Услышав слово «миллион», мужчина в шляпе произнес что-то по-итальянски.
— Синьор говорит, что четыреста тысяч мы вам можем подарить. А остальное верните.
— А если мы не сможем? — поинтересовался Константин Иванович.
— Если захотите, то сможете, — вздохнул переводчик и обернулся к человеку в шляпе.
А тот смотрел равнодушными глазами, изображая из себя важную персону.
— Мы сможем решить этот вопрос здесь, — тихо сказал переводчик, после того как «важная персона» выдавила из себя несколько слов, — мы применим силу, а не хотелось бы — Вы старый человек. Но бизнес есть бизнес, и каждый зарабатывает, как у него получается. У Вас не получилось. Четыреста тысяч франков — хорошие деньги. Через минуту Вы и их уже не получите.
— Мне нравится, когда на меня наезжают, — улыбнулся Константин Иванович, — Саша, достань чемодан.
Молодой человек отодвинул чемодан от стены, поставил его на центр комнаты, переводчик отступил, пропуская синьора в шляпе. Тот подошел к чемодану, и культуристы сделали по шагу вперед.
В этот момент Саша, стоявший вполоборота к этой троице, развернулся и ударил одного из качков в подбородок, тот, сделав пару шагов назад, опрокинулся на спину, подминая под себя переводчика. Тут же Саша толкнул ногой чемодан навстречу кинувшемуся к нему второму культуристу, а когда тот споткнулся и согнулся, нанес ему аперкот, после которого тот перелетел через подлокотник диванчика. Звякнула разбитая о стол бутылка с минералкой, и синьор в шляпе не успел даже удивиться, когда почувствовал, как русский старичок, обхватив его предплечьем за шею, приставил к горлу острый зубец расколотой бутылки.
— Но, синьор, но! — прошептало «важное лицо», глядя на потолок.
Шляпа его покатилась к балконной двери.
Тот что перевернулся через диванчик все еще лежал, а его напарник поднялся, вытаскивая из кобуры, висящей под мышкой, пистолет. К двери выхода жался испуганный переводчик.
— Скажи ему, чтобы убрал пушку, — приказал Шарманщиков, а увидев, что и второй, поднимаясь, лезет за пазуху, добавил:
— И этот тоже. Неужели они стрелять будут? Вы же проходили через холл, а там камеры видеонаблюдения.
Переводчик начал что-то быстро говорить, показывая головой на синьора без шляпы, оказавшегося в неудобном положении. Оба они наклонились и положили пистолеты себе под ноги.
— А теперь пусть они сядут на диван, — сказал Константин Иванович, — будем говорить.
Культуристы с тоской посмотрели на оставленное на полу оружие и сели на диван. Брюки плотно облегали их накачанные ляжки.
Саша отодвинул стул, отшвырнул ногой осколки стекла. На стул посадили вспотевшего важного синьора.
— Вас прислал Римини? — спросил Шарманщиков.
Важный человек и переводчик кивнули одновременно, культуристы зачем-то тоже.
— А почему он сам не приехал?
— Синьор Римини — очень-очень важная персона, — объяснил переводчик, — он известный бизнесмен, у него много других дел.
Что-то произнес вспотевший человек, сидящий за столом. Переводчик посмотрел на него внимательно, и даже качки переглянулись. Саша поднял с пола шляпу и положил ее на стол.
— Он говорит, что не знал, кто вы, а теперь уверен: вы — достойные люди и просит на него не обижаться.
— На обиженных воду возят, — сказал Саша и, посмотрев на Константина Ивановича, осекся.
Переводчик перевел и эту фразу. Культуристы зачем-то кивнули, соглашаясь. А человек, сидящий за столом, отодвинул шляпу подальше от разлитой на столе минералки.
— Синьор Римини не хочет подъехать сюда поговорить о своих миллионах? — спросил Шарманщиков.
Переводчик повторил эту фразу по-итальянски, а сидящий за столом и качки, наверное, тоже думали лишь о том, как выйти из номера.
— Синьор Римини сейчас в своей резиденции в Рапалло, — вздохнул переводчик, — это меньше часа езды отсюда, возле Портофино.
— Значит ему недолго ехать, — кивнул головой Константин Иванович.
Но вызывать начальство, видимо, не входило в планы человека в шляпе. Он вздыхал, о чем-то советовался с переводчиком. Потом глянул за окно, где сияло солнце, достал из кармана мобильный аппаратик и набрал номер. Долго объяснял что-то. Потом нажал на кнопку и попросил переводчика перевести то, что он скажет.
— Синьор Римини в Раппало с семьей. Ему передадут, что вы готовы подъехать, но он очень серьезный человек.
Хотя ни Шарманщиков, ни Саша не собирались ехать ни в какую резиденцию, спорить они не стали.
— Позвони и скажи, что мы ненадолго, — сказал Константин Иванович, — перетрем все без особого базара, и пусть он со своей семьей дальше в лото играет.
— Я не понял, — смутился итальянец, — при чем здесь рынок и лотерея.
Пистолеты Саша положил в карманы своего пиджака, каждому культуристу досталось по чемодану: один нес Сашин, а второй — Шарманщикова. Важный господин нес в руках мокрую шляпу, а переводчик шел рядом с Константином Ивановичем, рассказывая, какой замечательный в Раппало гольф-клуб, правда, он сам там ни разу не был.
