— Повернитесь, синьор, пожалуйста, — повторяли они.
Кто-то даже замахал рукой, желая позвать девчонок, чтобы и они полюбовались. Но дон Джованни произнес коротко и строго:
— Баста!
После чего, дождавшись, пока старый русский оденется, сказал ему:
— Я слышал о Вас.
Принимать такого уважаемого гостя за уличным столиком — позор для настоящего хозяина, и потому все направились в дом. Синьор Римини взял Шарманщикова под руку и что-то ласково говорил. Следом семенил радостный переводчик, который не успевал со своим переводом. Знаток русского языка был счастлив оттого, что все так удачно завершилось, а то могла случиться какая-нибудь гадость, непредсказуемая и страшная: русский язык еще можно выучить, а вот понять русскую душу невозможно.
— Мне сегодня утром притащили видеопленку наблюдения за залом казино, — улыбался синьор Римини, — когда Вы там свою игру затеяли. Замечательный фильм. Джэк Николсон так не сыграл бы. Пожалуй, только Аль Пачино смог бы.
Они расположились в кабинете, на стенах которого висели картины современных художников, изображающие клеточки, квадраты, кружочки и пунктирные линии.
— Нравится мне нынешняя живопись, — признался хозяин, — картины можно даже вверх ногами повесить; никто ничего не заметит, зато все будут восторгаться: какое изображение пространства! Какая глубина мысли! Какая передача Бог знает чего!
В одной из рам висел абсолютно черный холст. А в другой — серый. Первая картина называлась «Черная кошка в комнате, в которой выключили свет», а вторая более прозаично: «Портрет серого кардинала на сером фоне».
Члены семьи с уважением смотрели на холсты.
— Больших денег стоит, — сообщил один из них Константину Ивановичу.
Но потом, видимо, вспомнил, что у того под майкой, и покраснел. Больше он не сказал ни слова.
Дон Джованни распорядился принести макароны и красного вина.
— А мне еще пиццу с ветчиной, грибами, сыром и оливками, — пискнул один из осмелевших приближенных синьора Римини.
Но все строго посмотрели на обжору, и тот решил потерпеть до дома. Но от вина не отказался. Правда, ему накапали всего полстаканчика. Константину Ивановичу преподнесли бокал и стали ждать, что он скажет. Он пригубил и почмокал губами, а потом сообщил: «Вино неплохое, но недавно пил и получше».
Но добрый хозяин не обиделся, сказал только, что это вино с его виноградников в Пьемонте, а это достаточно далеко от Тиволи, где он живет постоянно, так что за всем не уследишь. Тут он загрустил: вспомнил, как видно, произошедшее накануне в казино и задумался.
— «Римини бразерс» — Ваша фирма? — спросил Шарманщиков.
— Да, да, — закивал хозяин, — это мои представительства в Москве и Петербурге. Только уж очень тяжело работать в России — сплошные убытки: партнеры такие необязательные; наобещают, а потом куча отговорок. И чиновники ваши слишком многого просят — половина прибыли на взятки уходит. А потом получается, что и металл, и лес мне достаются по европейским ценам, что, согласитесь, очень смешно. Россия — страна азиатская, а цены европейские.
— А чего еще интересует кроме железок и деревяшек? — поинтересовался Константин Иванович.
— Все, — сказал переводчик, — глинозем, кокс, уреа.
Он пощелкал пальцами.
— Уреа — это…
— Мочевина? — догадался Саша.
— Да, да, — закивал переводчик, — карбамид.
Решили в подробности не вдаваться, так как принесли макароны. Хозяин сидел грустный, думая, как видно, о том, какая варварская страна эта Россия — мало того, что он теряет изрядно, работая с русскими, так они еще вздумали приезжать сюда и разорять его казино. Конечно, старичка этого он прижмет и тот вернет все деньги, но с другой стороны, старичок не простой оказался — мало ли что потом может произойти.
Константин Иванович из вежливости поковырял вилкой национальный итальянский продукт и сказал:
— У нас в тюрьмах тоже макароны дают.
— О-о-о, — удивились жители Апеннинского полуострова, — как у вас там хорошо!
— Приглашаем в гости, — сказал Саша, — отдельной камеры не обещаем…
Шарманщиков погладил лацкан своего пиджака и посмотрел на хозяина.
— Я смогу вам все поставить в любом количестве и по цене на треть, а то и вполовину меньше той, что вы платите сейчас.
— Нам много надо, — усомнился синьор Римини, — мы потом это арабам продаем.
— Да хоть неграм в Африку. Были бы у вас деньги.
Члены семьи Римини переглянулись, и дон Джованни важно сказал:
— Мы можем предоставить банковскую гарантию на полтора миллиарда долларов.
— Лучше безотзывный делимый аккредитив, который будет раскрываться по предъявлении инвойса, и сумма, равная стоимости отгруженного товара, должна переводиться на указанный мною счет.
— О’кей, — сказали хором братья Римини.
Шарманщиков поднял палец, давая понять, что он еще не закончил.
— Но поскольку у Вас будет экономии около сорока процентов, то десять из них мне.
— Это же сто пятьдесят миллионов долларов, — возмутился дон Джованни.
