Письмо Дуки, написанное латиницей, гласит:
В 1699 году на нашу последнюю светлую масленую ночь.
Пресветлым и многоуважаемым Господам дубровницкой Республики. Лишь бы вы, Господа, узнали, как сынок мой Живко из Царьграда вернулся, и примите курьер от Вашего пресветлого Господина, что пишет нам во Влахи и рекомендует вам не посылать его самого, но найти верного юношу и послать его с ним, а ежели что внутрь вложить следует, можете ему довериться, ибо он верный юноша, о чем вам господин Влах свидетельствует, и пишет не менять его, потому как хорош он и из доброго дома родом, и договорились мы за два цехина всего, потому и просим вас заплатить ему хорошо, потому как все пути снегом замело и трудно пробраться сюда было, но в путь отправился через Сараево, и я это сегодня не сгущаю[38], я, Дука Владиславич, ваш друг и слуга верный во всяком деле, а что мы и сами сильны, то не будем стыдиться совета вашего послушать.
Очевидно, в этом письме речь идет о проблемах в сообщении с Царьградом. Характерна последняя фраза письма Дуки, в которой он говорит с сенатом Дубровника как друг, имея в виду, что он оказывает услуги, несмотря на то что сам является дворянином.
Существует еще одно вроде бы позднее письмо Дуки, написанное кириллицей. Оно не датировано, но профессор Ристо Ковачич, опубликовавший его еще в 1884 году, полагает, что оно написано в 1704 году, поскольку тогда Барка все еще был консулом в Царьграде. Однако мы, разыскивая в Архиве Дубровника автографы Дуки, так и не смогли точно датировать письмо. Существует и третье письмо Дуки, отправленное из Фочи в 1705 году, примерно в то же время, что и второе. Оно, как и предыдущие два, находилось в дубровницкой дипломатической почте, отправленной из Царьграда. Барка в своих сообщениях правительству Дубровника часто говорит, что посылает то или иное свое письмо, «препорученное Дуке Владиславичу в Фоче» или «которое я препоручил упомянутому Владиславичу», каждый раз добавляя, что тот в Фоче.
Вот второе письмо Дуки, которое, как мы видим, интересно и другими своими особенностями:
Пишет Дука Владиславич пресветлым и многоуважаемым господам дубровницким поздравление и при том понимая, что ваши книги, что вы отправили в Царьград через меня к господину Луке Барке, не дошли, да и сам я послал тому десять дней в диван хевенди Милетковичу, этот человек добрый и приятель мне большой, но человек его сказал мне, что у него дела в селанике[39], не мог ранее вернуться, а книги эти придут – ежели не помрет – к господину Луке Барке, не думайте плохого, спасайтесь во смирении. Дука ваш слуга писал на святого Илию.
Передать господину Баро Бетере в почтенные руки в Дубровник.
Имя Дуки Владиславича затерялось уже в первые годы XVIII века, и никаких следов ни в Архиве Дубровника, ни в народных преданиях уже не найти, вероятно, потому, что он в это время (после 1705 года) умер. Это доказывает и тот факт, что ни жена Дуки, госпожа Сима, ни ее сноха, госпожа Канда, жена Живко, отправляя в 1712 году письмо боснийскому визирю, ни одним словом не вспоминают своих мужей. Если бы их мужья были живы, то, вероятно, сами бы обратились к боснийскому визирю во имя старой дружбы, даже если бы они были в то время где-нибудь в отъезде, например в Царьграде. Конечно, немного странным кажется то, что они не упоминают покойных мужей, но о них свидетельствуют слова «дабы твои невольные сироты вздохнули»: в Герцеговине слово «сирота» употреблялось для обозначения не только ребенка, лишившегося родителей, но и женщин, оставшихся без мужей, кормильцев или покровителей.
3
Я не сразу вспомнил, кто такой был Баро Бетера, которому Дука отправил в Дубровник свое письмо «в почтенные руки». К великому моему удивлению, он оказался никем иным, как отцом Павлицы, матери Руджеро Бошковича[40], нашего великого астронома. Баро Бетера родился в уважаемой семье торговцев, в 1610 году переселившейся из итальянского Бергамо в Дубровник, где она стала совершенно славянской[41]. Этот Баро Бетера был прекрасно образованным торговцем и даже известным дубровницким поэтом. Он издал в 1699 году книгу «Оронта из Ципра», перевод с итальянского, а также книгу «Благопристойная щедрость семи песен покорности Давидовой», тоже в Венеции, в 1702 году, и, наконец, «Размышления святого Агустина», 1701.
Баро Бетера, дед Руджеро Бошковича по матери, был тестем Николы Бошковича, герцеговинца, а это означает, что он состоял в естественном контакте с немногочисленными герцеговинскими семьями, проживавшими в то время в Дубровнике. Тесть герцеговинца Николы Бошковича, отца Руджеро, Бетера уже только по этой причине был наполовину герцеговинцем.
Бошковичи, как гласит герцеговинское предание, были родом из требиньского Покрайчича, которое упоминает и доктор Трухелка. Бошко Покрайчич, отец Николы и дед Руджеро по матери, родом из Голого Брда над Требишницей у Арсланагича моста, что в двух шагах от Требинья. Там и по сей день живут родственники Бошковичей – Гундели. Бошко Покрайчич переселился из Требинья в Дубровник во время Морейской войны (1683–1699) и поступил там на службу к Раде Гледжевичу. Этот Бошко (Бошко в Герцеговине – православное имя, а Божо – и православное, и католическое) торговал кожами из Сербии и Нового Пазара, и, если не ошибаюсь, у него был отец по имени Никола, который вместе с сыном занимался в Санджаке мелкооптовой торговлей. Д-р Б.Трухелка сообщает, что Никола писал сыну в Дубровник письма, которые сохранились в архиве; в них содержится необыкновенно прекрасное и теплое итальянское описание старых рашских поселений[42], которые он видел в их лучшие времена. У этого первого Николы, отца Бошко, был сын в Венеции, и еще один – в Болгарии.
