– Ах, купить? – Кавалер даже обрадовался. – Что ж, назначьте цену.
Времени у него не было, он хотел закончить и дело это, и завтрак побыстрее, чтобы пойти на берег, где Максимилиан уже снова вылавливал серебро.
Купцы переглянулись.
– Думаем дать вам за пуд восемнадцать эгемских золотых крон, – предложил старший. И говорил он это так, будто какое-то богатство предлагает Волкову. Даже палец для многозначительности поднял вверх на последних словах: «…восемнадцать эгемских золотых крон».
Уж что-что, а считать Волков умел хорошо. Пусть даже эгемская крона и тяжелее гульдена, а слитки серебра – это далеко еще не талеры Ребенрее, тем не менее это был форменный грабеж.
– Уж видно, вы меня, господа купцы, совсем за болвана держите, – заметил генерал с усмешкой.
– Отчего же у вас такие мысли о нас? – удивлялись купцы.
«Оттого, что вы чертовы жулики; знай я, каковы вы, так я, может, вместе с ландскнехтами вашу мошну потряс бы, как в молодости».
Волков чуть помолчал, а потом объяснил:
– От знаний, господа купцы, от знаний. А знания мои мне говорят: из одного пуда серебра можно отчеканить без малого две тысячи талеров Ребенрее, а за двадцать семь талеров мне любой меняла в Вильбурге даст гульден. Пусть даже гульден и легче кроны на часть десятую, все равно получается, что пуд серебра, даже по цене щедрой, стоит крон пятьдесят пять, а то и шестьдесят, но никак не восемнадцать. Вот оттого и кажется мне, что вы меня, господа купцы, за болвана держите.
– Так вы говорите про чеканную монету, господин, а мы-то у вас покупаем металл, – заметил один из купцов.
– Все равно даете мало, а прибыль получите чрезмерную, – отвечал кавалер, и говорил он довольно громко, – я же знаю, для чего вам серебро. Пока настоящего господина здесь не было, пока над здешней землей хамы куражились, вы, наверное, и монетку чеканили? Ну, признавайтесь! Какой талер чеканили? Экссонии? Ланна? Ребенрее? Нижних земель?
Купчишки притихли сразу, а кое-кто из них и побледнел.
– Что вы?! Что вы, господин генерал?! – залепетал старший из купцов. – Город наш славен серебряных дел мастерами. Для того и торгуем у вас материал для работы.
– Ладно, не мне вас судить, – продолжал Волков с ухмылкой, как будто и не слышал слов купца, – пусть князья за свои монеты переживают, мне дела до того нет, чеканили и чеканьте дальше, но цену на серебро дайте мне хорошую.
– Может, двадцать две кроны за пуд? – предложили купцы.
– Двадцать семь, – просил Волков.
Сошлись в итоге на двадцати четырех с половиной кронах за пуд серебра. Купцы взяли четыре пуда, они просили десять, но генерал, боясь продешевить, так как истинных цен на товар он не знал, больше не отпустил.
А когда золото и серебро поменяли хозяев, кавалер поспешил на реку, узнать, как идут дела у Максимилиана и Руди Кольдера.
А дела у них шли так себе.
– Ящики все достали, остались четыре, что у борта, а их просто так не вытащить, зажаты, баржа криво лежит, – объяснял Руди. – Но рассыпанного серебра еще малость насобираем. Такого пока хватает.
– Соберите всё до последнего слитка, – отвечал ему Волков. – Максимилиан, сколько всего получается?
– Сто семьдесят два пуда уже достали, генерал, – сказал, заглянув в бумаги, знаменосец.
Волков пошел, сел на теплый песок. Стал считать. Если считать выловленный металл по той цене, что ему давали купцы… Нет, на замок этого не хватит.
И на замок ему не хватало, и граф с герцогом что-то затевали против него, и солдаты думали лишь о том, как получить прибыток с трофеев да разбежаться по домам. Нет, жизнь его была нелегка и требовала от него новых и новых усилий.
Пришел вестовой и доложил, что в лагерь вернулся капитан Дорфус из рекогносцировки. Говорит, что, если у господина генерала есть время, он готов сделать доклад.
Когда кавалер вернулся в лагерь, старшие офицеры уже собирались за столом у его шатра. Полковники Эберст и Брюнхвальд, капитаны Кленк, фон Реддернауф, Мильке и Дорфус ждали его. Волков поздоровался и предложил господам офицерам садиться.
– Капитан Дорфус, вы с дороги, давайте не будем тянуть и сразу перейдем к делу, – начал совещание Волков.
– Да, господин генерал! – Дорфус достал большой лист и разложил его на столе. – Я подготовил карту местности на восток от Рункеля.
Офицеры стали разглядывать карту, штабс-капитан Дорфус продолжал:
– Под властью Железнорукого и его хамов мужики окрестных сел и деревень жили весьма неплохо. Деревни и села повсюду весьма зажиточны.
– Еще бы, – заметил Волков, – господ всех перерезали, на барщину их никто не гонял, оброк не платили и за аренду земли тоже, одними податями в казну Железнорукого отделывались, нетрудно им было салом обрасти.
– Именно так, – согласился Дорфус. – И города тоже не бедствовали. В дне пути верхом на восток отсюда есть город Арфурт, по словам местных крестьян, городок достатком крепок. Я сам его видел. Скажу так: город не мал и не велик, десять тысяч человек в нем живут, не меньше, стены у города высокие и совсем новые, вокруг посады и фермы, сыроварни, красильни. Город зажиточный, в том сомнений нет, в нем есть что взять.
– Стены крепки? – удивленно спросил капитан ландскнехтов Кленк. – Уж не в осаду ли вы его намереваетесь брать?
– Нет, не в осаду, – заверил капитан Дорфус. – Стены сложены хорошо, но вот у южной стены болван инженер не срыл большой холм, для нашей полукартауны прекрасная позиция. Готов биться об заклад, что за три дня пробьем брешь, коли пороха и ядер будет в достатке, – и город наш. Думаю, что уже в первый день придет к нам делегация от города. Ибо вся округа знает, как постарались ваши люди, капитан Кленк, когда ворвались в Рункель, никто такого не пожелает своему городу, и все знают, как был милостив наш генерал с людишками из Ламберга. Думаю, горожане захотят откупиться.
– А если упорствовать вздумают, если не возьмем город, если кто на помощь им придет? – поинтересовался полковник Брюнхвальд.
– То мы там задерживаться не будем, – тут же выпалил Дорфус, – сожжем посады и пойдем обратно. По дороге там будет шесть больших сел и семь деревень поменьше. Народишко, как я говорил, везде зажиточный, возьмем там лошадей пару сотен, не меньше, скота, провианта, фуража, может, и людишек в плен, коли господину генералу еще пленные нужны будут. В общем, сил, чтобы дать нам отпор, в той округе нет, можем брать все, что захотим.
– Ну, если добрых людей против нас не будет, отчего же не прогуляться, – разумно рассуждал полковник Эберст.
– Да, люди отдохнули, небольшой поход им не помешает, может, еще и поживиться чем получится, – согласился с ним капитан Кленк.
Другие офицеры, кажется, соглашались с предложением капитана Дорфуса.
И Волков был готов поддержать небольшой поход: солдат от лагерного сидения начинает дуреть, пить много, лениться, на баб продажных, опять же, тратиться без меры, и все от безделья. Солдата нужно делом занимать, и только караулами тут не отделаешься.
– Время торопит нас? – спросил он у Дорфуса.
– Время? Да нет, не думаю, – отвечал капитан.
– Тогда давайте подождем два дня, все обдумаем, подготовимся, – предложил генерал офицерам.
Ему никто не возражал. Все офицеры стали расходиться, а он велел позвать к себе ротмистра Гренера и оставил для разговора Мильке.
– Капитан, видите, как все складывается, – начал разговор генерал, когда они с Мильке остались вдвоем. – Если придется двинуться на этот город… как его там…
– Арфурт, – напомнил ему капитан, заглянув в карту.
– Да, Арфурт, если придется идти на него, мне бы не хотелось оставлять здесь, в тылу, тысячу пленных без присмотра.
Про сто семьдесят пудов серебра он говорить не стал. Волков сразу бы согласился на предложение Дорфуса, не будь у него теперь этого связывающего руки богатства. И это еще не считая тех денег, что ему выплатили горожане. Однако идти в поход за новой добычей нужно: и солдатам будет дело, и новый куш. Он уже принял решение: если пойдет, то оставит Брюнхвальда охранять серебро и деньги с его самой надежной первой ротой. Но оставлять с Карлом еще и пленных?
– Нужно побыстрее отправить всех пленных. Пусть уже идут в мое имение.
– Сегодня же займусь покупкой для них обуви, – пообещал Мильке. – И сегодня же начну формировать обоз. Думаю, ста десяти телег им хватит. Нужно также выделить им десять кашеваров, этого достаточно – пусть бабы помогают готовить. А кого вы назначите командиром конвоя, господин генерал?
– Думаю так же, – генерал кивнул, – а начальником конвоя будет Рене. Пусть возьмет сотню людей из третьей роты полка Брюнхвальда и полсотни кавалеристов у фон Реддернауфа и сейчас же начнет готовить пленных к маршу. Пусть проверит у всех одежду и обувь. О провианте позаботитесь вы, капитан.
– Я все организую, генерал. – Мильке поклонился.
«Уж с этим-то делом Рене должен справиться. Хотя с ним все равно нужно будет поговорить».
Это уже был совсем не тот молодой Гренер, что ездил за Волковым до этого похода с братьями Фейлингами, Максимилианом, Увальнем и фон Клаузевицем, он изменился: и в плечах стал шире, и ростом выше. А главное, в глазах его уже не было ничего того, что есть у беззаботного юноши. Теперь это был человек, видевший войну. И потерявший на ней отца.
– Как вам капитан Дорфус? – спросил Волков, пригласив юношу сесть рядом с собой за стол.
– Человек ума большого, – сразу ответил молодой ротмистр. – Карты писать мастер. Людей допрашивать и выведывать у них нужное одним лишь добрым словом умеет.
– Помните, зачем я вас к нему назначил?
– Учиться у него, господин генерал.
– Ну, научились? Как карты писать, знаете?
– Карты писать – дело, большей мудрости требующее, так сразу его не освоить.
Волков видел, что для ротмистра это простым не казалось.
– Все верно, – соглашался он, – это так. Я думаю попросить капитана, чтобы держал вас при штабе, при себе адъютантом. Чтобы учились вы у него. Думаю, чи