Сердце юноши сжалось от недобрых предчувствий. Верный данному себе обещанию проникнуть в замок непременно сегодня ночью, он одновременно и боялся, и уповал на чудо, которое, согласно предсказанию, ожидало его на этих развалинах. Уставший конь еле шагал. Максимилиан то и дело привставал в седле и озирался по сторонам. При каждом звуке его рука непроизвольно ложилась на эфес шпаги: в окрестностях замка обитала банда разбойников, встреча с которыми не сулила ничего хорошего. Но Максимилиан готов был драться. На крайний случай у него был припасён увесистый кошелёк с золотом, который, как он надеялся, не хуже шпаги проложит ему путь к замку.
Поравнявшись с выступающей скалой, Максимилиан услышал короткий свист. Ещё не успев понять, в чём дело, он почувствовал, как плечи его захлестнула брошенная кем-то петля. Он рванулся, но тот, кто находился на скале и кого Максимилиан в первый момент не заметил, дёрнул верёвку. Жеребец испуганно заржал, поднялся на дыбы, а потом поскакал вперёд. Максимилиана вырвало из седла.
Оказавшись на земле, он выхватил нож и перерезал петлю, а когда поднялся на ноги, обнаружил, что невдалеке какой-то человек в дырявом кафтане ловит его коня. С выступа скалы спрыгнул второй злодей. Максимилиан обнажил шпагу и с угрожающим видом двинулся на него, но тот поспешил отступить. Тогда Максимилиан бросился отбивать коня. В эту минуту раздались приближающиеся голоса и крики. Барон оглянулся. Среди уступов и нагромождений глыб замелькал свет факелов и вскоре показалась группа бородатых мужчин, спускавшихся по крутой тропе. Едва взглянув на них, Максимилиан понял, что это и есть те самые разбойники, о которых он слышал в горных селениях.
Гордость не позволила Максимилиану показать им спину. Он ждал их выпрямившись, с обнажённой шпагой.
Впереди выступал плечистый бородач с чёрной повязкой на глазу. Остановившись перед Максимилианом, он жестом заставил своих товарищей остановиться. Его уцелевший глаз азартно блестел, оглядывая юношу с головы до ног.
— Этот малый осмелился достать шпажонку? — Разбойник засмеялся, предвкушая забаву. — А ведь он вызывает меня на поединок, клянусь потрохами!
И он не торопясь извлёк из ножен свою шпагу, раза в полтора длиннее шпаги барона.
Его гогочущие сообщники разбежались, перекрывая юноше путь к отступлению. Вскоре они образовали широкий круг, в центре которого оказались Максимилиан и их одноглазый предводитель.
— Известно ли тебе, что всех, кто вторгается в наши земли, ожидает смерть? — спросил одноглазый, направив острие шпаги на Максимилиана.
— Известно, — мрачно ответил барон. — Но, видит Бог, я не ищу её.
— Я, конечно, проткну тебя, — продолжал разбойник, — но чтобы моя победа была не столь лёгкой, я дам тебе надежду: если ты через четверть часа после начала нашего поединка всё ещё будешь жив, то я отпущу тебя с миром, хотя и придётся конфисковать твою лошадь и кошелёк. Но если за это время я успею сделать дырку в твоей груди, то не обессудь!
И с этими словами он сделал выпад.
Максимилиан едва успел уклониться. Клинок просвистел в нескольких дюймах от его плеча. Одноглазый удовлетворённо хмыкнул: противник не был новичком в фехтовании.
Максимилиан скинул плащ и сорвал с головы треуголку. Парировав новый удар одноглазого, он стремительно отскочил в сторону и сделал встречный выпад. Клинки скрестились. Яростная ухмылка исказила лицо разбойника. Он усилил натиск, но Максимилиан хладнокровно уклонялся и отступал, понимая, что в ближнем бою противник получит преимущество благодаря своей медвежьей силе и более тяжёлой шпаге.
Разбойник не был бы так самоуверен, если бы знал, что в бытность свою в Париже юноша не только посещал лекции в Сорбоннском университете, но и брал уроки фехтования у виконта де Сент-Эмлера, лучшего шпажиста при дворе Людовика XV. Уроки этого дуэлянта и пропойцы не раз оказывали Максимилиану хорошую услугу. Пригодились они и теперь.
Коронный обманный манёвр де Сент-Эмлера, завершившийся молниеносным выпадом, едва не оказался для одноглазого роковым: клинок свистнул в дюйме от его шеи. Разбойник свирепо выругался, сбросил плащ и взялся за эфес обеими руками. Ему уже было не до веселья. Максимилиан, увернувшись от его рассекающей воздух шпаги, рванулся вперёд, лезвия скрестились и противники сшиблись телами. Высвобождая шпагу, Максимилиан с силой оттолкнул одноглазого. Тот не удержал равновесие и рухнул; его шпага, вырванная из рук, отлетела в сторону.
Максимилиан приставил острие клинка к его горлу.
— Стой, незнакомец! — раздался вдруг властный голос.
От группы разбойников, наблюдавших за поединком, отделился высокий широкоплечий человек с густой копной чёрных волос и с седеющей бородой, являвшей разительный контраст с его моложавым живым лицом. На нём был потёртый зелёный камзол с серебряными галунами, в руке он держал большой двуствольный пистолет.
— Зигмунд побеждён и ты вправе его прикончить, — продолжал седобородый разбойник. — Но знай, что в ту же минуту умрёшь и ты. Поединок у вас был честным, а потому я предлагаю тебе сделку. В обмен на жизнь Зигмунда я оставлю тебе твою. Мало того — ты получишь своего коня и останешься при своих деньгах! Это говорю тебе я, Гроцер, предводитель этих добрых людей!
В душе Максимилиана вспыхнула надежда. Этот Гроцер, как ему рассказывали сведущие люди, придерживался некоторых принципов чести. Не раз случалось, что он отпускал своих пленников и даже возвращал им деньги. Юноша отвёл острие от горла одноглазого, отступил на шаг и вложил шпагу в ножны.
— Полагаюсь на твоё слово, — проговорил он. — Пусть мне вернут коня. Мне необходимо сегодня ночью быть в замке.
Услышав это, разбойники умолкли. Все лица обратились на юношу. Некоторые посмотрели на него с любопытством, другие с испугом. Кто-то украдкой перекрестился. Даже Зигмунд, ещё не успевший подняться с земли, выпучил на Максимилиана свой единственный глаз.
— Сегодня? — Гроцер нахмурился. — Почему именно сегодня?
— Я должен попасть на бал призраков.
— Ты ищешь смерти, несчастный, — молвил главарь.
— Я готов к ней, — ответил Максимилиан.
Гроцер прошёлся, в задумчивости теребя бороду. Внезапно он остановился перед юношей.
— Будь по-твоему. В замок я тебя пропущу. В конце концов, это не такая уж высокая цена за жизнь моего верного Зигмунда. Эй, молодцы! — Обернулся он к сообщникам. — Надвигаются тучи, поэтому поторопимся! Подведите нашему гостю его коня.
Во взглядах разбойников, бросаемых ими на Максимилиана, и в их обращении с ним сквозило уважение. В поединке он проявил себя достойно. Даже над его одноглазым противником, против обыкновения, никто не подтрунивал, лишь рыжий детина с серьгой в ухе кисло кривил физиономию:
— Наш Зигмунд не смог справиться с мальчишкой, надо же, кто бы мог подумать…
Максимилиан подобрал с земли плащ и треуголку, вскочил на своего жеребца. Подвели коня и Гроцеру.
— Вперёд! — крикнул главарь, устроившись в седле. — Мы должны успеть, пока нас не вымочил ливень!
Люди кто пешком, кто на конях двинулись к замку, растянувшись на дороге.
Впереди покачивались в сёдлах Гроцер и Максимилиан.
— Значит, правду говорят, что раз в году на башнях Вратиславского замка собираются привидения? — поинтересовался Максимилиан у главаря.
— Правду, — с неохотой отозвался Гроцер, который явно не был расположен разговаривать на эту тему.
— И вы видели их? — не унимался юноша.
— Нет, — Гроцер угрюмо смотрел перед собой. — Призраки слетаются только на самые верхушки башен, а мы живём в подвалах, потому что туда боятся сунуться жандармы… Им ведь тоже известны страшные истории о привидениях Вратиславского замка… — Он вдруг расхохотался, оскалив гнилые зубы. — Поселиться во Вратиславском замке — это отличная идея, лучше некуда! Живём под крылышком у привидений, как у Христа за пазухой!
— Стало быть, вы даже не сделали попытки увидеть их бал?
— А к чему это нам? Хотя, конечно, в первое время находились среди нас смельчаки, которые поднимались на башни в ночь бала. Ни один из них не вернулся… Бал призраков — это зрелище не для глаз смертного… — Гроцер покосился на своего молодого спутника. — Впрочем, ты можешь полюбоваться на бал издали, вместе с нами. Нынешней ночью верхушки башен озарятся небывалым сиянием…
— Нет, я поднимусь на башню, — ответил Максимилиан твёрдо.
— Хочешь испытать храбрость? — Гроцер усмехнулся. — Или тебя одолевает любопытство?
— Ни то и не другое, — ответил барон и умолк.
Замолчал и Гроцер.
Кони неспешно несли их по неровной дороге, едва заметной в быстро сгущавшихся сумерках. На всадников надвигалась громада горы с тремя башнями на вершине.
Под мерный стук копыт Максимилиан задумался. Ему вспомнилось морщинистое лицо старой прорицательницы, её выцветшие глаза, трясущиеся руки, простёртые над кипящим котлом. Паутина и мрак царили в одинокой хижине. Максимилиан много дней разыскивал её в горах, руководствуясь указаниями пастухов. Ведунья, выслушав его, заварила в котле какое-то зелье, долго перемешивала, а когда над котлом стал подниматься едкий жёлтый пар, ввела в его клубы свои руки и заговорила так, словно не она, а кто-то другой вещал её шамкающим ртом.
«Ты встретишься со своей погибшей возлюбленной…» — с усилием произнесла она.
«И что же? Продолжай!» — поторопил её Максимилиан.
«Ты встретишься с ней на бале призраков во Вратиславском замке, и тогда свершится месть… Ты покараешь убийцу…»
Юноша наклонился к ней. Пар от варева разъедал ему глаза.
«Свершится месть? — переспросил он. — Но как это произойдёт? Преступник будет на балу? Он что — призрак? Не может быть! Луизу убил живой человек, из плоти и крови!»
«На бале призраков ты отомстишь убийце своей невесты», — повторила старуха.
«Скажи хотя бы, по каким приметам я распознаю его?»
«Поторопись, сударь, во Вратиславский замок. В Иванову ночь ты должен быть на его башне, если хочешь соединиться со своей суженой…»