(Турухтанска?), Орукиды, Решики и Дахилина, где пребывает и наша стража, граница той области должна остаться на Чукухо, что означает ее перенос по реке, которая находится напротив дороги от Горгоны и оттуда на запад. Мы оставляем за собой сопки Буегути и Бомуса-Бинаи за нашей государственной границей. После этого мы согласились, что когда все границы будут окончательно утверждены, обе наши страны не посмеют далее принимать или покрывать преступников, которые перебегают из одного государства в другое, а напротив, оказывать друг другу помощь в их захвате. Наконец, наш вице-министр граф Сиг, а затем Ту-Лишен и я составили список названий и краев, где должны быть поставлены пограничные знаки, и передали этот список Савве.
Савва и его свита удовлетворились этим. Савва сказал мне, что он счастлив получением аккредитации у Вашего Величества в ранге посла и что был принят Вашим Величеством. Он был очень тронут подарками, которыми Ваше Величество изволили передать русскому императору[101], а также лично ему и его свите. Он также был весьма чувствителен к каждому знаку внимания со стороны Вашего Величества. Он заявил, что границы между нами, когда они будут правильно обозначены, станут постоянными и неизменными.
Я подговорил адъютанта Ху-Бити и советника министерства Нанентаи побеседовать с вице-послом Иваном Ивановичем, чтобы они провели границы на востоке и на западе, и чтобы договорились об установке каменных знаков. Как только они вернутся, мы представим о том рапорт, к которому приложим карту с точно обозначенными границами, и этот рапорт представим Вашему Величеству.
Думаю, что после установки каменных знаков следует приказать принцу Корхохану и генералу Козасаку, чтобы их люди не предпринимали никаких действий, которые шли бы вразрез с подписанным договором. А кто не выполнит такого приказа, будет строжайшим образом наказан.
Что касается решения договора, что Кяхта в будущем станет центром торговли между Китаем и Россией, то мы назначим с этой целью чиновника из министерства колоний администратором этого города. Договорились, что число русских торговцев (в Пекине) не превысит двухсот. Будет отремонтирован дом, в котором станет жительствовать русский посол. Сотрудники посольства будут жить вместе с их учителями[102], все в одном доме. Мы будем снабжать их едой и другими продуктами. Если же они захотят вернуться на родину, то смогут это сделать в любой момент. Что касается министра Козеты, который был послан в Дайренкодо, следует приказать ему возвращаться, поскольку вопрос о границах уже решен.
Ровно столько сведений во втором китайском документе.
Мой приятель и коллега, китайский министр в Бухаресте А он Льянг, написал мне 21 мая 1940 года собственноручное письмо, которым подтверждает высокую оценку в Китае Кяхтинского договора, который там называют Буринским. Во всяком случае, там хорошо известно, что граф Савва Владиславич первым провел окончательную демаркацию границы между Китаем и Россией и первым создал пакт о дружбе, который действовал почти два столетия, и, наконец, он первым урегулировал торговые отношения между двумя величайшими империями мира. Министр Лон Льянг пишет мне:
Две величайшие мировые империи, Россия и Китай, сошлись лицом к лицу на севере Азии на земле, простирающейся от Средней Азии до Тихого океана, не имея обозначенных границ. Эта территория в длину была чуть меньше пяти тысяч километров и проходила между Сибирью и русскими окраинами в направлении Туркестана, Монголии и Маньчжурии, рядом с Китаем.
Естественно, что из-за неопределенности границ часто возникали стычки. Граница Монголии была демаркирована только после многочисленных пограничных инцидентов, зачастую очень серьезных, вроде инцидента в Якси (Албазин) 1683-88 годах, и эта граница была обозначена Мирным договором в Нерчинске, который ранее от имени России подписал Федор Алексеевич Головин. Но эта граница была проведена только между Манчжурией и Восточной Сибирью, то есть между приморскими провинциями, в то время как граница между Монголией и центральной Сибирью, то есть в районе Байкала, представлявшая большую часть границы между двумя империями, не была демаркирована.
Правда, время от времени для новых переговоров прибывали русские полномочные посланники. Например, посол Измайлов в сопровождении шведа Ланга, но их миссия не увенчалась успехом. И только в 1727 году граф Савва Владиславич, посол России, сумел заключить Кяхтинский договор, известный как Буринский, на реке Буре, неподалеку от Кяхты. О важности этого договора свидетельствует тот факт, что он принес нашим странам, Китаю и России, мир на сто пятьдесят лет! Этот мир непрерывно царил вплоть до 1871 года, пока не возник конфликт на реке Или в китайском Туркестане, также из-за границ, и этот конфликт длился вплоть до заключения в 1881 году Договора об Илийском крае.
Глава XПОСЛЕДНИЕ ДНИ САВВЫ ВЛАДИСЛАВИЧА
1. Семейные драмы Саввы Владиславича. – 2. Болезнь и смерть Саввы Владиславича, – 3. Графиня Вирджиния Владиславич вновь в Венеции. – Ее второй брак. – Ее смерть.
