Брожу между рядами с редкими ювелирными украшениями, пока мужчины переговариваются в другом конце помещения. Замечаю, как эмир то и дело бросает на меня любопытные взгляды. Думаю, ему ужасно хочется, как можно быстрее закончить разговор с моим супругом и задать парочку едких вопросов мне. Впрочем, Генриху это только на руку.
Мужчины присоединяются ко мне через несколько минут. Непонятно, кто кого провел и затребовал для себя лучшие условия сделки, оба выглядят весьма довольными, и это хороший знак.
— Мисс Хендрикс… — сбивается эмир, — Леди Истербрук, — усмехается своему промаху, быстро поправляясь, — И все же, позвольте узнать, как давно вы участвуете в заездах? Скажите, под чьими масками вы прятались до этого? — не желает сдаваться великий. Гораздо проще строить немыслимые догадки, чем принять отличную от них реальность.
Отрицательно качаю головой и еще раз повторяю:
— Я в автоспорте ровно десять дней, господин Аль Харунж. Донна Хендрикс — моя единственная иллюзия.
Мужчина смотрит на меня с прищуром, по-прежнему не желает верить мне на слово, и уличительно поднимает указательный палец вверх.
— Я понял! Вы все подстроили с Лордом Истербруком, чтобы получить приглашение на этот вечер! — не унимается он. Ей-богу, как ребенок, который дорвался до конфет, но не знает какую открыть первую.
Мы с Генрихом обменивается понимающими взглядами, улыбаемся и синхронно качаем головой:
— Нет, великий эмир, — спокойно объясняет Генри, — Я получил пригласительный на две персоны за несколько дней до того, как моя прекрасная супруга изъявила желание сесть за руль болида.
— Да, да… — бормочет мужчина, — Просто верится с трудом, что женщина, аристократка обставила на финише четыре машины с профессиональными спортсменами. Везение? Удача? Договоренность? Так не бывает.
— Вы преувеличиваете. Я обогнала только двоих водителей, остальные двое сошли с дистанции из-за аварии. Так что да, везение, — с улыбкой соглашаюсь, а потом с ноткой сожаления в голосе добавляю, — Но не переживайте, великий эмир, я больше не буду ломать ваши шаблоны и стереотипы, касающиеся женщин-аристократок. В воскресенье состоится мой финальный заезд. Думаю, стоит завершить свою карьеру автогонщицы на пике так же спонтанно, как начала ее.
Говорю и на душе становится грустно. Но я так решила. Это необходимо и правильно.
— Не может быть! Это глупо, — буквально вскрикивает Юсуф, — Если вы волнуетесь за сохранность вашей тайны, то можете не переживать — не в моих правилах раскрывать чужие секреты. Я восхищаюсь женщинами, которые могут бросить вызов мужчинам.
Эмир порывисто хватает мою руку и прижимает к губам. В его голосе нет и грамма фальши. Это подкупает, слушаю его и начинаю жалеть о столь скором завершении карьеры. В глубине души тут же вспыхивает робкий огонек надежды: «Ди, а может, еще один разок?»
Поджимаю губы и радуюсь, что на мне все еще безмятежная восковая маска графини Дианы Даор, через нее трудно различить мои сомнения и терзания. Зато всегда просто нарисовать на губах улыбку и звонким, смешливым голосом произнести:
— Нет, я не стремлюсь к славе на этом поприще. Потешила самолюбие, пора и честь знать.
— А если я приглашу вас принять участие в гонках по пустыне, которые проходят в начале каждого сезона? — с прищуром смотрит на меня Юсуф. Я вся замираю, а Генрих напрягается.
Это не гонки, это восьмое чудо света. Ажитация на грани удовольствия и опасности. Ты несешься под палящим солнцем по пескам на внедорожнике, глотаешь пыль и горячий воздух, в надежде добраться первой до пункта назначения. Из города в город, без длительной передышки. Ты и бескрайняя пустыня, соблазняющая миражами.
— Это было бы интересно, — рот издает хриплые звуки помимо моей воли, будто в горле уже пересохло от жаркого воздуха пустыни. Хлопаю ресницами, сбрасывая наваждение, и остатки здравого смысла позволяют мне добавить, — Мы обязательно обсудим ваше приглашение с супругом дома и дадим вам ответ.
— Обязательно обсудим, — с угрозой в голосе подтверждает Генрих.
В сокровищнице нас больше ничего не держит, и мы возвращаемся в танцевальную залу. Мужчины обсуждают воскресный заезд, а я иду как в воду опущенная. На мне вновь маска Донны Хендрикс, и кислое выражение лица. Прощаемся с эмиром, и Генрих отправляется на поиски Николаса.
— Нужно попросить твоего брата передать весточку герцогу Даор, — шепотом поясняет супруг.
Вскидываю на него удивленный взгляд, и мне хочется рассмеяться.
— Ты решил подработать на тайной службе у его Величества, подался в секретные агенты? — шучу я.
— Может быть, — лукаво заявляет супруг и утягивает меня за широкую колонну, прижимая к ней спиной и закрывая рот поцелуем, — Спасибо, родная.
— Генри, — выдыхаю в его губы и смущенно опускаю голову, — Прекрати так делать.
— Как? Отчего же? — усмехается этот искуситель.
— Ноги перестают слушаться, — жалуюсь супругу.
