Очередным регионом соперничества было Герцогство Моденское, особенно регионы Масса и Каррара, которые примыкали к территории Пьемонта. В них проживало множество людей, недовольных герцогским правлением. Здесь располагались карьеры по добыче мрамора, работники которых столетиями боролись за свои права и создавали соответствующие профессиональные организации. Этим часто пользовались крайне левые круги, например Мадзини и его последователи, проводившие агитацию и призывавшие людей к восстанию. В июле 1856 года группе активистов из Пьемонта власти дали возможность тайно перейти на территорию Модены, чтобы организовать выступление против властей. Однако план потерпел неудачу, поскольку жители герцогства не поддержали боевиков. Тогда Кавур предпринял хитрый ход. Он оказал помощь властям Модены в поимке революционеров, некоторых из них отправили под суд в Геную и Турин. Из этого случая Кавур сделал вывод, что надо быть более гибким в вопросе пропаганды в итальянских государствах. При любом исходе можно добиться положительного эффекта. Если не удается ловко и незаметно организовать нужное выступление, то надо решительно идти на сотрудничество с местными властями, проявляя свою приверженность порядку и стабильности.
Глава правительства Сардинского королевства оказался практичным политиком до мозга костей. Он в совершенстве овладел искусством получать выгоду из любой ситуации, в том числе перешагивая, когда надо, через ранее декларированные принципы и ограничения. Ради достижения поставленных целей он готов был пойти на союз с кем угодно.
Кавур хотел оседлать революционные порывы и сыграть на их волне. C одной стороны, он не мешал и даже где-то поддерживал революционеров, а с другой — безжалостно карал, если их действия выходили из-под контроля или имели шансы на успех. Левые агитаторы продвигали идеи не только осуществления общественно-социальных перемен, но и изгнания иноземцев с Апеннин и объединения Италии. Они имели навыки, связи, структуру, пользовались поддержкой части населения. Правительство, по мысли Кавура, должно было незаметно оказывать им содействие, ставя нужные задачи, и останавливать, если они уклонялись от реализации государственной идеи.
Таким образом, глава правительства был на обоих флангах общественно-политического движения левых сил в Италии. Умело управляя процессом, Кавур желал достичь своей цели — ускорить наступление момента для национального общественного взрыва, направленного против Австрии и ее пособников в Италии и развязывающего руки Пьемонту. Состояние общества полуострова должно было наглядно продемонстрировать миру (прежде всего Франции и Великобритании), что итальянцы больше не хотят мириться со сложившимся положением дел и требуют перемен.
В этих целях в населении Сардинского королевства постоянно поддерживалась патриотическая нотка, которая должна была показать всем итальянцам, кто находится во главе движения за национальное объединение. В Вене и Флоренции вызвал возмущение тот факт, что в 1856 году муниципальные власти Турина установили таблички в честь тосканцев, павших в боях при Куртатоне в 1848 году[307]. Еще больше вопросов у имперских властей появилось к сардинцам, когда городской совет Турина согласился на установление памятника «Пьемонтская армия», сделанного на пожертвования миланцев. И это случилось в тот самый момент, когда в Милан приехал император Франц Иосиф.
Визит императора в Ломбардию и Венецию в конце 1856 — начале 1857 года ознаменовал поворот политики Вены по отношению к своим итальянским подданным. В ходе этого визита Франц Иосиф старался быть крайне любезным и максимально идти навстречу всем пожеланиям местных жителей. Он объявил политическую амнистию и отменил закон о секвестре. Если в Венеции прием был прохладным, то в Милане его ожидала уже гораздо более дружелюбная атмосфера. Через некоторое время император объявил, что его наместником в итальянских землях становится его брат, эрцгерцог Максимилиан (вице-король поселился в Милане). Полувоенное положение Ломбардии и Венеции было отменено. Теперь в этих краях главенствовала гражданская администрация.
Виктор Эммануил II, вопреки общепринятой практике, не удостоил вниманием визит императора в Ломбардию. Не было отправлено ни одного посыла главе соседнего государства. Ни единого жеста со стороны Турина. Это объяснялось тем, что несколько лет назад императорский двор также не отреагировал на смерть матери и супруги короля Сардинии, хотя обе были австрийскими принцессами.
На фоне этого стали показательными демонстративные знаки дружбы, которыми в это время обменивались Пьемонт и Россия. Отношения между двумя государствами быстро улучшались. В начале мая 1856 года в Турин прибыл представитель российского двора Эрнест Штакельберг со специальной миссией — поставить в известность Виктора Эммануила II о восшествии на престол Александра II и передать личное послание императора. «Мы должны быть друзьями, — сказал Штакельберг Кавуру, — потому что у нас есть интересы, не противоречащие друг другу, и общая почва для ненависти»[308]. Под «почвой для ненависти» понималась Австрийская империя, и Кавур готов был полностью подписаться под этими словами. Сардинец не стеснялся в недружелюбных выражениях по отношению к соседней стране. Король безоговорочно поддерживал в этом своего первого министра.
