Берет мою руку и надевает кольцо с камнем иллюзии, навешивает на меня глянцевый идеальный облик графини Даор, без единого проблеска эмоций на лице.
— Вечером снимешь, — тут же шепчет мне на ушко, — Хочу дома видеть свою горячую жену, а не колючую холодную аристократку, — говорит, а я улыбаюсь.
— Поспешим, Король ждать не будет.
Буквально отпрыгиваю от Генриха в сторону как от огня: еще секунда, и я расплавлюсь, еще мгновение, и забуду обо всем на свете.
— Пока Сияние Мадонны у нас, Король будет ждать нас как миленький, — шутит Генри, довольный моей реакцией.
И Король действительно ждет нас, но не потому, что мы опаздываем, а потому что Артуру не терпится забрать свое сокровище, и он приезжает к моим родителям раньше положенного.
Родители, не стесняясь присутствия монарха, встречают нас с Генрихом с распростертыми объятиями и сердечными поцелуями. Отчего-то мне кажется, что все, находящиеся в комнате, прекрасно осведомлены, как на самом деле я провела свои «морские» каникулы. Но, разумеется, никто ни словом, ни делом мои догадки подтверждать не собирается.
Николас, как и всегда, опаздывает, и ужин начинается без него. Братец появляется спустя пять минут, долго расшаркивается, извиняется и присаживается за свое место, с аппетитом набрасываясь на блюда за столом. Впрочем, ничего нового, все как всегда.
Некоторое время ужинаем в тишине, а потом Его Величество решает завести светский разговор:
— Наслышан, что в Абу-Сахари проходил Гран-При серии мировых гонок. Как вам понравились соревнования, господа? — деловитым тоном спрашивает Артур, обращаясь в первую очередь к Генриху.
Но Николас ловко опережает его с ответом:
— О! Лорд Истребрук не пропустил ни одного заезда! — беспечно смеется братец и, не поднимая взгляда, продолжает с энтузиазмом нарезать стейк на тарелке. Скриплю зубами в точности как острый нож по тарелке Николаса, Генрих бросает на Ника убийственный взгляд, папа едва заметно хмыкает и качает головой, а Артур и мама сохраняют ледяное спокойствие.
— Все-таки я являюсь спонсором нашей команды, и это накладывает на меня некоторую ответственность, Николас, — быстро находится с ответом мой супруг.
— Диана, а как вы относитесь к гонкам? — обращается ко мне Артур.
Говорить на эту тему могу долго и длинно, но сейчас стараюсь ограничиться короткой фразой:
— Нахожу гонки весьма интересным видом спорта, — отвечаю и покорно опускаю глаза на тарелку.
— Через две недели Гран При пройдет в Королевстве, — торжественно объявляет его Величество, будто удивить кого хочет, и делает небольшую паузу, чтобы дать мне время на осмысление сказанного.
Мне время не требуется, я и так прекрасно осведомлена, где и когда пройдет следующий этап гонок, и эти знания помимо моей воли будоражат мысли.
— Стоит ли рассчитывать на ваше присутствие? — проникновенно заглядывает Артур мне в глаза, напрочь забывая о своем ужине. Кажется, что он поболтать пришел сюда, а не за камнем.
Холод сковывает мои плечи, но я не теряюсь. Крепко держу в руках столовые приборы по обе стороны от тарелки и медленно приподнимаю голову, чтобы послать его Величеству милую трогательную улыбку.
Такие люди как Артур Кенгсинтон ничто никогда не делают и не говорят просто так, и вопрос свой он ставит таким образом, что слово «присутствие» вполне заменимо на слово «участие».
Конечно, Артур знает, кто такая Донна Хендрикс. Не может не знать, он, все-таки, Король. Вот только его игра мне непонятна.
— Безусловно, ваше Величество! — с улыбкой соглашаюсь, — Я, как настоящая Леди, целиком и полностью готова разделить интересы супруга.
— Похвально, графиня, — чуть склоняет голову на бок Артур, анализируя мой ответ, — Надеюсь, Лорд Истербрук как настоящий джентльмен целиком и полностью готов разделить и ваши интересы тоже.
Кусок отбивной комком встает в горле, и я осторожно тянусь к бокалу с вином.
— Не сомневайтесь, Ваше Величество, — отвечает Генрих и помогает мне налить стакан воды.
Дальше Его Величество задает вопросы, касающиеся обустройства гонок в Монтиаке и Абу-Сахари, чтобы учесть все достоинства и недостатки проведенных ранее мероприятий и с пользой применить эти сведения на практике в Королевстве. Генрих с Ником старательно отвечают на его вопросы, а у меня даже получается немного расслабиться.
Чай подают в малой гостиной, куда мы все дружно перемещаемся. Слуги уходят, и Артур в предвкушении потирает руки:
— Ну же, Генрих, мой мальчик, удиви меня! Куда ты на этот раз спрятал алмаз! — жадным взглядом осматривает моего супруга с головы до ног и все равно недоуменно покачивает головой. На Генрихе строгий костюм тройка, и окажись камень у него в кармане, это было бы заметно.
— Ну что, дорогая, пришло время вручить его Величеству его Сияние Мадонны? — шутливо спрашивает он и подносит мою ручку с висящем маленьким черным клатчем на запястье к своим губам для поцелуя.
Цепкий королевский взгляд перемещается на меня, вот только его Величество совсем не замечает, как Генрих ловко достает камень из миниатюрной сумочки, после чего отпускает мою ладонь.