— Тогда держись крепче за меня, — предлагает мне свой локоть, — Нет, Ди, на службу я не нанимался. Но как добропорядочный гражданин своей страны, готов при необходимости оказать отечеству свою посильную помощь.
Ник находится в компании Иена, Генрих мигом напрягается, а у меня все леденеет в груди. Ох, наверное, кто-то наверху вознамерился проверить мои нервы на прочность.
— Маркиз Даор. Маркиз Маскотт, — вежливо кивает Генрих, — Позвольте представить вашему вниманию мисс Донну Хендрикс, запасного пилота «Гамильтона», если вы еще не имели чести быть с ней знакомы.
Обычная вежливость, ничего больше, но Иен промолчать не может:
— Отчего же, мы с Донной уже знакомы, — улыбается он, — И даже отлично провели время в прошлое воскресенье.
Ох, если бы можно было убивать взглядом, то у Иена не было бы и шанса. Даже Ник смотрит на него удивленно и недобро.
— Хочу заметить, что время вы отлично проводили в компании болельщиц, ваша милость, и мистер Томас Уиллер тому свидетель, — едко замечаю и незаметно провожу пальчиком по своему лицу, напоминая Иену о разбитом носе. Он усмехается, опускает взгляд и насмешливо качает головой.
— Ничего от вас не утаишь, Донна.
— Простите, маркиз Маскотт, я прерву ваш незатейливый флирт в отношении моей спутницы, — стараясь не скрипеть зубами, проговаривает Генрих и обращается к моему брату, — Николас, не мог бы ты связаться с герцогом Даором. Скажи ему, что наша договоренность в силе, и я встречусь с ним в понедельник, а тот у меня сел телефон.
Такая бездарная ложь, что мне хочется закатить глаза, но Ник послушно соглашается и тут же принимается звонить отцу. Мой брат, конечно, не самый умный парень, но, думаю, он в курсе их тайного соглашения.
— Донна, не откажите мне в танце, пока господа решают свои деловые вопросы, — не спрашивает, а утвердительно сообщает Иен и протягивает мне свою открытую ладонь, но я только крепче сжимаю пальцы на руке Генриха. Вот только эмоций его совсем не чувствую, он будто отгородился от меня каменной стеной. Нет ни ревности, ни злости, лишь непонятная мне глухая обреченность, тупой болью отражающаяся в моей душе. Почему? Не понимаю, но мне становится не по себе.
Иен времени зря не теряет. Аж зубы сводит от того, какой он быстрый и упрямый.
— Бизнес — это так скучно, — пытается завлечь меня проникновенным взглядом. И Диана Даор обязательно попалась бы на эту уловку, вложила бы свои пальцы в его руку и порхала счастливая по паркету. Но сейчас что-то неуловимо изменилось, и никогда уже не будет прежним.
— Возможно, бизнес, действительно, вещь скучная, когда в нем не разбираешься. Но знаете, бизнес еще и вещь необходимая. Не у всех родители имеют герцогский титул, — строго отвечаю и недоуменно рассматриваю протянутую ладонь, — Простите, я вынуждена отказаться. Не обучена танцам, — еще сильнее обхватываю руку супруга, меня он него за уши не оттянешь.
Иен поджимает губы и отводит свою руку за спину. Конечно, ему все прекрасно понятно, он же не слепой, видел мой танец с эмиром. Но прилюдно обсуждать это и выводить меня на чистую воду он не станет — это выше его достоинства.
Ник заканчивает свой телефонный разговор, о чем и сообщает Генриху.
— Тогда, думаю, мне стоит отправиться в гостиницу, — заявляет он, а у меня все леденеет в груди. Генрих сказал «мне»? А как же я? Волна отчаяния накрывает меня с головой. Кажется, у меня дрожат колени. И губы. И пальцы на руках, но это не видно, потому что я еще сильнее пытаюсь сжать руку мужа, — Вас подвести, мисс Хендрикс?
— Д-да, пожалуйста, — тихо шепчу и опускаю глаза.
На ватных ногах иду за Генрихом по многолюдной бальной зале, уклоняясь от танцующих пар. Меня преследует острое чувство дежавю. Это уже когда-то было. И тогда я совершила ошибку. Неужели и сейчас ее не исправить?
У выхода нас уже ждет служебная машина Генриха. Не дожидаясь водителя, он распахивает передо мной дверцу и помогает расположиться на заднем сидении, после чего и сам оказывается рядом.
Автомобиль трогается, и я вжимаюсь спиной в кожаное кресло. Генрих достает планшет и принимается изучать финансовые сводки, не замечая меня.
— Генри, — тихо, совсем неслышно одними губами произношу его имя. И он тут же поднимает на меня взгляд.
— Да? — слово звучит холодно и грубо, будто острый клинок рассекает тишину между нами.
Что сказать? Я не знаю. Я заблуждалась в своих чувствах к Иену.
Причиняла Генриху боль. Но мое прошлое — это неотъемлемая честь меня, без него не было бы меня настоящей, сидящей в салоне автомобиля рядом с собственным мужем и остро нуждающейся в его любви.
Да, я ошибалась. Но ведь все имеют право на ошибку и шанс все исправить?
— Прости меня. Я не в состоянии изменить прошлое. Но очень хочу сделать наше будущее лучше. Мне нужен только один мужчина, — и почти не слышно, стук сердца в груди громче моего голоса, спрашиваю, — И это ты.
В ушах звенит, боюсь услышать отказ или почувствовать холод в его словах: