Царь удивил молдавских бояр мягким и вовсе не гордым поведением. Он вместе со слугами обошел пешком все церкви и монастыри. Всюду он демонстрировал свою симпатию к Кантемиру, который был в полном восторге и старался всячески услужить, то и дело бросаясь к нему в объятия. Царь также целовал его в щеки, в глаза, в волосы, как отец целует сына. Некулча добавляет: «Вдруг к царю подошли бояре и принялись клеветать на Кантемира, требуя себе другого князя, которого пожелает народ. Царь же, разобравшись в их намерениях, дал указание Головкину и Савве Владиславичу пригласить бояр к себе и объяснить им искреннее желание царя освободить их от турок, ничего для себя не требуя взамен. Так они и поступили, отказав завистникам».
Потом царь с царицей вернулись из Ясс на Прут. На следующий день была годовщина Полтавы, и произведена была стрельба из 40 пушек, и пили до потери сознания. 28-го числа царь дал обед в честь Кантемира и всех присутствовавших бояр. Здесь бояре подписались в том, что принимают Кантемира в качестве пожизненного господаря с правом наследования. Румынский хронист сообщает, что все они остались там ночевать. Но никто из них не избежал кражи – русские солдаты отобрали у кого пистолет, у кого уздечку, у кого плащ, причем не только у бояр, но и у их слуг, говорит Некулча. Несмотря на это, соглашение с русскими было всеми искренне принято.
Князь Кантемир и Савва Владиславич на следующий день уехали в Яссы и собрали там бояр, которые накануне не были на Пруте. Вместе они отправились в княжескую церковь на молитву, после чего зачитали Договор о союзе, который все бояре приняли и подписали, не возражая против условий царя.
Молдавский хронист, которого мы упоминали, Никола Мусте, также вспоминает Савву Владиславича как человека, который сумел выговорить у царя право наследования для Кантемира:
Воевода Думитрашко (Кантемир), придя на княжество, хотел, чтобы царь подтвердил его избрание, и тот так и поступил; и послал ему свою парсуну с драгоценными каменьями, кою он после носил на груди с правой стороны. Князь однажды призвал бояр вместе с синьором Саввой в церковь, сел на престол как господарь, а бояре сели насупротив. И тут логофет прочитал договор пункт за пунктом, а князь каждый раз спрашивал: «Хорош ли он?», а они отвечали: «Хорош!»
Вот изложение пунктов русско-молдавского договора, подписанного царем и князем:
1) Молдавия получит старые границы свои до Днестра, включая Буджак. До окончательного образования княжества все укрепленные места будут заняты царскими гарнизонами, но после русские войска будут заменены молдавскими. – 2) Молдавия никогда не будет платить дани. – 3) Молдавский князь может быть сменен только в случае измены или отречения от православия; в таком случае будет избран в преемники ему один из сыновей или братьев его; престол останется навсегда в роде Кантемира до совершенного его прекращения. – 4) Господарь никогда не сможет лишить боярина его положения, кроме как в случае, если кто из них будет обвинен в преступлении. – 5) Подати от городов и доходы от соли принадлежат князю, господарю, но он не имеет права претендовать на любую другую подать. – 6) Монастыри и бояре целиком сохранят свои земли и крестьян. – 7) Страна во все время войны будет держать под ружьем 10 000 человек, которых будет содержать царская казна. – 8) Русские никогда не получат права занимать должности в княжестве. – 9) Русские не имеют права покупать имения в Молдавии. – 10) Русские не имеют права жениться на молдаванках. – 11) Князь никогда не накажет боярина, как бы ни была велика его провинность, без приговора собрания всех бояр и без подписи митрополита под сим приговором. – 12) Титул господаря Молдавии должен быть таким: Пресветлый Господарь (Князь) Молдавии, Самодержец и Советник Российской империи. – 13). Царь не будет заключать мира с Турциею, по которому Молдавия должна будет возвратиться под турецкое владычество.
Так гласил основной договор между царем Петром Великим и князем Кантемиром, составленный Саввой Владиславичем вместе с господарем. Однако, кроме этого договора Кантемир заключил с царем еще одно, особое соглашение, которое в случае военного поражения гарантировало убежище и содержание в России как самого князя, так и его двора. Вторая редакция договора отличалась введением ограничений княжеской власти и его доходов, в то время как пункты текста, напечатанного в «Полном собрании законов», составлены в противоположном смысле. Историк Соловьев полагает, что в пунктах, составленных в Молдавии, поименно говорится о боярских правах, чтобы их можно было боярам продемонстрировать; а в пунктах, которые Кантемир представил царю, ничего не говорится о правах бояр, а только о правах князя. Царь, по Соловьеву, в любом случае обязуется не заключать с турками такого мира, по которому Молдавия могла бы вернуться под власть Турции. В случае если военное счастье окажется не на стороне русских, то царь, по особому договору с Кантемиром, обязался: во-первых, если русские принуждены будут заключить мир с турками, дать Кантемиру два дома в Москве и поместья, равные ценностью тем, которыми он владеет в Молдавии; кроме того, Кантемир получит ежедневное содержание для себя и для членов своей семьи, и получать будет его из казны царской; в-третьих, если Кантемир не пожелает остаться в России, то будет волен избрать другое местопребывание.
