В 1857 году в Турине официально появилось Итальянское национальное общество, которое возглавили Даниэле Манин (выходец из Венеции), Джорджо Паллавичино-Тривульцио (Ломбардия) и Джузеппе Ла Фарина (Сицилия). Организация ставила своей целью распространение в обществе идей объединения Италии под монархическими лозунгами вокруг Сардинского королевства.
Истоки Национального общества берут свое начало в 1856 году. Тогда Кавур, участвуя в работе мирного конгресса в Париже, несколько раз встречался с Манином, находившимся в изгнании во Франции после поражения революции в Венеции в 1849-м. Постепенно эти две сильные, харизматичные личности сблизились по своим политическим взглядам и прониклись уважением друг к другу. Манин приветствовал смелую позицию Кавура на конгрессе, которая вывела «итальянский вопрос» на повестку международной дипломатии. Он опубликовал несколько статей, где поддержал главу правительства Пьемонта. Кавур увидел в венецианце мощного оппонента Мадзини и лидера, за кем могут пойти многие другие политические деятели. По возвращении в Турин глава кабинета говорил всем, что увидел в Манине «честного и потенциально полезного человека, хотя и слишком стремящегося к народной революции»[318].
Уже в 1856 году Национальное общество насчитывало в своих рядах несколько сотен членов. Оно оказалось эффективным инструментом агитации на территории всего полуострова. Организация имела широкую сеть региональных отделений и собственное печатное издание. Общество в буквальном смысле стало мощным агентом влияния пьемонтского правительства во всех итальянских землях.
«В июле 1856 года, — пишет Смит, — Национальное общество заполучило ценного рекрута в лице Гарибальди. Вскоре после этого революционный солдат был вызван Кавуром на встречу, где почти наверняка обсуждалась идея будущей войны. В сентябре Ла Фарина встретился с премьер-министром, и, по его воспоминаниям, несколько лет спустя Кавур сказал, что он принимает идею национального объединения как долгосрочную цель. Но так как у него было мало информации о других регионах полуострова и так как ему вполне может понадобиться группа храбрых людей, которые могли бы агитировать, когда им велят сделать это, не ожидая какой-либо открытой поддержки Турина, то он хотел бы получить совет и практическую помощь общества. Ла Фарина тогда написал, что Кавур, хотя и не заслуживающий полного доверия, может стать полезным союзником и со временем может быть побужден к более смелым действиям»[319].
Мадзини осудил своих бывших товарищей и Национальное общество как организацию, поддерживавшую королевскую власть, которая не в состоянии дать настоящую свободу народу. А свобода может быть основана только на республиканском строе.
В сентябре 1857 года Манин, в последние годы сильно страдавший от болезней, скончался в Париже. Президентом организации сталПаллавичино, почетным вице-президентом — Гарибальди, а Ла Фарина — секретарем и ответственным за печатный орган Il Piccolo corriere d'Italia.
Участие Сардинского королевства в Крымской войне и в мирных переговорах в Париже повлекло за собой втягивание Кавура в серию международных проблем, в которые он предпочел бы не ввязываться. Дело в том, что послевоенные позиции союзников — Англии и Франции — стали расходиться по многим направлениям. Британцы продолжали делать ставку на Австрию, а французы склонялись к восстановлению отношений с Россией как возможному противовесу Вене, Берлину и Лондону в будущем. Это непосредственным образом сказалось на обсуждении будущего дунайских княжеств (Молдавии и Валахии).
Специальная комиссия, созданная решениями мирного конгресса в Париже, должна была выработать согласованную позицию по Молдавии и Валахии. Обсуждения затянулись, поскольку страны не могли найти общего решения. Княжества находились под опекой Османской империи, но имели полную внутреннюю автономию и управлялись особыми органами — временными государственными советами. Со времен войны на территории княжеств находились австрийские войска, которые не желали покидать эти территории. Вена стремилась закрепить их за собой, поэтому Австрия и Турция, ссылаясь на то, что жители княжеств не желают объединяться, выступали за их раздельное существование.
Наполеон III хотел заполучить зависимое государство на востоке Европы и строил планы по сотрудничеству с Россией. Он пожелал сделать из Молдавии и Валахии единое государство. В этом ему оказывала горячее содействие многочисленная румынская диаспора, осевшая во Франции.
Россия стремилась не растерять свое влияние в Дунайском регионе, ослабить Австрийскую и Османскую империи. Дружба с Наполеоном III выводила Петербург из внешнеполитической изоляции, и российская дипломатия поддержала французские предложения по княжествам.
Англия не хотела ослабления Турции и усиления российского влияния и поэтому выступила за независимость обоих княжеств.
