Шарик понесся по кругу, потом застучал и, прыгнув в какую-то ячейку, притих.
— Опять проиграли, — вздохнула Аня.
На самом деле ей было все равно, просто жалко было денег Константина Ивановича.
— Сразу выигрывать нельзя, — шепнул он, — уж больно подозрительно будет. Сейчас поставим на первую треть и на красный. По тысяче франков для начала.
Девушка еще раз осмотрела зал, но за полчаса, что они находились здесь, народу не прибавилось. Несколько освещенных рулеточных столов и для игры в карты, людей немного, правда девушка из сервисного бюро отеля предупредила, что казино наполнится игроками к полуночи. Но все равно слишком обыденно и скучно. Трудно поверить, что это княжество Монако.
Крупье подвинул Шарманщикову выигрыш.
— Повезло, — шепнула Аня.
— Какое везенье? — отозвался Константин Иванович. — Две тысячи франков поставили — пять выиграли. И до этого тысяч пятьдесят спустили. Надо отыгрываться.
Он взял горсть фишек, пересчитал их, буркнул себе под нос: «Ровно пятьдесят кусков» и поставил в центр поля.
— Вы на клеточку не попали, — подсказала ему шепотом девушка.
— Я на четыре числа поставил, — ответил он.
Снова крупье произнес скороговоркой надоевшую всем фразу. Застучал шарик, а потом перестал, колесо еще крутилось, а дядя Костя, смотревший все время куда-то в сторону, вздохнул.
— Ну вот, четыреста пятьдесят тысяч выиграли.
— Семнадцать черное, — провозгласил крупье.
Ане показалось, что его голос дрогнул. Лопаточкой он подвинул к Шарманщикову гору фишек, и тот засовывал их в карман.
— Ну что, Анечка, пойдем отведаем что-нибудь из французской кухни. На ужин мы сегодня заработали.
Он поднялся и направился к выходу, но, проходя мимо крупье, остановился на мгновенье, вынул из кармана пригоршню фишек, потом вторую, положил обе перед ним, сказав:
— Мерси, месье! Мерси пур ля компани.
И, поймав удивленный взгляд девушки, пояснил:
— Это все, что я знаю по-французски.
Возле кассы встретили Сашу, который едва сдерживал улыбку, обменяв свой выигрыш:
— Дядя Костя, я на «Блэк Джеке» катал — ставил по сто франков, как Вы велели — почти пять тысяч выиграл. А крупье лох: карты сдает, а в глаза мне не смотрит.
— Зато у меня на рулетке замечательный месье — пройдоха и жадный.
Аня не слушала их разговор, слова пролетали мимо ее сознания. Не хотелось никуда идти, есть тоже не хотелось — было одно желание: поскорее добраться до кровати и уснуть. Она слишком устала: недели не прошло, как ее везли в дребезжащем «уазике» навстречу неизвестности, она прощалась с городом, свободой и с жизнью, потом похороны мамы и предложение Константина Ивановича отправиться с ним в качестве переводчика. Она согласилась, да она и не могла отказаться, серьезно, впрочем, не восприняв его слова, думая, что если это и произойдет, то будет очень и очень нескоро, а точнее — никогда. Но потом приехал Саша, взял ее паспорт и фотографии, через день он вернул его, а рядом положил заграничный паспорт с Шенгенской визой на полгода. «Послезавтра вылетаем», — сказал молодой человек. Но и это казалось неправдой. В тот же день позвонил Шарманщиков и напомнил, что надо готовиться: вылет утром. Пришлось обращаться к Оленьке Судзиловской, занимать у нее деньги под будущую оплату синхронного перевода переговоров, которые наверняка будет вести Константин Иванович. Оленька, по простоте душевной, предложила свой красивый дорожный чемоданчик, а при расставании пустила слезу: «На Ривьере сейчас бархатный сезон. Там так чудесно!» Можно было подумать, что каждый год она отдыхает именно там.
В Милане капал дождик. Редкий и почти летний. У аэропорта взяли такси.
— Спросите его, какой отель у них приличный, — попросил Шарманщиков.
Но водитель догадался о сути вопроса.
— «Хилтон», синьор, — быстро заговорил он, — приличное, очень современное заведение. Не всем, конечно, по карману. Но и в такси люди не каждый день ездят. Мой тесть, например…
— Хватит! — прервала его Аня.
Таксист замолчал, а Саша удивился:
— Он что, по-русски понимает?
Аня удивленно посмотрела на него.
— Но ведь Вы сказали «баста», и он заткнулся.
Водитель потому и выбрал «Хилтон», что вез до отеля почти час. Зато таксист добровольно взял на себя обязанности гида.
— Налево, синьоры и синьора, Пинакотека Брера, вот монастырь Санта Мария делла Грациа, там есть нарисованная на стене картина художника Леонардо да Винчи «Тайная вечеря».
— Он что, нас за дураков держит? — удивился Саша.
— Деньги зарабатывает, — объяснила Аня, — но то, что он это знает, очень неплохо для местного жителя. Люди, обитающие рядом с историческими памятниками, зачастую не знают их.
— Это точно, — согласился Саша, — мне до Артиллерийского музея десять минут пешком, а я там ни разу не был.