1
По возвращении из Китая в Россию Савва Владиславич оплакал смерть матери, которая скончалась вскоре после его отъезда в Китай, 28 декабря 1725 года. Далее, вместе с молодой женой донной Вирджинией оплакал смерть второй дочери Екатерины, родившейся в 1724-м и умершей 2 января 1726 года, когда Владиславич только входил в Азию.
Екатерина похоронена в одной могиле с бабушкой, монахиней Теофанией, в Благовещенской церкви славной Александро-Невской лавры Петербурга. Похоже, бабушка и внучка, судя по датам, были похоронены одновременно.
Вскоре после этой двойной смерти Савва потерял еще одного ребенка, дочь Анну, которую на крестинах держала руках дочь Петра Великого, великая княгиня Анна Петровна, выданная замуж за принца Голштинского. Девочка умерла на пятом году жизни, то есть в том самом 1728 году, когда Савва возвращался из Китая; похоже, она скончалась, не дождавшись возвращения отца.
Беды до самого конца жизни Владиславича не оставят в покое его дом. Третья и последняя дочь Саввы и Вирджинии, родившаяся в 1725 году Теодора, прожила не дольше сестер и скончалась в 1730 году. После этого род Саввы Владиславича и Вирджинии Тривизани оборвался.
Потеряв в течение пяти лет всех своих детей, графиня Вирджиния Владиславич получила от венецианских родственников не менее печальные вести. В 1730 году, когда умерла маленькая Теодора, в Венеции скончался старший брат Вирджинии, Леонардо Тривизани, тридцатилетний священник. А 13 февраля 1731 года на пятьдесят четвертом году жизни скончалась мать Вирджинии, донна Корнелия Бенцони-Тривизани.
В завещании донна Корнелия не забыла ни дочь, ни зятя графа Савву, о которых она вспоминает с любовью: «Хочу быть похороненной в склепе семьи Тривизани, которая находится в церкви Санта Стае в Венеции, и чтобы меня одели в одежды святого Антония Падуанского, а поскольку все церемонии мира сего суть тщета, хочу так. И особенно приказываю обоим своим сыновьям и каждому из своих родичей, чтобы они из-за меня не облачались в траур и не шили похоронных одежд».
Старый граф Савва Владиславич более не блистал своей умственной энергией; очевидно, к этому времени он уже отошел от активной деятельности. Большая часть друзей умерли прежде него: князь В. Л. Долгоруков, князь Мих. Голицын, генерал-адмирал граф Апраксин, наконец, и граф Петр Толстой, бывший посланник в Царьграде, который при Петре Великом удостоился графского титула, а при Екатерине I был брошен в темницу, где и скончался. Умер и граф Борис Шереметев, фельдмаршал, возглавлявший поход на Прут. Прочие были скомпрометированы, лишены постов и должностей, забыты. Некогда всемогущий князь Меншиков, преследовавший Толстого, сам попал в опалу. Пришло время олигархов; Россию заполонили немецкие авантюристы и любовницы русских императриц: Остерман, Миних, Бирон и другие.
У Саввы Владиславича в Москве жил единственный сын Лука, ребенок от первой жены. К несчастью, Лука, 1698 года рождения, умер в 1737 году в Москве, где и похоронен в греческом Николаевском монастыре, где в трапезной под полом упокоился и его дядя Ефим. Смерть Луки окончательно доконала графа Савву Владиславича, и, если верить одному свидетельству, он опустился и начал пить.
После страшных потерь в семье, а особенно после смерти Луки, главного наследника имени и богатств, граф Савва начал распродавать имущество. Так, богатому племяннику графу Гавриле, жившему с супругой в Киеве, он продал свои украинские имения в 1737 году, то есть сразу после смерти сына. Сначала он продал имения, полученные в подарок от императора после Полтавской битвы 1709 года, – Вишневку, Тополь и Парафеевку, а потом и мельницу на реке Снове. Барону Менгедену продал три мызы, подаренные Екатериной 115 июня 1725 года за услуги, оказанные Петру Великому в Италии. Продал и дом на Покровке в Москве, первый подарок, полученный от царя Петра в 1706 году за выполнение первых миссий в Турции. Продал и 800 крестьянских дворов в Орловской губернии. Продал особняк на Дворцовой набережной Петербурга, бывший дворец императрицы Екатерины Алексеевны, 24 октября 1734 года подаренный Савве Анной Иоанновной, который после его смерти включили в строения Зимнего дворца. Он продает и мызу Матокса в Петербургской губернии, и торговые пристани в Архангельске, Петербурге и Азове. Продает конторы в Москве и Киеве. Мы не знаем, как велики были перечисленные имения, какова была их стоимость. Во всяком случае о Владиславиче говорили, что он был одним из самых богатых людей в России.
22 апреля 1738 года Савва Владиславич подписывает завещание, в котором единственным наследником объявляет любезного племянника Моисея Ивановича Владиславича, которого через год после Саввиной смерти Правительствующий Сенат утвердит в наследстве в полном соответствии с завещанием. Позже Моисей унаследует также огромные богатства брата Гаврилы, который скончался в 1741 году, а затем и имущество старшего брата Ефима, умершего в 1749 году; наконец, он станет наследником брата Йована из Херцег-Нового.