— Как хотите, — развел руками Константин Иванович.
«Римини бразерс» пошли в уголок посовещаться, потом снова сказали «О’кей!» Шарманщиков попросил своего молодого друга позвонить Киселю в Киев и попросить его подмести все порты на предмет вывоза оттуда: арматуры, рельсов, проката, труб, нержавейки, пообещать ему за это отправить на Украину составы с лесом, который нарубят зеки в Карелии, в Коми, на Урале и в Сибири. Потом Саша позвонил в Белоруссию, и там пообещали двадцать тысяч тонн карбамида, который и так лежит неизвестно чей на складах в Гродно. С углем оказалось проще — в России даже шахтерам выдают им зарплату. В нагрузку к глинозему предложили какой-то галлий и какой-то индий.
— О-о-о! — задохнулись от удивления родственники Римини.
В заключение какой-то Ваня Ростовский позвонил Саше на мобильник и сказал, что он в подарок Папе высылает самолетом тонну черной икры, и намекнул, мол, скоро будут приватизировать порт в Таганроге.
Все итальянцы улыбались, а дон Джованни немного кривился.
— Сто пятьдесят миллионов — очень большие деньги, — вздыхал он.
— Так я тоже не один, — успокоил его Шарманщиков, — с каждым поделиться нужно, а в России сто пятьдесят миллионов человек!
Против правды не попрешь, и синьор Римини сел под «Серым кардиналом» и начал подсчитывать свою будущую прибыль. Она получилась очень большая: разрядов в калькуляторе не хватало, но все равно обидно отдавать какому-то дяде, а точнее, неизвестно чьему Папе, целых сто пятьдесят лимонов зеленых.
Он мог бы сидеть там вечно или хотя бы до тех пор, пока с неба ночь не выльет на его резиденцию цистерну черной краски и можно будет не включать в комнате свет и не искать там черную кошку.
Но Римини был гостеприимным хозяином и даже предложил гостям сыграть в покер. Саша отказался, сказав, что у того все стары подбитые, а Шарманщиков сыграл несколько партий и даже выиграл кое-что. Кое-что — это был взятый напрокат «бентли», так как тот самый миланский гараж тоже принадлежал дону Джованни.
Утром синьору Римини позвонили из Москвы. Глава представительства его фирмы сообщил, что к нему чередой прут русские олигархи подписывать контракты, от которых в свое время отказались, причем цены на товар ну просто очень — таких просто не бывает! Из Мариуполя пошли четыре океанские баржи с полусотней тысяч тонн арматуры, что-то отправилось из Ильичевска — пока неизвестно, что, но говорят, миллионов на двадцать. Скоро придет инвойс. Что-то грузится на корабли в Петербурге и Калининграде.
Но и этот день прошел, а потом следующий — еще более напряженный, потому что пришлось играть в гольф и одному из «Римини бразерс» мячом попали в лоб, пришлось пить за его здоровье, после чего травмированного и в самом деле пришлось отправить в реанимацию.
— А деньги нам поступают, — сказал Саша, — я проверял счета. Этот Римини не наврал. Что будем делать?
Константин Иванович налил себе минералки и вздохнул:
— Все зависит от того, когда Ванька Ремешков нас сдаст местным ментам, а может быть, просто прикажет грохнуть. Не вечно же он с нами будет в гольф играть. Он приказал утопить четверых: Вампира, Хенессена, крупье и второго крупье, который был вообще не при делах. Вот так запросто убили четверых, которые предполагали прожить еще долго, а трое из них вообще собирались стать миллионерами в самое ближайшее время.
Все детали тогда утрясли уже без переводчика. Не потому что Аня оказалась слишком нервной — отнюдь нет, просто были подробности, которые лучше было обсуждать один на один. Тем более что Саша немного базарил по-английски. Все понимали, что наличкой с казино получать не было смысла, и потому договорились перевести выигрыш на банковский счет и встретиться в Швейцарии, тем более что до ближайшего швейцарского города — Мартиньи не более двухсот километров. Тихий городок в горах, и там тоже есть банки, где можно получить наличными двадцать миллионов долларов и отдать алмазы. Тепеш, правда, вспотел, услышав это, и с его эспаньолки пот капал на пол, но Ван Хенессен сказал, посмотрев в глаза Шарманщикову:
— Я верю этим людям.
Потомок румынского вампира знал, что нельзя верить никому, когда речь идет о сумме больше чем тысяча франков, а тут двадцать миллионов, к тому же долларов. Но он боялся не только потерять свою долю, он еще больше боялся что-либо сказать, потому что молчаливые люди живут, по статистике, дольше. Ван Хенессен продемонстрировал алмазы, которые хранил в своей квартирке, к которой Тепеш, кстати говоря, не имел никакого отношения. Ханс просто вышел из комнаты, а потом вернулся с кожаным африканским кошельком. Потянул за тонкий ремешок, а потом перевернул кожаный мешочек над столом. И оттуда стук, стук, перестук высыпались голубоватые стекляшки — ровно сорок девять штук. Шарманщиков взял один из камушков, подержал его на свету, потом провел по стеклу своих часов, после чего там остался глубокий надрез.
— В Якутии таких нет, — признал Константин Иванович, — будем брать…