— Пожалуйста, Ваше Величество, — с довольным видом протягивает на открытой ладони Сияние Сахари.
Не скажу, что мы заранее обуславливались с супругом о подобном трюке, но сейчас, наблюдая за тем, как брови непоколебимого и ко всему привыкшего его Величества Артура Кенгсинтона взлетают вверх, мне становится очень весело.
— Генрих! Негодник! — восклицает мужчина, — Но откуда?
— Никакого мошенничества, всего лишь ловкость рук, — оправдывается супруг и разводит этими самыми руками в стороны.
Артур удрученно качает головой, но вскоре все его внимание переключается на алмаз.
— Он восхитителен! — восторженно шепчут губы Короля, разрывая пронзительную тишину в комнате, — Целая вселенная в одном камне.
В тишине проходит еще несколько минут, раздается лишь сладкое причмокивание и тяжелые вздохи Артура. Потом он подбрасывает камень на ладони и без лишних церемоний и фокусов убирает его во внутренний карман своего мундира, к сердцу поближе. Довольно проводит ладонью по жесткой ткани на груди, сглаживая неровность, и поправляет аксельбант, за которым выпуклость становится совершенно незаметной.
— Ловкость рук и никакого мошенничества! — смеется довольный Артур, — Уже сегодня самый крупный алмаз в мире пополнит хранилище нашего Королевства, и все это благодаря вам, Генрих, и ловкости ваших рук, — протягивает ему ладонь для рукопожатия, — Позвольте выразить вам, Лорд Истербрук, свою благодарность за выполнение столь важной государственной задачи. И в знак поощрения, желаю наградить вас и вашу семью за заслуги перед Королем и Королевством титулом маркиза.
Из другого внутреннего кармана мундира его Величество достается аккуратно сложенный свиток с алой королевской печатью, и Король протягивает его супругу. Генрих благодарно кивает, а мое дыхание непроизвольно сбивается. Мне доподлинно известно, что Генрих безразличен ко всякого рода титулам в отличие от меня… Я, конечно, могу ошибаться, но выходит, что он подписался на эту опасную авантюру только ради своей непутевой, до титулов охочей жены.
В носу начинает щипать, а на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Совсем неаристократично хватаюсь двумя ладонями за чашку с чаем и выпиваю ее залпом.
Но Артур Кенгсинтон, по-видимому, решает окончательно разбить мою хваленую выдержку.
— Кстати, как вам, господа, нравится название камня? — осведомляется он, и все с важным видом начинают кивать и восхищаться тем, как здорово подобрано словосочетание «Сияние Мадонны».
— Мы его вместе с Генрихом придумали, — смакуя каждое слово, признается Артур и ждет ответной реакции, в особенности от меня.
— Вот как? — наигранно удивляюсь, поддерживая очередную игру Короля.
— Да-да, — кивает Артур, — Не знаю, рассказывал ли вам Лорд Истербрук, но ему в переговорах с эмиром Абу-Сахари Юсуфом Аль Харунжем помогала замечательная девушка по имени Донна.
— Неужели? — еще сильнее удивляюсь и шире округляю глаза. И зачем, спрашивается, его Величество провоцирует меня?
— Да-да, представьте себе, Диана! Если бы Донна не вмешалась, то вряд ли эмир с такой легкостью ввязался в эту авантюру. И я очень благодарен этой милой девушке за проявленное участие!
— Думаю, ей показалась бы весьма лестной похвала самого Короля, — покорно опускаю глаза.
— И что, вы совсем не ревнуете, Диана, вашего супруга к этой милой девушке? — проницательным взором заглядывает мне в глаза Артур, заставляя хмуриться.
Можно было бы во всем признаться, тем более, ни для кого из собравшихся мое участие в гонках тайной не является, ну разве что для мамы, мужчины могли просто не поставить ее в известность, чтобы не волновать лишний раз. Но я старательно поддерживаю игру, сохраняя эту тайну открытой только передо мной и мужем:
— Что вы, как можно! Я люблю своего супруга и верю в его добропорядочность, — накрываю ладонью руку сидящего рядом Генри.
— Да, ваше величество, мне безмерно повезло! — соглашается он, — Моя жена святая женщина!
Генрих говорит насмешливым тоном, и все начинают улыбаться и хохотать, но лишь в глубине его глаз, за ледяной коркой льда хранится горячая правда. И я знаю, что на этот раз он не шутит.
Домой возвращаемся совсем поздно, Генрих торопит меня наверх в спальню, а сам обещает подойти чуть позже, уладив пару деловых вопросов. Быт и рутина вернулись, и с этим ничего не поделать.
Послушно поднимаюсь по лестнице в одиночестве, принимаю душ и переодеваюсь в домашнее. Ложусь в кровать, но засыпать одна не спешу. Я вообще с этого дня не собираюсь ночевать в отдельной спальне! Если я храплю по ночам, то Генриху можно только посочувствовать, но засыпать и просыпаться отныне и во веки веков я собираюсь только с ним!
Набрасываю на плечи халатик и спускаюсь вниз в его кабинет. Встаю в дверях и наблюдаю за мужем. Кольцо с иллюзией отброшено в сторону, и в комнате стоит мой родной, самый лучший и самый любимый мужчина с теплыми глазами и мягкими ямочками на щеках и подбородке. Зато его телефонный разговор совершенно далек от мягкости: