше моих сил»[182], — написал Кавур своему другу де ла Риву 6 октября 1850 года. И все же то, о чем он так много думал, к чему готовился и стремился, в конечном итоге свершилось. С 10 октября 1850 года Камилло ди Кавур приступил к исполнению обязанностей министра торговли и сельского хозяйства Сардинского королевства.
Глава 6. На посту министра. Отставка. Назначение
«Свобода не бывает дешевой. Деспотизм может позволять взимать меньше дани, чем свободное правительство, потому что оно дает меньше взамен».
Появление нового министра в правительстве Д'Адзельо не осталось незамеченным. Кавур был не бесцветной личностью и никчемной политической фигурой, его взгляды были широко известны, поэтому факт его назначения широко комментировался как в положительном, так и в отрицательном плане. Но кто бы и что бы ни говорил, уже в ноябре 1850 года, когда парламент королевства открыл свою осеннюю сессию, все почувствовали, что в правительстве действительно появилась сильная личность.
Министр торговли и сельского хозяйства в тогдашней структуре сардинского правительства считался гораздо менее важной фигурой по сравнению с министрами по военным делам, иностранных дел, финансов и т. д. В стране, которая только несколько лет жила в условиях конституции и разделения властей, не было выработано цивилизованных правил поведения и политической дискуссии. В обществе считалось, что министры должны быть легко сменяемы, а их политический вес скромным. Депутаты, купаясь в лучах красивых фраз, речей, внимания прессы, видели в министрах только технических исполнителей их воли и желаний.
Министры же, обремененные опытом жизни в строгих рамках абсолютистских и аристократических правлений, не ощущали потребности и необходимости в постоянном диалоге с законодательной властью. С чем-то выступать, объяснять и доказывать было для них новым и непонятным явлением жизни. Главу правительства утомляли парламентские запросы и прения (возможно, как утверждали, из-за того, что он продолжал мучиться от боевых ранений). Некоторые члены правительства вместо себя отправляли к депутатам чиновников рангом ниже, что явно не создавало здоровую систему работы государственного механизма.
Кавур имел иную точку зрения. Он хорошо изучил политическую жизнь Великобритании, Франции, Швейцарии и имел за плечами депутатский опыт работы в субальпийском парламенте. Работа в журналистике также стала полезной школой для нового министра. Все это привело к тому, что новый министр вскоре стал солирующей скрипкой правительства в парламенте. Его широкие познания и неиссякаемая энергия позволили активно работать с депутатским корпусом и прессой не только в рамках своих функциональных обязанностей, но и коллег по правительству. За одну январскую неделю 1851 года Кавур только по вопросам тарифной политики более пятидесяти раз участвовал в парламентских дебатах[183]. Причем если оппозиционные депутаты тщательно готовились к своим выступлениям и выходили с заранее подготовленными речами, то министр торговли и сельского хозяйства готов был сразу вступить в бой и отвечал на вопросы, не заглядывая в различные бумажки.
Естественно, его искреннее убеждение в необходимости ускоренного промышленного развития, технического прогресса, модернизации всех сторон жизни, укрепления личных свобод и умеренного либерального пути развития страны стало превосходной основой для эффективной работы в новых условиях. Теперь избранники народа могли дискутировать с передовым по своим взглядам и общительным министром. Для них он вскоре стал ассоциироваться со всем составом кабинета министров.
Через несколько дней Кавур, как он и предполагал, получил в свое ведение еще и вопросы, связанные с военно-морским флотом. Это было для него совершенно новое направление, поскольку он был сугубо сухопутным человеком. Его познание моря ограничивалось, пожалуй, морскими поездками в Англию. В то же время, будучи высокообразованным человеком, министр понимал, что морской транспорт переживал переломный момент в своей истории, поскольку в передовых странах (прежде всего в Англии и во Франции) парусный флот уступал место паровому, а деревянные суда — современным кораблям.
Кавур мыслил сугубо практическими категориями модернизации экономики Пьемонта и приведения ее в соответствие с уровнем передовых европейских государств, а также необходимости занятия Сардинией передового места среди всех государств итальянского полуострова. Первенство же в морском деле удерживало Королевство обеих Сицилий. Флот Сардинского королевства переживал не лучшие времена. Славное морское прошлое Генуэзской республики было в далеком прошлом. Высшие офицеры были, по сути, реакционные, бравируя своим аристократическим происхождением и королевскими привилегиями. Они сопротивлялись любым переменам.
