Графиня Солсбери. Эдуард III — страница 48 из 48

I

Благодаря капитуляции — о ней мы уже рассказали — сэр Томас Холэнд вместе с английскими рыцарями вступил в город, где они нашли немало прекрасных горожанок и монахинь, коих и изнасиловали; но все-таки англичане овладели им не без ощутимых потерь, ведь жители, взобравшись на крыши, продолжали отбиваться так, словно не признавали сдачи города, о которой договорились оба графа.

Горожане засыпали врагов камнями, скамьями, всем, что попадало под руку, и убили более пятисот солдат; король Англии, когда вечером ему сообщили об этом, пришел в такую ярость, что повелел на другой день город сжечь, а жителей перебить.

Но мессир Годфруа, который, кажется, изредка вспоминал, что он француз, сказал королю:

— Милостивый государь, соблаговолите немного умерить ваш гнев. Вам предстоит проделать большой путь, прежде чем вы окажетесь в Кале, куда намерены направиться. Здесь еще остается немало жителей, которые будут защищать свои дома так же, как их защищали сегодня, и прежде чем вы сломите их сопротивление, вы потеряете много людей. Посему берегите ваших людей: они очень пригодятся вам через месяц, ибо быть того не может, чтобы король Франции, видя, как вы опустошаете его страну, не пришел дать вам сражение. Ну а я, — прибавил Годфруа, — берусь сделать вас властелином этого города, не пролив ни капли крови.

— Мессир Годфруа, вы наш маршал, — ответил Эдуард, сразу понявший справедливость того, о чем ему сказал граф. — Поэтому поступайте так, как вам будет угодно, ибо на сей раз мне вовсе не хочется вмешиваться в ваши дела.

После этого мессир Годфруа д’Аркур велел провезти свое знамя по улицам и приказал, чтобы никто не смел поджигать дома, убивать мужчин или насиловать женщин.

Когда жители Кана услышали об этом запрете, они немного успокоились и даже стали пускать англичан на постой к себе в дома. Кое-кто из горожан раскрывал свои сундуки и ларцы, отдавая все, что имел, в обмен на обещание сохранить жизнь.

"Однако невзирая на это и на запрет короля и маршала, — прибавляет Фруассар, наш неизменный поводырь по лабиринту той эпохи, — в городе Кан было много гнусных убийств и разбоя, воровства, поджогов и мелких краж, ибо не только в армии, которую вел король Англии, но и среди горожан встречалось немало воров, преступников и людей бессовестных".

Англичане, овладевшие городом, оставались в нем три дня, награбив сказочные богатства.

В это же время они составили план действий и привели в порядок дела после того, как на судах переправили в Острегем, где стояли их большие корабли, драгоценности, золотую и серебряную посуду, сукна, а также все прочее похищенное ими добро.

Потом для большей безопасности они решили, что корабль, груженный добычей и пленными, будет отправлен в Англию. Графу Хостидону, назначенному командиром корабля, выделили двести солдат и четыре сотни лучников.

Среди пленных находились мессир де Гинь и мессир де Танкарвиль, выкупленные королем Эдуардом у Томаса Холэнда, которому заплатили двадцать тысяч резеноблей.

Итак, корабль отплыл, увозя более шестидесяти рыцарей и более трехсот богатых горожан, а также, продолжает хронист, великое множество приветствий и добрых пожеланий от короля Эдуарда его супруге, милостивой королеве Англии Филиппе.

Тем временем в дела обоих королей вмешался папа; легаты его святейшества начали переговоры о мире и от имени Филиппа де Валуа подтвердили Эдуарду его право на герцогство Аквитанию, которым тот владел так же, как и его отец. Но Эдуард, покорный воле Провидения, что увлекла его, отверг мирные предложения и продолжал двигаться вперед, все сметая на своем пути мечом и огнем.

Так он подошел к Лувье и захватил его без труда, потому что городские ворота даже не были заперты.

Разграбив город, англичане вошли в графство Эврё и сожгли все населенные пункты, кроме крепостей, и король, по-прежнему следуя совету Годфруа д’Аркура, не осаждал закрытый город или укрепленный замок, стремясь сохранить своих солдат и осадные орудия.

Подойдя к Руану, король погрузил армию на суда и поплыл по Сене, хотя направились англичане на Вернон, а не на забитый войсками Руан, где капитаном был сир д’Аркур, брат мессира Годфруа.

После того как Эдуард сжег Вернёй и окрестности Руана, он достиг города Пон-де-л’Арш; там его нагнал король Франции и предложил сойтись в сражении. Но Эдуард не принял битвы, заявив, что, поскольку ему необходимо исполнить обет, он вступит в бой лишь под стенами Парижа.

Тогда Филипп возвращается в свою столицу, поселяется в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре и выжидает.

Мы так долго задерживаемся на подробностях этого похода, поскольку нам кажется, что для читателя, как и для нас, по-настоящему интересно проследить хронику сего странного завоевания.

В самом деле, подобное вторжение показалось бы сегодня столь невероятным, что нам необходимо единодушие хронистов, чтобы поверить в нашествие 1346 года.

Можно было бы сказать, что Бог отвернулся от Франции и полностью оставил эту страну и ее короля.

Когда мы прослеживаем действия Филиппа VI во всей этой кампании, нас удивляют постоянные его колебания, что завершатся при Креси внезапной решимостью, которая приведет короля к поражению в битве. На своем пути англичане встречали лишь мимолетное сопротивление. Чаще всего навстречу им шло предательство; они продвигались вперед так, словно сам Господь указывал им дорогу, и они были скорее орудиями гнева Божьего, а не честолюбия своего короля.

Итак, Эдуард, покинув Пон-де-л’Арш, прибывает в Мант, проходит Мёлан, сжигает Мюро и останавливается перед Пуаси в седьмой день августа 1346 года.

Но в Пуаси разрушен мост; король Франции оказался на другом берегу реки, так что во многих местах одна армия могла наблюдать за другой.

Король Англии шесть дней оставался в Пуаси, а сын его находился в Сен-Жермен-ан-Ле. Тем временем английские солдаты жгли окружающие города, включая Сен-Клу, и парижане могли видеть языки пламени и клубы дыма.

Однако Рюэй был пощажен, и летописец сообщает, что город обязан своим спасением чуду, сотворенному монсеньером Сен-Дени.

Но великим бесчестьем для Франции было то — в чем и состояла измена, — что король Англии и его сын жили в тех самых местах, кои прежние короли Франции и Филипп VI всегда избирали своими любимыми резиденциями.

Ни один дворянин Франции не пытался прогнать Эдуарда, который целых шесть дней жил в замке, спал в роскошной постели и пил вино своего царственного противника.

Но гораздо любопытнее было другое: французские дворяне топили суда и разрушали мосты повсюду, где проходил король Англии.

Филипп VI все-таки покинул Сен-Жермен-де-Пре и накануне Успения направился в Сен-Дени.

Когда король туда приехал, к нему пришел какой-то человек и сказал, что может сообщить известия о враге; это был крестьянин из окрестностей Пуаси.

— Сир, король английский Эдуард стоит под городом Пуаси, — сказал он.

— Я знаю, — ответил Филипп.

— Но вы, сир, наверное, не знаете, — возразил этот человек, — что он приказал спешно отстроить разрушенный мост.

— Кто же вам об этом сказал? — спросил король.

— Я сам видел, сир.

— Этот человек лжец или безумец, — хором вскричали окружавшие Филиппа сеньоры, — если только не шпион короля Эдуарда.

— Клянусь, что все сказанное мной — правда, — воскликнул, подняв руку, крестьянин, — и можете казнить меня, если я солгал!

И тогда подтвердились слова Евангелия: "И сказал бедняк. А его спросили: кто ты такой? И посмеялись над ним. А богатый сказал, и все замолчали, внимая. И никто не усомнился в словах его".

Все, о чем рассказал этот человек, было правдой, но над ним, как над евангельским бедняком, посмеялись слышавшие его.

Однако известие крестьянина подтвердилось, и король послал к мосту Пуаси жителей Амьена, чтобы сорвать работы англичан. Но это не помогло. В пятницу, после Успения, король Англии поджег дворец французских королей в Пуаси и перешел восстановленный им мост, приказав обнажить мечи и развернуть знамена.

Так он вышел к Сен-Жермену. Прибыв сюда, он разбил лагерь на холме, откуда открывался вид на Париж, и собрал вокруг себя главных рыцарей армии.

— Господа, — начал он, показывая им на колокольни Сен-Дени, которые в этот миг осветило солнце (их белые ажурные шпили четко вырисовывались на горизонте), — господа, когда-то я дал обет разбить лагерь с видом на колокольни Сен-Дени. Вернувшись в Англию, вы сможете рассказывать, что король исполнил свою клятву.

Все рыцари снова присягнули Эдуарду в верности, и король, оставшись один, мысленно перенесся к тем людям, кто давал обеты одновременно с ним.

"Бог мой, неужели ты так плохо воспринял эти обеты, что покарал тех, кто их приносил? — вопрошал он. — Ни одного, кто сидел за моим столом в тот день, сегодня нет рядом со мной. Их похитили у меня изгнание, горе или война. Бедный Уильям Монтегю убит Дугласом. Готье де Мони каждый день рискует жизнью ради меня; кто знает, жив ли он? Робер Артуа испустил дух у меня на руках. Иоанн Геннегауский покинул меня ради короля Франции. Солсбери исчез. Алике умерла. Лишь королева Англии счастливо исполнила свой обет, единственный из всех, который заставил меня содрогнуться. Молю тебя оградить ее от всякого горя, о Господь мой, и обрушить на одного меня все твои проклятия и весь гнев твой! Молю тебя в день Страшного Суда простить мне всю кровь и все слезы, что я заставлю пролиться во исполнение обета, что был всего лишь местью человека!".

II

Между тем короля Филиппа VI начало всерьез беспокоить соседство Эдуарда. Он снова покинул Париж, куда вернулся, получив известие об отходе войск короля Англии.

Поэтому он просил Иоанна Богемского, герцога Лотарингского, Иоанна Геннегауского, графа Фландрского, графа Блуаского, всех своих сеньоров и рыцарей ждать его в Сен-Дени, откуда он отправится вместе с ними преследовать английского короля.

Чтобы конница могла проходить по улицам более свободно, он приказал снести наружные подпорки балконов, а парижане были так напуганы отъездом короля, что вышли из домов и, бросаясь на колени, умоляли:

— О милостивый государь и благородный король, что вы собираетесь делать? Неужели вы хотите покинуть ваш город Париж? Не забывайте, что враги находятся в двух льё отсюда и, если вы уедете, подойдут к городу, и не будет у нас никого, кто смог бы нас защитить. Останьтесь, сир, и помогите нам оборонять ваш славный город.

— Ничего не бойтесь, добрые люди, — отвечал король, — я еду в Сен-Дени, чтобы соединиться с моими войсками и идти на англичан. И будьте спокойны, враг сюда не дойдет.

В это время король Англии, словно он преследовал только одну цель — исполнить данный им обет, а исполнив его, вернуться назад, прервал марш на Париж, оставив мессира Годфруа формировать авангард своей армии из полутысячи солдат и дюжины сотен лучников, отправился в другую сторону и прибыл в Пикардию.

И случилось так, что мессир Годфруа наткнулся на большой отряд пеших и конных горожан Амьена, откликнувшихся на призыв короля Филиппа; они были отлично вооружены, а кроме того — ими командовали четыре храбрых капитана из амьенского края.

Англичане их атаковали, и был долгий бой; но, как всегда, англичане вышли победителями и за ними осталось поле битвы, а на нем — тысяча двести трупов как англичан, так и французов.

Эдуард вступил в землю Бовуази, расположившись в красивом и богатом аббатстве Сен-Люсьен близ Бове.

Здесь он переночевал, а когда наутро вновь выступил в поход, то не успел проехать и тысячи шагов, как почувствовал, что у него за спиной вспыхнул большой пожар; он обернулся и увидел аббатство, объятое пламенем.

Тогда он вернулся назад; поскольку Эдуард под угрозой виселицы запретил кому-либо посягать на церкви и аббатства, он приказал схватить тех из своих людей, кто поджег Сен-Люсьен.

Потом Эдуард, словно спеша явить пример своего правосудия (он не хотел, чтобы при исполнении обета было бы совершено хоть одно святотатство), повелел принести веревки и вызвать из горящего аббатства монаха.

— Отец мой, двадцать два человека, которым предстоит умереть, нуждаются в вашей поддержке, — сказал он ему. — Они умрут, потому что осквернили приют слуг Господа. И такова будет участь каждого, кого на своем пути я сочту оскорбляющим Господа.

Король удалился, оставив виновных в обществе исповедника и палача.

Спустя час все аббатство было в огне, а на фоне озаренного пламенем горизонта выделялись на деревьях черные силуэты двадцати двух повешенных.

Армия короля Англии молча двинулась в дорогу, и вечером того же дня Эдуард остановился на ночлег в городке Мелли в Бовуази, обойдя город Бове, но не стал его осаждать, не желая без надобности утомлять солдат.

Однако не таково было намерение маршалов его армии. Они не могли устоять перед желанием завязать стычку с жителями пригородов Бове. Поэтому они повернули назад и напали на городские заставы. Но город был хорошо защищен, и нападавшим пришлось довольствоваться поджогом, после чего они возвратились к месту ночлега короля.

По-прежнему сжигая и грабя все, армия пошла дальше и, проведя ночь в деревне Гранвилье, овладела никем не обороняемым замком Аржи, и тот вскоре превратился в кучу пепла.

Поблизости находился замок Пуа; он мог стать доброй добычей, ибо владелец его слыл очень богатым сеньором.

Когда король прибыл в этот замок, тот уже был в руках англичан, хотя, вопреки обыкновению, они его еще не сожгли. В ту минуту, когда Эдуард въехал в ворота замка, мессир Джон Чандос и герцог Бассет, два славных рыцаря его армии, приветствовали короля, подведя к нему двух красивых плачущих девушек.

— Сир, в замке находились только две эти девушки, которых мы взяли в плен, — объяснил мессир Джон Чандос, — но не для того, чтобы требовать за них выкуп, а для того, чтобы сберечь их честь.

— Прекрасно, мессир, — ответил король, — вы вели себя как благородные и учтивые рыцари.

Потом, обратившись к одной из заплаканных красоток, король спросил:

— Дитя мое, кто вы и кто ваша спутница?

— Ваше величество, спутница — это моя сестра, а сир де Пуа — наш отец.

— Значит, сеньора де Пуа нет в замке?

— Нет, сир.

— Ну что ж! Мы с женщинами не воюем и даже берем под свою защиту тех, кого любят и оберегают женщины. Скажите, чего вы хотите, и ваши желания будут исполнены.

Тогда обе девушки упали перед королем на колени и стали умолять его отправить их к отцу в Корби.

И король приказал проводить девушек до того места, где находился их отец.

— Вы, конечно, хотите сами доставить ваших пленниц в безопасное место, — обратился Эдуард к Джону Чандосу и герцогу Бассету. — А посему проводите их и хорошо охраняйте.

Когда оба рыцаря вернулись в армию, король с улыбкой заметил, что они были более задумчивыми и озабоченными, чем раньше.

Тем временем жители города Пуа, узнавшие о великодушном отношении Эдуарда к дочерям их сеньора, стали лелеять надежду найти у маршалов английской армии подобное великодушие по отношению к себе.

И они предложили маршалам крупную сумму за то, чтобы те ничего не грабили и не жгли.

Сумму эту они должны были выплатить сразу после отъезда короля.

Предложение было принято. Был отдан приказ, запрещающий под страхом смертной казни наносить ущерб городу и замкам, а на другой день, когда' король уехал, несколько рыцарей остались, чтобы получить деньги, которые им были должны.

Однако назначенное время уже давно истекло, а к рыцарям никто не являлся.

Тогда английские рыцари отправились в замок Пуа, чтобы потребовать обещанный выкуп, но вместо денег нашли до зубов вооруженных людей; они набросились на англичан, объявив, что ничего не заплатят.

Англичане, поняв, что их обманули, послали двоих солдат просить поддержки у армии и приготовились сражаться до тех пор, пока не подоспеет подмога.

Жителей Пуа было больше, но англичане защищались так упорно, что, когда мессир Реньо Кобхэм и мессир Томас Холэнд, командовавшие арьергардом, подоспели на помощь, они еще держались стойко, не потеряв ни одного человека.

— Нас предали! Предали! — кричали англичане.

И с помощью подошедшему подкреплению они сожгли город, перебив почти всех его жителей и сровняв с землей два замка.

После этого они нагнали короля, который вошел в Эрен и, намереваясь здесь пробыть дня два, запретил наносить урон городу.

Король Эдуард сразу же занялся поисками переправы через Сомму и с этой целью выслал вперед графа Уорика и мессира Годфруа д’Аркура с тысячью солдат и двумя тысячами лучников, чтобы они шли, как пишет Фруассар, "прощупывая и проглядывая местность вдоль реки Соммы до тех пор, пока не отыщут переправу, где смогут благополучно перейти на другой берег".

Оба маршала, коих мы назвали, двинулись в дорогу и нашли мост; но он охранялся так надежно, что, несмотря на мощную атаку против французов, они не смогли им завладеть и успели только пробиться на тот берег.

Тогда они подошли к городу Лон в Понтьё, где был еще один мост, но и он был весьма защищен, так что они отправились на поиски другого моста, и отыскали его в Пикиньи, хотя он охранялся гораздо лучше, чем оба предыдущих. Маршалам пришлось вернуться к своему королю и рассказать ему обо всем, что они увидели, то есть о том, что Филипп VI позаботился и усилил охрану мостов через Сомму, чтобы Эдуард со своей армией не смог форсировать реку, а он, Филипп, мог бы дать им бой где угодно или уморить их голодом, если ему это больше понравится.

III

Тем временем Филипп VI перестал колебаться и, горя желанием разбить Эдуарда, смело бросился за ним в погоню. Поэтому он покинул Сен-Дени и, делая большие переходы, пришел в Амьен, когда король Англии еще находился в городе Эрен.

Вечером того же дня, когда граф Уорик и Годфруа д’Аркур доставили королю сведения, о коих мы только что рассказали, были схвачены люди, в которых опознали шпионов короля Франции.

Лишь один из них отрицал, что он лазутчик французов.

Только случай, сказал он, свел его с этими людьми.

Он даже уверял, что вовсе не желает служить Филиппу и хотел бы служить Эдуарду Английскому. Это был столь известный способ защиты, что никто не обратил на это внимания, и все сошлись на том, что следовало бы повесить пленного, причем раньше остальных. Тогда этот человек замолчал, и король, внимательно рассмотрев его, удовольствовался тем, что приказал охранять пленных до нового распоряжения, потом отдал приказ выступать завтра рано утром, чтобы французский лагерь не успел узнать, какую позицию занимают англичане.

