Крымская война шла к своему завершению. Основные ее участники получили приглашение Франции собраться в Париже на конгресс и обсудить окончательные условия мирного договора. В ходе предварительных дипломатических консультаций Австрия выступила за исключение Сардинии из участников конгресса, но это предложение было отклонено Францией и Великобританией. Австрийская дипломатия продолжила свою работу по ограничению участия пьемонтцев в конгрессе. В конечном итоге французы, британцы и австрийцы пришли к согласию относительно того, что сардинцы будут участвовать в обсуждении только тех вопросов, которые их непосредственно касаются.
Тем временем в Турине развернулась дискуссия о статусе страны на конгрессе в Париже и кто ее должен там представлять. Виктор Эммануил II и министры хотели, чтобы во Францию был направлен Массимо Д'Адзельо. Но бывший глава правительства, наслышанный об интригах Вены, согласился с этим при условии, что сардинцам будет предоставлено право участвовать в переговорах наравне с представителями великих держав.
Кавур и министр иностранных дел Чибрарио уверяли его, что именно так и будет. Однако за несколько дней до открытия конгресса пришло сообщение, что пьемонтцам не будет дано право принимать участие в обсуждении всей повестки. Д'Адзельо обвинил Кавура и его министров в обмане и отказался отправляться в Париж. Миссия главного переговорщика легла на плечи главы кабинета.
Кавур осознавал, что участие в конгрессе не станет благодатным делом. Сардиния не могла претендовать на какие-либо материальные блага, а ее роль заведомо будет второстепенной. Принесенные жертвы во время войны никак не окупятся. Он, скорее всего, ничего не привезет из Парижа и станет в очередной раз мишенью для критики. «Вполне вероятно, — писал Кавур Вильямарине, сардинскому послу в Париже, который должен был стать его коллегой по переговорам, — что эта миссия будет последним актом в моей политической жизни»[275].
Портрет Массимо Д'Адзельо. Художник. Франческо Айец, 1860
13 февраля 1856 года Кавур отбыл из Турина и, прибыв через два дня в столицу Франции, расположился в Hôtel de Londres. Премьер-министр Пьемонта обладал замечательным качеством — не падать духом. До начала работы конгресса оставалось еще несколько дней, и он проявил завидную кипучую энергию. Хитрый итальянец решил всеми правдами и неправдами добиться на предстоящем форуме для своей родины максимально возможного равного статуса с другими странами. Кавур попытался встретиться со всеми, кто мог оказать поддержку и повлиять на главных персонажей предстоящих переговоров.
Лорд Кларендон в ответ на просьбы пьемонтца сказал, что он не видит проблем в участии сардинских представителей в обсуждении всех вопросов повестки конгресса. Правда, ему было не совсем понятно, для чего надо присутствовать при обсуждении темы, которая не представляет интереса. «Вы будете присутствовать на их обсуждении и что-нибудь придумаете еще», — с улыбкой отметил британский министр иностранных дел.
Сардинец несколько раз оказывался в королевском дворце Palais Royal, где проживал родственник Наполеона III принц Наполеон Жозеф, по прозвищу Плон-Плон, и располагался его двор. Судя по всему, он там нашел понимание.
Во время своего пребывания во Франции Кавур свел близкое знакомство с личным доктором и близким другом императора французов Анри Конно, которое оказалось чрезвычайно удачным. Он интриговал и плел сети вместе с блистательной графиней Вирджинией ди Кастильоне[276]. «Сообщаю вам, — делился своими мыслями Кавур Чибрарио, — что я записал в ряды дипломатии прекрасную графиню ди К[астильоне], пожелав ей пококетничать с Императором, а если надо, и соблазнить его. Вчера она незаметно начала свою партию на концерте в Тюильри»[277]. Действительно мощное оружие в борьбе за политическую благосклонность сильных мира сего. Там, где надо, помогали деньги, а они, как известно, открывают многие двери и помогают решить важные вопросы…
Несколько раз Наполеон III лично принял у себя пьемонтца. Глава Франции был настроен весьма благодушно к делегации Сардинского королевства и был не против участия итальянцев в обсуждении всех вопросов повестки конгресса. Кавур, к своему удовлетворению, понял, что его мысли о делах в Италии, переданные в письменном виде Валевскому, достигли цели. Разговор шел предметный, в рамках тем, обозначенных в документе.
Удалить австрийцев из Центральной Италии, по мнению императора, представлялось превосходной идеей, но в Риме находились французские войска. Режимы в Папской области и Королевстве обеих Сицилий конечно же нуждаются в перестройке в духе дня сегодняшнего. Может быть, рассмотреть вопрос о передаче Пьемонту Пармы и Пьяченцы в качестве компенсации за австрийскую экспансию в нижнем течении Дуная? Пьемонт потерял в войне более 2 тысяч граждан и потратил более 50 миллионов лир. Сардинцы достойны того, чтобы с ними считались.