Его сына Николу Бошкова, или Бошковича, крестили в Дубровнике в католичество, как это делалось там веками, после чего он женился на дочери Баро Бетеры Павлице, которая родила ему пятерых сыновей и трех дочерей. Один из них, рожденный 18 мая 1711 года, стал знаменитым астрономом Руджером Бошковичем, названным в честь дяди Руджеро Агостиньи, а Бошковичем – по деду Бошко Покрайчичу. Большая часть детей Николы Бошкова Покрайчича из Требинья занимались литературой[43].
Во всяком случае судя по письму Дуки, связь герцеговинских семей Владиславичей и Бошковичей, а опосредованно и с Баро Бетером, не была ни просто служебной, ни случайной[44].
4
Пребывание Саввы Владиславича в Дубровнике, городе, весьма политизированном и дипломатически гибком, следующем венецианскому образцу, который республика копировала с большим удовольствием, не могло не повлиять на состояние духа молодого серба из Герцеговины. Он получил тут некоторое образование и прожил несколько волнительных, но и весьма поучительных лет, повлиявших на дальнейшую жизнь патриота, который позже станет одним из самых заслуженных дипломатов императора Петра Великого.
Вне всякого сомнения, XVII век был самым зловещим для наших южных народов. Еще в первой его половине в Дубровнике процветали наука и литература с поэтом Иваном Гундуличем, историками Мавро Орбини и Яковом Лукаревичем. Но в 1647 году уже заполыхала так называемая Кандийская война длившаяся до 1664 года, то есть полных двадцать лет. От этой войны зависело, сумеет ли Венеция подчинить себе всю Далмацию с Дубровником и Бокой Которской. А через три года после окончания войны случилось знаменитое землетрясение 1667 года, полностью уничтожившее Дубровник, причем не только дома, но и население. В республике, где, по примеру Венеции, правили дворяне, восемьдесят дворян завалило на улице камнями, а во дворце погиб сам князь с сенаторами. Было разрушено шесть женских монастырей. Олвизо Молина, венецианский губернатор Далмации, сообщил своему правительству, что в городе уцелело всего три дома… Отступившее было море хлынуло на берег и разнесло в щепки последние корабли Святого Влаха.
Прошло еще пятнадцать лет, и грянула Морейская война, в результате которой, венецианцы начали захватывать Герцеговину, окружили Дубровник, и возникла опасность полной оккупации нашего побережья и прибрежных православных областей итальянцами.
Война началась после того, как в 1683 году турки под командованием Кара Мустафы были разбиты у стен Вены. Великой победой героического польского войска воспользовались австрийцы, венецианцы и поляки, чтобы образовать союз против турецкого владычества в Европе, который они назвали Священным. Он был заключен в Линце в 1684 году со следующим условием: кто что отвоюет у турок, то у него и останется, в соответствии с военным и христианским правом. Венецианский флот под командованием Морозини успешно сражался в Леванте, австрийская армия Евгения Савойского разбила турецкое войско у Сенты, после чего захватила Белград и продвинулась вплоть до Сараева.
В то время как христианское население радовалось победам, сербский народ на юге со страхом ожидал новой катастрофы, подобной косовской. Трепетала и маленькая республика Святого Влаха, выросшая на камнях сербской православной Герцеговины, на протяжении веков расцветавшая и погибавшая вместе с ней, снабжавшей Дубровник людьми, пищей и даже питьевой водой из Требишницы, которая протекала там под именем Омблы. Дубровник боялся Священного союза, оставившего за собой право захватить республику и стоящую за ней Герцеговину.
Венецианцы и в самом деле захватили всю Южную Герцеговину, установив тем самым прямую связь с Бокой, в которой они уже давно хозяйничали. На море они захватывали дубровницкие корабли и в конце концов, добрались до Невесинья и Гацко, вошли в Пиву и в предполье Мостара: турки всегда были биты, стоило двум христианским странам объединиться. Вот и в этот раз они почувствовали близкую погибель. Жители Дубровника, желая сохранить турецкое владычество над сербскими тылами, от которых зависела их судьба, снабжали турок полезными сведениями и амуницией, что служило постоянным поводом для стычек и ссор с Венецией. Ненависть к турецким тиранам, не утихавшая в тылах Дубровника, вызвала там появление сербских повстанцев, прозванных гайдуками, которые воевали, а иногда и просто грабили; их поддерживали венецианцы. Дубровник выступал против гайдуков, поскольку те воевали с турками, а не с новыми врагами республики. Из-за этого участились стычки гайдуков с дубровчанами. Однажды они послали против гайдуков 800 своих людей во главе с тремя дворянами, и те триумфально вернулись в Дубровник с отрезанными головами гайдуков. Две головы они отослали турецкому эмину, три – турецкому представителю в Требинье. Еще две приколотили к воротам дубровницкой крепости, чтобы турки наконец окончательно поняли, что Дубровник выступает против сербских повстанцев в Герцеговине… Объявлена была и награда за гайдуков, а именно: 100 дукатов за голову и еще 15 дукатов ежемесячно.