Когда взошло солнце, Эдуард отстоял мессу; зазвенели фанфары, и англичане пошли вперед, уводя с собой пленных: скрутив им за спиной руки, их привязали веревками к седлам коней.

Так они подошли к городу Абвиль, где был брод; Эдуард еще не знал о нем, а Филипп знал и поручил охранять его шести тысячам солдат под командованием мессира Годмара дю Фе.

Но Годмар дю Фе по пути к Сомме вербовал тех, кто хотел идти вместе с ним, и его отряд увеличился еще на шесть тысяч человек.

Тогда Филипп, уверенный, что Эдуард не преодолеет Сомму и не ускользнет от него, покинул Амьен и пошел на Эрен, где, как он считал, еще пребывает его августейший противник. Но — нам это известно — англичане утром ушли оттуда, а французы застали еще накрытые столы, но не обнаружили сотрапезников: те уже были далеко.

Эдуард знал, что король Франции упорно его преследует, но, словно желая исчерпать силы своего врага бесконечными преследованиями, постоянно убегал от него, никак не желая вступать в сражение.

Вот почему король Англии поджидал в городе Уазмон возвращения двух своих маршалов, снова посланных на поиски переправы. Вернулись они вечером; они храбро бились с французами, но брода не нашли.

Тут король повелел привести пленных и сказал:

— Есть ли среди вас человек, знающий брод, который должен быть вблизи Абвиля и по которому мы и наша армия смогли бы безопасно перейти через реку? Если кто-либо знает брод, пусть укажет его, и он будет свободен.

Все пленные хранили молчание.

— Государь, я знаю французов, — склонившись к уху короля, шепнул Годфруа д’Аркур, — никто из этих людей ради того, чтобы спасти жизнь только себе одному, не покажет брода. Пообещайте свободу всем, и, может быть, один согласится ради спасения товарищей показать брод.

— Хорошо, — ответил Эдуард и, повернувшись к пленным, сказал: — Теперь я обещаю свободу не одному из вас, а всем. Более того, обещаю сто золотых экю тому, кто укажет переправу.

Тогда один из пленников подошел к королю и обратился к нему с такими словами:

— Сир, никто из моих спутников — все они французы — не предаст свою страну. Но я, — продолжал он, — служил у Оливье де Клисона, который погиб за то, что признал вас истинным своим королем. И значит, я должен пожертвовать собой ради других, ибо Филипп не мой король.

— И все-таки вы шпионили за нашей армией в пользу короля Франции, когда вас схватили, — возразил Эдуард.

— Сир, я уже говорил, когда меня схватили, что я не шпион, и сегодня повторяю снова. Кроме того, я сказал, что хотел бы служить вам. Сегодня мне представился случай, и я докажу, что говорю правду. Подтвердите мне снова ваше королевское слово, что все эти люди будут свободны, и я сам укажу вам брод, который вы хотите найти.

— Я доверяю вашему слову, — ответил Эдуард, убежденный искренним тоном этого человека, — и с этой секунды ваши спутники свободны.

Эдуард тут же приказал, чтобы пленных развязали и разрешили им покинуть лагерь.

— Сир, никто не знает лучше меня переправу у Белого пятна, — сказал тогда Гобен Агас (история сохранила имя этого человека), — ибо я сам в этом году более двадцати раз переходил там реку. Поэтому клянусь головой, сир, перевести вас через Сомму в таком месте, где вашим пешим солдатам вода будет только до колен, а ваши всадники пройдут даже не замочив шпор. Когда начинается морской прилив, река разливается и никто не может ее переехать, но когда прибой отступает, что бывает дважды в ночь, то, как я вам сказал, перебраться через реку можно. В месте, где находится брод, мелкий белый песок, потому и назвали его Белое пятно.

— А нет ли другой переправы? — спросил Эдуард.

— Есть еще мост в Абвиле, но его так хорошо защищают, что вы потеряете много людей, если пожелаете его перейти, и вряд ли чего-либо добьетесь.

— Но разве Белое пятно не охраняется?

— Охраняется, сир, — ответил Гобен Агас, — но это не представляет никакой опасности для вас и вашей армии.

— Почему?

— Потому, что рядом занимает позицию мессир Годмар дю Фе, а он не слишком стойкий в битвах.

— Значит, он сдастся?

— Возможно, сир, что он даже туда не придет. Он просто отступит, когда увидит, что вы приближаетесь.

— Ну что ж, все складывается хорошо, — сказал Эдуард, — и если мы, как вы обещаете, добьемся удачи, рассчитывайте, друг, на мою щедрость.

— Я отвечаю за все, сир, — с поклоном ответил Гобен, — лишь бы завтра, на восходе солнца, вы были у брода.

— Мы будем там.

И король тотчас отдал приказ готовиться выступать.

В полночь фанфары возвестили о начале похода.

Солдаты построились, нагрузили повозки и двинулись в путь.

Когда англичане достигли брода, отлив еще не начался, и пришлось ждать, пока спадет вода.

Тогда мессир Годмар дю Фе, который, как мы сказали, собрал около двенадцати тысяч солдат, выдвинулся вперед и расставил свои войска таким образом, чтобы не дать английской армии переправиться через реку.

И, вопреки предсказанию Гобена Атаса, между двумя армиями завязалось странное сражение, странное потому, что бились они в воде, и изредка течением уносило труп, а прозрачная вода, окрашенная кровью, сверкала под первыми лучами солнца.

Любопытно было наблюдать этих людей, бросающихся с берега в воду, чтобы сражаться, тогда как английские лучники, невозмутимые, словно морские боги, стреляли тем быстрее и точнее, что стояли на твердой земле.

Тем временем англичане переправлялись через реку под защитой этой живой, но непреодолимой стены.

Однако им надо было спешить.

Французы подходили на большой скорости, и необходимо было от них оторваться.

Англичане сделали последнее усилие, и французы скрылись из глаз: первые пошли в одну сторону, а вторые — в другую; дороги вели одних на Абвиль, а других — на Сен-Рикье.

Еще не все англичане покинули берег, когда подоспела группа оруженосцев французских сеньоров, жаждавших взять реванш за поражение, которую они потерпели несколькими днями раньше. Они снова оживили готовый угаснуть бой, надеясь тем самым дать королю Франции время подойти.

Но Гобен Атас, не отходивший от Эдуарда, сказал ему:

— Сир, спешите на помощь вашим людям или бросьте их, ибо скоро снова начнется прилив и, кроме того, будет уже поздно переправляться через Сомму: вас настигнет король Франции, потому что он гонится за вами.

Англичане же вели схватку с людьми короля Богемии и Иоанна Геннегауского.

Эдуард пришел на помощь своим, и враги разбежались, как испуганные газели, оставив на берегу множество убитых.

Через реку переходили последние англичане.

Они успели вовремя.

Едва последний солдат вступил на другой берег, Филипп VI появился в том месте, где совсем недавно шел бой.

Он собрался перебраться через реку и продолжать преследование англичан, когда маршалы сказали ему:

— Смотрите, сир!

Море, действительно, овладело рекой, и надвигался такой быстрый и мощный прилив, что шум волн заглушал громкие крики тысяч солдат, усеявших берег.

— Слишком поздно! — пробормотал Филипп. — Опоздали! Значит, мы имеем дело не с людьми, а с дьяволами.

Англичане же взирали на них с того берега, и Эдуард спросил Гобена Атаса, что он должен ему дать в обмен на оказанную услугу.

— Сир, дайте мне коня, — ответил этот человек, — чтобы я мог побыстрее уехать отсюда, ибо не думаю, что мне теперь будет хорошо в этой стране.

Эдуард дал крестьянину коня, присовокупив также сто обещанных розеноблей; потом король снова двинулся в дорогу, миновал город Ноай, не нанеся ему вреда, ибо город этот принадлежал дочери Робера Артуа, и остановился в Бре. На следующее утро он продолжил путь и в пятницу, в полдень, остановился совсем близко от Креси в области Понтьё и, словно сам Бог повелел ему оказаться в этом месте, воскликнул:

— Это здесь!

И построил свою армию в три боевых порядка.

IV

Итак, Эдуард подошел к Креси в Понтьё, как мы уже знаем, и объявил:

— Я нахожусь здесь по праву королевы, матери моей, унаследовавшей королевство Франция, когда она вступала в брак, и хочу отвоевать здесь свое право у противника моего Филиппа де Валуа или умереть.

Мы, кажется, упоминали о визите, который Эдуард нанес накануне графине д’Омаль. Король Англии не удовольствовался тем, что приказал оберегать земли дочери Робера Артуа; он поклялся графине отомстить за изгнание и гибель ее отца.

Сейчас мы увидим, как Эдуард сдержал свое слово.

У него под знаменами находилось в восемь раз меньше солдат, чем у Филиппа, и поэтому ему необходимо было умело расставить свои полки.

Он расположил армию в открытом поле и послал графа Уорика, Годфруа и Реньо Кобхэма искать место, где войско могло бы занять окончательную позицию, чтобы дать сражение.

Кроме того, в Абвиль были отправлены гонцы; им поручили выведать, что намеревается предпринять король Франции, и убедиться, что в этот день он не переправится через Сомму.

Гонцы вернулись, уверяя, что до следующего дня опасаться этого нечего.

Поэтому король дал отдых солдатам, разрешив устраиваться на ночлег, где им будет удобно, приказав быть готовыми с утра, по первому сигналу фанфар собраться в том месте, которое указали как самое выигрышное для битвы граф Уорик и Годфруа д’Аркур.

Мы оставляем англичан располагаться как можно удобнее на ночлег, а сами поинтересуемся, чем в это время был занят король Филипп VI.

В ту пятницу — это было 25 августа 1346 года — Филипп весь день оставался в Абвиле, поджидая своих людей, прибывавших со всех сторон.

Он велел им немедленно уходить из города и направляться на равнину, чтобы приготовиться к бою завтра рано утром, ибо заранее продуманное намерение короля состояло в том, чтобы покинуть город и, несмотря ни на что, дать сражение англичанам.

Он тоже, как и Эдуард, занялся разведкой.

Филипп послал двух военачальников, сира де Сен-Вена-на и сира де Монморанси, выяснить расположение английской армии.

Генералы возвратились, сообщив, что обнаружили англичан, разбивших лагерь под Креси и, судя по всему, поджидавших там противника.

— Прекрасно, и если будет угодно Богу, завтра мы дадим им сражение, — сказал Филипп. — А теперь, господа, мы поужинаем, — прибавил король, — ибо я хочу сегодня вечером поднять кубок за здоровье тех, кто пришел мне на помощь.

На этом ужине присутствовала вся знать и все рыцарство Франции.

Здесь были король Богемии, граф Алансонский, граф Блуаский, граф Фландрский, герцог Лотарингский, граф Осерский, граф Сантерский, граф д’Аркур, мессир Иоанн Геннегауский, а также много других вельмож, перечислять которых пришлось бы слишком долго.

Когда ужин закончился, король встал и сказал:

— Господа, завтра Франция вступит в великую игру, и я надеюсь, она выиграет ее с помощью Господа и благодаря вашему мужеству. Но для этого необходимо, чтобы вы все были едины, стали друзьями, забыв о зависти, ненависти и гордыне, чтобы каждый получил свою долю победы, если мы ее одержим, и чтобы никто не смог обвинить соседа в поражении, если мы его потерпим.

И тогда все дали королю клятву, что поступят согласно его желанию и будут едины, как братья.

— Сир, я слеп и не смогу узреть великого деяния, что свершится завтра, — ответил Филиппу король Богемии, сидевший от него по правую руку. — Но клянусь вам, что не умру до тех пор, пока ради вашего дела не нанесу несколько доблестных ударов меча нашим недругам.

Оба короля обнялись, и каждый из них отправился немного отдохнуть.

Примерно то же самое, что происходило в Абвиле, разыгрывалось и в стане Эдуарда.

Англичане оказались в сытом и изобильном краю. Поэтому король, князья и бароны славно откушали, ожидая дальнейших событий, и разошлись в прекрасном настроении.

Оставшись один, Эдуард вошел в молельню, опустился на колени и долго молился, смиренно прося Бога позволить ему с честью выйти из битвы, если завтра придется сражаться.

Закончив молитвы, король велел позвать принца Уэльского.

— Сын мой, завтра, по всей вероятности, вы должны заслужить себе рыцарские шпоры, — сказал он. — Поступайте так же, как только что сделал я, и молите Бога, чтобы он пришел вам на помощь, ибо вся сила нисходит на нас от него.

Эдуард обнял сына; тот тоже опустился на колени и предался молитве.

Король ушел спать.

На другой день он поднялся на рассвете и отслужил мессу вместе с принцем Уэльским, сказавшим после этого:

— Я готов, отец мой.

Наибольшая часть рыцарей, сопровождавших короля, исповедовалась перед битвой, и, после того как были отслужены мессы, Эдуард отдал приказ всем воинам покинуть места ночлега и вновь занять позицию, на которой они располагались вчера.

Потом он приказал устроить на опушке леса, в тылу своей армии, большой загон (в него вел только один вход) и укрыл там лошадей и обозы.

Все рыцари и лучники остались пешими.

Затем он занялся расположением боевых порядков, или, чтобы сказать точнее и воспользоваться более современным выражением, — расставил свои полки.

Их было три.

Первым командовал принц Уэльский, в подчинении которого находились граф Уорик, граф Кенфорт, мессир Годфруа д’Аркур, мессир Реньо Кобхэм, мессир Томас Холэнд.

Далее следовали мессир Ричард Стэнфорт, сэр Манн, мессир Бартелеми Браббс, мессир Джон Чацдос, мессир Роберт Невил, мессир Томас Эфорд, сэр Буршир, сэр Лэтимер и много других славных рыцарей и оруженосцев.

Этот полк состоял из восьмисот пехотинцев, двух тысяч лучников и тысячи "разбойников", набранных из валлийцев. (Мы уже рассказывали о том, что представляли собой эти "разбойники".)

Вторым полком командовали граф Норхэнтон, граф Арондейл, сэр Рос, сэр Люк, сэр Вильбе, сэр Бассет, сир де Сент-Обен, мессир Людовик Тюэту, сэр Мильтон, сэр Лашелс и другие.

Этот полк состоял из пятисот пехотинцев и тысячи двухсот лучников.

Наконец, третий полк вел сам король; в нем было множество рыцарей и оруженосцев, выбранных им самим.

Когда полки были выстроены, когда каждый — граф, барон или рыцарь — узнал, как ему предстоит действовать, король, взяв в правую руку небольшой белый жезл, сел на стройного коня для парадных выездов и в сопровождении маршалов, державшихся справа от него, объехал ряды войск, напомнив воинам, что в их руках право и честь короля.

Он говорил об этом таким кротким тоном и с такой приветливой улыбкой, что люди, какой бы заботой они ни были охвачены, успокаивались, видя столь чудесное лицо и слыша столь добрые слова.

Это обращение короля к войскам завершилось к полудню.

Эдуард вернулся в свой полк и отдал приказ, чтобы воины вволю поели и выпили по кубку вина.

Когда солдаты подкрепились, снова убрав кружки и бочонки с вином на повозки, они уселись на землю, взяв наперевес оружие, и стали ждать.

Филипп VI ранним утром тоже отслужил мессу в аббатстве святого Петра в Абвиле вместе с королем Богемии, графом Алонсонским, графом Блуаским, графом Фландрским и главными из вельмож, находившимися в городе.

На восходе солнца Филипп выступил из Абвиля, ведя за собой такое огромное количество солдат, что никто не мог поверить в подобное.

Когда король отъехал от города на два льё, к нему приблизился Иоанн Геннегауский и сказал:

— Сир, было бы хорошо, если бы вы сами командовали полками и приказали всей пехоте выдвинуться вперед, чтобы ее не затоптала кавалерия. Потом следовало бы послать трех-четырех ваших рыцарей, чтобы они известили врагов и выяснили, какую позицию те занимают.

— Вы правы, мессир, — согласился король, — я последую вашему совету.

Он послал в разведку четырех отважных рыцарей, коими были: Муань де Бакль, сеньор де Нуайе, сеньор де Божё и сеньор д’Обиньи.

Эти рыцари придвинулись к противнику совсем близко, так что англичане хорошо поняли, зачем они сюда пришли, но прикинулись, будто не замечают их и дали им спокойно вернуться в свою армию (она остановилась, увидев разведчиков).

Они прошли сквозь толпу, по-прежнему окружавшую короля, и тот, обращаясь к Муаню де Баклю, спросил:

— Ну что, мессир, какие новости?

— Сир, мы видели англичан, — ответил тот. — Они разбились на три полка и, похоже, не намерены отступать, ибо невозмутимо сидят на земле. Если вы мне позволите, сир, я дам вам один совет.

— Слушаю вас.

— Если никто не предложит ничего лучшего, я советую остановить здесь всех воинов и заставить их провести на этом месте весь день, ибо, когда идущие позади присоединятся к тем, кто находится впереди, и вы построите их в боевые порядки, будет уже поздно. Ваши люди будут усталыми и сбитыми с толку, тогда как враги — свежими и подготовленными ко всему. Завтра утром вы сможете гораздо лучше расположить ваши полки и посмотреть, с какой стороны следует атаковать.

Совет понравился королю; он приказал осуществить все, что предложил Муань де Бакль.

Поэтому два маршала поскакали — один вперед, другой назад, — крича знаменным рыцарям:

— Именем короля и покровителя нашего святого Дени, знаменосцы, стойте!

Те, кто шел в авангарде, встали, но те, кто двигался сзади, продолжали идти вперед, отвечая, что они остановятся лишь тогда, когда нагонят авангард.

Идущие впереди заметили это; они возобновили движение, ибо гордыня каждого воина заключалась в том, чтобы быть в первом ряду, почему они и не вняли словам отважного рыцаря.

Ни король, ни другие командиры уже не могли справиться с солдатами, и вся эта людская масса пришла в беспорядочное и бесконтрольное движение.

Тогда произошло то, что и должно было случиться.

Поскольку французы какое-то время еще продвигались вперед, то оказались лицом к лицу с врагами, и все воины, желавшие быть в первых рядах, отпрянули назад, поняв, что им лучше было бы послушаться совета Муаня де Бакля, а не делать все по-своему.

Но было уже поздно.

Они отступали в таком беспорядке, что шедшие позади сочли, будто в авангарде армии идет бой и часть их войска уже разбита, а посему, растерявшись, одни поспешили на помощь первым, другие же стояли на месте.

Дороги, ведущие из Абвиля в Креси, были забиты людьми; солдат, в самом деле, было так много, что за три льё до лагеря англичан французы уже обнажили мечи с криками:

— Смерть врагам! Смерть!

Но кричали они напрасно, ибо пока перед ними никого не было.

V

Никто не смог бы точно описать, что происходило тогда среди французов, столь велики были хаос и смятение в армии короля Франции.

Англичане, увидев, что на них надвигаются французы, без всякого усилия встали и построились в боевые порядки; полк принца Уэльского занял позицию впереди лучников, выстроившихся в форме бороны, а пехота укрылась за ним. Граф Норхэнтон и граф Арондейл со своим корпусом были готовы поддержать полк принца Уэльского, если возникнет необходимость.

"Вам надлежит знать, что французские сеньоры, короли, герцоги, графы, бароны подошли к полю битвы не все вместе, а одни впереди, а другие сзади, без лада и порядка", — пишет Фруассар.

Когда король Филипп прибыл к месту расположения англичан и увидел врагов, кровь прилила к его лицу: он смертельно их ненавидел. Посему он не смог удержаться от сражения и приказал своим маршалам:

— Пропустите вперед генуэзцев и начинайте битву во имя Бога и благодетеля нашего святого Дени.

Филипп располагал при Креси примерно пятнадцатью тысячами генуэзских арбалетчиков, которым вовсе не хотелось вступать в бой, поскольку они, прошагав шесть льё в тяжелых доспехах и с арбалетами, так устали, что валились с ног.

Поэтому они сказали, что не могут быть большой подмогой в битве.

Эти слова дошли до графа Алансонского; он пришел в такую ярость, что вскричал:

— Зачем взваливать себе на шею этих продажных мерзавцев, что всегда трусят, когда в них возникает нужда?

Едва граф Алансонский успел произнести сии слова, как произошло странное явление.

Солнце скрылось как при затмении, и полил дождь, больше похожий на водопад.

Каждое мгновение небо пронзали молнии, озаряя небесный свод от края до края, и грохотал гром.

Потом, как будто Богу не было угодно избавить прекрасную землю Франции, подвергавшуюся столь великой опасности, от мрачного предзнаменования, туча воронов, подобная огромной траурной вуали, пронеслась над обеими армиями со зловещим и мрачным карканьем.

Самые наблюдательные из рыцарей сразу же объявили, что это знамение большой битвы и великого кровопролития.

Однако погода начала проясняться, и снова выглянуло солнце. Англичанам оно светило в спину, французам било прямо в глаза.

Когда генуэзцы поняли, что придется идти на англичан, они принялись громко кричать, чтобы напугать противника; но англичане не дрогнули и, казалось, вообще их не слышали.

Генуэзцы снова возобновили свои крики и немного продвинулись вперед.

Англичане не сдвинулись ни на дюйм.

Наконец генуэзцы, прокричав в последний раз, открыли стрельбу.

Тогда английские лучники выступили вперед, натянули арбалеты и обрушили на генуэзцев град стрел.

Те из них, кто не знал, как метко стреляют противники, увидев, что их осыпают стрелами, пришли в ужас; среди них нашлись и такие, кто перерезал тетиву своего лука и бросал оружие.

Большинство генуэзцев бросились бежать.

И тут разыгралась невероятная сцена.

Генуэзцев и французов разделял большой ряд вооруженных людей, пышно разодетых и сидящих на богато убранных конях; они наблюдали вступление генуэзцев в бой, так что, когда последние побежали, путь назад им был отрезан.

Тогда король Франции, поняв, что эти наемники ничем помочь не способны, воскликнул:

— Ну что ж, перебейте этот сброд: он только дорогу загораживает!

И можно было увидеть, как солдаты, которые должны были вместе сражаться против общего врага, начали истреблять друг друга.

Все это время англичане продолжали стрельбу и каждый их выстрел достигал цели.

Вот так и началась битва при Креси в субботу 26 августа 1346 года, в час вечерней молитвы.

* * *

Настало время вспомнить о клятвах, которые были даны накануне, хотя, как мы уже знаем, их помнило немного французских сеньоров, ибо каждый из них, вместо того чтобы исполнять приказы своего предводителя-короля, жаждал биться в первой шеренге.

Однако среди них нашелся один, кто не забыл клятвы; это был король Богемии Иоанн Люксембургский.

Услышав, что битва началась, он спросил у находившихся при нем рыцарей, как войска выдерживают боевой порядок.

— Очень плохо, ваше величество, — последовал ответ, — ведь генуэзцы отступили, а король отдал приказ их перебить, так что одни убивают, а другие защищаются — и все вместе только больше нам мешают.

— О, какой дурной знак для нас! — воскликнул король Богемии. — Ну, а где мессир Карл, наш сын?

— Мы не знаем, ваше величество, — ответили рыцари. — Думаем, он сражается далеко отсюда.

Тогда король обратился к ним:

— Вы мои люди, друзья мои, мои боевые соратники, а посему я умоляю вас отвезти меня на поле битвы, чтобы я смог обратиться к воинам и нанести хотя бы один удар мечом.

Те, кто был рядом с ним, согласились; чтобы не потерять друг друга в суматохе, они, поставив посередине коня Иоанна, связали уздечки своих лошадей и бросились в гущу врагов.

Легко понять, что у короля Франции сильно сжималось сердце от страха, когда он видел, как его людей одолевает горстка англичан.

Поэтому он спросил у мессира Иоанна Геннегауского, давшему ему совет, которому король не последовал, что же делать.

— Сир, я не вижу для вас другого выхода, — ответил рыцарь, — как отступить и укрыться в безопасном месте, ибо с вами, подобно тем из ваших друзей, что уже погибли, может случиться беда.

Король, дрожавший от гнева и нетерпения, не внял этому предостережению.

Он проехал еще немного вперед, ибо хотел присоединиться к своему брату, графу Алансонскому, чьи знамена развевались на небольшом холме.

Граф Алансонский по его приказу спустился на равнину и вступил в битву с англичанами. Он творил чудеса и приближался к полку короля.

Филипп желал бы соединиться с братом, но путь ему преграждало так много лучников и рыцарей, что пробиться сквозь них не удалось.

Однако эта битва, в целом злосчастная для французской армии, изобиловала отдельными высокими подвигами, однако, к сожалению, они были совершены напрасно.

Итак, кроме графа Алансонского, о коем мы упоминали, и старого короля Богемии, который, будучи почти слепым, бросился в самую гущу схватки, были еще граф Людовик Блуаский, племянник короля Филиппа и графа Алансонского, и герцог Лотарингский, без устали разившие врагов. Если бы сражение было дано утром и на позиции, находившейся на три льё впереди, а не началось слишком поздно, когда армия уже устала, или началось на другой день после ночного отдыха, то в историю не был бы вписан первый акт кровавой трагедии, именуемой битвами при Креси, Пуатье и Азенкуре.

Таким образом, французские рыцари, разбившие лучников принца Уэльского, врукопашную схватились с пехотой.

И англичане совершали прекрасные воинские подвиги, ибо короля Англии окружал цвет рыцарства.

Граф Норхэнтон и Арондейл, как мы уже писали выше, были готовы прийти на помощь юному принцу; они поспешили к нему и сделали это очень кстати, ибо иначе он не сумел бы отбить атаку французов.

Но, для большей уверенности, принц Уэльский послал рыцаря просить помощи у своего отца, короля Эдуарда, располагавшегося чуть дальше, на холме, рядом с ветряной мельницей.

Подъехав к королю, рыцарь обратился к Эдуарду:

— Ваше величество, графу Уорику, графу Кенфорту и мессиру Реньо Кобхэму, что сражаются вместе с вашим сыном, приходится трудно, ибо французы сильно их теснят. Вот почему они просят вас, чтобы вы и ваш полк помогли им одолеть эту опасность, ибо, если эта атака усилится и не будет отбита, они боятся за вашего сына.

Тогда король спросил рыцаря (его звали мессир Томас Норвич):

— Мессир Томас, мой сын убит или так тяжело ранен, что не может защитить себя?

— Нет, ваше величество, — ответил рыцарь.

— Прекрасно, мессир Томас! — воскликнул король. — Возвращайтесь назад к тем, кто вас послал, и передайте им, чтобы они не присылали ко мне гонца до тех пор, пока сын мой жив, ибо я хочу, как вчера сказал, чтобы день этот принадлежал ему и чтобы он заслужил шпоры рыцаря.

Мессир Томас Норвич привез ответ Эдуарда.

— Да свершится воля короля! — воскликнули принц и его рыцари.

Они стали сражаться с удвоенным мужеством, и поле битвы осталось за ними.

* * *

Можно, конечно, утверждать, говорит хронист, а мы повторяем вслед за ним, что там, где находилось столько доблестных мужей и простых солдат, там, где пало много французов, должны были свершаться прекрасные воинские деяния, которые остались нам неизвестны.

Мессир Годфруа д’Аркур, находившийся в армии принца Уэльского, узнал, что среди французов видели знамя графа д’Аркура; он отдал бы все ради того, чтобы спасти брата. Он прискакал туда, где, как ему указали, сражался его брат, но вовремя не успел и нашел на поле только его труп.

Позднее мы увидим, что из этого последовало. Вместе с графом д’Аркуром погиб и граф д’Омаль, его племянник.

С другой стороны, как мы уже рассказывали, граф Алансонский и граф Фландрский сражались доблестно, но не смогли сдержать натиска англичан и пали под своими знаменами, со всеми рыцарями и оруженосцами, сопровождавшими их.

Граф Людовик Блуаский и герцог Лотарингский, его шурин, яростно отбивались от окруживших их англичан и валлийцев, не пощадивших их. Но доблесть им не помогла, ибо они и все воины, что сражались вместе с ними, остались на поле брани.

Граф Осерский и граф де Сен-Поль умерли от ран на поле битвы.

Вечером шесть человек покинули место сражения и под покровом темноты направились в замок Ла Бре.

Подъехав к замку, они нашли ворота запертыми, а мост опущенным, так как было уже поздно.

Тогда эти люди стали звать владельца замка.

Сеньор спустился и, выйдя вперед, к будкам часовых, громко спросил:

— Кто там? Кто в столь поздний час стучится в ворота?

Один из пяти мужчин ответил:

— Открывайте ворота, сеньор, открывайте скорее, это судьба Франции.

Услышав голос, показавшийся ему знакомым, владелец замка подошел к говорившему и признал в нем короля Филиппа VI.

Людьми, сопровождающими короля, единственными друзьями, которых оставили ему англичане, были Иоанн Геннегауский, сир де Монморанси, сир де Божё, сир д’Обиньи и сир Монтро.

Ну а тело короля Богемии отыскали среди трупов тех рыцарей, что сражались вместе с ним и вместе погибли.

VI

Владелец замка Ла Бре открыл ворота, и король со своими пятью баронами въехал во двор. Пробыв в замке до полуночи, король решил, что дольше им оставаться здесь нельзя.

Выпив по кубку вина, они сели на коней и покинули замок, взяв в проводники людей, хорошо знающих здешние места.

Они ехали так быстро, что на рассвете прибыли в Амьен.

Король остановился в аббатстве и сказал, что не двинется с места до тех пор, пока не получит известий о своих людях, пока не узнает, кто из них мертв, а кто жив.

* * *

Если бы англичане, вместо того чтобы ограничиться защитой захваченной ими территории, захотели бы преследовать французскую армию, как это они сделали позднее, после битвы при Пуатье, то погибших было бы вдвое больше, беда была бы вдвойне велика.

К счастью, англичане не нарушили своего боевого построения и остались на месте, ограничиваясь отражением французских атак. Это и спасло Филиппа, ибо был момент, когда вокруг него оставалось не больше шестидесяти воинов.

Правды ради надо сказать, что король, замечая, как под дыханием смерти, словно листья с дерева под порывами зимних ветров, падает столь много людей, стоял неподвижно, ни о чем не думая, глядя перед собой невидящими глазами, и был похож на статую немой Скорби.

Тогда сир Иоанн Геннегауский, отдавший ему своего коня, поскольку коня под Филиппом убили, сказал королю:

— Ладно, сир, уезжайте отсюда и не дайте убить себя так бессмысленно. Вы проиграли одну партию в игре, но выиграете вторую.

И Иоанн Геннегауский почти насильно увез короля.

Вот каким образом король двинулся в путь с пятью баронами.

Вы, конечно, помните романс о короле Родриго, где говорится:

Войска короля Родриго Позиций не удержали:

В восьмой решительной битве Дрогнули и побежали.

Король покидает лагерь Один, без охраны и свиты,

И едет прочь поскорее, Тягчайшим горем убитый. Дороги не разбирая,

Плетется конь еле-еле,

Король опустил поводья И едет вперед без цели. Усталость, голод и жажда

Совсем его доконали,

Сломило его бесчестье — Оправится он едва ли.

Покрытые кровью вражьей, Багровыми стали латы,

В бою затупилась пика, Зазубрился меч булатный,

И шлем от многих ударов, Подобно скорлупке лопнул,

И согнутое забрало Вонзилось до кости лобной.

К холму подъехал Родриго, Взошел на его вершину,

И взглядом, полным печали, Окинул король равнину.

Еще никогда Родриго Не знал такого урока —

Отряды его разбиты И втоптаны в грязь знамена, Прославленные штандарты Постыдно лежат во прахе, Храбрейшие полководцы Бежали в позорном страхе;

Все поле покрыли трупы, Окончился бой без славы,

Ручьи окрасились кровью,

И красными стали травы.

И, плача, сказал Родриго Себе самому с укором:

"Вчера я носил корону,

Сегодня покрыт позором;

Вчера владел городами, Командовал войском огромным, Сегодня без слуг остался, Сегодня я стал бездомным.

В тот день и час посмеялась Судьба надо мной жестоко, Когда я на свет родился И волею злого рока Наследовал сан королевский. Мне было дано так много,

Так мало теперь осталось!".[21]

Какое странное сходство между королем вестготским и королем французским!

Мы не будем сообщать о бегстве Филиппа других подробностей, кроме тех, что содержатся в романсе о бегстве Родриго.

Вечером, когда все было кончено, англичане в своем лагере разожгли большие костры, и Эдуард, целый день ходивший без шлема, подойдя к принцу Уэльскому, сказал:

— Сын мой, вы поистине мой сын, ибо вели себя преданно и теперь достойны управлять королевством.

Услышав эти слова, принц склонился в поклоне, благодаря отца, а тот поцеловал его, чтобы воздать хвалу мужеству принца, подобно тому, как вчера он поцеловал его, чтобы придать ему мужества.

Нам нет необходимости писать о том, что в английском лагере был праздник: вся ночь прошла в пирах и раздаче королевских милостей.

На другой день — это было воскресенье — стоял сильный туман, так что ничего нельзя было разглядеть в нескольких шагах.

Эдуард приказал, чтобы пятьсот рыцарей и две тысячи лучников вышли из лагеря и отправились проверить, не собралось ли снова французское войско.

Коммуны Руана, ничего не знавшие о вчерашней катастрофе, выступили из Абвиля и Сен-Рикье.

Сначала англичане, проводившие разведку, приняли замеченные ими отряды за своих; но, разглядев, кто были на самом деле эти люди, набросились на них.

Поэтому разгорелась битва, со стороны англичан столь же жестокая, упорная, безжалостная, как и вчерашнее сражение.

Мертвецов потом находили в кустах и живых изгородях, ибо от англичан бежало семь тысяч человек.

Спустя немного времени англичане натолкнулись — но на другой дороге — на архиепископа Руанского и великого приора Франции, тоже еще ничего не знавших о вчерашней катастрофе.

Тотчас завязалась схватка, и французы, как и те воины, которых англичане встретили ранее, были разбиты.

Этот отряд снова двинулся в дорогу: англичане искали другие приключения и находили их, потому что им попадалось немало потерявшихся французских солдат (те провели ночь в полях и не имели никаких вестей ни о короле, ни о своих командирах), убивая их без милосердия и пощады.

В воскресенье утром в отдельных стычках погибло в четыре раза больше людей, чем в субботу, когда разыгралась великая битва.

Король Эдуард выходил из молельни, когда появились конные разведчики; они рассказали обо всем, что видели, нашли и сделали.

Тогда король решил отправить людей на поиски погибших, чтобы узнать, кто из баронов остался на поле брани.

Он выбрал двух рыцарей, мессира Реньо Кобхэма, мессира Ричарда Стэнфорта, и трех герольдов, чтобы они опознавали гербы, а также двух писцов, чтобы те записали и увековечили фамилии всех, кого найдут.

Эта маленькая группа отправилась в дорогу, отыскивая мертвецов, и нашла их так много, что пришла в изумление.

Вечером, в те минуты, когда Эдуард собирался ужинать, двое названных нами рыцарей вернулись и доложили королю обо всем, что разузнали.

Итак, они нашли на поле битвы одиннадцать командиров или принцев, восемьдесят баннере, тысячу двести рыцарей с одним щитом (так называли тех, кто лично служил королю и не имел под началом других рыцарей) и около тридцати тысяч простых воинов.

Король Англии, его сын принц Уэльский и все сеньоры воздали хвалу Богу за счастливый день, который он ниспослал им, ибо англичане — по сравнению с французами их была горстка — одолели тьму войск.

Эдуарда растрогала смерть доблестного короля Богемии и погибших вместе с ним рыцарей. Посему он повелел воздать им воинские почести.

На следующий день король Англии приказал собрать тела всех вельмож, погибших в битве, и перенести их в расположенный близ Креси монастырь Ментенэ, где они и были похоронены в освященной земле. Потом он объявил, что дает три дня передышки, чтобы обыскать поле битвы при Креси и предать земле мертвых. После этого он поехал в Монтрёй-сюр-Мер, а его маршалы направились на Эден, Вобен и Сорн и сожгли их, как бы желая оставить здесь доказательства своего присутствия.

В следующий четверг Эдуард был под стенами города Кале.

Как мы уже писали, король Филипп тем временем прибыл в Амьен и поселился в доме, принадлежавшем аббатству Гар.

Филипп VI еще не знал, сколько знатных дворян, даже особ королевской крови, пало при Креси.

В воскресенье вечером ему стала известна правда.

Безутешно было его горе, когда он узнал о гибели своего брата графа Алансонского, своего племянника графа Епуаского и своего свояка короля Богемии.

При этих известиях все, что еще могло причинять страдание его душе, болезненно в ней отозвалось.

Стремясь выяснить исток своих неудач, король понял, что их первой причиной был мессир Годмар дю Фе, плохо оборонявший брод Белое пятно.

Тогда его великое горе сменилось яростным гневом и он стал думать лишь о том, как бы повесить Годмара дю Фе; без всякого сомнения, так оно и было бы, если мессир Иоанн Геннегауский не использовал своего влияния на короля, чтобы оправдать капитана и добиться ему прощения.

— Сир, каким образом мессир Годмар дю Фе мог бы сопротивляться роковой силе англичан, если цвет вашего рыцарства не смог устоять перед ней?

— Вы правы, — ответил король и помиловал Годмара дю Фе.

После этого он похоронил своих близких и покинул город Амьен, чтобы возвратиться в Париж, простившись с теми воинами, кто уцелел в день 26 августа.1346 года.

Когда Филипп прибыл в Париж, Эдуард уже вел осаду Кале.

VII

Эдуард не мог остановиться на столь славном пути. После битвы при Креси он убедился, что Франция в его власти, и он в это действительно верил.

Поэтому он осадил Кале, как мы только что сказали.

Оборона Кале была вверена доблестному капитану-бургундцу по имени Жан де Вьен, собравшему вокруг себя таких храбрых рыцарей, как Арнуль д’Одреэн, мессир Жан де Сюрис, мессир Бодуэн де Бельбронн, мессир Жоффруа де ла Мот, мессир Пепин де Вэр и еще много других, — они не принадлежали к людям, легко сдающим крепости.

Эдуард понял, что осада будет длительной и поэтому решил к ней хорошо подготовиться.

Он просто-напросто приказал построить под стенами Кале настоящий город для себя и своей армии, словно намеревался провести здесь лет десять или двенадцать.

Этот новый город находился между старым городом, рекой и мостом Мёле.

Дома в нем были, как и положено, хорошо крыты соломой, потому что Эдуард решил оставаться здесь летом и зимой до тех пор, пока Кале не сдастся.

Эдуард велел освятить город и нарек его Вильнёв-ла-Арди.

В нем находилось все необходимое для армии, и каждую неделю, по средам и субботам, на отведенной для этого площади там устраивался базар.

Торговали всем: от хлеба и мяса до сукна и галантереи.

Припасы и товары доставлялись сюда морем из Англии и Фландрии, а тем временем люди английского короля, желая набить себе карманы, понемногу опустошали здешний край.

Каждый день они то предпринимали вылазки в графство Гинь, то добирались до ворот Сент-Омера и Булони, но ни разу не возвращались без вполне приличной добычи.

Кстати, Эдуард даже не думал о том, чтобы штурмовать Кале; он слишком хорошо знал, что это будет напрасный труд и ненужная работа. Он хотел взять город измором. Это был долгий, но надежный путь.

Единственное, что могло бы подвигнуть Эдуарда на битву, был приезд сюда короля Филиппа VI для того, чтобы вынудить его снять осаду.

Когда Жан де Вьен увидел, какой способ осады избрал Эдуард, он сразу понял: чем меньше ртов останется в городе, тем дольше он продержится.

Поэтому он приказал, чтобы все, кто не имел средств к существованию, покинули Кале, и вечером того же дня тысяча семьсот человек, мужчин, женщин и детей, ушли из города.

Толпа остановилась у городских ворот, но не смела из них выйти.

Эти люди не колебались в выборе между смертью от голода и гибелью в английском стане, предпочитая первое второму.

Но сей исход не ускользнул от внимания Эдуарда.

Он послал узнать у этих людей, почему они жмутся у ворот своего города и не выходят из него.

Они ответили правду посланцу короля Англии.

Тогда Эдуард повелел им сказать, что они могут перейти к нему в лагерь: он дарует им жизнь, свободный проход, и пусть они отправляются на все четыре стороны искать себе пропитание.

Беглецы немного поколебались, но наконец кое-кто из них решился, а за ними последовали остальные.

Эдуарду весьма нравилось делать больше, чем он обещал.

Поэтому, кроме исполнения обещанного, он обильно напоил и накормил этих людей, дал каждому по два эстерлена и проводил их, восхищенных великодушием английского короля.

Мы на некоторое время оставим Эдуарда под стенами Кале, где, судя по всему, он простоит долго, и посмотрим, что в ту пору происходило во Франции, Англии и Шотландии.

Франция пережила под Креси одно из тех потрясений, что сильно колеблют королевство, заставляя его долго раскачиваться на своем фундаменте, до тех пор пока оно вновь не обретет равновесия.

Казалось, после этого поражения король Филипп обезумел. Он совсем не ожидал огромного и стремительного, как удар молнии, разгрома, и посему уже не знал, с какой стороны отражать это двойное вторжение, ведь, как мы помним, граф Дерби на другом краю Франции творил почти то же самое, что его милостивый сюзерен совершал в Нормандии.

Однако, поскольку до сих пор самая серьезная победа была на стороне короля Англии, Филипп задумал призвать к себе тех, кто лучше всех помог ему защищаться от Эдуарда, и поэтому велел своему сыну, герцогу Нормандскому, осаждавшему англичан в Эгюйоне так же, как те осаждали французов в Кале, приехать в Париж; мы не должны забывать, что герцог обещал вернуться лишь по приказу отца.

Медлить было нельзя.

К французам под Эгюйоном присоединился Филипп Бургундский, сын Эда Бургундского и кузен герцога Нормандского, молодой рыцарь, исполненный сил и отваги.

Примерно 15 августа произошла стычка, в которой он принял участие; сидя на горячем и своенравном коне, он вонзил ему в брюхо шпоры и бросился вперед.

Но лошадь понесла и во время прыжка через канаву рухнула вниз вместе со всадником, а с земли поднялась только она одна.

Эта смерть произвела сильное впечатление на герцога Нормандского, очень любившего своего кузена, и он совсем пал духом, когда известия о Креси дошли до него вместе с повелением короля, призывавшего его в Париж.

Приказ был категоричен, как мы уже сказали; Филипп не только вызывал сына, но повелевал ему снять осаду; он извещал о смерти своих близких, погибших при Креси и, наконец, писал, что трон немедленно нуждается в помощи всех, и в первую очередь его сына.

Но герцог собрал графов и баронов, воюющих вместе с ним, и спросил, не будет ли трусостью отказаться от осады, которую они поклялись продолжать до смерти.

Все согласились, что в подобных обстоятельствах он должен прежде всего повиноваться королю, своему отцу, а полученный приказ освобождает его самого от клятвы.

После этого решили, что завтра они снимут лагерь и вернутся во Францию.

Можно судить об удивлении осажденных в Эгюйоне, когда утром следующего дня они увидели, как осаждающие, свернув палатки и сложив пожитки, уходят по дороге, ведущей прочь от города.

Когда Готье де Мони это увидел, он приказал своим людям вооружиться и сесть верхом на лошадей, ибо его мысль заключалась в том, чтобы не дать противникам уйти, не рассчитавшись с ними за осаду.

Тогда осажденные Эгюйона со знаменем Готье впереди вышли из города и обрушились на врага: тот не успел полностью свернуть лагерь и еще был занят приготовлениями к отходу.

Нам не нужно прибавлять, что эта вылазка удалась превосходно; англичане, убивая врагов направо и налево, привели в крепость более шестидесяти пленных.

Среди них находился некий знатный рыцарь Нормандии, кузен герцога — имя его история не сохранила, — кого Готье де Мони спросил, по какой причине герцог Нормандский вдруг снял осаду.

— Я этого не знаю, — ответил рыцарь.

— Разве может быть, что этого не знаете вы, родственник и советник герцога? — удивился Готье де Мони.

— Король Франции вызвал своего сына, — лаконично заметил рыцарь.

— Но ведь для этого должна быть своя причина, — настаивал Готье.

— Да.

— Какая именно?

Рыцарь смутился еще больше, потому что осажденные в Эгюйоне еще не знали о разгроме при Креси, и ему было стыдно сообщать им об этом.

— Хорошо, мессир, будьте откровенны, — сказал Готье де Мони; по этой нерешительности пленника он догадался, что с Францией произошло какое-то новое несчастье, и ему очень хотелось узнать об этом. — Наверное, мы обречены судьбой на то, чтобы долго жить вместе. Вы мой пленник, а новость, которую я жду от вас, может быть, стоит половину вашего выкупа, чем, мессир, пренебрегать не следует, ибо в наше время бедная Франция своих рыцарей не обогащает.

— Ну хорошо! — ответил пленник. — Англичане и французы, король Эдуард и король Филипп сошлись в битве.

— Вот оно что? Это правда? И где же?

— Под Креси в Понтьё.

— И что король Эдуард?

— Он вышел победителем, — вздохнул рыцарь.

— Где он теперь? — с улыбкой спросил Готье.

— Осадил Кале и дал клятву не уходить оттуда, пока не возьмет город.

— Благодаря вас за добрую весть, мессир! — воскликнул Готье де Мони.

И он рассказал боевым соратникам все, о чем сообщил пленный.

На другой день Готье де Мони пришел к пленнику и спросил:

— Мессир, какой выкуп вы можете за себя дать?

— Три тысячи экю, — ответил тот.

— Послушайте, я знаю, что в вас течет кровь герцога Нормандского и он вас очень любит. Посему вы заплатите выкуп, который я с вас запрошу, но мне нужны от вас не деньги, вы и без них будете освобождены.

Рыцарь удивленно посмотрел на Готье.

— И сегодня же покинете Эгюйон, дав мне слово исполнить то, чего я от вас потребую.

— Слушаю вас, мессир.

— Так вот! Уже давно я разлучен с королем Англии и жажду его увидеть; я люблю его как сына, люблю так, как и вы любите герцога Нормандского.

Мне здесь больше делать нечего, но я не могу поехать к королю Эдуарду без охранной грамоты и двинуться в путь один. Вот что вы должны сделать, мессир, или, точнее, то, что я прошу вас сделать. Вы отправитесь просить для меня у герцога Нормандского охранную грамоту и двадцать всадников эскорта, доставите ее мне и получите свободу. Даю вам на это месяц. Если через месяц вы не сможете получить эту грамоту, — с улыбкой продолжал Готье, — вы, мессир, последуете примеру Регула, то есть вернетесь и вновь станете влачить свои оковы. Но, будьте уверены, мы будем менее жестоки, чем карфагеняне. Договорились?

— Рассчитывайте на меня, — ответил рыцарь, — я клянусь либо привезти вам охранную грамоту, либо снова стать вашим пленником.

— Поезжайте же, мессир, вы свободны, — сказал Готье.

Через месяц рыцарь привез в Эгюйон письмо, что просил у него де Мони: его по первому требованию предоставил герцог Нормандский.

Наутро Готье, освободив рыцаря от выкупа, с небольшим отрядом двинулся в путь.

VIII

Веря в охранную грамоту, Готье нигде не скрывал своего имени; когда же его остановили, он показал письмо герцога и его пропустили.

Однако, прибыв в Сен-Жан-д’Анжели, Готье столкнулся с капитаном, оказавшимся менее сговорчивым, чем другие: либо он не очень верил охранной грамоте, либо истолковывал ее превратным образом, но он пожелал задержать рыцаря и двадцать сопровождавших его воинов.

Готье это вовсе не устраивало, ибо у него не было сил оказать сопротивление. Поэтому надо было спорить с этим очень упрямым капитаном.

Правда, он явно желал дать себя убедить, но при условии, что Готье оставит семнадцать из своих людей заложниками, а с собой возьмет лишь троих.

Необходимо было соглашаться, но в отместку вернуться в один прекрасный день с двумя тысячами солдат забрать семнадцать своих спутников, если не найдется другого способа их освободить.

Готье согласился на все, чего требовал капитан, и поехал дальше с тремя людьми.

Этот эпизод заставил нашего путешественника задуматься, и он стал вести себя осмотрительнее. Но осторожность совсем не пошла ему на пользу, потому что, приехав в Орлеан, он нашел еще более несговорчивого капитана, чем первый; на сей раз, несмотря на все доводы, приводимые Готье, тот не хотел ничего слышать и, не ставя ни во что грамоту герцога Нормандского, просто-напросто объявил Готье и троих его спутников пленниками.

Но на этом их несчастья не закончились.

Троих сотоварищей отправили в Париж, а мессира Готье де Мони заточили в Шатле, ибо он был одним из тех, кто принес Франции больше всего зла.

Дело принимало печальный оборот.

Однако герцог Нормандский, узнав о случившемся, пришел к королю и сказал:

— Отец мой, человека несправедливо посадили в тюрьму.

— Кого именно? — спросил Филипп.

— Мессира Готье де Мони.

Король посмотрел на сына.

— Готье де Мони? Одного из капитанов короля Англии? — удивился он.

— Да, сир.

— Но, мне кажется, этот человек — славная добыча. Он причинил нам достаточно зла, чтобы мы удерживали его в плену, если ограничимся этим наказанием.

— Сир, мессир Готье де Мони был взят в плен не с оружием в руках, — возразил герцог, — а когда мирно направлялся к королю, своему повелителю, будучи снабжен выданной мною охранной грамотой.

— А откуда взялась у сира Готье де Мони подписанная вами охранная грамота? — спросил король.

— Готье де Мони, ваше величество, захватил одного храброго рыцаря из моей армии, когда мы стояли под Эгюйоном. Вместо выкупа он попросил лишь охранную грамоту, и я ему ее выдал. Вы прекрасно понимаете, отец мой, что этого пленника следует отпустить на свободу, иначе я буду бесчестным принцем и нарушу слово, чего не должен допускать даже самый скромный подданный, и уж никак не может позволить себе сын короля Франции.

— Возможно, — ответил Филипп, — но во время войны любой пленный хорош, особенно если речь идет о человеке столь опасном, как тот, о ком вы говорите. Наш противник Эдуард Третий не стал бы церемониться.

— Сир, король Эдуард Третий спас жизнь тысяче семистам жителей Кале, которых Жан де Вьен выслал из города; без короля Англии они погибли бы от голода и холода.

Филипп VI молчал.

— Отец мой, я прошу у вас не милости, а справедливости, — сказал тогда герцог. — Необходимо освободить этого человека.

— И по какому же праву?

— По его праву ездить свободно, тем более имея мою охранную грамоту.

— Подождите, пока мы умрем, мессир, — возразил ему король, — и вы будете выдавать охранные грамоты кому угодно, всем вашим врагам, чтобы они свободно грабили и жгли прекрасную землю нашей Франции, которая после моей смерти будет принадлежать вам. Но я, пока жив, буду поступать, как угодно мне. А этот Готье де Мони не только не выйдет отсюда, но умрет, как умерли Клисон и Мальтруа и как сгинут все, кто посягнет на счастье и покой нашего королевства, когда Бог даст мне сразиться с моими врагами.

Герцог Нормандский побледнел.

— Я понимаю вас, отец мой, — холодно ответил он.

— Кстати, у Эдуарда станет на одного славного помощника меньше, — прибавил король.

— И на одного меньше у короля Филиппа Шестого.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, ваше величество, что, пока Готье де Мони будет лишен возможности сражаться во имя своего короля, герцог Нормандский не будет сражаться за своего.

Теперь побледнел король.

— Мой сын оставляет меня? — спросил он.

— Ваш сын, ваше величество, не покидает вас, но желает, чтобы все прекрасно знали: он всякий раз сурово накажет любого, если тот, дав слово, не сдержит его. Я не только не подниму оружие против короля Англии, но всех, кого смогу, уговорю не делать этого.

— Вы предадите меня?

— Да, предам, отец мой!

Филипп встал, а герцог, поклонившись, собрался с ним проститься.

— Что же вы намерены предпринять? — спросил король.

— Я, ваше величество, покину ваш дворец, сам передам мессиру Готье де Мони ваши слова и вернусь к вам лишь тогда, когда он будет освобожден.

И герцог Нормандский вышел, оставив Филиппа VI в плену яростного гнева.

Этот спор вызвал много толков, ибо герцог не дал себе труда умолчать о нем.

Но, казалось, король настоял на своем, хотя приготовлений к казни Готье де Мони не предпринималось.

В конце концов Филиппу VI со всех сторон наговорили много всего и он все-таки повелел освободить Готье де Мони.

И послал он к своему сыну рыцаря из Геннегау, по имени Максар д’Эме, дабы известить герцога Нормандского, что тот может явиться во дворец Лувр, а его подзащитный находится на свободе.

Но герцогу этого было недостаточно.

Он передал королю, что явится к нему только вместе с Готье де Мони и сам поведает ему все, что он сказал и сделал, узнав о его заточении.

Филипп на это согласился.

Готье де Мони вышел из тюрьмы, а герцог Нормандский привел его в Нельский дворец, где располагалась резиденция короля.

— Сир, соблаговолите сказать мессиру Готье де Мони, что я принял весьма живое участие в его освобождении от несправедливого ареста и забыл, чем я обязан моему отцу и моему королю, — обратился герцог к отцу.

— Это правда, — ответил Филипп VI и протянул герцогу руку. — Поэтому я не хочу, — продолжал он, обращаясь к Готье, — чтобы вы, мессир, покинули нас, не будучи уверены в нашем сожалении о вашей долгой задержке. Считайте, что пленением этим вы обязаны лишь вашей славе храбреца: мы с удовольствием здесь признаем ее.

В тот же вечер Готье ужинал в Нельском дворце вместе с королем, герцогом Нормандским и другими самыми знатными вельможами Франции.

В конце ужина Филипп взял драгоценности, стоившие тысячу флоринов, и, подавая их Готье, сказал:

— Мессир, примите эти дары, которые мы желаем вам преподнести, и храните их в память о нас.

— Я принимаю их во имя чести короля, который мне их дарит, — ответил Готье. — Но я, сир, себе не принадлежу, а служу королю Англии, и посему могу принять эти драгоценности лишь при одном условии. Если мой сюзерен разрешит мне сохранить у себя эти подарки, я, ваше величество, буду хранить их; если нет — я верну их вам, лелея благодарную память о вашей справедливости и вашей щедрости.

— Вы говорите как честный рыцарь, — сказал Филипп, — и мне по душе подобная речь. Поезжайте же, мессир, и да хранит вас Бог!

Готье, простившись с королем и герцогом Нормандским, через некоторое время прибыл в Геннегау. Три дня он пробыл в Валансьене, после чего снова отправился в путь и приехал под Кале, осада которого продолжалась.

Он был с великой радостью встречен графами, баронами и королем; он рассказал Эдуарду обо всем, что с ним случилось после отъезда из Эгюйона, и тот, рассмотрев драгоценности, принесенные в дар Готье королем Франции, сказал:

— Мессир Готье, вы всегда, до сего дня, честно служили нам и еще послужите, как мы надеемся. Отошлите королю Филиппу его подарки: у вас нет никакого повода хранить их у себя. Нам, слава Богу, хватит драгоценностей и для нас и для вас, и мы желаем щедро вознаградить вас за все, чем обязаны вам.