Во время визита царя в Яссы отношения с Кантемиром стали совершенно определенными: несмотря на хорошо подготовленный договор об этом союзе, от молдавского князя не следовало ожидать сколько-нибудь серьезной военной поддержки, равно как и снабжения провиантом. Тем не менее у царя о Кантемире осталось впечатление как об умном человеке и добром советчике, не умеющем, однако, справляться со своими боярами и неспособном собрать необходимое войско.
В отношении Бранковяну тоже не следовало питать никаких иллюзий. Он предал царя, окончательно перейдя к туркам. Даже его родственник, гетман Тома Кантакузен, воспользовался возможностью первым в Яссах открыть глаза на факт предательства. Он сказал царю, что весь валашский народ на стороне русских, за исключением одного человека – валашского князя. О себе он сказал, что тайком пробрался в Яссы, чтобы повидать царя и сообщить ему об этом.
После этого в Яссы прибыл специальный посланник от Бранковяну с тем, чтобы подтвердить печальное известие; это был Георгий Кастриот, адъютант валашского князя, который перед самым сражением, прежде чем царь смог бы заключить пристойный мир, открыто заявил, что Валахия не может исполнить принятые на себя обязательства.
Царь, наконец, понял, что потерпел поражение. Ему противостояли 119.665 турок, а в тылу обретались 70 тыс. татар, в то время как русских было всего 38.246. Противник не только в семь раз превосходил царя в живой силе – у него было в десять раз больше артиллерии! И что хуже всего – русские остались без хлеба. Чтобы получить хоть какую-нибудь провизию, он послал отряды генерала Ренна занять Браилу, в которой были продукты, что и было сделано; однако вскоре он был вынужден вернуть Ренна, поскольку узнал, что окружен со всех сторон. Военные советы не дали никаких результатов, ситуация была безнадежной. Импульсивный царь Петр неожиданно приказал войскам отступить от Прута на более выгодные позиции, к местечку Станилешты, где, кажется, и славный Собесский проиграл однажды сражение.
Тем не менее русская армия продемонстрировала храбрость и дисциплинированность[66]. В турецкой же армии, напротив, после сообщения о падении Браилы начались беспорядки. Ружейная и пушечная стрельба началась по всему фронту, и первые атаки были невероятно кровавыми. Затем наступило короткое перемирие. Янычары подняли бунт: их буквально скосили во время атаки, 7 тыс. их было убито. Однако царю и в голову не могло прийти, что визирь чувствовал себя намного хуже его. Балтаджи-паша по природе своей вовсе не был воином, он даже готов был вступить в переговоры, во что русские сначала никак не могли поверить. Но на четвертый день сражения обе стороны уже не могли говорить ни о чем ином, кроме как о мире.
В трагическую ночь с 9 на 10 июля царь вызвал к себе в шатер Шереметева и отдал ему приказ на рассвете атаковать неприятеля по всему фронту. Далее он приказал, чтобы до этого времени никто не смел входить к нему в шатер. Тогда же он написал письмо к Сенату в Москву, чтобы тот в случае его гибели или пленения выбрал царем того, кто покажет себя наиболее способным.
Между тем, Шереметев, Шафиров и Владиславич, посовещавшись в узком кругу, отказались от идеи атаковать. Говорят, царица Екатерина сумела той ночью все-таки проникнуть в шатер к царю и уговорить его начать мирные переговоры, сделав по совету Саввы Владиславича уступки, дав обещания и, прежде всего, подкупив турок деньгами и другими подарками.
После этого фельдмаршал Шереметев направил к великому визирю своего горниста с известием, что русские не желают кровопролития, а если такового не хочет и визирь, то они готовы начать мирные переговоры. На это послание Великий визирь даже не ответил, что вызвало страх в русской верхушке. Шереметев послал второе письмо, потребовав, чтобы визирь, если он не желает отвечать, принял незамедлительное решение. На это визирь ответил, что он не бежит от мира.
Ошибаются те, кто считает, что на Пруте вообще не было никакого сражения. Во время отступления от Прута к Станилештам русских по пятам преследовали турецкие войска. Сам визирь возглавил отряды янычар; у него было 470 пушек; янычары атаковали русских семь раз; русские, оставшись без провизии и фуража, так косили янычар, что в итоге обратили их в бегство. Князь Кантемир в своей «Истории Турции» пишет, что непрерывный и жестокий бой длился три дня. Пишет и о себе, как он сражался во главе молдавских отрядов, помогая генералу Янусу отступить. Он говорит, что бился с 60 000 турецких и татарских всадников «и имел честь отразить их».