ет! А Гертруда – поняла. Как она вообще могла подумать, что Дитрих не слишком счастлив, ведь я – не мой отец, и никогда не позволил бы себе издеваться над сыном!
Я исподволь наблюдал за своей женой, пытаясь отыскать причину, по которой она была столь мила и заботлива по отношению к Дитриху. Я знал, что смогу отличить фальшь в её словах, но пока не находил, и оттого сердился ещё сильнее. Да, я понимаю, что сам видел в своей жене прежде всего няню для своего сына! И отчего же тогда так разозлился, когда там, возле конюшен, услышал подобное предположение от принца Вольдемара?
А ещё эти сказки на ночь? Хм… да, всё увиденное в доме несколько отличалось от того, что писал дядюшка Отто, но я не сомневался в том, что мне удастся разобраться со всеми своими проблемами. Благо, теперь время на это у меня есть, ведь я не собираюсь больше возвращаться в столицу. Довольно. Я давно в отставке, так что обязанностей перед княгиней у меня нет, а то, что я теперь счастлив в браке, надеюсь, всё же уложилось в её голове. Хоть она из чистого упрямства продолжала цепляться… даже не знаю за что… наши необременительные отношения давно прекратились, я женат, но даже это не помешало навязаться на приглашение в мой дом.
Впрочем, Ирма меня сейчас интересовала в последнюю очередь. Мне нужно было поговорить с супругой и внести ясность хотя бы в семейные дела. Очень рассчитываю на то, что она меня дождётся, хоть время для визитов и не совсем подходящее, я понимаю. Я мысленно поморщился, вспоминая о том, как возле лестницы я встретил баронессу Таннер-Шриттер и она не лишала меня своего присутствия до тех пор, пока не рассказала все дворцовые сплетни и не изложила собственные мысли относительно этих сплетен. Хотя, я не слишком понял, что это было. Ведь придворным в прямом смысле этого слова я никогда не был и даже не давал повода думать, что мне интересны все светские новости за последние пять лет.
- Дорогой граф, вы не могли бы уделить несколько минут вашего времени? – услышал я позади и обернулся, стараясь сохранить на лице дружелюбную улыбку.
- Разумеется, госпожа Блихер, буду рад нашему общению. С вашего позволения, я прикажу доставить в гостиную пирожные и чай, - сказал я, внутренне очень надеясь на то, что статс-дама отмахнётся от моего предложения и в нескольких словах расскажет, что за дело у неё ко мне образовалось, да ещё и в столь поздний час.
- Буду рада составить вам компанию, - немого неуверенно улыбаясь, ответила женщина, уселась в мягкое кресло, откашлялась и начала откуда-то издалека.
М-да… примерно через полчаса её словоблудий, намёков и недосказанности, я сообразил, что это она распускала недостойные слухи о моей женитьбе. И теперь, ближе познакомившись с Гертрудой, ей стало неловко за это. Послушав эти глупости ещё немного, я окончательно потерял терпение: если уж так приспичило извиняться, то отчего бы не выбрать более подходящее для этого время? И почему передо мной, если объектом сплетен стала моя жена? Ах, вот оно что! Госпожа Блихер не уверена в том, что та спокойно воспримет её признание, в отличии от меня. Раз уж я мужчина, то мне можно было бы и закрыть глаза на небольшие женские недостатки…
Сквозь зубы пожелав госпоже больше времени уделять её супругу и вообще, семейной жизни, попрощался и встал из-за стола. Очень надеюсь на то, что Труди, даже если и уснёт, не станет запирать двери в свои покои. Я отбросил глупую мысль, где она решит подождать в моих комнатах, памятуя важность нашей встречи. Да уж! Не удивлюсь, если она вообще решит забаррикадироваться у себя, обидевшись на столь явное моё игнорирование.
- Дорогой граф? – услышал я нервный голос и обернулся, готовый высказать всё, что я думаю о причине, заставившей няню принцев побеседовать со мной именно сейчас.
- Прошу прощения, но я не намерен выслушивать все сплетни дворца по второму кругу. Да, я чёрств и груб, признаю это!
- Но позвольте, - слабо запротестовала дама. – При чём тут дворец?
- В таком случае, я прощаю вас за нелестные слухи, которые вы позволили себе высказывать в отношении моей супруги! Могу ли я теперь пройти?
– Я хотела бы с вами посоветоваться по поводу Их Высочеств. Другого времени может и не представиться. Вы же сами видите, какие они… непростые. Им нужна твёрдая рука и авторитет. Вот как вас воспитывали?
- Пороли, - с мрачной ухмылкой признался я и со вздохом вновь вернулся в гостиную. – Отец предпочитал сам это делать, опасаясь, что гувернёры будут снисходительны ко мне. Оставляли без ужина, мол, так знания лучше усваиваются. Если не помогало, то пороли опять. Вообще, не могу сказать, что метод эффективный. Во всяком случае, со мной. Желания заниматься политикой во мне так и не возникло.
Глава 24
Я с лёгкой полуулыбкой на губах смотрел на несчастную няню принцев, госпожу Винцбур, наслаждаясь её испуганным и немного потерянным видом. Да уж, судя по всему, она не ожидала от меня откровений подобного рода, рассчитывая на то, что я с напыщенным видом стану рассказывать о каких-то педагогических тонкостях. Тогда это к нашему Генриху стоит обратиться, точно не ко мне. Я же безжалостно рассказывал о собственном детстве, с мрачным удовлетворением наблюдая за тем, как госпожа Винцбур боязливо посматривает по углам комнаты, вздрагивая и торопливо отводя взгляд, когда я бессердечно упоминал достаточно неприятные нюансы моего воспитания.