— Благодарю вас, ваше величество, — ответил Готье, — ваша воля будет исполнена.

После этого рыцарь сложил подарки, полученные им от короля Филиппа, отдал их мессиру Мансару и сказал:

— Возвращайтесь к королю, передайте ему, что я от всей души благодарю его за прекрасные дары, преподнесенные мне, но скажите, что король Англии не желает, чтобы я их принял. И поэтому я отсылаю их и снова прошу его быть уверенным в моей признательности.

— Хорошо, — ответил Мансар, кузен Готье.

И тут же уехал из Кале.

Через несколько дней Мансар передал драгоценности. Филиппу VI, но тот сказал:

— Я не желаю принимать их из рук столь славного и честного рыцаря. Поэтому, мессир, оставьте их себе на память обо мне и вашем благородном кузене Готье де Мони.

IX

Мы помним, что граф Дерби все лето находился в Бордо.

Как только он узнал об уходе герцога Нормандского, его охватило желание совершить небольшую вылазку в Пуату, и, поскольку в Бордо его ничто не удерживало, он тотчас разослал свое послание; на него поспешили ответить сир де Лабре, сир де л’Эспар, сир де Розан, мессир Эмон де Тарт, сир де Мюсидан, сир де Помье, сир де Дантон, сир де Лангран и прочие.

Таким образом граф Дерби собрал тысячу двести рыцарей, две тысячи лучников и три тысячи пехотинцев.

Все эти люди переправились через Гаронну между Бордо и Бле и снова принялись разбойничать.

Сначала они взяли Мирбо, столицу маленького края Мирбалю в Пуату, потом Аннеси, Сюржер и Бенон; остановлены они были лишь у замка Маран, где ничего не могли поделать; это вынудило их наброситься на город Мортень-сюр-Мер в Пуату, который они в конце концов захватили, предприняв яростный штурм, после чего англичане пошли на Лузиньян и сожгли главный город его; граф Дерби уверял, что он взял и замок, но Фруассар этот факт отрицает.

В Тейбуре был убит один из английских рыцарей; это привело их в такой гнев, что они перебили всех горожан и двинулись дальше, стремясь завладеть Сен-Жан-д’Анжели.

Вторжение графа вызвало в этом крае такой ужас, что его жители умчались от английской армии, подобные опавшим листьям, гонимым зимним ветром.

Рыцари Пуату и Сентонжа сидели в своих замках, даже виду не подавая, будто намерены сражаться с англичанами.

Поэтому граф подошел к Сен-Жан-д’Анжели, где — мы должны напомнить об этом читателям — оставались в плену семнадцать воинов Готье де Мони; граф знал об этом и очень рассчитывал взять реванш.

Когда англичане предприняли первый штурм и отступили в свой лагерь, чтобы отдохнуть и возобновить наступление завтра, жители Сен-Жан-д’Анжели, где не было ни солдат, ни оруженосцев, ни рыцарей, которые могли бы помочь защищать город и дать совет горожанам, оказались в сильном затруднении, опасаясь — и не без оснований — за жизнь своих жен и детей, боясь потерять свое добро и погибнуть самим.

Итогом всеобщего страха стало то, что мэр города Гийом де Рион изъявил желание заключить соглашение с графом Дерби и для этой цели послал к нему гонца: тот должен был попросить у графа охранную грамоту для шести горожан, коим поручалось вести с ним переговоры о сдаче города.

Граф выдал охранную грамоту, действительную на всю ночь и на весь следующий день.

Ранним утром шестеро горожан, явившись к графу Дерби, нашли в его шатре, где он присутствовал на мессе.

— Ну что, господа, какие предложения вы мне принесли? — спросил граф.

— Мы пришли просить вас о том, чтобы жителям позволили уйти вместе с детьми, женами и со своим добром, — сказал один из посланцев.

— А если я откажу?

— Тогда мы спросим, каковы ваши условия.

— Мои условия таковы, чтобы город сдался безоговорочно, полностью доверившись нам, — ответил граф.

— Мы на это не пойдем, — вставая, сказали шестеро горожан, — мы выдержим штурм.

— Воля ваша, господа, — сказал граф и тоже встал.

— Это ваше последнее слово? — спросили посланцы.

— Да.

— Тогда прощайте, мессир.

— До свидания, господа, — с улыбкой ответил граф и раскланялся с горожанами.

Те отправились назад в город.

В ту минуту, когда они собирались покинуть лагерь англичан, путь им преградила дюжина солдат, воскликнув:

— Четверо из вас — наши пленники!

— Но у нас охранная грамота, — возразили изумленные горожане.

И показали охранную грамоту графа.

— Она бесполезна, — сказали солдаты.

— Значит, это измена! — вскричали посланцы.

— Мы не знаем, но нам приказано выпустить только двоих.

— И кто отдал этот приказ?

— Граф Дерби.

— Не можете ли вы отвести нас к нему? — спросил один из горожан.

— Можем.

— Тогда ведите, потому что мы либо все останемся здесь, либо все выйдем отсюда.

Солдаты привели шестерых горожан к графу.

— Что все это значит, мессир? — обратились они к графу. — Нас арестовывают, хотя у нас ваша охранная грамота.

— И правильно делают, господа.

— Приказ исходит от вас?

— От меня.

— Соблаговолите объясниться.

— Все совсем просто. Не так давно сир Готье де Мони проезжал с двадцатью людьми через Сен-Жан-д’Анжели. У него была охранная грамота герцога Нормандского на себя и своих солдат.

— Но какое отношение это имеет к нам? — спросили горожане.

— Сейчас поймете, — ответил граф. — Подобно вам, сир де Мони был арестован; подобно вам, он показал охранную грамоту, но, как и в вашем случае, она ему не помогла. Семнадцать из сопровождавших его людей были задержаны и до сих пор находятся в вашем городе.

— Выходит…

— Выходит, что я счел вполне естественным проделать с вами то же, что ваш мэр учинил с одним из нас и, проведя примерно те же подсчеты, решил выпустить из моего лагеря только двоих.

Возразить было нечего.

— Значит, вы хотите провести обмен? — спросил один из горожан.

— Сначала обмен, а пока я объявлю вам мои условия.

— Вы хотите, чтобы город сдался.

— Без всяких обязательств с нашей стороны.

Горожане посоветовались друг с другом.

— Ну что ж, властями нам дано поручение, — сказал один из них, — и мы принимаем ваше условие, ибо не можем поступить иначе. Позвольте нам вернуться в город и сообщить жителям о соглашении, которое мы заключили.

— Для этого вам не нужно быть вшестером, и одного достаточно. Остальные войдут в город вместе с нами.

Никакой возможности спорить не было.

— Вы прекрасно понимаете, что прежде всего нам должны быть присланы семнадцать наших людей, — продолжал граф. — Потом, когда мы подойдем к городским воротам, ваш мэр поднесет нам ключи от города и от имени всех жителей изъявит свою покорность. Тогда, и только тогда, мы посмотрим, что еще нам придется сделать.

Один из шести посланцев вернулся в Сен-Жан-д’Анжели и сообщил о навязанных условиях, принятых ими.

Через два часа семнадцать спутников Готье де Мони вернулись в английский лагерь, а граф Дерби от имени короля Англии вступил во владение городом.

Пробыв в Сен-Жан-д’Анжели неделю, англичане двинулись дальше и пошли на Ниор, богатый, хорошо укрепленный город; его капитаном и временным сюзереном был благородный рыцарь мессир Гишар д’Англь.

Англичане трижды штурмовали город, но безуспешно.

Тогда они отступили и направились на Пуатье, но по пути взяли городок Сен-Мексан и перебили всех, кто в нем находился; потом, повернув немного влево, подошли к городу Монтрёй-Боннин, на что, как мы скоро увидим,‘были свои причины.

В этом городе жило более двухсот монетных дел мастеров, чеканивших деньги для короля Филиппа, что было для графа лакомой приманкой.

Граф потребовал сдачи города, но получил отказ.

К счастью, англичане привыкли к этому и знали, каким образом взяться за дело, чтобы добиться своего.

Они начали осаду, выдвинув вперед лучников. Через час никто из защитников не осмеливался больше показаться на крепостных стенах, город был взят, а все жители истреблены.

Нам нет нужды рассказывать, что стало с монетой короля.

Граф оставил в замке гарнизон и снова двинулся на Пуатье, до которого было не так близко.

Первый штурм закончился неудачно, несмотря на то что город был полон мелкого люда, мало пригодного для войны, по выражению Фруассара.

На другой день множество рыцарей сели на коней и принялись рыскать вокруг города, стремясь найти пункт, который было бы легче атаковать.

Они нашли место, показавшееся им подходящим для приступа, и сообщили об этом графу, и он после военного совета принял решение штурмовать завтра город сразу в трех точках; лучники должны были атаковать в самом уязвимом месте.

На рассвете — это было 4 октября — начался штурм.

Жителям Пуатье пришлось туго, ибо они не могли одинаково успешно отбиваться с трех сторон.

Город был захвачен, а все мужчины, женщины, дети, старики — перебиты.

Добыча англичан была огромной, ибо, кроме добра горожан, они захватили еще и добро жителей окрестных мест, укрывшихся в Пуатье, думая, что в городе будут в большей безопасности, нежели в деревнях.

Было разрушено все — монастыри, замки, церкви, — и граф, пожелавший пожить в городе недели полторы, смог остановить грабеж и разрушение, лишь пригрозив смертной казнью каждому, кто будет бесчинствовать.

Граф Дерби намеревался идти на Кале, оставляя за собой кровь, пепелища и развалины.

Весь край, через который он прошел, обезлюдел, словно его опустошил гнев Господен и как будто графу в походе помогала чума — бич, что через два года обрушится на Францию, о чем мы еще расскажем, прежде чем завершим эту хронику.

Пробыв несколько дней в Пуатье, граф покинул город, не оставив в нем гарнизона, ибо тем самым он был бы вынужден уменьшить свою армию, поскольку оборона города требовала немало воинов, и небольшими переходами вернулся в Сен-Жан-д’Анжели.

Граф очень любил воевать, но еще больше ему нравились праздники и отдых после битв.

В Сен-Жан-д’Анжели он снискал великую любовь горожан, особенно дам и девиц, ибо, едва приехав сюда, он, как и в Бордо, задавал бесчисленные празднества и балы, находя себе приверженцев там, где несколько дней тому назад имел врагов.

Он возил с собой в обозе целую сокровищницу награбленных драгоценностей, щедро одаряя ими жительниц Сен-Жан-д’Анжели; это во многом способствовало тому, что в душах женской половины населения он оставил по себе очень приятные воспоминания: все дамы уверяли, будто невозможно найти другого сеньора, кто так благородно гарцевал бы на коне для парадных выездов.

Наконец после череды балов, обедов и ужинов граф построил своих солдат, заставил мэра и жителей города вновь принести ему данную уже однажды присягу в верности и отправился в Бордо.

Прибыв в город, он дал отдых солдатам, слугам и прочему люду, щедро вознаградив всех за добрую службу.

Потом, через несколько дней, он сел на корабль и отплыл в Англию, не заехав предварительно к Эдуарду, чтобы доложить об удачном походе.

Теперь мы ненадолго покинем Францию и посмотрим, что происходит в Шотландии, ибо мы приближаемся к концу нашей книги и события приводят нас на родину Роберта Брюса.

X

Итак, перед тем как отправиться в Кале, граф Дерби ненадолго задержался в Англии.

В письмах, получаемых им от Эдуарда III, содержались просьбы короля проследить за тем, что происходит в Лондоне, и убедиться, следует ли верить в скорое вторжение шотландцев: слухи о нем дошли до короля; он сам предчувствовал его, слушая гонцов от королевы Филиппы.

Сразу же заметим, что Шотландия находилась в очень жалком положении.

Вальтер Скотт по этому поводу пишет следующее:

"В ту эпоху, когда все вопросы решались в пользу самой крепкой руки и самого длинного меча, в законах уже нельзя было найти ни спасения, ни защиты. Люди перестали возделывать землю, потому что, судя по всему, человек, засеявший поле, не мог рассчитывать собрать урожай. При подобном варварском укладе жизни сохранилось мало религиозных чувств, а народ настолько свыкся с несправедливыми и кровавыми деяниями, что все законы человечности и милосердия бессовестно попирались. В лесах находили несчастных, умерших от голода вместе со своими домочадцами; страна так обезлюдела и одичала, что пугливые лани выходили из лесов, приближаясь к городам и жилищам людей. Целые семьи были вынуждены кормиться травой, а находились и такие люди, что, как рассказывают, употребляли более страшную пищу — плоть себе подобных. Один несчастный ставил капканы, в которые попадали, словно дикие звери, человеческие создания, и поедал их. Этого людоеда звали Кристиан Крючник (он применял для своих чудовищных капканов крюки или скобы).

Среди всех этих ужасов шотландские и английские рыцари, когда между ними воцарялось недолгое перемирие, заменяли битвы турнирами и прочими конными упражнениями, — продолжает романист-историк. — Цель этих игр заключалась не в том, чтобы биться всерьез, а в том, чтобы выяснить, кто лучше владеет оружием. Вместо того чтобы состязаться в ловкости, стремясь прыгнуть выше всех, или оспаривать приз в беге и скачках, дворяне, согласно моде тех времен, сходились в поединке, то есть, облачившись в боевые доспехи и вооружившись длинными копьями, набрасывались друг на друга до тех пор, пока один из них не оказывался выбитым из седла и сброшенным на землю. Иногда они сражались пешими, используя меч или боевой топор, и, хотя это были всего лишь игры, в которых руководствовались куртуазностью, можно было видеть, как в этих никчемных схватках погибало много бойцов, словно сражались они на поле настоящей брани".

Когда граф Дерби прибыл в Лондон, он застал перемирие, по крайней мере его видимость, между двумя государствами.

Граф, доложив о своем походе королеве, приехал в Берик, где объявил, что будет устроен большой турнир, на который он пригласит всех шотландских рыцарей, кои изъявят желание сразиться.

В ту эпоху в Шотландии было немало храбрецов, что никогда не отказывались от битв и турниров.

В тот же день, когда он объявил о турнире, граф Дерби послал в Шотландию шпионов; ведь время, что шотландские рыцари проведут на турнире, они не смогут потратить на приготовление к задуманному вторжению, а он, граф Дерби, успеет предупредить Эдуарда, если оно будет предпринято.

Шпионы вернулись.

— Ваша светлость, есть полная уверенность, что это вторжение произойдет, — сообщили они графу.

— И кто будет им руководить?

— Король Давид Брюс собственной персоной.

— Кто еще командует его армией?

— Александр Рамсей, Уильям Дуглас и кавалер Лидсдейл.

— Приедут ли эти рыцари на турнир?

— Да, ваша светлость.

Граф, вместо того чтобы предупредить Эдуарда, чье пребывание во Франции было столь выгодно для успеха его замыслов, велел известить обо всем королеву, дабы те из рыцарей короля, кто остался в Англии, были готовы отразить вторжение шотландцев, и стал ждать турнира.

Приехали участники его.

Граф принял их с почестями, подобающими их высокому положению, и, обратившись к Рамсею, спросил:

— Не будет ли вам угодно сказать, с каким оружием должны сражаться рыцари?

— С металлическими щитами, — ответил Рамсей.

— Нет, нет, — возразил граф, — слишком невелика будет честь, приобретенная в подобном поединке. Давайте лучше пользоваться легкими доспехами, которые мы надеваем в дни битвы.

— И, если вы не возражаете, в шелковых куртках, — предложил Александр Рамсей.

Решено было облачиться в легкие доспехи.

И настал день турнира.

В числе главных рыцарей, внесенных в список участников, со стороны шотландцев значились Грэхэм, Дуглас, Рамсей и Лидсдейл.

Со стороны англичан — граф Дерби и барон Талбот.

Каждый из них знал, что ему предстоит сражаться с настоящим врагом, ведь граф Дерби раскрыл им замыслы Шотландии и даже сказал Талботу:

— Барон, неужели вы удовольствуетесь вашими легкими доспехами?

— Да, — ответил барон.

— Прекрасно! Но если вы мне доверяете, то послушайте мой совет: наденьте вторые латы хотя бы на грудь.

— Почему?

— Потому что, раз мы разгадали в наших противниках серьезных врагов, они не пощадят нас; и им тоже должно быть хорошо известно, что мы им вовсе не друзья, а король Англии слишком нуждается в отважных рыцарях, чтобы я позволил вам без повода подвергать себя опасности.

— Благодарю за совет, ваша светлость, я последую ему.

Мы описываем этот турнир во всех подробностях только потому, что он был одним из самых кровавых и вместе с тем самых прекрасных турниров той эпохи.

Граф Дерби должен был сразиться с Лидсдейлом и Рамсеем; Талбот — с Грэхэмом и другим шотландским рыцарем, чье имя до нас не дошло.

Потом должны были сойтись в поединке другие рыцари, храбрые, но менее знатные, нежели названные.

После многих незначительных поединков шевалье Лидсдейл ударил копьем в щит графа Дерби. Тот выехал из своего стана.

Лидсдейлу не пришлось дважды вступать в поединок, так как, получив ранение в правую руку, он был вынужден выйти из игры.

Граф вернулся в свой стан под ликующие крики зрителей, а сменивший его Талбот коснулся щита сэра Патрика Грэхэма, грозного турнирного бойца.

Вот тут-то Талбот почувствовал признательность графу за совет, который тот ему дал, ибо копье противника пробило его двойную кирасу и на палец вонзилось в тело.

Будь он в куртке, то неминуемо бы погиб.

Так завершился первый день турнира.

Вечером, за ужином, один английский рыцарь пожелал отомстить за поражение Талбота и бросил Грэхэму вызов завтра сразиться с ним в поединке с тремя выходами.

— Вот как! Ты хочешь помериться силами со мной? — спросил Грэхэм. — В таком случае вставай пораньше и исповедуйся в грехах, ибо вечером ты будешь держать ответ перед Богом.

Слух об этом вызове быстро распространился, и на следующий день, когда Грэхэм, уже победивший накануне, снова появился на ристалище, все взоры устремились на него: зрители сгорали от любопытства, желая узнать, выиграет ли он свое кровавое пари.

Патрик Грэхэм выехал на середину ристалища и, увидев приближавшегося к нему противника, крикнул:

— Сделали ли вы то, о чем я вам говорил, мессир?

— Так же как и вы, сэр.

— Значит, вы умрете без исповеди, а это несчастье, если человек — истинный христианин, каким, я полагаю, вы являетесь.