Тогда Аня рассказала всем и таксисту тоже историю о том, как в девятнадцатом веке один грек решил провести раскопки в Афинах и обнаружил римские термы: хорошо сохранившиеся стены из белого мрамора, на одной была даже большая надпись, составленная из прикрепленных к мрамору бронзовых букв. Он сообщил об этом в Лондон, и оттуда пришел ответ: «Срочно вышлите нам текст этой надписи». Грек аккуратно снял со стены все буквы, кучей свалил их в мешок и отправил курьерской почтой в Лондон.
Таксист, услышав перевод Аниного рассказа, долго смеялся:
— Что вы хотите, синьоры, греки ведь! В прошлом году наш «Интер» у «Олимпиакоса» вообще пять — ноль выиграл. Лично я бы эти буквы пронумеровал.
Аня перевела, и тогда Саша без тени улыбки вздохнул:
— А я бы надпись переписал на бумажку, не надо было ее сдирать.
— А вот всемирно известный театр «Ла Скала», — объявил таксист.
Константин Иванович приказал остановиться. Вышел сам и махнул рукой девушке: «Прогуляемся немного!»
Билетов в кассе не было. Были, но на следующую неделю, а на этот вечер, как назло, отсутствовали. Наконец синьор, продающий билеты, смущенный от того, что его упрашивает натуральная блондинка, покраснел до корней волос.
— Билеты есть, синьорина, но они очень дорогие.
— А кто у него дешевых просил! — возмутился подошедший Саша.
Зато Шарманщиков понял все. Уже после того, как они разместились в трех номерах «Хилтона», он предложил Ане пройтись по магазинам. Но пешком ходить не хотелось, такси наняли лишь для того, чтобы добраться до ближайшего гаража.
— У вас есть «мерседесы» в аренду? — перевела Аня вопросы Саши.
— Все взяли, но есть «фиаты», «альфа-ромео» и даже один «мазерати», — ответил хозяин.
Услышав незнакомое слово, молодой человек обследовал итальянский лимузин и остался почти доволен, но спросил на всякий случай:
— А «роллс-ройсы»?
Хозяин изменился в лице, подумав, что над ним издеваются, но все-таки ответил спокойно:
— «Бентли» есть у моего приятеля на соседней улице. Я могу проводить вас туда.
И повез всю эту странную троицу на своей «ланче», проклиная себя за доверчивость.
«Бентли» оказался светло-бежевого цвета со сверкающей полировкой.
— О’кей! — заявил Саша.
— Но пятьсот долларов в сутки, синьоры, — покачал головой хозяин.
— Берем на месяц.
— На месяц скидка.
— А если на полгода? — перевела Сашин вопрос Анечка.
— Синьоры, тогда я сам буду вашим водителем, — обрадовался владелец гаража.
Но от его услуг отказались. Заплатили за месяц вперед. Хозяин дрожащими руками пересчитывал деньги.
— Вы откуда? — наконец спросил он.
— Из России, — ответила Аня, чем очень огорчила автомобилевладельца. «Надо было просить семьсот пятьдесят», — подумал он, и руки у него затряслись еще больше.
Два часа катались по Милану и ни одного «бентли» больше не встретили. Саша вел машину, Константин Иванович сидел рядом, а на заднем сиденье перед телевизором и автомобильным баром расположилась Аня. Все происходящее казалось цепью анекдотов из жизни новых русских. Оставалось только заехать в самый дорогой магазин и купить колготки за пятьсот долларов, чтобы заменить лопнувший ремень генератора в «бентли». И потому, когда автомобиль остановился возле бутика Труссарди, она рассмеялась. Сразу же взяла себя в руки, а затем Константин Иванович распахнул перед ней дверь магазина, она вошла, увидела выставленную напоказ роскошь и уже не смогла остановиться, успела лишь перевести менеджеру салона слова Шарманщикова:
— Все самое лучшее для этой веселой синьорины.
Перевела она, конечно, иначе, сказала «Покажите что-нибудь» и смутилась.
Ей выносили и показывали шикарные туалеты, туфельки, сумочки, ремешки, а она только рукой махала — не смешите, мол. Хохотала до слез. Они потекли, слезы хлынули, но это была не истерика. Аня рыдала, потому что вспомнила свою жизнь в тусклой квартире, которая была ее родиной, матерные перебранки соседей со своими гостями на коммунальной кухне, перекошенное ненавистью лицо Виолетты, тихого Сергея Сергеевича, который не мог забыть умерших более полувека назад жену и дочку, и маму, так и не узнавшую другой жизни.
Константин Иванович обнял плачущую девушку и повел к машине, а следом выскочили с пакетами продавщицы. Выскочили и замерли, пораженные, увидев сверкающий «Бентли». Им все стало ясно: бедная Золушка нашла принца, пусть престарелого — так даже лучше, но зато настоящего миллиардера, может быть, даже графа.
Они едва успели в «Ла Скала», чтобы посмотреть «Сельскую честь». Нашли свои места в центре седьмого ряда. Сцена была совсем рядом, но Саша взял с собой бинокль. По партеру и по ложам перекатывался блеск бриллиантов. Даже когда погасили свет, вокруг продолжали мерцать гаснущие звезды. Зазвучала увертюра, потом подняли занавес. Вскоре Саша, перегнувшись через девушку, прошептал Шарманщикову:
— Я того мужика знаю.
И показал пальцем на сцену.
— Это — Паваротти, — оттолкнула его Анечка.
Ночью она не могла заснуть. Все ее сны остались в России, в залитом дождями городе, в сумрачной пустой квартире, где шуршат по углам в поисках выхода брошенные кем-то воспомин