Кавура поразила не только общая запущенность, но и элементарная недисциплинированность личного состава. Что еще хуже, офицеры и матросы в массе своей были заражены ультрареволюционными идеями Мадзини и других республиканских направлений. Здесь деятельный характер министра нашел свой выход. «Кавур сразу же отдал двух военно-морских капитанов, — говорит Смит, — под трибунал за неподчинение и коррупцию, но только для того, чтобы осознать, что они пользуются очень мощной защитой со стороны трона. Капитан Персано дважды посадил свой корабль на мель, один раз с самим королем и всей королевской семьей на борту, но это не помешало ему в конечном итоге занять высший пост во флоте, где о его некомпетентности ходили легенды. Незначительные примеры недееспособности держались в секрете. Кавур не только продолжил переход с парусов на пар, но и поддержал переход с гребных пароходов на винтовые, и для этой цели приказал построить в Англии новый фрегат в качестве образца для копирования.
Он был очарован совершенно новыми и гипотетическими идеями о выработке энергии в морских двигателях. Среди прочих технических новшеств Кавур изменил калибр морских орудий на метрическую систему. Он также начал нерешительно реализовывать предложение своего предшественника — построить военно-морскую базу в Ла Специи, чтобы оставить узкий порт Генуи для торговых судов»[184]. Перевод военно-морского флота в Специю давал возможность уберечь экипажи кораблей от разлагавшего влияния непокорной Генуи.
По части торговли (коммерции) и сельского хозяйства Кавур чувствовал себя гораздо увереннее. Он изначально стремился максимально снизить тарифные барьеры и расширить торговое сотрудничество с другими странами. Внешнеэкономическая деятельность должна была сопровождаться внутренними реформами, прежде всего это касалось создания промышленных предприятий, развития железных дорог и коммуникаций. В этой области у него были самые широкие намерения. Не откладывая в долгий ящик, новый министр начал пересматривать систему торговых барьеров и тарифов, а также инициировал переговоры с крупнейшими западноевропейскими странами (Англия, Бельгия, Германский союз, Нидерланды, Швейцария, Франция) по торговым и экономическим вопросам.
Либерализация во внешней торговле влияла на внутренний рынок. В этой связи Кавур лично посещал сельскохозяйственные угодья, перерабатывающие предприятия, текстильные фабрики, заводы по производству железа и изделий из них, пытаясь выяснить, что тормозит их развитие, мешает наращивать производство и экспортировать продукцию.
Тем неожиданней стало новое продвижение Кавура по служебной лестнице. 19 апреля 1851 года он получил портфель министра финансов вместо ушедшего в отставку Джованни Нигра. Это была одна из ключевых должностей в кабинете министров. Это назначение, с одной стороны, говорило о его признании, а с другой — о большой ответственности. Теперь Кавур, как он и хотел, мог действительно определять экономическую и политическую жизнь государства.
Однако хорошим наследством назвать это было трудно. Финансовое состояние Сардинского королевства было плачевное. Сельское хозяйство — основная отрасль экономики — находилось в стагнации, налоговые поступления были нестабильны, государственный бюджет дефицитен. Над страной нависал долг по мирному договору с Австрийской империей.
Кавур всегда был сторонником сбалансированного бюджета и рассчитывал сделать его таковым по итогам ближайших двух лет. Но более близкое знакомство с реальной ситуацией показало, что он ошибался. За две недели было проведено детальное изучение состояния государственного бюджета и результаты представлены депутатам. «Сегодня (8 мая), — написал маркиз Д'Адзельо, — Кавур должен представить палате свой страшный финансовый отчет, который, по моему мнению, заставит всю страну забеспокоиться, потому что она увидит, насколько все ужасно»[185]. Глава правительства не ошибся: мрачные ожидания оправдали предчувствия самых закоренелых пессимистов. Отчет министра финансов засвидетельствовал, что для покрытия всех запланированных государственных расходов на 1851 год необходимо дополнительно изыскать 50 миллионов франков[186], а для достижения сбалансированности бюджета потребуется несколько лет.
Но не в характере Кавура было впадать в уныние. С первого же дня он решительно взялся за дело. Министр начал настаивать на сокращении государственного аппарата и связанных с ним расходов, а также большей эффективности использования средств в регионах. При этом его нельзя было назвать чиновником, который только закручивает гайки. Он желал по возможности увеличить финансирование системы образования, не останавливать работу по реорганизации армии, а также развивать проекты по сооружению промышленных предприятий, стро