Произнеся эти слова, Грэхэм посмотрел вперед, крепче сжал копье и, пустив во весь опор своего коня на английского рыцаря, насквозь пронзил его копьем.

Рыцарь рухнул на землю.

Все произошло так быстро и вместе с тем так страшно, что восхищение сменилось ужасом: Грэхэм ехал назад посреди всеобщего молчания.

Рукоплескания раздались лишь тогда, когда на арене вновь появился граф Дерби.

Дамы и девицы в Сен-Жан-д’Анжели были совершенно правы, утверждая, что граф был самым красивым всадником, какого только можно было увидеть на парадном коне.

Трудно было представить себе более изящного рыцаря, чем граф, выехавший на ристалище, хотя он был бледен и кровь кипела в его жилах: он жаждал отомстить за смерть того, кого убили на его глазах.

Уильям Рамсей, родственник Александра Рамсея, о коем мы говорили ранее, принял вызов графа.

Уильям был столь же храбрый рыцарь, как и его брат.

Противники кинулись друг на друга.

Уильям целил, подобно своему предшественнику, в грудь, а граф хотел поразить противника в голову.

Оба копья сломались, оба коня поджали колени, но бойцы удержались в седлах.

Каждый взял новое копье, и поединок возобновился.

Исход второго столкновения был иным, хотя оба рыцаря по-прежнему стремились сразить друг друга.

Копье Уильяма скользнуло по латам, а копье графа, пробив шлем противника, пригвоздило шлем к черепу.

Уильям раскинул руки и упал.

Все сочли его убитым, хотя он еще дышал, но так слабо, что, когда рыцаря перенесли в его стан, первым делом послали за священником.

Уильям исповедовался, не успев снять шлема.

— Пусть Бог даст и мне исповедаться с шлемом на голове и умереть в доспехах! — сказал граф Дерби, ничем больше не занимавшийся, кроме как заботой о раненом.

Когда исповедь закончилась, Александр Рамсей положил своего брата на землю и, поставив правую ногу на голову раненого и собрав все свои силы, вырвал обломок копья из шлема и черепа.

После чего тот встал и, потирая лоб, с улыбкой сказал:

— Ладно, вот я и ожил!

Турниры были закончены.

Были розданы призы (граф проявил обычную свою щедрость), и все разъехались по домам.

Граф же немедленно выехал в Кале, где застал осаду в прежнем состоянии.

— Какие новости, кузен? — спросил король после того, как обнял графа.

— Хорошие, государь. Шотландия готовится к вторжению в Англию.

— И это вы называете хорошими новостями! — возразил Эдуард.

— Да, государь, ибо вся страна знает о нем, и, если с шотландцами не случится беды, меня это сильно удивит. Неужели, ваше величество, вы полагаете, что я покинул бы Англию, если бы вашему прекрасному королевству угрожала хоть малейшая опасность?

— Вы правы, — согласился король. — Подождем здесь.

XI

Так обстояли дела, когда возник новый инцидент, который мы не можем обойти молчанием.

Рамсей и Лидсдейл были старыми друзьями и давними боевыми товарищами и всегда сражались бок о бок, когда речь шла об отражении нашествия англичан.

Но случилось так, что в одной из последних битв Рамсей взял штурмом укрепленный замок Роксбург, что еще больше усилило к нему расположение короля.

В то время — сразу после турнира, — когда должно было начаться вторжение, Давид Брюс изъявил желание вознаградить этот подвиг и назначил Рамсея шерифом графства Роксбург, на должность, что прежде занимал кавалер Лидсдейл.

Старая дружба не выдержала испытания, когда Лидсдейл узнал, что король обездолил его в пользу Рамсея.

В тот день, когда Рамсей вершил правосудие в Хэрике, на него напала группа вооруженных людей, среди которых он заметил Лидсдейла.

Рамсей был ранен, но, будучи убежден, что друг не может желать ему смерти, позволил отвезти себя в уединенный замок Эрмитаж, затерянный среди болот Лидсдейла.

Там он был брошен в подземелье, и дверь за ним закрылась, чтобы больше не открыться никогда.

Сквозь щели в потолке этой темницы — над ней располагался склад зерна, — сыпались зернышки: в течение многих дней они были единственным пропитанием узника, но он все-таки умер; четыре века спустя его кости были найдены каменщиком, раскопавшим руины замка.

Давид Брюс, узнав о совершенном преступлении, страшно разгневался и изъявил желание отомстить, но кавалер Лидсдейл был слишком могуществен, чтобы его можно было наказать; к тому же короля тогда поглощали другие заботы, а не желание покарать человека, в ком он скоро будет испытывать столь большую надобность.

Однако кавалер Лидсдейл не забыл о тех преследованиях, которым Давид Брюс пытался его подвергнуть, и тоже дал зарок когда-нибудь, если представится случай, отомстить за себя.

Тем временем король продолжал готовиться к вторжению.

Вначале он собрал значительную армию и, убежденный, что никому не известны его планы, а также уверенный в отсутствии короля Эдуарда, вторгся в Англию через западные границы и пошел на Дарем, сметая все на своем пути и совершая в Англии то, что Эдуард с графом Дерби творили во Франции.

Давид Брюс двигался вперед, по-прежнему уверенный в победе.

Но лорды северных графств тоже собрали войско и, смяв авангард шотландской армии, внезапно атаковали ее главные силы.

Английская армия, где было много священников, шла, распевая псалмы и неся вместо знамени распятие.

Бог защитил тех, кто считал его своим Спасителем.

На каждом шагу шотландцы сталкивались с новыми бойцами, казалось возникавшими из-под земли, подобно воинам Кадма.

Королева Англии прибыла в город Невил на реке Тайн; ее сопровождали архиепископ Йоркский, архиепископ Кентерберийский, епископ Даремский, епископ Линкольнский, сэр Перси, сэр Рос, сэр Монбрей и сэр Невил, которым граф Дерби, уезжая в Кале, отдал самые строгие указания.

Одновременно на помощь англичанам подходили люди из северных земель, из Нортумберленда и Уэльса; они спешили сражаться с шотландцами не столько ради королевы, сколько ради спасения родины.

Король Шотландии и его люди, узнав, что англичане собрались в Невиле, чтобы выступить против них, отправили к этому городу разведчиков, сжигавших на своем пути деревушки, и англичане видели пламя отовсюду.

На другой день Давид Брюс со своей армией, состоявшей из более чем сорока тысяч человек, занял позицию почти в трех милях от Невила, на землях сеньора Невила, и велел сообщить тем, кто находился в замке, что если они пожелают выйти на равнину, то шотландцы охотно вступят с ними в бой.

Англичане на это согласились и выступили из города; их было тысяча двести рыцарей, три тысячи лучников и еще пять тысяч солдат из Уэльса.

Видя, что их так мало, шотландцы, уверенные в победе, построились в боевой порядок, что со своей стороны сделали и англичане.

Последние разбились на четыре боевых полка.

Первым командовали епископ Даремский и сэр Перси; вторым — архиепископ Йоркский и сэр Невил; третьим — епископ Линкольнский и сэр Монбрей; четвертым — мес-сир Эдуард Бейёль и архиепископ Кентерберийский.

Королева Филиппа Геннегауская находилась среди своих людей (несколько лет назад так же поступала графиня Монфорская), призывая их доблестно сражаться во имя чести короля и королевства.

Королева главным образом взывала к четырем прелатам и четырем баронам, но те не нуждались в ее увещеваниях, ибо принадлежали к людям, честно исполняющим свой долг, независимо от того, вместе ли с ними король или он отсутствует.

Сразу же после отъезда королевы, укрывшейся в замке Невил, армии сошлись.

Первыми с обеих сторон вступили в дело лучники, но шотландские стрелки продержались недолго. Этот удар, был, наверное, самым страшным, как читаем мы в рассказах о битве.

Противники стремились сделать что могли: шотландцы — поправить свои первые неудачи, англичане — сдержать обещание, данное королеве, поэтому битва, начавшаяся утром, еще продолжалась в четыре часа дня.

Сэр Джон Грэхэм предложил, если ему пожелают дать кавалерийский полк, рассеять английских лучников, которые стреляли и убивали с присущей им ловкостью, и благодаря им победа начала склоняться на сторону Англии; но, несмотря на то что подобная попытка решила успех битвы при Баннокберне, Грэхэм не мог добиться позволения на этот маневр.

Постепенно в шотландской армии стала воцаряться неразбериха.

— Государь, вы слишком рискуете, вы ранены, уезжайте, — обратился к королю Александр Рамсей, несший королевское знамя.

— Разве это имеет значение? — спросил Давид Брюс. — Мы не отступим, или же я дам убить себя как последнего из моих лучников.

В эту секунду вторая стрела ранила короля в плечо.

Тогда, схватив боевой топор, он бросился в гущу врагов, словно самый безвестный из солдат.

Давида Брюса заметил человек по имени Джон Копленд, дворянин из Нортумберленда.

Он быстро пробился сквозь толпу сражающихся и пошел прямо на короля Шотландии.

И тут между королем и дворянином завязалась отчаянная схватка, ибо первый понимал, что если он погибнет или будет взят в плен, то обеспечит победу англичанам, а второй сознавал, что если он быстро не одолеет своего противника, то его самого непременно убьют те, кто подоспеет на помощь королю.

Сильный удар, который Давид Брюс получил по правой руке, выбил у него топор. Джон Копленд воспользовался этим и сгреб в охапку своего царственного противника, который, однако, сумел нечеловеческим усилием выхватить кинжал и одним ударом выбил дворянину два зуба; но тот не разжал рук, и король, обессиленный борьбой и двумя ранениями, остался во власти английского рыцаря.

Начиная с этой минуты битва была закончена.

Александр Рамсей поспешил на помощь своему повелителю, но сумел лишь погибнуть у него на глазах.

Джон Копленд, взяв два десятка солдат, выбрался из толпы и поскакал так быстро, что за день проехал пятнадцать миль, и уже вечером король Давид Брюс оказался заточен в замок, носящий название Горделивый; он принадлежал Копленду, взявшему короля в плен и поклявшемуся, что отдаст своего пленника только самому Эдуарду.

После захвата короля левое крыло шотландцев какое-то время продолжало держаться, но тщетно, хотя этой части армии удалось выполнить отход под командованием графа Марча, мужа графини Марч, по прозвищу Агнесса Черная, которая несколько лет тому назад, когда муж отсутствовал, очень доблестно защищала от графа Солсбери замок Данбар.

Эта оборона была столь примечательна, что мы посвятим ей небольшое отступление.

Граф Марч стал на сторону Давида Брюса и отправился воевать вместе с регентом. Графиня (из-за смуглой кожи ее прозвали Агнессой Черной) была достойной дочерью Томаса Рандольфа, графа Муррея. Замок Данбар, где она жила, был выстроен на горной гряде, тянувшейся до самого моря. Существовал лишь один проход, ведущий в глубь земель, но он был так сильно укреплен, что слыл неприступным.

На этот замок и пошел штурмом Солсбери, стремившийся взять его любой ценой.

Он начал с того, что выдвинул вперед орудия, метавшие огромные камни; но невозмутимая Агнесса Черная стояла на крепостной стене и отвечала на этот обстрел лишь тем, что белым платком протирала те места, куда ударяли камни, как будто штурм предпринимался лишь затем, чтобы слегка запылить стены.

Тогда граф Солсбери принял решение выкатить под стены некое подобие дома на колесах, называемого "свиньей", ибо формой он несколько напоминал спину кабана. Это сооружение укрывало сидящих там солдат от стрел и камней осажденных, и его подкатывали к замку; из "свиньи" осаждающие могли без помех стрелять, подкапывать стены, топорами и мотыгами пробивая в них пролом.

Графиня, увидев, что эта махина приближается к стенам замка, издевательским тоном крикнула графу Солсбери:

Берегись, Солсбери-бандит,

Поросят "свинья" родит.

С этими словами она подала сигнал, и огромный кусок скалы — графиня заранее приказала ее подрубить — рухнул с высоты крепостных стен на крышу "свиньи", и она разлетелась вдребезги; Агнесса, видя, как разбегаются беззащитные англичане, пытаясь спастись от падения обломков и сыплющихся на них из замка стрел, ликовала:

— Смотрите-ка на этот выводок английских поросят!

По такой жене легко можно было рассудить, каким же был ее муж. Под его командованием отступление прошло довольно удачно. Шотландцы оставили на поле битвы около пятнадцати тысяч погибших.

Королева Англии, узнав о происшедшем, села на свою парадную лошадь и поторопилась как можно быстрее приехать на место, где разыгралась битва. Там она спросила, что стало с королем Шотландии. Ей ответили, что короля захватил Джон Копленд и увез с собой.

Тогда она написала рыцарю Копленду, чтобы он доставил к ней августейшего пленника, присовокупив при сем, что ему следовало бы сделать это сразу же после захвата его.

Она вручила письмо одному из своих рыцарей, и тот ускакал в замок Горделивый.

Госпожа Филиппа вернулась на поле битвы, где собралась английская армия, и от всей души поздравила ее с победой.

Здесь же ей были представлены граф Муррей, мессир Уильям Дуглас, мессир Роберт Бесси, епископ Абердинский, епископ Сент-Эндрюский, кавалер Лидсдейл и другие благородные пленники англичан.

На другой день пришел ответ от Джона Копленда.

Он был категоричен: Копленд отказывался передать своего пленника кому-либо, кроме короля Эдуарда, и прибавил, что Давид Брюс находится под надежной охраной и не убежит.

Повелительница Англии не смогла добиться ничего и осталась недовольна своим оруженосцем.

Она написала королю о результате сражения, а король повелел Джону Копленду приехать в Кале и лично доложить ему об удаче — пленении короля Шотландии.

Когда стала известна эта новость, граф Лидсдейл, видевший, как умер Рамсей, и ставший — об этом мы уже писали — пленником англичан, попросил у королевы аудиенции.

— Ваше величество, я хотел бы встретиться с королем Англии, чтобы сообщить ему кое-какие вещи, за что он будет мне только признателен. Я прошу вас отпустить меня под честное слово, позволив мне отправиться к королю вместе с сэром Коплендом, чьим пленником я буду.

Просьба графа Лидсдейла была удовлетворена, и он уехал вместе с рыцарем.

Давид Брюс был заточен в замке, стоявшем на дороге, ведущей к Нортумберленду и Уэльсу.

XII

Когда Эдуард увидел оруженосца и узнал, что это Джон Копленд, он, взяв его за руку, пригласил на трапезу:

— Добро пожаловать с миром, мой верный слуга, благодаря своей отваге взявший в плен нашего противника, короля Шотландии.

— Государь, все, что я сделал, мог бы совершить любой, — ответствовал Джон Копленд, — но не держите на меня зла, если я не отдал пленника королеве, как она меня просила, ибо я подчиняюсь вам и клятву приносил вам.

— Славная услуга, которую вы нам оказали, намного дороже тех извинений, что вы нам приносите, и позор падет на всех, кто дурно о вас подумает! Вот что вам теперь предстоит сделать. Вы покинете Кале, вернетесь в свой дом, возьмете вашего пленника и привезете его к моей супруге. А чтобы вознаградить вас за это, я возвожу вас в звание знаменного рыцаря, делаю вас при этом моим личным оруженосцем и придворным и жалую доходом в шестьсот фунтов стерлингов.

— Государь, я исполню все, что вы мне приказываете, — сказал тогда Джон, — но я увезу с собой сэра Лидсдейла; он тоже ваш пленник, хотя и получил от королевы дозволение встретиться с вами и договориться о выкупе.

— Прекрасно! Приведите к нам пленника; мы не оставим его здесь, если нас устроит предложенный им выкуп; если выкуп нам подойдет, мы отправим рыцаря назад в Англию.

Когда оруженосец ушел, кавалера Лидсдейла допустили к королю.

— Государь, — обратился он к Эдуарду, — я приехал не только предложить вам за себя выкуп, но и дать вам хороший совет.

— И чем же объяснить, что враг, мой пленник, хочет оказать мне услугу?

— Это объясняется тем, государь, что он должен отомстить за себя тому или тем, у кого он находился на службе, когда попал в плен.

Кажется, совет оказался дельным, а услуга по-настоящему важной, потому что в конце первой их беседы король сказал графу:

— Отлично, мессир, мы благодарим вас за все, что вы нам рассказали, и с выгодой для нас воспользуемся этим. Будьте уверены, король Давид Брюс находится в надежных руках и не скоро доведется ему увидеть ту страну, где он не смог усидеть. Вы свободны, мессир; услуги, подобные той, что вы мне сейчас оказали, стоят четырех ваших выкупов, примерно столько, сколько мы могли бы запросить с вас.

Граф Лидсдейл покинул Францию и вернулся в Шотландию, где уже стало известно о его поездке в Кале.

Тем временем Джон Копленд возвратился в Англию, объявив о приказе, полученном от Эдуарда, и дарах короля. Все люди Копленда охраняли пленника во время его перевода из замка Горделивый в город Берик, где располагалась королева.

Итак, они отправились за Давидом Брюсом.

Джон доставил его королеве; она еще испытывала легкое раздражение из-за отказа Копленда привезти к ней короля Брюса раньше, но забыла о своей досаде, увидев, что добилась всего, чего желала, и выслушав убедительные доводы, приведенные Джоном.

После этого у нее осталась лишь одна забота — поехать во Францию, встретиться с мужем и сыном, которых так давно не видела.

Она посетила город Берик, замок Роксбург, город Дарем, город Невил-на-Тайне и все гарнизоны, расположенные на дорогах Шотландии.

Королева доверила защиту графства Нортумберленд сеньорам Перси и Невилу, после чего, выехав из Берика, возвратилась в Лондон и привезла с собой короля Шотландии, графа Муррея и всю шотландскую знать, плененную англичанами.

Въезд королевы в Лондон стал подлинным триумфом, а радость англичан при виде плененного короля Шотландии была неописуема.

Королева заточила пленных в лондонскую тюрьму и приказала приготовить все для ее отъезда.

Она отплыла из Лондона и благополучно прибыла в Кале, где мы скоро встретимся с ней.

А сейчас вернемся к сэру Лидсдейлу. О его визите к королю Англии было известно, как мы писали, и шотландцы, зная, что он вернулся, думали, будто он провел с Эдуардом переговоры об освобождении их короля. Но они были далеки от истины и постепенно уверовали, что этот визит был отнюдь не услугой, оказанной Шотландии, а скорее предательством.

Тут-то все вспомнили, что граф убил Рамсея и что он так и не простил королю Давиду Брюсу желания наказать его за эту смерть.

Предположения уже стали перерастать в уверенность, когда Уильям Дуглас, родственник и крестник Лидсдейла, предложил ему поохотиться в Эттрикском лесу.

