– Прочь, Альбино! – громко закричал он. – А тебе, Кастелян, я разобью череп! Прочь, мошенники! Вдвоем – на одного! Оставьте его!
– Я справлюсь с ними сам, – остановил Дольмана Вальтер, схватив руку Кастеляна.
– Я не допущу здесь скандала! – закричал Альбино, обращаясь к Дольману, который оттащил его прочь. – Еще не хватает посадить себе и вам полицию на шею.
– Так вышвырни отсюда эту старую сводню, чего она пристает к девушке?
– Действительно, девушка слишком хороша, чтобы ее уступать старухе! – Альбино подошел к столу, возле которого сидели Робер и Маргарита. – Оставь девушку в покое. – Альбино, как бы желая защитить девушку, обнял ее за талию.
Маргарита вскочила, ее лицо пылало негодованием, а маленькая рука с силой ударила Альбино по щеке.
– Ого! – воскликнул он. – Маленькая змея умеет жалить.
– Когда на нее наступают, – сказала Маргарита.
– Это справедливо, – поддержал Дольман решительную девушку. – Недурно было б и сводне закатить пощечину.
Тем временем Вальтер вытолкнул толстого Кастеляна на лестницу, так что тот свалился на ступени.
– Убийца, разбойник! – Мадам Робер кинулась на защиту мужа, потрясая своим красным зонтом.
– Убирайтесь вон отсюда, да поскорее. – Вальтер едва удерживался, чтобы снова не напасть на лежавшего Кастеляна.
– Милый мой, давай уйдем, главное – я нашла пташку, и теперь мы уже не выпустим ее из рук. Ты знаешь, я умею доводить дело до конца.
– Проклятая скотина, – простонал толстяк, с трудом садясь на ступеньки, – он переломал мне все ребра.
– Пойдем же!
– И поторопитесь, а то я вам помогу! – не успокаивался Вальтер, но все же вернулся в комнату, где Альбино снова приставал со своими ухаживаниями к Маргарите.
– Оставьте девушку в покое, Альбино, – остановил его Дольман, схватив за шиворот и оттолкнув в сторону.
Шум разбудил нищую графиню. Ее голова, отяжелев, свесилась на грудь, челюсть отвалилась, когда она вздохнула, хрип разнесся на весь погребок.
Графиня обвела комнату тупым взглядом и узнала Маргариту. Ее красное от водки лицо побледнело от испуга; она встала, рассчитывая незаметно выскользнуть из комнаты. Но Вальтер заметил ее движение и, схватив за плечо, посадил на место.
– Куда вы девали ребенка, которого украли сегодня ночью?! – набросился он на старуху.
Дольман и Альбино тоже подошли к растерявшейся графине.
– Это она! Куда вы девали моего ребенка? – с отчаянием закричала Маргарита, бросаясь к нищей. – Сжальтесь! Скажите, где мой ребенок?
По лицу Альбино было видно, что он ничего не понимает.
– Оставьте меня! – обратилась нищая графиня к Вальтеру. – Ребенок у наездника Лопина, я думала, вы будете благодарить меня за то, что я отдала его в хорошие руки! У Лопина за ребенком будет хороший уход, а потом из него сделают артиста; у вас ему придется быть нищим или того хуже.
Маргарита, не слушая больше старуху, бросилась вон из погребка, Вальтер быстро последовал за ней.
XXXI. Охота на море
Можно представить удивление двора в Рио-де-Жанейро, когда стало известно, что граф Монте-Веро жив и невредим.
Император принял Эбергарда и отдал приказ найти мошенников, учинивших столь наглый разбой.
Позволит ли мне ваше величество, – сказал Эбергард, – обеспокоить вас просьбой?
– Нам будет очень приятно хоть чем-нибудь услужить вам, дорогой граф фон Монте-Веро, – взволнованно проговорил Педру. – Горесть, испытанная нами, перешла в радость, так как мы вас любим как брата. Говорите!
– Вы весьма милостивы, ваше величество. Но я прошу позволения самому преследовать и наказать разбойников, – спокойно сказал граф.
– Нам известна ваша справедливость, и потому мы передаем нашу власть в ваши дружеские руки. Делайте все, что найдете необходимым, но не лишайте нас слишком скоро вашего дорогого для нас присутствия. Скоро ли мы увидим вас окончательно поселившимся в наших странах?
– Мои обязанности заставляют меня возвратиться в Германию, как только я покончу с разбойниками, ваше величество. У меня там еще не окончены многие дела.
– Слава о ваших делах дошла и до нас, господин граф, вы и там приносите пользу человечеству, и мы счастливы тем, что можем называть вас своим другом! Но мы бы желали как-то ознаменовать эту радостную встречу, чтобы расстаться с вами с сознанием, что оказали вам все почести, которые в руках правителя служат выражением любви и уважения, чего вы в высшей степени достойны, граф Монте-Веро! За то, что вы не только в своих владениях, но и повсюду, где появляетесь, сеете добро, мы возводим вас в княжеское достоинство. Ваше графство с сегодняшнего дня становится наследственным княжеством Монте-Веро. Канцлер немедленно исполнит необходимые формальности. Мы счастливы, что первыми поздравляем вас и желаем вам полного благоденствия, князь Монте-Веро.
Эбергард, растроганный, преклонил колена и пожал протянутую ему императором руку.