Летом 1856 года генерал Джузеппе Дабормида отправился в Россию, чтобы передать ответное письмо Виктора Эммануила II российскому монарху. Через несколько недель в Петербург прибыл посол Сардинии в России граф Марио ди Казальборгоне, который получил задание максимально содействовать дружбе двух государств, направленной против Австрийской империи. В том же году Россия открыла свое посольство в Турине, его возглавил тот же Эрнест Штакельберг. Представители Пьемонта присутствовали на коронации Александра II и торжественных мероприятиях, прошедших в Москве в начале сентября 1856 года.
Осенью 1856 года в Пьемонт прибыла вдовствующая российская императрица Александра Федоровна с намерением провести зиму в Ницце. 11 октября она была в Генуе. Виктор Эммануил II встретил ее на вокзале и верхом сопровождал карету высокопоставленной гостьи на всем пути до дворца. Король предложил Александре Федоровне любой из своих дворцов. Через день он участвовал в торжественных проводах корабля «Карл Альберт», увозившего императрицу на курорт.
Демонстративные выходки, подчеркнутая независимая политика (где-то с элементами провокации), укрепление отношений со всеми возможными врагами Австрии, военные приготовления, тайная борьба в итальянских государствах, нападки прессы — это был жгучий коктейль, который раздражал императорский двор и австрийское правительство.
Вместе с тем Кавур четко разграничил границы дозволенного в отношениях с Австрийской империей. Власти Сардинии не должны были переходить нормы международного права, в спокойном тоне реагировать на выпады Вены, привлекать внимание великих держав и общественного мнения ко всем сторонам отношений между двумя государствами, демонстрировать приверженность разговору на равных и желание не уступать диктату более сильной страны.
Император Франц Иосиф был недоволен и неоднократно указывал Буолю на нетерпимость сложившейся ситуации в Северной Италии. Вена шла на значительное послабление в своих итальянских землях. Вице-король Максимилиан слыл даже либералом, готовым потакать желаниям подданных. Однако за рекой Тичино находилось конституционное королевство, в сторону которого продолжали смотреть с надеждой многие ломбардцы и венецианцы.
10 февраля 1857 года Буоль отправил австрийскому поверенному в Турине графу Людвигу Паару ноту для вручения королевскому правительству. В этом документе говорилось, что император и его правительство делают все возможное для благополучия своих подданных в Ломбардо-Венецианском королевстве. Отменены все ограничения, которые могли бы хоть как-то ущемлять итальянцев. Однако пресса Пьемонта была переполнена лживыми материалами, выставлявшими законные имперские власти всех уровней в неприглядном и извращенном виде. «По правде говоря, — подчеркивал Буоль, — мое перо отказывается передать всю ту мерзость, которой кишат издания»[309]. Далее говорилось, что правительство Сардинии своими действиями потакает прессе и разжигает страсти. Например, Турин открыл подписку среди итальянцев по всему миру на закупку сотен орудий, а в столице устанавливался памятник «Пьемонтская армия», средства на него были собраны в Ломбардии. С учетом этого Вена требовала прекратить недружелюбную политику по отношению к Австрийской империи.
Кроме ноты австрийский глава правительства распорядился в тот же день опубликовать в крупнейшей миланской газете Milan Gazzetta материалы, изобличающие политику Сардинского королевства. Через несколько дней официальное издание Gazzetta Piemontese ответило на выпад Вены. В этой публикации содержался исторический экскурс, в котором перечислялись примеры вероломства австрийских властей с конца XVIII века и до Крымской войны. Подчеркивалось, что власти Пьемонта, как ведущего итальянского государства, чувствуют свою ответственность перед соотечественниками и никогда не поступятся долгом. Турин не испугают угрозы, поскольку он ощущает поддержку итальянцев и сочувствие Европы.
Через девять дней после ноты Буоля имперским властям была вручена ответная нота правительства Сардинии. В ней говорилось, что в свободной стране должна быть свобода слова, которая действует в рамках законодательства. Если какое-либо лицо, пьемонтское или иностранное, полагает, что допущено безосновательное оскорбление или злоупотребление со стороны прессы, то оно может доказать свою правоту посредством обращения в суд. В этой связи Кавур с иронией заметил: «Поскольку австрийское правительство запретило распространение пьемонтской прессы в Ломбардии, то трудно понять, как газеты могут навредить итальянским подданным императора»