Кавалер Лидсдейл, страстный охотник, приглашение принял.

Вечером принесли труп Лидсдейла. Его убил Уильям Дуглас.

И это было к лучшему, ибо все забыли о последнем поступке в жизни Лидсдейла, а помнили лишь об услугах, что он оказал Шотландии, и о его злосчастной случайной смерти.

* * *

Осада Кале продолжалась и доставляла англичанам много хлопот.

В самом деле, король Франции, потерпевший неудачу в оказании помощи Шотландии, так хорошо укрепил крепости в графствах Гинь, Артуа и Булонь, а на морских подступах к Кале расположил такое множество генуэзцев и нормандцев, что англичане, пытавшиеся предпринять вылазки из построенного ими города, часто натыкались на твердое и опасное сопротивление.

Решающего штурма, правда, предпринято не было, хотя ни дня не обходилось без стычек, когда и с той и другой стороны погибали люди.

Поэтому король Англии и его военный совет дни и ночи напролет изобретали всевозможные орудия, придумывали различные сооружения, чтобы успешнее вести осаду и заставить жителей Кале сдаться. Но ничто не могло их сломить, и единственным решительным средством, к которому могли бы прибегнуть осаждающие, было уморить жителей Кале голодом.

Но у этого средства была помеха, ибо имелись два человека, два моряка, изменчивые, как Протеи, ускользающие, словно тени; они беспрестанно снабжали город продовольствием.

Одного из этих людей звали Маран, другого — Местриель.

Англичане долго не могли сообразить, каким образом к жителям Кале доставляются припасы, но все-таки они застигли на месте преступления двух моряков, везущих в город товары.

Тогда они бросились за ними в погоню; но это было все равно, что преследовать призраки или пожелать схватить неуловимого Протея.

Оба моряка всегда ускользали, и не только ускользали, но, поскольку они лучше англичан знали море и дороги, наводили их на скалы или заманивали в ловушки, подобно пению сирен или эху Лорелеи.

Продолжалось это долго, так как король Англии все еще продолжал стоять под стенами Кале; в конце концов англичане отказались от желания поймать этих двух моряков, ставших последней опорой жителей города.

Во все время осады Эдуард III беспрерывно заигрывал с коммунами Фландрии, поскольку рассчитывал благодаря фламандцам гораздо легче добиться своей цели.

Король Англии наобещал им так много, что фламандцы, которые, кстати, большего и не просили, растрогались.

В обмен на свою помощь фламандцы хотели, чтобы им отдали Лилль, Дуэ и соседние с ними владения.

Король обещал им все, чего они требовали, и в ответ на это фламандцы осадили Бетюн.

Командовал этими войсками капитан по имени Удар де Ранти: он был изгнан из Франции и обратил свое оружие против Филиппа.

Но за Францию стояла четверка бравых рыцарей — Жоффруа де Шарни, Бодуэн Денфрен, Жан д’Андар и наш давний знакомец Эсташ де Рибомон.

XIII

Четверо рыцарей, чьи имена мы привели, так стойко защищали город Бетюн, что против них англичане были бессильны.

Тогда Эдуард III вернулся к своему первому намерению, то есть пожелал, чтобы Людовик Мальский — после смерти отца, погибшего при Креси, он стал графом Фландрским — женился на его дочери Изабелле.

Это был дерзкий замысел.

Какой бы интерес ни представляла собой сия политическая авантюра, она все-таки затруднялась тем, что надо было заставить человека жениться на дочери убийцы его отца.

Для этого было необходимо, чтобы либо интересы оказались слишком сильны, либо граф — совсем плохим сыном, либо женщина — несравненной красавицей.

Однако вся Фландрия, очень надеясь извлечь из этого союза большие выгоды и помня обещание, данное Гергардом Дени, была готова согласиться на этот брак и открыто заявляла, что желает его; это очень радовало Эдуарда, потому что таким способом он гораздо надежнее обеспечивал себе поддержку Фландрии, и фламандцам не без основания казалось, что если их союзницей будет Англия, то они смогут смело противостоять королю Франции, чье покровительство было им куда менее выгодно, нежели союз с Эдуардом III.

С другой стороны, граф Людовик Мальский, воспитанный при дворе Франции, говорил то же, о чем мы сейчас сказали: что он никогда не женится на дочери человека, убившего его отца.

Возникла и другая трудность.

Герцог Иоанн Брабантский очень желал, чтобы молодой граф взял в жены его дочь, и дал обещание отдать ему в руки графство Фландрское. К тому же герцог одновременно давал понять, что, если брак будет заключен, он добьется того, что фламандцы примут его сторону и выступят против короля Англии. Поэтому король Франции и согласился на этот брак.

Получив согласие короля Франции, герцог Брабантский прислал во Фландрию своих послов, направив их к самым влиятельным горожанам. Короче, герцог так ярко приукрасил приведенные им доводы, что магистраты славных фландрских городов признали своим сеньором молодого графа, передав ему, что если он пожелает приехать к ним и слушаться их советов, то они станут его добрыми и честными подданными, позволив ему вершить во Фландрии правосудие больше и лучше, чем любому другому графу до него.

Граф приехал во Фландрию и был встречен с великой радостью.

Но как только Эдуард III узнал о случившемся, он сразу же послал во Фландрию графа Норхэнтона, графа Арондейла и сеньора Кобхэма, которые провели долгие переговоры и так настойчиво оказывали давление на коммуны Фландрии, что произошла полная перемена во взглядах фламандцев и они вопреки тому, что говорили раньше, сочли более выгодным, чтобы их сюзерен взял в жены дочь короля Англии, а не дочь герцога Брабантского.

Как видим, в ту эпоху политика еще делалась с трогательной наивностью.

Однако, сколь бы хорош ни был совет, граф не желал ему следовать, по-прежнему повторяя, что ничто на свете не принудит его жениться на дочери человека, чьи притязания привели к смерти его отца.

Тогда фламандцы, поняв, что уговорами ничего не добьются, прибегли к последнему средству, остававшемуся у них, — схватили графа и заключили его в тюрьму, пусть удобную, но не переставшую от этого быть тюрьмой, и объявили ему с уважением, какое испытывали к своему повелителю: все ими предпринятое делается для его же блага, и, поскольку он не подчиняется им по доброй воле, они хотят силой принудить его к счастью.

Некоторое время граф держался стойко, но он не привык находиться в заточении и в конце концов изменил свое решение. Поэтому он сказал фламандцам, что последует их совету: ведь они желают ему больше добра, чем кто-нибудь в любой другой стране.

Эти слова привели в восторг фламандцев: они открыли ворота тюрьмы и предоставили ему возможность снова предаваться любимым забавам, как, например, охоте на водоплавающих птиц, которой он занимался по берегам рек (пленник обожал это развлечение и, лишившись его, тяжко страдал). Но тем не менее фламандцы не прекратили слежки за ним, и, вместо темницы из четырех стен, его тюрьма оказалась на вольном воздухе, ибо его охраняли так тщательно, что он едва мог "отойти помочиться", как пишет Фруассар.

Так продолжалось до тех пор, пока фламандцы не попросили короля и королеву, находившихся под стенами Кале, приехать в аббатство Берг для заключения брака, на который, в конце концов, граф согласился.

И потому был назначен день, когда обе стороны должны были встретиться между Ньивпортом и Гравлином.

Сюда же съехались самые знатные люди из славных городов Фландрии; они привезли своего молодого повелителя, и тот склонился в учтивом поклоне перед королем и королевой Англии, вышедшим ему навстречу с огромной свитой.

Эдуард взял графа за руку и принес извинения за смерть его отца, произнеся ласковые и благожелательные слова, которые ему так легко удавалось находить, прибавив при сем, что он не желал верить услышанному о графе Фландрском ни на первый, ни на второй день после битвы при Креси.

Казалось, Людовик Мальский был очень доволен приведенными Эдуардом доводами, и речь шла только о браке и статьях брачного контракта.

Потом обсудили некоторые договора, что следовало заключить, и отдельные обязательства, что надлежало исполнять; после чего граф был помолвлен с принцессой Изабеллой, дочерью короля Англии, дав слово жениться на ней.

Свадьба была отложена до того времени, когда появится больше досуга для ее устройства, и англичане вернулись продолжать осаду Кале, тогда как фламандцы отправились восвояси; обе стороны были очарованы друг другом.

Таково было положение вещей. Время, оставшееся до дня свадьбы, было использовано королем Англии лишь на приготовления, необходимые для того, чтобы придать этому празднику большую пышность и выбрать прекрасные, дорогие украшения, которыми он собирался одаривать по сему случаю.

Королева, тоже не желавшая отставать от короля, превзошла в щедрости всех дам своего времени.

Возвратившись во Фландрию, молодой граф продолжал предаваться забаве, столь любезной его сердцу, состоявшей, как мы уже сказали, в охоте на водоплавающих птиц. Он, казалось, был в восторге от предстоявшего брака и принимал его с явно большим удовольствием, чем могли бы думать те, кто советовал заключить его.

Фламандцы, поверившие в искренность своего сюзерена, несколько ослабили слежку: после всего, что произошло, она могла бы показаться оскорблением.

Наступил вторник, 3 апреля, день праздника Пасхи.

Через неделю должна была состояться свадьба.

Утром 3 апреля стояла великолепная погода, поэтому граф встал рано и послал за своим сокольничим, сумевшим быстро собраться.

Сев на коней, они отправились в дорогу. Так они ехали довольно долго, пока сокольничий, увидев взлетевшую цаплю, не напустил на нее своего сокола, что не замедлил сделать и граф.

Соколы бросились в погоню за цаплей, а вслед за ними поскакал Людовик Мальский.

— Кто ее возьмет? Кто возьмет? — повторял он, пришпоривая коня.

Он мчался вперед, оставив позади сокольничего, у которого был не такой резвый конь, как у сеньора.

Когда граф счел, что отъехал уже достаточно далеко, он обернулся и, убедившись, что стражники, сколь бы быстры они ни были, догнать его не смогут, вонзил шпоры в брюхо коню и скрылся.

Сначала стража пыталась его преследовать, но вскоре убедилась, что это бесполезно.

Граф пробрался в Артуа, где оказался вне досягаемости. Оттуда он приехал к Филиппу VI и рассказал ему, как его принуждали к браку с дочерью Эдуарда и каким образом он, ради любви к королю Франции избежал тюрьмы и брака.

Филипп VI поблагодарил его за мужество и преданность.

Что касается Эдуарда, то он, узнав о бегстве графа, легко принял принесенные ему фламандцами извинения, поскольку превосходно понимал, что они здесь ни при чем, и поскольку, кстати, его интерес заключался в том, чтобы поддерживать с ними союз; пока же он полностью посвятил себя осаде Кале.

Можно было бы смело утверждать, что король намеревался провести остаток своей жизни под стенами этого города, ибо он почти не изъявлял желания уйти оттуда и со всеми удобствами вел осаду.

Здесь он, как и в Лондоне, держал двор, и к нему с визитами являлись то рыцари Фландрии и Брабанта, то рыцари Геннегау и Германии, которых он осыпал подарками.

В это время приехал из Пруссии сир Робер Намюрский (тот, кого сир Спонтен возвел в рыцари на Святой Земле).

Робер Намюрский был молод и храбр, обожал воинские подвиги и турнирные схватки.

Помимо того, он не встал еще на сторону кого-либо из королей, сражавшихся друг против друга; но, поскольку он был племянником Робера Артуа, коего столь милостиво принял Эдуард, душевные порывы склоняли его к Англии.

Поэтому он собрал всех рыцарей и оруженосцев, какими мог располагать, и, выстроив их в сверкающую роскошным убранством колонну, двинулся в путь, как и подобало столь знатному сеньору.

Так он пришел под Кале, в осадный лагерь, где изъявил королю Эдуарду любовь, которую питал к нему из-за покровительства, оказанного Эдуардом его дяде, предложив свои услуги и услуги сопровождающих его рыцарей и оруженосцев.

Робер Намюрский стал ленным вассалом короля Англии; тот назначил ему содержание в триста фунтов, выплачиваемых в Брюгге.

Напомним, что после осады города Рен между королем Франции и королем Англии было заключено перемирие, имевшее целью прервать враждебные действия Карла Блуаского против графини Монфорской.

Когда истекли сроки перемирия, каждый с еще большим рвением взялся за дело: король Франции оказывал поддержку Карлу Блуаскому, а король Англии помогал графине Монфорской, так что оба короля снова оказались втянуты в войну.

Поэтому Эдуард послал из-под стен Кале на помощь графине двух храбрых и доблестных рыцарей — их звали Тома д’Ангурн и Жан д’Артюэль.

Двести конников и четыре сотни лучников были приданы этим двум капитанам, и этот отряд остановился лишь тогда, когда присоединился к графине в городе Энбон.

Здесь они встретили рыцаря из нижней Бретани по имени Танги дю Шатель и вместе с ним совершали конные рейды и вылазки против людей мессира Карла Блуаского и в принадлежавшие ему земли.

Побеждали то одни, то другие. Самым очевидным следствием борьбы стало то, что край этот был изгажен, истоптан, разграблен, а страдали бедные люди.

И вот пришел день, когда, чтобы лучше занять свое время, трое рыцарей — Тома д’Ангурн, Жан д’Артюэль и Танги дю Шатель — с большим количеством всадников и пеших воинов отправились брать богатый и сильно укрепленный город Ла-Рош-Дерьен; однако отпор горожан был столь мощным, что не оставил осаждающим надежды на успех.

XIV

Но судьба, как всегда, пришла на помощь англичанам.

Случаю действительно было угодно, чтобы в этом городе жило в три раза больше англичан, чем французов, и англичане, увидев, что город осажден соотечественниками, схватили капитана по имени Тассар де Гинь и открыто объявили, что убьют его, если он вместе с ними не перейдет на английскую сторону.

Тассар был храбрым, но проявлял мужество лишь тогда, когда смерть казалась ему оправданной и была его недругом на поле битвы, а не тогда, когда она, словно вор, убивает вас в ночи и отбирает у вас, мертвого, все, чего вы не отдали бы ей живым.

Поэтому Тассар де Гинь сделал так, как того хотели захватившие его люди; в награду за это англичане, снова ушедшие на Энбон, оставили его капитаном города, но все-таки не оказали ему полного доверия и укрепили гарнизон достаточным количеством солдат, дабы он не нарушал принятых им новых обязательств.

Узнав об этом, мессир Карл Блуаский поклялся, что он так этого не оставит, поэтому он разослал письма своим приверженцам, сеньорам Бретани и Нормандии, и откликнулось так много воинов, что ему удалось собрать тысячу шестьсот латников и двенадцать тысяч пехоты.

В этой армии было четыреста рыцарей — среди них, по крайней мере, двадцать три баронета, — которые сразу же осадили город Ла-Рош-Дерьен.

Осажденные, понимая, что они не в силах устоять против такой массы войск, слали гонца за гонцом к графине Монфорской, с просьбами о подкреплении.

Графиня в свой черед собрала тысячу латников и восемь тысяч пехотинцев, поручив командовать ими Тома д’Ангурну, Жану д’Артюэлю и Танги дю Шателю.

Выступая в поход, три рыцаря обещали ей, что они не вернутся до тех пор, пока не снимут с города осаду.

Люди графини, подойдя к французской армии на два льё, разбили лагерь на берегу реки Жоли, намереваясь наутро дать бой; но мессир Тома д’Ангурн и Жан д’Артюэль, отдохнув немного, не смогли усидеть на месте и, взяв примерно половину своих воинов, которых бесшумно вооружили и усадили на коней, ровно в полночь атаковали один из флангов армии Карла Блуаского.

Они причинили великий урон, круша все на своем пути и убивая, но не сумели вовремя отойти; вся французская армия тоже успела вооружиться, и англичанам пришлось вступить в битву, навязанную им свежими, вновь прибывшими войсками.

И тут англичане уступили.

Мессир Тома д’Ангурн был дважды ранен и взят в плен; в конце концов он остался в руках французов; Жану д’Артюэлю с кучкой своих людей удалось бежать, но большая часть его солдат погибла или была пленена.

В те минуты, когда Жан и его спутники, вернувшиеся в лагерь, рассказывали Танги сию печальную новость, сир Гарнье де Кадудаль, не сумевший подоспеть раньше, прибыл со своей сотней латников.

— Что происходит? — спросил он.

Ему поведали о неудаче, которую потерпели люди графини.

— Ну и что ж такого? — снова спросил он.

— Вам легко так говорить, — ответил Жан д’Артюэль. — Сразу видно, мессир, что вы приехали сию минуту и вам, в отличие от нас, не пришлось сражаться с тринадцатью тысячами солдат.

— Пустяки! — возразил Гарнье. — Вы знаете, что нам надо сделать?

— Слушаем вас.

— А последуете ли вы моему совету?

— Да, если он будет хорош.

— Быстро вооружите всех ваших всадников и пехоту. Ваши враги отдыхают после победы и, конечно, не ждут вас. Воспользуемся их беспечностью и атакуем их; в успехе я ручаюсь.

Совет был хорош, и его приняли.

Все взялись за оружие. Кавалерия шла впереди, за ней следовала пехота.

Солнце взошло в те минуты, когда они атаковали французский лагерь, где солдаты спали в полной безмятежности.

Англичане принялись крушить палатки, сундуки с посудой и знамена; они убивали играючи, так что все это скорее напоминало заклание, нежели битву. Более двухсот французских рыцарей было убито на месте наряду с четырьмя тысячами других солдат. Карл Блуаский и все храбрецы из Бретани и Нормандии попали в плен.

Что касается Тома д’Ангурна, то его не было необходимости отбивать силой: он сам просто присоединился к соратникам, и, таким образом, ему не довелось жаловаться на долгий плен.

Никогда врагам не удавалось за столь короткое время перебить так много храбрых и благородных людей, ведь мессир Карл Блуаский потерял там цвет своего графства.

Это была великая победа для графини Монфорской, и можно было бы считать, что взятие в плен Карла Блуаского положит конец вражде; но его жена, герцогиня Бретонская, продолжила борьбу, и война теперь шла между двумя дамами — герцогиней Бретонской и графиней Монфорской.

Теперь оставим одних предаваться горю, других — радоваться этой авантюре и вернемся к королю Филиппу, терпевшему поражение за поражением.

Король Франции, видя, с каким упорством Эдуард ведет осаду Кале, и узнавая каждый день о страданиях, претерпеваемых осажденными, вдруг решил покончить со всем этим, дать англичанам сражение и, если окажется возможным, вынудить их снять осаду.

Поэтому он повелел объявить в королевстве, чтобы все рыцари и оруженосцы в день праздника Троицы съехались в город Амьен или оказались поблизости.

