ейший уставной капитал — правда, он пока только на бумаге, но Пал Палыч сказал: не дергайся, Филипп, на днях я встречусь с нужными людьми и решу вопрос. Прошла неделя, а воз ни с места. Теперь Крыщук говорит, будто вопрос практически решен, а человек, чье слово решающее, даже придет на свадьбу: поздравить и преподнести кредит как свадебный подарок.
Илона посапывала во сне, она лежала на спине, закинув ногу на жениха. Филипп посмотрел на нее и сравнил. Конечно, Илона — далеко не уродина, но Аня! Глупая девчонка, сама все испортила. Ведь как могло все замечательно получиться! Он обещал ей счастье, и она получила бы его. Что ей еще нужно — штамп в паспорте? Неверная мысль, неверный шаг, и вот — результат. Теперь у нее будет времени предостаточно, чтобы понять, какую жизнь она потеряла, пусть поплачет, оказавшись у самого дна, затянутая туда собственной глупостью. Филипп опять взглянул на Илону и почувствовал раздражение, скинул ее ногу и сел в постели. Илона потянулась:
— Который час?
— Через тридцать минут визажист придет.
К полудню приедет тридцатилетний длинноволосый мальчик с изумрудными тенями на веках, он сделает Илоне новую прическу и макияж, при этом будет вздрагивать и краснеть, когда нетерпеливый жених будет заглядывать в комнату:
— Ах, Филипп Антонович! Вы меня так напугали.
Так он будет это вкрадчиво произносить, что Илона, с трудом сдерживая смех, каждый раз будет подмигивать из зеркала молодому красавцу-мужу. Хотя мужем Филипп официально станет в семнадцать ноль-ноль. Потом ресторан тестя, три сотни просеянных через сито гостей: никакого песка — только самородки, только значительные и влиятельные люди. Банкиры, политики, чиновники, милицейское начальство. Обещал даже вице-губернатор заглянуть с супругой, предупредил, что ненадолго, но с молодыми его обязательно сфотографируют. Все будет по высшему разряду, даже фейерверк заказан не хуже, чем на праздниках города. Но главное, конечно, то, что его, Филиппа, познакомят с большим человеком, с Очень Большим Человеком, который решает судьбы людей и организаций, направляет финансовые потоки в нужное русло, которому по силам одним словом превратить новорожденную компанию в мощную финансовую империю.
Филипп посмотрел на заспанную невесту. Бог с тобой, ласточка, будь ты хоть трехногим чудовищем, ты нужна мне, ты, твой отец, его деньги и связи. Пока нужна, а потом можно будет оглядеться. Ты — лучшее пока, что есть в этом городишке, и потому ты моя.
— Я люблю тебя, — шепнул Филипп.
Наклонился и поцеловал сухие после сна губы невесты.
И все-таки жалко Аньку! Хотя жалеть всех подряд — кошелька не хватит. Тот, кто мечтает о будущем, должен забыть о прошлом.
Свадьба — это сон, только для кого-то — сладкая дрема, а для другого — полуночный кошмар! Невеста, прикрыв фатой счастливое лицо, шевелит беззвучно губами, повторяя единственное слово, сдавившее ее сердце, — наконец-то! А жених, оглянувшись вокруг, вдруг вздрагивает — неужели это на всю жизнь?
Бракосочетание прошло по заранее намеченному плану: две подписи-закорючки под текстом, который никто никогда не читает, музыка, поцелуи, поздравления, цветы, пол, залитый шампанским, в котором плавают конфетти, длинный белый лимузин и кортеж из черных «мерседесов». Парк, хоть и с голыми деревьями, но прекрасный, пруд с темной водой, где, несмотря на осень, плавают взятые напрокат лебеди. Ресторан, сотни свечей в бронзовых бра, черный мраморный пол, в котором отражаются белые льняные скатерти и чьи-то завистливые взгляды. Филипп обвел глазами людей: сколько известных лиц! Люди, которые вчера еще не знали о его существовании, собрались здесь ради него, подходят, жмут руку, поздравляют, дарят подарки и обещания. Чиновники городской администрации — они всегда необходимы, финансисты — их придется терпеть, депутаты Госдумы — им придется давать, хотя неизвестно за что, популярный артист — пригодится для богемных тусовок, стареющий писатель-классик, которого все знают, но никто не читал. Ага, вот — председатель правления банка, в котором начиналась карьера — теперь он подходит, поздравляет и протягивает руку, как равному. Погоди, будешь еще ждать своей очереди в приемной! Почему подруги невесты всегда такие страшные? Наконец-то явился вице-губернатор с женой и с памятным адресом на официальном бланке мэрии. Памятный снимок молодой семьи с вице-губернаторской четой. Блицы сверкают так, что ослепнуть можно. Рот сводит от широкой улыбки для всех и милой для каждого. Как долго тянется время! И все же вице-губернатор присутствует больше часа и даже о чем-то оживленно беседует с Пал Палычем, начинает разглядывать девушек, но жена толкает его в бок, и заместитель главы города произносит последний свой тост и скрывается за спинами телохранителей. Прошло уже три часа бесполезного пережевывания пищи. Наконец место рядом с Филиппом освобождают, на стол выставляют новые приборы. Крыщук вскакивает и несется ко входу, бледнеет Антон Борисович Кухарский, но находит в себе силы сжать ладонь в кулак и подмигнуть:
— Готовься, сын!
