— Ты Леди. Графиня Даор. Замужняя женщина. — принимается загибать пальцы подруга, — И подобной выходкой обрекаешь себя и своего мужа на бесчестие. Ты, должно быть, не понимаешь, какие могут быть последствия у этой истории.
Элджи настроена негативно, и мне совершенно непонятны на то причины.
— Я не собираюсь делать ничего предосудительного, это обычная поездка. Просто она пройдет не под дулами объективов фотокамер, а в спокойной тихой обстановке, — сухо отвечаю ей.
— Ты поступаешь дурно, Диана! — настаивает на своем подруга и приосанивается.
— Аргументируй!
— Мне нечего сказать тебе в дополнение! И это грустно, что ты не понимаешь очевидных вещей! — упрямится Элджи.
— Я действительно не понимаю, и прошу тебя объяснить, — не сдаюсь я.
— А я не понимаю, как ты вообще на такое решилась! — срывается она, выдержка изменяет своенравной подруге, — Эта дикая выходка вполне в моем стиле, но никак не твоем. Но знаешь, нет! Даже я на такое не способна отважиться!
— Я правильно тебя поняла, вся проблема заключается в том, что я собираюсь сделать то, на что тебе не достает отваги, Элджебет? — холодно спрашиваю и величественно вскидываю подбородок.
— Нет-нет! — протестует она, но ничего существенного выдать не может, — Ты собираешься совершить отвратительный поступок, недостойный графини! Поступок, совершенно тебе несвойственный!
— Почему ты так решила? Откуда ты знаешь, что мне свойственно, а что нет? — начинаю злиться я.
— Действительно, Диана, откуда мне это знать, если ты всю свою жизнь привыкла скрывать все свои мысли и чувства! Строишь из себя великосветских даму с безупречными манерами, и не замечаешь, как атрофировались твои чувства!
— Ты просто мне завидуешь, Элджи!
— Интересно чему? Тому, что Диана Истербрук великий чтец чужих эмоций, сама так и не научилась чувствовать и понимать саму себя? Или тому, что я одним взглядом не умею замораживать и отпугивать от себя дорогих людей?
Слишком много ядовитой правды выкрикивает Элджебет, и я стремлюсь ответить ей тем же. Ядом.
— Не обольщайся! Николас не желает к тебе и на пушечный выстрел подходить! Ты завидуешь, что мне всегда все дается с легкостью, а тебе приходится прикладывать усилии! Ты злишься, что я живу так, как хочется тебе! Я стала замужней женщиной, графиней, а ты сидишь на шее у родителей! — бью по самому больному.
— Не обольщайся, Генриху скоро надоест ваша глянцевая жизнь без проблеска искренних эмоций, и он бросит тебя! — зло выплевывает Элджи.
Я не знаю, известно ли ей о разводе, или она попадает пальцем в небо, но мой собственный яд отскакивает от Элджи рикошетом и больно жалит меня саму.
Подхватываю ридикюль и прижимаю его к груди, будто желаю защититься им ото всего мира.
— Что ж. — ледяным тоном произношу я, — Разговор зашел в тупик. Вынуждена откланяться. Я всего лишь желала найти поддержку у своей подруги.
Поднимаюсь и молча иду к дверям. Выхожу на улицу и слышу быстрые шаги за спиной.
— Диана, я наговорила много лишнего! Прости меня! — порывисто кидается на меня с объятиями Элджи, — Давай свою визитку, я твоя подруга, есть и буду. И всегда готова помочь тебе.
Она выхватывает из моих сжатых пальцев бумагу и целует в обе щеки.
На душе у меня светлее не становится, но я искренне обнимаю ее в ответ, посылаю извиняющую улыбку и сажусь в машину к Барберри.
Задумчиво постукиваю пальцами по кожаному подлокотнику автомобильного кресла и думаю о разговоре с Элджебет. Действительно ли она мне завидует, или, может, дело обстоит полностью да наоборот?
— Леди Истербрук, прости за беспокойство, но я хотел бы уточнить планы на завтрашний день, — Барберри ищет меня взглядом в зеркале заднего вида.
— Завтра с утра нужно съездить в туристическое агентство, забрать документы. Других планов нет.
— Тогда с вашего позволения, я хотел бы завтра после обеда перебрать двигатель автомобиля, подзарядить камни и сменить моторное масло, — поясняет он.
— Ничего не имею против. Думаю, вам в этом сможет помочь ваша племянница.
— Как вам… как ей будет угодно, — подмигивает мне старик и вновь переключает свое внимание на дорогу.
Томас Барберри начинал работать водителем еще в доме моего отца. При первой же возможности я старалась улизнуть к нему в гараж, чтобы с любопытством наблюдать, как он ловко перебирает детали двигателя. Разбирает магические кристаллы, напитывает их магией и складывает из них новые комбинации.
В тринадцать лет я впервые тайком села за руль автомобиля, но Барберри не выдал меня отцу. В четырнадцать лет разобрала свой первый двигатель, а в шестнадцать смогла собрать его обратно. Ничто не дается без труда. Когда вышла замуж за Генриха, Барберри изъявил желание последовать за мной в новый дом, за что я ему бесконечно благодарна.
Что кается моего отца, герцога Даора, мы никогда с ним откровенно не говорили о моих увлечениях автомобилями, но на восемнадцатиление он подарил мне камень иллюзий с образом Донны Хендрикс. И вот таким образом у Томаса Барберри появилась племянница.