А Шарманщиков негромко напевал себе под нос: «Был хороший парень Ванька Ремешков. Только в уголовку сдал своих дружков…»
Один из качков сел за руль «бентли», куда посадили еще и переводчика, второй качок вел «мазератти» с важным господином, а замыкал кортеж «альфа-ромео», в котором ехали четверо ничего не понимающих итальянских шестерок, которых взяли лишь для того, чтобы они стояли у дверей отеля и следили, чтобы русские не сбежали.
Дом синьора Римини стоял на берегу моря. Берег был высокий, и от дома к небольшому песчаному пляжу и пирсу, возле которого стояла моторная яхта, спускалась широкая мраморная лестница с двумя площадками: на нижней находилась беседка, а на верхней — столы под зонтиками. Насчет семьи переводчик ошибся или просто его поняли неправильно: за столиками на верхней площадке лестницы сидели пятеро немолодых мужчин. Впрочем, они были еще не настолько стары, чтобы не пригласить в свою компанию девушек в бикини. Девушки, правда, немного ежились — с моря дул утренний бриз. Но все равно что-то ласково мяукали.
Человек в мокрой шляпе сбежал по ступенькам, но, не дойдя нескольких шагов до столиков, шляпу все-таки снял. Он что-то сказал, после чего сидящие мужчины обернулись, посмотрели наверх и сказали девочкам: «Брысь!» Охранники, стоявшие за спинами Шарманщикова и Саши, подошли еще ближе к ним после того, как снизу им что-то крикнули.
— Они просят вернуть пистолеты, — сказал переводчик.
Саша достал оба ствола и бросил их на траву. После чего русских подтолкнули в спину и что-то сказали, но переводчик промолчал. Он и сам не знал, что сейчас может случиться. Мимо пробежали девушки, и каждая посмотрела на молодого высокого иностранца.
Охранники подвели русских к столикам, предварительно еще раз обыскав их. После чего Константин Иванович сел на свободный стул и Саша последовал его примеру. Один из мужчин нахмурился. Поняв, что это синьор Джованни Римини, Шарманщиков повернулся к нему вместе со стулом и забросил ногу на ногу.
— Синьоры, мои деньги надо вернуть, — тихо сказал хозяин.
Константин Иванович выслушал переводчика, после чего сказал Саше:
— Скоро я эту фразу наизусть выучу.
А дону Джованни сказал:
— Что ты талдычишь: мои деньги, мои деньги. Не твои они теперь: ты их проиграл, а я выиграл — будь мужиком, утри сопли.
Переводчик, может быть, не все понял правильно, но смысл сказанного до Римини дошел.
— Четверо ваших сообщников во всем признались, поэтому мы особенно не мучали их: пригласили в море на яхте для разговора. Предупредили, что отпустим, если правду скажут. Вон берег, признавайтесь, прыгайте за борт и плывите. Они все рассказали, только берег был уже далеко.
— А на ногах ласты чугунные, — улыбнулся Константин Иванович.
— Это уж как положено, — серьезно отозвался дон Джованни, внимательно посмотрев в лицо старику, — только не чугунные, а бетонные. Вы кажетесь мне опытным и умным человеком. Почему же тогда не хотите вернуть мои деньги? Не боитесь, что и вас обучат подводному плаванью?
Переводчик сидел бледный, очевидно, его использовали до этого лишь при заключении коммерческих сделок.
— А чего бояться? Вы этого не сделаете. Свои франки тогда точно не получите. Но если вдруг что-то со мной или с моим парнем случится, то в Италии не будет организованной преступности. Пожалуй, преступность будет, но уже не итальянская, а русская. Ни одного живого мафиози не останется, а в ваших резиденциях будут играть в гольф вашими головами.
Переводчик молчал. Но синьор Римини спросил:
— Ты кто?
Когда Шарманщикову перевели вопрос, он ответил:
— Я — Папа Карло.
Переводчик посмотрел на него удивленно, но он все-таки работал в Москве и наверняка что-то слышал. Он начал быстро-быстро переводить, сыпал словами, хотя надо было перевести всего три, которые Джованни Римини понял и без перевода.
— Как докажете? — наконец спросил переводчик.
Вместо ответа пожилой человек поднялся, снял пиджак, потом рубашку, под рубашкой оказалась белая спортивная майка. И вскоре все присутствующие замерли — перед ними стоял человек с абсолютно синим торсом. Не от холода, конечно: все тело старика было покрыто татуировками так плотно, что казалось, на груди не осталось ни одного сантиметра нормальной человеческой кожи. Сидящие за столиками даже поднялись и подошли, чтобы вблизи рассмотреть это чудо. Тогда Константин Иванович повернулся к ним спиной, и они увидели на его спине изображение старика с шарманкой, у ног которого прыгал Пиноккио. Но это не была татуировка, это была самая настоящая картина, издали она даже походила на бледную фотографию — с таким качеством была выполнена наколка.
— Лауреат Сталинской премии делал, — признался Шарманщиков.
— Пинакотека Брера! Галерея Уффици! — восхитился кто-то.
Мужчины не могли оторвать взгляды от произведения искусства, подобного которому не видели никогда в жизни, да и не увидят после этого никогда.