– Я благодарен вам за все, ваше величество, – проговорил Эбергард, когда император поднимал его с колен. – Вы оказываете мне слишком великую честь. Сердце мое чувствует вашу доброту и благодарит вас, государь, лучше слов! Но в моей жизни есть многое, что делает слишком тяжелой пожалованную вами корону.
– Горделивая скромность заставляет вас искать доводы, которые мы не можем принять. Князь Монте-Веро, мы были счастливы доверием, которое вы нам оказывали, мы знаем всю вашу прошлую жизнь. Не лишайте нас удовольствия выказать вам нашу любовь и уважение!
– Я не в силах далее возражать, ваше величество; мне остается только сделаться достойным такой милости.
Поцеловав Эбергарда, император удалился. Происшествия последней недели потрясли его более, чем полагал Монте-Веро: даруя ему одному во всей стране княжеское достоинство, император желал тем самым заплатить двойной долг. Его сильно беспокоила мысль о Корнелии Ренар.
В отдаленной зале дворца было прохладно; занавеси на окнах защищали от солнечного света.
Усевшись в кресло и подперев голову рукою, император погрузился в тяжелые раздумья. Только равномерное движение маятника нарушало тишину.
Вдруг портьера у двери откинулась и смуглая Эсфирь быстро вошла в комнату. Она казалась очень расстроенной, глаза ее блестели, лицо было бледно, волосы распущены. Она протянула руки, точно издали еще хотела просить о милости.
Педру обернулся и с удивлением узнал Корнелию Ренар.
Эсфирь уже стояла на коленях перед императором. Он встал с места, не находя, что сказать.
– Будьте милостивы, государь… Я невинна – ах, моего отца так жестоко обманули!
– Однако он убежал с ложным графом и принимал участие в убийстве и грабеже.
– Это невозможно! – воскликнула Эсфирь, закрывая лицо руками.
– Не сомневайтесь больше, донна Корнелия, ваш отец – соучастник преступления!
– Это ужасно! Лучше смерть, чем такой позор!
– Ваш отец знал об обмане, но, разумеется, не посвящал вас в свои тайны!
– Он был тоже обманут незнакомцем, который представился нам в нашем доме как граф Монте-Веро. Отец не мог быть замешан в этом деле! Сердце дочери не может допустить этой мысли! Верьте мне, ваше величество, он не виновен, он обманут!
– Я жалею вас от души, Корнелия: вы страдаете без вины!
– Я близка к сумасшествию, ваше величество!
– Успокойтесь, не будьте опрометчивы! Разве брат виновен в грехах брата, а дочь – в злодеяниях отца?
– Я пришла сюда, ваше величество, чтобы проститься с вами и поблагодарить за милости, которые вы мне оказали. Несчастная Корнелия возвратится опять в Европу, где у нее есть далекие родственники, к которым она пойдет просить приюта. У несчастной Корнелии есть только одно желание, только одна последняя просьба: не откажите в ней женщине, которая в отчаянии и которая может дойти до самоубийства, не будучи в силах перенести позор.
– Говорите, донна Корнелия!
– Прикажите, ваше величество, не преследовать моего отца, который и без того страдает от угрызений совести; избавьте меня от стыда и мучений, которые я не в состоянии буду переносить! – произнесла Эсфирь взволнованно.
– Очень сожалею, но я уже не в состоянии исполнить вашу просьбу, бедная девушка. Князь Монте-Веро уже получил позволение преследовать и наказать ложного графа и вашего отца.
– Значит, они пропали, и я вместе с ними! Вы меня больше никогда не увидите, ваше величество, никто не должен знать, где покончила с жизнью дочь несчастного, никто не должен больше ее видеть! – Эсфирь в отчаянии заметалась по комнате.
– Да утешит тебя Святая Дева, бедное, прекрасное создание! – проговорил Педру. Ему тяжело было расстаться с нею, но и невозможно было дольше удерживать ее в Рио-де-Жанейро.
– Донна Корнелия, – сказал император, – возвращайтесь в Европу к вашим родственникам, но мне бы хотелось быть уверенным, что вас дорогой никто не обидит. У вас здесь нет никого, кто бы мог защитить вас и помочь вам, поэтому извините мой нескромный вопрос: достаточно ли у вас денег? Вы не отвечаете, вы закрываете свое прекрасное лицо… подождите минуту…
Дон Педру подошел к столу, взял перо и написал на листе бумаги значительную сумму.
– Передайте эту записку казначею, а теперь желаю вам всего хорошего!
– Мой государь! – подавленно проговорила Эсфирь. – Воспоминание о ваших милостях будет вечно сопровождать меня и придавать мне сил! – Она взяла бумагу и быстро вышла из кабинета.
Дон Педру смотрел ей вслед с тяжелым чувством – хитрая интриганка ловко сумела обойти доверчивого императора.
Закутавшись в темную тальму, Эсфирь быстрым шагом направилась в казначейство. «Следует поскорее уехать отсюда, – думала Эсфирь. – Было бы безрассудством поджидать Фукса и Рыжего Эде. Розыск и наказание разбойников поручено Монте-Веро, от которого они могли бы спастись, только убив его».
Но сила и могущество графа отнимали у нее всякую надежду на их спасение. Эсфирь решила довольствоваться деньгами – Дон Педру подарил ей около пяти тысяч талеров – и в тот же вечер уехала с первым отходящим кораблем.