Своему шоферу я доверяю безоговорочно, и с дочерней нежностью люблю этого милого старика.
— Ах, да, Барберри, сегодня должны привезти стол из компании «Малфой и сыновья», могу ли я попросить о помощи? Необходимо принять доставку и проконтролировать процесс сборки.
Знаю, что Барберри мой водитель и не обязан этого делать, но мне будет спокойней, если именно он займется этим вопросом. Барберри кивает с улыбкой на лице. Готова поспорить, мои эмоции для него тайной не являются, слишком уж хорошо он изучил маленькую Леди Даор, и никакие фальшивые маски и иллюзии ему не помеха.
Вечером, еще до доставки, я лично перекладываю все вещи Генриха из стола в переносной ящик, запоминая их точный порядок. И только после этого в кабинет под руководством Барберри вносят новую мебель и ставят на место прежней. Я вымеряю все до миллиметра, ориентируюсь на отпечатки, оставленные столом на мягком ковре.
— А что делать со старым секретером, Леди Истербрук? — кивает Томас в его сторону.
— Не знаю, — пожимаю плечами, — Сожгите на заднем дворе.
— Но, Леди Истербрук! Жалко же, — восклицает старик и недовольно поджимает губы.
— Ой, Барберри, делайте, что хотите, только уберите его с глаз моих прочь, — досадливо морщу нос. Мне не приятно видеть проявление собственной слабости. Радует одно — Генрих теперь о ней точно не узнает.
Мужчины подхватывают старый стол и выносят из кабинета, а я принимаюсь аккуратно раскладывать вещи мужа с маниакальной точностью по своим местам. Настольная лампа, канцелярские принадлежности, непрочитанная утренняя газета, ненавистная фоторамка и колье из розовых бриллиантов. Все еще в доме, все еще неизвестно для кого купленное.
Только задвигаю последний ящик, как в дверном проеме появляется миссис Кентберри:
— Леди Истербрук, разрешите накрывать ужин? — спрашивает женщина, а я отрицательно мотаю головой.
— Сегодня ужин отменяется. Генрих на работе, а мне, пожалуйста, подайте чай в спальню.
Наверняка слуги уже знают, что Генри ушел из дома с вещами еще вчера, но я, то ли из-за глупости, то ли из-за нехватки смелости, боюсь признать это вслух.
— Как пожелаете, ваше сиятельство. И позвольте уточнить обеденное меню на четверг. Вы говорили, что ожидаете гостей, графа и графиню Сомерсет, — замечаю в руках у кухарки блокнот и ручку.
Совершенно позабыла про предстоящий визит графской четы. Липкий страх пробегает по спине, я все еще не готова признаться в крахе собственного брака.
— Да-да, все в силе, давайте согласуем меню, — уверенно киваю я и приглашаю миссис Кентберри располагаться в кресле напротив.
Женщина вносит какие-то уточнения в меню, а не могу дождаться, когда она покинет кабинет, чтобы сразу же набрать сообщение Генриху: «В четверг на обед явятся граф и графиня Сомерсет. Как мне объснить твое отсутствие? Важные дела или болезнь?». Ответ приходит сразу же: «Не переживай. Я тебя не подведу. До встречи на обеде».
Следующим утром в машину к Барберри садится графиня Даор, а у дверей агентства выходит уже миловидная шатенка Донна Хендрикс. Внешность Донны похожа на мою истинную, только немного приукрашенную. Нос меньше, глаза и губы больше, скулы выше, в общем, все по общепринятому обществом шаблону.
Следующим утром в машину к Барберри садится графиня Даор, а у дверей агентства выходит уже миловидная шатенка Донна Хендрикс. Внешность Донны похожа на мою истинную, правда немного приукрашенную. Нос меньше, глаза и губы больше, скулы выше, в общем, все по общепринятому обществом шаблону.
Забираю документы в белом конверте на имя «Донны Хендрикс» и возвращаюсь домой под маской племянницы Барберри.
— Кто будет менять масло, а кто перебирать двигатель? — в игровой форме спрашивает Томас, будто перед ним по-прежнему стоит пятнадцатилетняя девчонка.
— Конечно, я все возьму на себя, дядюшка, отдыхайте, грейте ваши косточки на солнышке, — улыбаюсь и ловко открываю капот.
Мне необходимо встать на цыпочки, изо всех сил вытянуться вперед и едва ли не забираться с коленями на бампер, чтобы дотянуться до двигателя. Когда я была маленькой, Барберри заботливо подставлял мне крохотную табуретку, но сейчас, в мои годы, на маленьком стульчике стоять не солидно.
Вытаскиваю масляный щуп, осторожно открываю емкость для масла и пока делаю это, умудряюсь перепачкать все пальцы. Склоняюсь над капотом еще ниже и медленно опускаю щуп, стараясь держать его вертикально. Подхожу к вопросу смены масла ну очень ответственно!
— Добрый день, Барберри! — раздается голос мужа за моей спиной.
Я замираю с щупом в руках и не дышу.
— Здравствуйте, сэр, — вежливо откликается Томас.
— Какой живописный пейзаж открывается! — довольно присвистывает Генрих и добавляет, — Сколько здесь живу и ни разу не замечал!
Поднимаю взгляд наверх и в кривом отражении крышки капота замечаю, что голова Генриха повернута в мою сторону! Смесь злости и стыда окрашивает мои щеки в алый цвет.