В развернувшемся международном споре действующие лица неоднократно обращались к Пьемонту, который должен был определить свою позицию. Кавур оказался в трудной ситуации. Он стремился сохранить близкие отношения с Парижем и Лондоном, чтобы заручиться их поддержкой в борьбе против Австрии. Однако вскоре глава сардинского правительства убедился, что Англия считает своей союзницей Австрию и выступает на ее стороне. Франция была наиболее близким партнером, на кого можно сделать ставку в «итальянском вопросе». Хотя запутанная игра Наполеона III в разнообразные коалиции может смешать все карты, но император французов, по крайней мере, склонен к решительным шагам по изменению баланса сил на континенте. Этим и надо воспользоваться, поэтому желание правителя Тюильри создать королевство Румыния, раскинувшееся между Веной и Петербургом, выглядело многообещающим. С одной стороны, этот вопрос можно было перевести в русло торга, в ходе чего Австрия вместо Ломбардии (отходившей к Пьемонту) на западе получала бы оба княжества на востоке. С другой — с новым румынским государством, язык которого основан на латыни и ориентировавшимся на западные ценности, можно установить дружеские отношения. Если Румыния будет следовать в фарватере французской политики, то это послужит мощным оружием против Австрии. Кавур решил сыграть на стороне Парижа.
В марте 1857 года Австрия под давлением Франции и России вывела войска из Молдавии и Валахии. В том же году в княжествах прошли выборы в государственные советы, на которых неожиданно победили сторонники независимости княжеств. Через некоторое время румынские эмигранты и либеральная пресса подняли шум из-за грубых подтасовок избирательных списков, организованных турками при помощи австрийцев[320]. Это вызвало острую реакцию в Париже. Наполеон III заявил, что Турция не подчиняется решениям, принятым на мирном конгрессе 1856 года. В начале августа 1857 года Франция, Сардиния, Россия и Пруссия прервали дипломатические отношения с Османской империей[321].
Следующая проблема — границы. В конце 1856 года начался спор великих держав о границе между Российской империей и дунайскими княжествами в районе нижнего течения реки Дунай. Союзники, прежде всего Великобритания, Турция и присоединившаяся к ним Австрия, желали отодвинуть Россию от непосредственного соприкосновения с рекой. В ходе работы мирного конгресса Россия согласилась на свободное судоходство по Дунаю, а также передавала Молдавскому княжеству земли в ее устье и часть Южной Бессарабии. Однако демаркации границы не произошло. Этим и воспользовалась Россия.
Городок Болград, располагавшийся в Южной Бессарабии, должен был отойти княжеству. Но через несколько месяцев «выяснилось», что чуть южнее и ближе к Дунаю есть еще один маленький населенный пункт с аналогичным названием. Россия, естественно, потребовала оставить «северный» Болград на своей территории. Османская империя, Австрия и Великобритания воспротивились, указывая на явное нарушение мирного договора. Наполеон III вступился за российские интересы.
В очередной раз Кавур оказался перед необходимостью сделать выбор в международном споре. Под давлением Лондона он согласился, что «Франция и Россия были неправы. Тем не менее, исходя из того, что считалось принципиальным, он предпочел пойти на примирение и поддержать их позицию, но только для того, чтобы снова поменять точку зрения, когда Наполеон III изменил направление своей мысли и попросил Пьемонт голосовать вместе с Англией. Кавур смутился, но согласился разыграть эту „комедию“, хотя некоторые думали, что такое колебание отразилось на его суждениях и, возможно, на его смелости»[322].
Кавур не был догматиком в большой политике. Он действовал по обстоятельствам и сложившейся обстановке. Скорее всего, в реалиях Италии тех дней и не могло быть иного пути для больших общенациональных свершений. Кавур понимал, какие сложности стоят за процессом освобождения Апеннин от иноземцев и создания единого государства. Часто к таким целям приходят через промежуточные достижения, и, вероятно, самое главное дело — создание единого государства — отодвигается на далекую перспективу.
Глава правительства Пьемонта был реалистом и считал, что формирование общего итальянского государства будет осуществлено в будущем уже его последователями. Сейчас же необходимо укреплять и расширять Сардинское королевство как ведущий инструмент общенациональной итальянской политики.
Кавуру приходилось лавировать, поскольку Пьемонт, географически расположенный в Италии, постоянно находился в центре столкновений интересов великих держав. Главный дипломат королевства предполагал, что с участием этих государств возможны разные внешнеполитические комбинации. Вопрос заключался в том, какая из них могла бы принести наибольшую пользу Сардинскому королевству.