Франция, понеся огромные людские и финансовые потери, была вынуждена эвакуировать свои войска из Италии, получив не совсем справедливо плохую репутацию у недовольной массы итальянцев. Первоначальные планы Наполеона III по созданию на территории полуострова нескольких больших королевств, зависимых от Парижа, фактически оказались неосуществимы. В Центральной Италии поднялась революционная волна, угрожавшая власти понтифика, которого уже более десятка лет охраняли французские войска в Риме. Нестабильность в Италии могла перекинуться во Францию. Кроме того, недовольство членов Германского союза итогами войны создало угрозу безопасности Франции.
Сардинское королевство получило Ломбардию (за исключением территории крепостей Боргофорте, Пескьера и Мантуя), но не Венецианскую область. Возможности самостоятельной борьбы с Австрийской империей были ограничены. На фоне патриотического подъема в обществе наблюдалось огромное разочарование. При этом Пьемонт оказывал мощное влияние на события в малых итальянских государствах (Тоскана, Парма, Модена, Лукка) и на севере Папской области, расположенных в центре Апеннинского полуострова. Сохранялась угроза реванша со стороны Вены.
Австрия потеряла Ломбардию, но сохранила Венецианскую область. По престижу империи был нанесен мощный удар, который мог трансформироваться в процесс распада всего многонационального государства. Австрия лишилась военного присутствия и значительной части влияния на центральную часть полуострова. Однако сохранялась возможность восстановить свои позиции военной силой при содействии части элиты малых итальянских герцогств, а также правителей Папской области и Королевства обеих Сицилий. Вызывала тревогу позиция России, поддержавшей Францию и направившей свои войска к границе с Галицией.
В Европе не сложилось однозначного мнения по итогам войны 1859 года. Великобритания была недовольна разрушением баланса сил на континенте и поражением союзной Австрии. Рост влияния наполеоновской Франции воспринимался в Англии как угроза национальной безопасности и интересам страны. Революция в Италии могла перекинуться на другие регионы, создав ситуацию, схожую с событиями 1848 года. В июне 1859 года кабинет Дерби — Малмсбери сменило правительство Палмерстона — Рассела, которое считалось более либеральным, в том числе и в вопросах внешней политики.
Прусское королевство негативно восприняло болезненное поражение Австрии в Италии и выступило главной движущей силой мобилизации Германского союза летом 1859 года. Несмотря на то что при принце-регенте Вильгельме значительно окрепли сторонники усиления прусских позиций в Германском союзе, опасность, исходившая от Франции, признавалась безусловной и требовала реагирования.
Российская империя, оказывавшая содействие политике Франции во время кризиса первой половины 1859 года, была недовольна позицией Наполеона III по затягиванию вопроса с отменой статей Парижского мирного договора 1856 года.
Результатом этого стала вялая демонстрация российской военной силы у восточных границ Австрийской империи. При этом Петербург беспокоило развертывание революционных процессов в Италии и соответствующая угроза традиционному союзнику на Апеннинах — Королевству обеих Сицилий.
Тем временем в Тоскане, Парме, Модене и в легатствах (северная часть Папской области) продолжался процесс, запущенный во время войны.
Во Флоренции было организовано временное правительство во главе с известным тосканским политиком бароном Беттино Рикасоли. Некогда, после революции 1848 года, он поддержал реставрацию Леопольда II, но теперь придерживался твердых взглядов относительно воссоединения Тосканы с Сардинским королевством. В этом ему помогал посол Пьемонта в Тоскане и доверенное лицо Кавура Карло Бонкомпаньи. Несколько лет по прямому указанию главы правительства Пьемонта, при содействии тайных членов Национального общества Бонкомпаньи налаживал отношения с представителями тосканского общества, политиками, бизнесменами, с армейскими кругами. Разговор шел даже об организации мятежа, который мог быть представлен в виде народного восстания. Аналогичные функции Бонкомпаньи выполнял в Парме и Модене.
В апреле — июле 1859 года, в условиях падения герцогского правления и вывода австрийских войск, Бонкомпаньи, получив от властей Пьемонта полномочия королевского генерального комиссара, развернул бурную деятельность, направленную на укрепление власти Рикасоли и поддержание позиций Сардинского королевства в регионе.
После поражения у Мадженты австрийские войска эвакуировались из Болоньи, Анконы, Феррары, Форли, Равенны и других частей Папской области, что привело к крушению власти папских легатов и взрыву народного возмущения. Кавур решил воспользоваться этим моментом. Сперва он срочно откомандировал туда Массимо Д'Адзельо, потом Луиджи Фарини, который был выходцем из Романьи. К осени Фарини добился получения диктаторских полномочий при помощи умеренных кругов и агентов Национального общества. Вскоре деятельный Фарини распространил свою власть на соседние Модену и Парму.
Беттино Рикасоли. Фотография, 1859
Одновременно Рикасоли, Д'Адзельо и Фарини являлись уполномоченными Сардинского королевства в центральных итальянских государствах. Это вызвало негодование в Австрии, Франции и у Папы Римского.
Значительную поддержку местные власти получили от военных. Неожиданное окончание войны с Австрией, с негодованием воспринятое в сардинской армии и воинских подразделениях герцогств, привело к тому, что многие солдаты королевской армии направились в Центральную Италию. Среди них были и значимые фигуры типа Гарибальди, который принял приглашение Рикасоли вступить в новую армию, формируемую из частей Тосканы, Пармы, Модены и Романьи. Гарибальди стал заместителем командующего армией генерала Манфредо Фанти.
В соответствии с договоренностями в Виллафранке во все малые итальянские государства должны были вернуться прежние правители, а Папская область остаться в неизменном виде под суверенитетом Святого престола.
Однако местные временные правительства при негласном содействии Пьемонта всячески сопротивлялись реализации этого договора и не допускали никакой возможности восстановления status quo. Временное правительство в Болонье во второй половине 1859 — начале 1860 года стало чаще использовать древнее название региона — Эмилия, вместо Романьи, тем самым давая понять, что провинция не подчиняется властям Папской области.
Дальнейший ход событий только подтвердил это. «Во Флоренции, — говорит Хердер, — Рикасоли фактически приобрел диктаторские полномочия. Он организовал выборы в парламент таким образом, чтобы, с одной стороны, желающие возвращения великого герцога, а с другой — сторонники республиканцев или социалистов не были бы избраны. После формирования парламента он очень четко изложил свои пожелания в виде сложной политической комбинации, которая представляла собой предложение с просьбой об аннексии Тосканы Пьемонтом, но с одобрения Наполеона III при посреднической роли Британии, Пруссии и России. Таким образом, тосканцы уклонились от прямого включения страны в Пьемонт, что не задевало интересы ни одной из великих держав, кроме Австрии.
Выборы в Модене повлекли за собой формирование 16 августа более радикального собрания. 21 августа собрание также проголосовало за аннексию герцогства Пьемонтом. Фарини в Модене, как и Рикасоли во Флоренции, оставался „диктатором“ — термин, предназначенный для обозначения временной власти во время кризиса. Он уже 18 августа принял диктаторские полномочия в Парме, где последовал тот же процесс, и 12 сентября пармское собрание проголосовало за союз с Пьемонтом.
Революция в папских легатствах поставила пьемонтское правительство перед такой ситуацией, в которой умение и отвага Кавура были бы полезны. Перед своей отставкой он сделал решающий шаг, отправив Массимо Д'Адзельо в Болонью. Перед отъездом оттуда 16 июля Д'Адзельо предпринял хитрый шаг, передав власть личному другу Наполеона III полковнику Леонетто Чиприани, а тот последовал примеру Рикасоли и организовал выборы таким образом, чтобы появился консервативный парламент. 6 и 7 сентября парламент в Болонье проголосовал за прекращение светской власти папы и потребовал аннексии Пьемонтом»[446].
Общность интересов, вызовов и угроз все больше сближала герцогства, которые готовы были координировать свои шаги во внутренней и внешней политике.
Передав дела новому правительству, Кавур незамедлительно покинул Турин. Он не был противником Ламарморы, но и не испытывал желания больше оставаться в столице. С учетом работы, какую он провел за последние годы, а также ярко выраженной гражданской позиции по отношению к договоренностям в Виллафранке, его популярность заметно подросла. Кавур понимал, что наличие сильной политической фигуры в Турине при сложившейся ситуации не пойдет на пользу общему делу.
«Граф, прежде всего, — утверждает Ромео, — спасаясь от летнего зноя, отправился в Лери, но жаркая погода была невыносимой для человека, нервная система которого сильно пострадала от стольких эмоций. Поэтому 24 июля он покинул равнину Верчелли и направился в Савойю, где некоторое время бродил между Бонвилем, Шамони и Танэнжем»[447].
Теперь, как говорит Смит, «он думал о путешествиях, но понимал, что после недавних событий было бы неприлично посещать Францию или Англию. Несмотря на частые разговоры о поездке в Америку, он оправдывался тем, что слишком сильно страдает от морской болезни, чтобы пересечь Атлантику. Поэтому часть лета он провел в Швейцарии, где сказал де ла Риву, что Южная Италия может стать следующим этапом национального движения. Поскольку дипломатия и союз с Францией подвели его, он опасался, что ему, возможно, придется провести остаток жизни в качестве заговорщика, но при этом также объяснил, что теперь настала очередь Англии помочь Италии.