– То же, что у этих господ.
– День, место, час?
– День, место и час, угодные этим господам.
– Но, однако…
– Не будем больше говорить об этих пустяках. Действуйте, и действуйте побыстрей, милый друг. Я буду прогуливаться в маленьком саду Лувра. Вы меня там найдете, когда выполните мою просьбу.
– Значит, вы меня ждете?
– Да.
– Ждите. Проклятие! Дело может затянуться.
– У меня есть время.
Мы уже знаем, как Сен-Люк разыскал четверых миньонов в тронном зале и как он положил начало переговорам.
Так вернемся к нему, в переднюю дворца Шомберга, где мы его оставили церемонно ожидающим, согласно всем правилам этикета той эпохи, пока четыре фаворита его величества, подозревая о цели визита Сен-Люка, рассаживались по четырем углам обширной гостиной.
После того как они уселись, дверь в переднюю широко распахнулась, из нее вышел лакей и поклонился Сен-Люку. Тот, опираясь левой рукой на рукоять рапиры и изящно приподнимая рапирой свой плащ, а в правой – держа шляпу, дошел до порога комнаты и остановился ровно на его середине, определив ее с точностью, которой позавидовал бы самый умелый архитектор.
– Господин д'Эпине де Сен-Люк, – провозгласил лакей.
Сен-Люк вошел.
Шомберг, как хозяин дома, летал и направился к гостю, который, вместо того чтобы поклониться, надел на голову шляпу.
Эта формальность придавала визиту особую окраску и определенный смысл.
Шомберг ответил поклоном, а затем повернулся к Келюсу.
– Имею честь представить вам, – сказал он, – господина Жака де Леви, графа де Келюса.
Сен-Люк сделал шаг в сторону Келюса и, в свой черед, отвесил глубокий поклон.
– Я искал с вами встречи, сударь. Келюс поклонился.
Шомберг продолжал, повернувшись к другому углу зала:
– Имею честь представить вам господина Луи де Можирона.
Такой же поклон со стороны Сен-Люка, и такой же ответ со стороны Можирона.
– Я искал с вами встречи, сударь, – сказал Сен-Люк.
С д'Эперноном повторилась та же церемония, выполненная так же неторопливо и спокойно.
Затем очередь дошла до Шомберга. Он представил самого себя и получил в ответ поклон.
После этого четверо друзей уселись.
Сен-Люк остался стоять.
– Господин граф, – сказал он Келюсу, – вы оскорбили господина графа Луи де Клермона д'Амбуаз, сеньора, де Бюсси, он свидетельствует вам свое глубочайшее почтение и вызывает вас на поединок, чтобы сразиться насмерть в тот день и в тот час, которые вы сочтете для вас удобными, и тем оружием, которое изберете вы… Вы принимаете вызов?
– Конечно, принимаю, – спокойно ответил Келюс, – господин граф де Бюсси оказывает мне большую честь.
– Ваш день, господин граф?
– День мне безразличен, но я предпочел бы, чтобы это было скорее завтра, чем послезавтра, и скорее послезавтра, чем в последующие дни, – Ваш час?
– – Утро.
– Ваше оружие?
– Рапира и кинжал, если это оружие устроит господина де Бюсси.
Сен-Люк поклонился.
– Любое ваше решение на этот счет будет для господина де Бюсси законом, Затем он обратился к Можирону, ответившему то же самое, потом, последовательно, к двум остальным.
– Но, – сказал Шомберг, который, как хозяин дома, получил поклон последним, – мы не подумали об одном, господин Сен-Люк.
– О чем?
– О том, что если все мы пожелаем, случай иной раз распоряжается очень странно, если все мы пожелаем, повторяю, выбрать один и тот же день и час, господин де Бюсси может оказаться в очень затруднительном положении.
Сен-Люк поклонился с самой своей обходительной улыбкой на устах.
– Разумеется, – сказал он, – господин де Бюсси оказался бы в затруднительном положении, подобно всякому дворянину перед лицом таких четырех храбрецов, как вы. Но он заметил мне, что это для него не внове, с ним такое уже было у Турнельского дворца, возле Бастилии.
– И он будет драться со всеми четырьмя? – спросил д'Эпернон.
– Со всеми четырьмя, – подтвердил Сен-Люк.
– С каждым по отдельности? – спросил Шомберг.
– С каждым по отдельности или со всеми разом. Вызов адресован и каждому из вас, и всем вам вместе.
Четверо молодых людей переглянулись. Келюс первые нарушил молчание.
– Это очень благородно со стороны господина де Бюсси, – сказал он, красный от злости, – но, как бы мало мы ни стоили, все же каждый из нас способен справиться со своим делом самостоятельно. Итак, мы принимаем предложение графа и будем драться один за другим, по очереди.., или же… Да, так, пожалуй, будет лучше…
Келюс посмотрел на друзей, которые, по всей видимости поняв его мысль, кивнули ему в знак согласия.
– Мы не хотим, чтобы поединок превратился в убийство великодушного человека, и, пожалуй, будет лучше, если мы предоставим жребию решить, кому из нас драться с господином де Бюсси.
– Но, – поспешил спросить д'Эпернон, – а трое остальных?
– Трое остальных? У господина де Бюсси, несомненно, достаточно друзей, а у нас – врагов, чтобы трем остальным не пришлось стоять сложа руки, – Вы согласны со мной, господа? – прибавил Келюс, оборачиваясь к своим товарищам.
– Да, – ответили они в один голос.
– Мне было бы чрезвычайно приятно, – сказал Шомберг, – если бы господин де Бюсси пригласил на эту увеселительную прогулку господина де Ливаро.
– Если бы я смел выразить свое мнение, – сказал Можирон, – я попросил бы, чтобы при нашей встрече присутствовал господин де Бальзак д'Антрагэ.
– И общество было бы в полном сборе, – заключил Келюс, – если бы господин де Рибейрак соблаговолил явиться вместе со своими друзьями.
– Господа, – сказал Сен-Люк, – я передам ваши пожелания господину графу де Бюсси, но, по-моему, я могу сказать вам заранее, что он слишком учтив, чтобы не согласиться с ними. Мне остается только, господа, принести вам искреннюю благодарность от имени господина графа.
Сен-Люк снова поклонился, и головы четырех вызванных на поединок дворян склонились точно до того же уровня, что и его голова.
Молодые люди проводили Сен-Люка до дверей гостиной.
В самой последней из передних он увидел четырех лакеев.
Сен-Люк достал свой набитый золотом кошелек и бросил им со словами:
– Вот, выпейте за здоровье ваших господ.
Глава 38.О ТОМ, В КАКОЙ ОБЛАСТИ ГОСПОДИН ДЕ СЕН-ЛЮК БЫЛ ПРОСВЕЩЕННЕЕ ГОСПОДИНА ДЕ БЮССИ, КАКИЕ УРОКИ ОН ЕМУ ПРЕПОДАЛ И КАК ИСПОЛЬЗОВАЛ ЭТИ УРОКИ ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ ПРЕКРАСНОЙ ДИАНЫ
Сен-Люк возвратился, весьма гордый столь хорошо выполненным поручением.
Дожидавшийся его Бюсси поблагодарил друга. Сен-Люку он показался очень грустным; подобное состояние было неестественным для исключительно храброго человека, которому сообщили, что ему предстоит блестящий поединок.
– Я что-нибудь не так сделал? – спросил Сен-Люк. – У вас расстроенный вид.
– Даю слово, милый друг, мне жаль, что, вместо того чтобы назначить срок, вы не сказали: «Немедленно».
– А! Терпение. Анжуйцы еще не вернулись. Какого черта! Дайте им время приехать! Зачем вам торопиться устилать землю убитыми и ранеными?
– Дело в том, что я хочу как можно скорее умереть. Сен-Люк уставился на Бюсси с тем удивлением, которое люди с идеально устроенным организмом испытывают на первых порах при малейшем признаке несчастья, пусть даже чужого.
– Умереть! В вашем возрасте, с вашим именем, имея такую возлюбленную!
– Да! Я убью всех четырех, я в этом уверен, но и сам получу хороший удар, который упокоит меня навеки.
– Что за черные мысли, Бюсси!
– Побывали бы вы в моей шкуре! Муж, считавшийся мертвым, – воскресает. Жена не может оторваться ни на минуту от изголовья постели этого, с позволения сказать, умирающего. Ни обменяться улыбками, ни словечком перекинуться, ни руки коснуться. Смерть Христова! С удовольствием изрубил бы кого-нибудь в куски…
Сен-Люк ответил на эту тираду взрывом смеха, который вспугнул целую стаю воробьев, клевавших рябину в малом саду Лувра.
– Ах! – вскричал он. – Какое простодушие! И подумать только, что женщины любят этого Бюсси, этого школяра! Но, мой милый, вы потеряли рассудок: в целом мире не сыщется любовника счастливей вас.
– Вот как? Попробуйте-ка доказать мне это, – вы, человек женатый!
– Nihil facilius20, как говаривал иезуит Трике, мой учитель. Вы в дружбе с господином де Монсоро?
– Клянусь, мне стыдно за человеческий разум! Этот болван называет меня своим другом.
– Что ж, и будьте его другом.
– О!.. Злоупотребить этим званием?!
– Prorsus absurdum21, всегда говорил Трике. Он и в самом деле ваш друг?
– Он так утверждает.
– Нет, он не друг вам, потому что он делает вас несчастным. В чем цель дружбы? В том, чтобы люди приносили друг другу счастье. По крайней мере, так определяет дружбу его величество, а король – человек ученый.
Бюсси рассмеялся.
– Я продолжаю, – сказал Сен-Люк. – Если Монсоро делает вас несчастным, значит, вы не друзья. Следовательно, вы можете относиться к нему либо безразлично и, в этом случае, отобрать у него жену, либо – враждебно, и тогда убить его еще раз, коли ему одного раза не достаточно.
– По правде говоря, – сказал Бюсси, – я его ненавижу.
– А он вас боится.
– Вы думаете, он меня не любит?
– Проклятие! Испытайте. Отнимите у него жену, и вы увидите.
– Это тоже логика отца Трике?
– Нет, это, моя.
– Поздравляю вас.
– Она вам подходит?
– Нет. Мне больше нравится быть человеком чести.
– И предоставить госпоже де Монсоро излечить ее супруга духовно и физически? Ведь в конце-то концов, если вас убьют, нет никакого сомнения, что она прилепится к единственному оставшемуся у нее мужчине…
Бюсси нахмурился.
– Впрочем, – добавил Сен-Люк, – вот идет госпожа де Сен-Люк, это прекрасный советчик. Она нарвала себе букет в цветниках королевы-матери, и настроение у нее должно быть хорошим. Послушайте Жанну, каждое ее слово – золото.