- Ну, как, вы ещё жаждете услышать мой совет относительно воспитания принцев? – поинтересовался я и широко улыбнулся, услышав в ответ потерянное удивлённое бормотание. - Ну, нет так нет, тогда я откланяюсь, с вашего позволения.
Не получив никакого внятного ответа, я покинул гостиную, теряясь в догадках, что ещё могла придумать Ирма для того, чтобы задержать меня этим вечером. Да, догадаться, отчего эти милые дамы решили озаботить меня своими проблемами именно сейчас, не составило большого труда. В связи с этим глупое и эгоистичное поведение Ирмы, никогда не считающейся с чужими желаниями, и вовсе показалось мне поведением капризного избалованного ребёнка, который уверен в том, что солнышко светит миру исключительно из его пупка.
Что же, на мой взгляд, я был достаточно терпелив к Её Высочеству, закрывая глаза (а иногда и вовсе совершенно не замечая) неразумности и даже жестокости её поступков. Возможно, мой отказ поддерживать её очередные нелепые инициативы будет способствовать тому, что Ирма наконец-то придёт в себя.
Я с некоторым раздражением подумал, что отчасти затея Ирмы всё же удалась и Гертруда, скорее всего, не дождалась меня и сейчас спит в своей кровати, видя десятый сон. Мне почему-то захотелось в этом убедиться, а ещё лучше, чтобы она спала в моей кровати. Да, хм… пожалуй, так будет лучше с точки зрения безопасности – сложно сказать, что может прийти в голову княгине и мне бы не хотелось, чтобы Труди хоть как-то пострадала. И тот факт, что моя жена отнюдь не нежная фиалка, совершенно меня не успокаивал. Да, у нас были… разногласия, назовём это так, но ничего дурного я ей не желал.
Зайдя в свою спальню, я в раздражении стянул с себя шейный платок и сюртук, небрежно бросив последний на спинку кресла. И замер от неожиданности, обнаружив съёжившуюся на краешке кровати Гертруду. Она, услышав мои шаги, приподняла взлохмаченную со сна голову, завозилась под одеялом, пытаясь одновременно принять приличную позу, пригладить свои волосы и поправить халат. Вздохнула, посмотрела на меня и тихо пробормотала:
- Генрих? Я хотела непременно тебя дождаться, но задремала. Ты не против? Там, у меня на столе… я хотела бы прояснить все моменты до твоего отъезда в столицу… я-то ведь знаю, что ты думаешь обо мне незнамо что, да и генерал, он…
- Нет, не против, ты спи, сегодня для всех был тяжёлый день, всё можно решить позже, - я поправил её подушку и улыбнулся, видя, как она безуспешно пытается зафиксировать себя в вертикальном положении.
Казалось, Труди хотела сказать мне что-то ещё, но затем махнула рукой и закрыла глаза. М-да… что она там говорила про свой кабинет? Я открыл дверь и оказался в покоях супруги. Хм… никогда не был в этих комнатах. Моя первая жена, в те моменты, когда бывала в поместье, предпочитала жить в другом крыле, говоря, что плач Дитрихапо ночам мешает ей выспаться. Так что покои, ранее принадлежавшие моей матери (как мы помним, тоже не великой любительницы семейного очага и деревенской пасторали), долгое время пустовали. Перед женитьбой я велел отремонтировать их и поменять мебель, но ни разу лично не переступил порога её покоев. Точнее говоря, даже не счёл нужным, если быть точнее… так что же изменилось теперь?
В уютном кабинете моей супруги на столе действительно были разложены какие-то бумаги. Ну, что же, если это так важно, что Гертруда даже согласилась дожидаться меня в моих покоях… придвинув к себе толстую книгу, обнаружил ровные столбики цифр с обязательными подробными сносками, сделанными аккуратным уверенным почерком с лёгким наклоном и без всяких завитушек и прочих красивостей, которыми грешат некоторые дамы. М-да… если бы я не знал, что записи сделаны рукой моей дражайшей половины, непременно бы решил, что это писал мужчина. Мысленно хмыкнул, вспомнив, как графиня Гембах, моя дражайшая тёща, сокрушалась по поводу того, что приходится расстаться со своей старшей дочерью. Она, мол, чрезвычайно хозяйственная и выполняет функции экономки и управляющего.
Рассеянно подумав, что сон на сегодня откладывается, я углубился в чтение, изучал поясняющие сноски, заглядывал в старые бухгалтерские тетради, аккуратно прошитые и пронумерованные Гертрудой. Иногда выписывая для себя особо любопытные или спорные моменты. И чем дальше я просматривал записи, тем мрачнее становилось моё лицо…
Пожалуй, Труди была сто раз права, когда говорила, что наша беседа жизненно необходима. А я… хорош, конечно. Но, резких движений в отношении дядюшки Отто я решил пока не предпринимать, тем более, без комментариев со стороны моей супруги. Что тут можно сказать в своё оправдание? Что я никогда не интересовался тем, что происходит у меня дома? Что мне было скучно и странно заниматься ведением хозяйственных дел? Правильно, лучше всего промолчать. Во всяком случае, до того момента, пока Её Высочество со своей свитой не покинут наш дом. И сделают они это в самое ближайшее время, как я понимаю.