А Филипп давно готов. Не в том смысле, конечно, что он уже пьян — он вообще не сделал ни глотка за исключением одного во Дворце бракосочетания из общего с Илоной бокала.
— Пойдем, милая, — шепнул он, погладив ее локоть, — надо еще одного важного гостя встретить.
Илона выхватила зеркальце из сумочки, погляделась в него и осталась довольна собой. Неужели она всерьез думает, что все эти люди пришли сюда только за тем, чтобы на нее полюбоваться?
— Быстрее! — торопит Филипп.
Вот он — Очень Большой Человек! Обычный с виду пожилой мужчина — только костюм на нем особенный: из очень тонкой шерсти. «Армани? Лагерфельд? Ферре? Труссарди? Версаче?» — проносится в голове.
— Господи, о чем я думаю? — шепчет Филипп.
Он поправил рукав пиджака, чтобы не закрывал золотые часы «Картье». Теперь можно представить жену и представиться самому.
— Моя жена Илона, — произносит молодой муж.
Хочет улыбнуться, но неожиданно свело челюсти.
— Поздравляю с законным браком, — произносит Очень Большой Человек, протягивая руку.
У Филиппа пересохло горло, но молодец Пал Палыч — нашелся.
— Мой зять возглавляет компанию, о которой Вам докладывали. Хотелось бы узнать: принято ли решение?
Пожилой человек задумался на мгновенье, скользнув взглядом по запястью Филиппа.
— Сколько Вы просите?
— Пять миллионов долларов под залог акций компании.
— Значит, обеспечения никакого нет, — кивнул старичок. — Хорошо, я дам денег.
У Кухарского похолодело внутри.
— Я дам пятнадцать миллионов, — снова кивнул Очень Большой, Ну Просто Очень Большой Человек, — но Вы должны будете провести эмиссию Ваших акций на всю сумму кредита. Просили пять, значит, тридцать три процента — Ваши именные, а шестьдесят семь процентов на западного инвестора, который выделит необходимые средства.
На лбу Филиппа выступила испарина: вот так у него отбирают компанию. Но мозг продолжал бешено работать: «Мне дают пятнадцать миллионов в оборот, из которых треть сразу моя. Это за каких-то сто тысяч, вложенных в уставной капитал. За месяц такую прибыль не получил бы ни один самый удачливый бизнесмен: продать контрольный пакет ничего не стоящего предприятия за такую невероятную цену».
— Но я перестаю быть владельцем фирмы? — уточнил Кухарский.
— Вы остаетесь президентом и владеете третью акций. У Вас административные ресурсы и блокирующий пакет акций, в которые лично Вы не вложили ни копейки. Ведь так?
Филипп кивнул.
А пожилой человек продолжил:
— Это как в ресторане, где порой больше зарабатывает не тот, кто еду готовит, а тот, кто убирает со столов пустую посуду.
Филипп снова кивнул, потом на всякий случай посмотрел по сторонам: все улыбались. Тогда улыбнулся и он. Причем очень ослепительно.
— Хорошие у Вас часики, — сказал Большой Человек, — «Картье»?
— Да, — кивнул Кухарский и, подняв руку, отдернул рукав пиджака, показывая Гостю часы.
— И ручка золотая, — показал старичок на защип в нагрудном кармане свадебного пиджака.
— «Паркер», — улыбнулся Филипп и достал ручку.
— Наверное, подарок любимой женщины.
Кухарский напрягся, на что, впрочем, Гость не обратил внимания.
— Сам себе подарил.
— Кстати, о подарках, — вспомнил Очень Большой Человек, — от моих людей Вам передадут кое-что в коробочках. А лично я — человек небогатый, хотел Вам телефонный аппарат подарить, но он раскололся. Так что дарю Вам, юноша, бесплатный совет.
— Почту за честь принять такой подарок, — улыбнулся Филипп.
Самый Большой Человек приблизил к нему лицо и произнес:
— Никогда не обижайте людей, которые Вас любят.
Влиятельный гость решил не оставаться, попрощался и ушел, а молодожены вернулись за свадебный стол. Тут же к ним бросились Пал Палыч и Антон Борисович. Оба задыхались от радости, как от быстрого бега.
— Невероятно, — восхищался Крыщук, — просто не верится, что все получилось. Даже более того. Ты, Филипп, молодец! Обаял его.
— Забавный старикашка! — рассмеялась Илона, — а кто этот старый хрыч?
Пал Палыч оглянулся: не слышал ли кто, а потом наклонился, чтобы прошептать:
— Этот человек, доченька, банки из кармана в карман перекладывает. Он всем приказывает, ему — никто. Очень опасный человек, и к тому же патологически честен.
— Потому и опасен, — рассмеялся Филипп.
Крыщук посмотрел на него строго и продолжил:
— Он — мамонт, сохранившийся до сих пор, когда другие давно вымерли. Вор в законе старой формации, каких уже нет. Он — самый уважаемый, он — король воров. Ты, Филя, наверняка слышал о нем. Это тот самый Константин Иванович Шарманщиков — проще говоря, Папа Карло.
Часть втораяРАЗЛУКА ТЫ, РАЗЛУКА…
Глава первая
В зале были полумрак и тишина.
— Ставки сделаны, господа, — в очередной раз произнес крупье, — ставок больше нет.