Портрет Вирджинии Ольдоини, графини ди Кастильоне. Художник Микеле Гордиджиани, 1862
В конечном итоге Кавур решил неустанно поднимать в ходе конгресса «итальянский вопрос» и пытаться говорить от имени всей Италии. Австрийцы будут ожесточенно противиться любым обсуждениям дел в Италии. Предстояла нешуточная борьба за столом переговоров и за кулисами.
В понедельник, 25 февраля 1856 года, в Министерстве иностранных дел в Париже открылся конгресс с участием полномочных представителей Австрии, Великобритании, Османской империи, России, Сардинии, Франции и на последнем этапе — Пруссии. Председательствовал на заседаниях французский министр иностранных дел граф Александр Валевский. Секретарем был Винсент Бенедетти. Делегации других стран возглавляли: Австрии — Карл фон Буоль-Шауэнштейн (второй участник — граф Йозеф Хюбнер); Англии — Джордж Вильерс, граф Кларендон (Генри Уэлсли, граф Коули); Пруссии — Отто фон Мантейфель (граф Максимилиан фон Герцфельд); России — граф Алексей Орлов (барон Филипп Бруннов); Сардинии — граф Камилло ди Кавур (маркиз Сальваторе ди Вильямарина); Франции — барон Адольф де Буркене; Турции — Мехмед Эмин Али-паша (Мехмед Джемил Бей).
«Конгресс собирался во второй половине дня, обычно с часу до пяти часов, три или четыре раза в неделю. — пишет Тейер. — Чтобы избежать конкуренции, посланники были расположены в алфавитном порядке по странам. Это привело к тому, что австрийцы оказались справа от председательствующего, а турки — слева от него. Кавур и Вильямарина заняли места рядом с представителями Османской империи»[278]. Теперь Кавуру предстояло изучить расклад сил, возможности и тактику каждого переговорщика и попытаться умело выстроить свою переговорную позицию таким образом, чтобы отразить интересы Пьемонта и вынести на всеобщее обсуждение «итальянский вопрос».
Практически сразу стало ясно, что великие державы не намерены ограничиваться исключительно причинами и проблемами недавней войны. Речь шла о гораздо большем — послевоенном устройстве Европы, в котором каждая страна хотела заполучить максимально благоприятные позиции.
Франция, удовлетворенная военной победой и больше не чувствовавшая на себе путы Венской системы, прочно заняла центральное место в европейских делах. Теперь ее интересовала дружба с Россией, а не вражда. Поэтому французы умело ретушировали чрезмерно высокие требования Великобритании и, отчасти, Австрии к побежденной стране.
Британцы хотели наказать Россию и тем самым исключить ее из решения наиболее важных вопросов европейской политики в будущем. Лондону не нужен был конкурент в Европе, а тем более в Азиатском регионе.
Австрия желала закрепить за собой дунайские княжества и ослабить Россию, которая была главным соперником на Балканах. Попутно представители Вены всеми силами должны были отвергать любые попытки поднять вопрос о ситуации на Апеннинском полуострове.
Россия хотела выйти из войны с минимальными потерями и не потерять статуса одного из важнейших государств континента, завоеванного по итогам наполеоновских войн. Этому могли содействовать нотки противоречий между союзными державами и наметившаяся дружба с Францией.
Османская империя надеялась не выпасть из поля зрения великих держав и сохранить территориальную целостность.
Пруссия хотела присутствовать на конгрессе, чтобы оставаться в когорте великих держав. Было бы желательно не допустить чрезмерного усиления наполеоновской Франции и позиций Габсбургов в Германии.
После долгих дискуссий и закулисных переговоров основными решениями, ознаменовавшими окончание Крымской войны, стали:
— нейтрализация Черного моря (Черное море объявлялось закрытым для военных судов всех стран, Россия и Турция лишались права иметь в акватории Черного моря военно-морской флот и прибрежную военную инфраструктуру (арсеналы));
— союзники возвращали России Севастополь, Балаклаву, Камыш, Евпаторию, Керчь-Еникале, Кинбурн и другие территории;
— Россия возвращала Турции крепость Карс, а также уступала в пользу Молдавского княжества устье Дуная и южную часть Бессарабии;
— Турция гарантировала права всех подданных независимо от вероисповедания;
— все страны обязывались уважать независимость и территориальную целостность Османской империи;
— назначалась особая комиссия для рассмотрения текущего положения княжеств Молдавии и Валахии и внесения предложений по их будущему устройству.
Однако Кавура прежде всего интересовало положение Пьемонта в послевоенном мире, укрепление союзнических отношений с Францией и Великобританией, максимальное ослабление позиций Австрии. Черновая работа сардинца до начала конгресса и умелая тактика в ходе ее принесли свои плоды. Время от времени, несмотря на все протесты австрийской делегации, участники переговоров начали обсуждать дела в Италии.