Все откликнулись на зов, все не преминули явиться, ибо, какую бы рану Филиппу ни нанесли, какое бы поражение он ни потерпел, в королевстве Франция такое славное и честное рыцарство, что там никогда не будет недостатка в защитниках.

Посему и сошлись в Амьене герцог Нормандский, старший сын короля, который говорил, что снова возьмет в руки оружие лишь после того, как отпустят на свободу Готье де Мони; герцог Орлеанский, младший сын короля; герцог Бургундский Эд, герцог Бурбонский, граф де Фуа, мессир Людовик Савойский, мессир Иоанн Геннегауский, граф д’Арманьяк, граф де Форе, граф де Валентинуа и еще много графов и баронов; перечисление имен могло бы произвести сильное впечатление.

Когда все собрались и стали держать совет, выясняя, каким образом можно было бы оказать помощь жителям Кале, было решено, что снять осаду возможно лишь в том случае, если будет заключен союз с фламандцами и французам будет открыт путь со стороны Гравлина.

Поэтому Филипп VI сразу же отправил во Фландрию послания, чтобы договориться об этом с фламандцами.

Но в то время у короля Англии было во Фландрии так много хороших друзей, что они никогда не оказали бы подобную любезность его сопернику.

Тем не менее обещания Филиппа VI были превосходны: он в самом деле предлагал отменить бойкот Фландрии; в течение шести лет поддерживать там очень низкие цены на хлеб; доставлять фламандцам из Франции шерсть, которую те будут обрабатывать, с привилегией продавая во Франции изготовленные из нее сукна, кроме всех прочих тканей, что они смогут поставлять в Лилль и Бетюн; для большей надежности в выполнении этого обещания посылать им крупные суммы; наконец, предоставлять выгодные места молодым людям благородного происхождения, не имеющим приличного состояния.

Фламандцы не поверили этим обещаниям и отвергли их, заявив при этом, что король Франции берет так много обязательств лишь для того, чтобы добиться своих корыстных целей.

Когда Филипп узнал об этом, он все-таки не пожелал отказаться от своей затеи, так как не хотел, чтобы столько благородных и доблестных рыцарей съехались напрасно.

Поэтому он объявил, что они будут наступать в направлении Булони.

Король Англии, продолжавший осаду Кале и каждый день пытавшийся изыскать способ, с помощью которого можно было бы заставить горожан сдаться, прослышал, что король Филипп, собрав огромное количество солдат, хочет дать ему сражение, сильно задумался: с одной стороны, атаковать французов — почти безумие, но, с другой стороны, ведь и на него могли напасть.

К терпению короля Англии вынуждало то, что Кале плохо снабжался съестными припасами, потому что два моряка, несмотря на их ловкость и усердие, с трудом доставляли продукты в город.

Тогда, чтобы перекрыть путь с моря, Эдуард повелел наскоро построить высокий и большой замок, приказав сильно укрепить его и сделать неприступным.

Этот форт был расположен на песчаной косе при входе в гавань, примерно там, где теперь находится Рисбан.

Спустя некоторое время после постройки этого замка англичане узнали, что в море находится караван судов с продовольствием для жителей Кале. Готье де Мони, граф Оксфорд, граф Норхэнтон, граф Пемброк и многие другие вместе с войсками погрузились на суда и на другой день после праздника святого Иоанна Крестителя встретили этот конвой по ту сторону Кротуа.

Он состоял из сорока четырех судов одинаковых размеров, причем десять галер сразу же ушли назад, в открытое море. Многие суда укрылись в гавани Кротуа, но двенадцать из них сели на мель, и экипажи их были перебиты.

На другой день, едва взошло солнце, англичане, увидев, что из Кале вышли два судна, тут же бросились за ними в погоню. Одно вернулось в порт, другое село на мель, и англичане взяли в плен владельца генуэзских галер, семнадцать генуэзцев и еще примерно четыреста человек.

В тот миг, когда его собирались схватить, владелец галер швырнул в море топор, к которому было привязано письмо капитана Кале королю Франции.

Этот жест не ускользнул от внимания Готье де Мони; он сразу сообразил, каким важным было это письмо.

На следующий день, в час отлива, какой-то человек, охваченный сильным возбуждением, бродил по берегу моря; он не сводил глаз с волн, отдалявшихся от него, и, казалось, заранее измерял глубины убегавших вдаль морских валов.

Это был Готье де Мони: ему вчера показалось, что, если судить по месту, куда был брошен топор, то море, отступая, непременно обнажит его на песке.

И Готье не ошибся.

Вдруг он радостно вскрикнул: топор с привязанным к нему письмом еще не успело смыть море.

Он схватил письмо и прочел следующее:

<(Дражайший и возлюбленнейший повелитель!

Я препоручаю себя воле Вашей, пока могу сделать это. Если Вам угодно будет знать о положении города Вашего Кале, то знайте, что в час, когда мы пишем сие письмо, все мы еще живы и здоровы и сохраняем волю служить Вам и делать все, что может способствовать Вашей чести, а нашей пользе.

Но, увы, дражайший и возлюбленнейший повелитель, знайте же, что если люди в замке пока целы, то город далеко не таков, как люди: в нем не хватает зерна, вина, мяса; знайте же, что мы уже дошли до того, что едим собак, кошек и лошадей, а если так будет продолжаться еще какое-то время, мы станем пожирать людей, ибо Вы писали нам, что город надо удерживать до тех пор, пока в нем останется хоть какая-нибудь пища.

Теперь кормиться нам больше нечем.

А посему мы решили, что, если к нам скоро не подоспеет помощь, мы выйдем из города, чтобы жить или погибнуть, ибо мы предпочитаем умереть в битве, чем поедать друг друга.

Вот почему, дражайший и почтеннейший господин наш, помогите нам всем, что в Ваших силах, ибо письмо это будет последнее, которое Вы сможете от нас получить, и город Ваш пропадет, как пропадем и мы все, в нем живущие".

XV

После того, как Эдуард III ознакомился с этим письмом, он добился от фламандцев, чтобы они выступили из Фландрии со стотысячным войском и осадили славный город Эр; они так и сделали, но предварительно опустошили край, через который им пришлось проходить, чтобы подойти к этому городу.

Они сожгли Сен-Венан, Мервиль, Горнь, Эстель, Лаванти и пограничную полосу, называемую Лёве, вплоть до ворот Сент-Омера и Теруана.

Видя это, король Франции перенес свою ставку в город Аррас и послал много солдат для усиления гарнизонов в Артуа. Он посадил Карла Испанского, исполнявшего тогда по его поручению должность коннетабля, в Сент-Омере, поскольку граф д’Э и де Гинь, бывший коннетаблем Франции, стал, как мы должны напомнить, пленником короля Англии.

Когда фламандцы оставили южные границы Лёве, король Филипп решил со всей армией идти на Кале: он, хотя письмо Жана де Вьена до него не дошло, был уверен, что осажденные находятся в плачевном положении, и жаждал сделать все, чтобы снять осаду.

Кроме того, он знал, что Эдуард перекрыл подход к Кале с моря, а это не замедлит привести к потере города.

Поэтому Филипп вышел из Арраса и двинулся по дороге на Эден. Армия его растянулась на добрых три льё.

Отдохнув день в Эдене, король наутро прибыл в Бланжи, где остановился выяснить, каким путем идти дальше. Выбрав дорогу, король тут же выступил вместе со своим войском, численность которого достигала двухсот тысяч человек, и, пройдя графство Фокемон, вышел прямо на гору Сангат между Кале и Виссаном.

Французы не прятались: средь белого дня они гарцевали верхами с развернутыми знаменами, словно намеревались через несколько часов атаковать.

Когда жители Кале увидели эту внушительную армию, их охватила великая радость, так как они поверили в скорое избавление от осады; но, заметив, что французы остановились и, вместо того чтобы наступать на англичан, стали разбивать лагерь, осажденные пришли в ярость.

Эдуард же, узнав, что его царственный противник привел огромное войско, чтобы дать сражение и окружить его армию под городом Кале (осада его уже стоила многих трудов, и он больше не мог долго продержаться), естественно, стал искать все средства, чтобы помешать Филиппу достигнуть его целей.

Эдуард знал, что Филипп может двигаться вперед или пробиться к городу Кале только двумя путями: через дюны, берегом моря, или напрямик, через множество канав, торфяников и болот, делавших этот путь непроходимым, если бы не мост, который назывался Ньёлэ.

И вот что предпринял король Англии.

Он отвел все свои корабли в море, расположив их напротив дюн и нагрузив бомбардами и арбалетами, арбалетчиками и лучниками.

Он послал своего кузена графа Дерби с большим отрядом солдат и лучников занять позицию на мосту Ньёлэ, чтобы у французов остался лишь один проход — через болота, что были непроходимы.

Между горой Сангат и морем стояла высокая башня, охранявшаяся тридцатью двумя английскими лучниками и преграждавшая французам путь через дюны.

Сама же башня, окруженная двойным кольцом рвов, была почти неприступна.

Когда французы расположились на горе Сангат, жители из окрестных коммун обратили внимание на эту башню. Люди из Турне (их было полторы тысячи) отправились ее осаждать. Лучники, охранявшие башню, заметив их, стали стрелять по французам и убили несколько человек.

Тогда начался штурм, и был он страшен: ведь защищались англичане так же храбро, как французы атаковали. Каждую минуту кто-то из осаждающих падал сраженным, но штурмовавших было много, и они еще яростнее шли на приступ. Наконец они преодолели рвы и поднялись на земляную насыпь, где высилась башня.

Все, кто находился внутри, были убиты.

Этот первый воинский подвиг стал добрым предзнаменованием для французов, вдохнув в них надежду.

Поэтому Филипп немедленно послал сеньора Божё и сеньора Сен-Венана выяснить обстановку и посмотреть, каким образом и где его армия сможет пройти легче всего, чтобы пробиться к англичанам и дать им сражение.

Оба маршала съездили к башне и вернулись назад, сообщив, что они не смогут подойти ближе к англичанам, поскольку уверены, что могут потерять большинство своих воинов.

На другой день, следуя совету маршалов, Филипп послал гонцов к королю Англии.

Эти гонцы проследовали по мосту Ньёлэ, куда их пропустил граф Дерби.

Гонцами были Жоффруа де Шарни, мессир Ги де Нель, сир де Божё и Эсташ де Рибомон.

Проезжая мимо, четверо рыцарей внимательно все осмотрели и убедились, как бдительно охраняется мост, что не внушило им больших надежд, ведь граф Дерби великолепно организовал оборону переправы.

Посланцы увидели короля Англии в окружении всех его баронов, поклонились ему, а мессир Эсташ де Рибомон выступил вперед и сказал:

— Ваше величество, король Франции посылает нас с уведомлением, что он расположился лагерем на горе Сангат, намереваясь дать вам сражение. Но он не может ни увидеть, ни отыскать путь, по которому мог бы подойти к вам, хотя испытывает великое желание снять осаду со своего города Кале. Поэтому он просит вас дать ответ на его просьбу и назначить место, где мы могли бы сразиться. Вот, ваше величество, что нам поручено передать от имени короля Филиппа.

— Я благодарю короля Филиппа Шестого за то, что он прислал вас ко мне, ибо не знаю другого герольда, кого мне было бы приятнее видеть, нежели вас, мессир Эсташ де Рибомон. Однако вы пришли от имени моего противника, что не по праву удерживает наследство, мне принадлежащее. Передайте ему, мессир, что вот уже год, как я нахожусь здесь; он мог бы прийти сюда раньше, но не сделал этого и дал мне возможность построить целый город, истратив огромные деньги. Совсем скоро я стану хозяином Кале, посему сейчас не время искушать судьбу в битве: ведь я уверен в победе. Скажите ему, кстати, чтобы он не отчаивался, — с улыбкой прибавил Эдуард, — и если он еще не нашел дороги, то пусть ищет, может быть, и найдет.

Гонцы прекрасно поняли, что ничего другого не услышат, и откланялись.

Король велел проводить их до выхода с моста; они передали Филиппу сказанные Эдуардом слова, что повергло короля Франции в глубокое огорчение, ибо никакого милосердного способа спасти Кале больше не осталось.

Тем временем прибыли легаты, посланные папой Климентом — Ганнибал Чеккано, епископ Тускуланский, и Этьен Обер, кардинал с титулами святого Иоанна и святого Павла.

Много попыток уже было предпринято Климентом VI, который с начала войны неустанно стремился помирить двух королей. Он даже дерзнул написать Эдуарду, выражая ему свое изумление тем малым уважением, с каким государь отнесся к предложениям, что сделали ему папские легаты; на эти письма король Англии ответил, снимая с себя адресованный ему упрек, что готов заключить мир, но не отказаться от права на корону Франции, каковую рассматривает как законное свое достояние.

Оба кардинала, как и Филипп, не добились, чтобы Эдуард снял осаду Кале; все, что они смогли сделать, — это заключить перемирие на несколько дней и назначить с каждой стороны четырех сеньоров: те должны были встретиться и вести переговоры о мире.

Короля Франции представляли герцог Бурбонский и герцог Афинский, канцлер Франции, сир д’Офремон и Жоффруа де Шарни.

Английскую сторону представляли граф Дерби, граф Норхэнтон, мессир Реньо Кобхэм и мессир Готье де Мони.

Кардиналы же выступали посредниками и присутствовали на обоих советах.

Переговоры шли три дня, но и к исходу третьего дня не удалось ни о чем договориться.

Король Англии воспользовался этой отсрочкой, чтобы дать отдых своей армии, приказав прорыть в дюнах глубокие канавы, дабы французы не застигли англичан врасплох.

Жители Кале по-прежнему голодали и горестно наблюдали за всеми этими препирательствами, только отодвигавшими час их избавления — штурма или сдачи города.

Когда Филипп понял, что ничего от Эдуарда не добьется и не сможет освободить Кале, а его армия не только ему не нужна, но и разорительна, он отдал приказ уходить и снимать лагерь; утром 2 августа он приказал свернуть палатки, загрузить повозки и, простившись со своими воинами, двинулся по дороге на Амьен.

Когда жители Кале увидели исход французов, они были удручены до глубины души, и не нашлось бы ни одного даже самого жестокого сердца, которое, видя их отчаяние, не проявило бы сострадания к ним.

Само собой разумеется, англичане воспользовались бегством французов. Они преследовали арьергард французской армии и свозили в лагерь короля Англии повозки, кровати, вина, пленных.

Когда жители Кале окончательно убедились, что их бросили, а помощи, их последней надежды, ждать неоткуда, они впали в столь великое уныние, что созвали совет и решили капитулировать, говоря, что в конце концов лучше сдать город и положиться на милость короля Англии, чем позволить всем умереть от голода; когда все его жители превратятся в трупы, Эдуард все равно войдет в город.

Поэтому горожане явились к Жану де Вьену и умолили его начать переговоры о капитуляции.

Жан де Вьен заставил себя долго уговаривать, но наконец понял, что когда-нибудь ему придется держать ответ за жизнь всех этих людей, если он не согласится с тем, чего они пришли требовать, и, поднявшись на крепостную стену, высунулся из бойницы и подал осаждающим знак, что желает говорить с ними.

XVI

— Наконец-то! — воскликнул Эдуард, узнав эту новость.

И он послал мессира Готье де Мони и сэра Бассета выяснить, чего же хочет Жан де Вьен.

Когда оба рыцаря подъехали к городской стене, капитан им сказал:

— Милостивые государи, вы отважные рыцари, искусно владеющие оружием и опытные в делах войны. Вы знаете, что король Франции, наш сюзерен, прислал нас сюда и повелел, чтобы мы защищали этот город и замок так, дабы нам не было позора, а королю — ущерба. Мы сделали все, что в наших силах. Помощь к нам не подошла, а вы взяли нас в такое тесное кольцо, что кормиться нам нечем. Вот почему всем нам придется погибнуть от голода, если ваш милостивый король над нами не сжалится. Уважаемые сеньоры, соблаговолите же умолить короля, чтобы он пощадил нас и позволил нам уйти без всяких условий. Он возьмет наш город, замок и все его богатства. Ему достанется много добра.

Тогда Готье де Мони ответил капитану:

— Мессир Жан, нам известны лишь те намерения короля, нашего государя, о коих он нам сказал. Знайте же, он не желает, чтобы вы ушли на тех условиях, какие вы предлагаете. Его цель заключается в том, чтобы вы сдались ему на милость, дабы он назначил выкуп за тех из вас, кого сам выберет, или же казнит, если это ему больше понравится, ведь осада эта стоила столько людей и денег, что король с каждым днем гневается все больше.

— Это будет слишком жестоко для нас, если мы согласимся на то, о чем вы говорите, — возразил Жан де Вьен. — Нас здесь несколько рыцарей и оруженосцев; мы служили нашему сюзерену так же, как вы служите вашему, и ради него мы даже претерпели больше страданий, нежели вы — ради короля Англии. Но пусть нам придется претерпеть еще большие страдания, мы не допустим, чтобы самому малому дитяти и последнему слуге в городе было причинено больше зла, чем самому знатному из нас. Посему мы просим вас, мессир, просто-напросто сказать королю Англии, чтобы он пощадил нас.

— Даю слово, что я охотно сделаю это, мессир Жан, — сказал Готье, растроганный этим благородным ответом, — и, если король пожелает внять мне, вам всем станет лучше.

После этого Готье де Мони и его спутник уехали, оставив на крепостной стене Жана де Вьена, ждавшего ответа короля Эдуарда.

Когда оба посланца вошли в комнату короля, они нашли его в обществе графа Дерби, графа Норхэнтона, графа Арондейла и других баронов Англии.

— Ваше величество, мы исполнили поручение, что вы нам дали, — сказал Готье. — Мы обнаружили у мессира Жана де Вьена желание сдать вам город и замок, если вы соблаговолите даровать жизнь ему и всем жителям Кале.

— И что же вы ответили? — спросил король.

— Я ответил, ваше величество, — сказал Готье де Мони, — что вы не пойдете на это, если они без всяких условий не покорятся вашей воле: они будут жить или умрут согласно вашему желанию. Но когда я это сказал, государь, — прибавил рыцарь, — Жан де Вьен ответил мне, что раньше чем дело дойдет до сдачи города, он и его соратники дорого отдадут свои жизни, и даже гораздо дороже, нежели когда-либо делали это другие рыцари.

— Тем не менее у меня нет ни желания, ни намерения соглашаться на что-либо иное, — сказал король.

— Ваше величество, в этом вы подадите нам дурной пример и вполне можете совершить ошибку. Ведь когда вы пожелаете послать нас в одну из ваших крепостей, мы уже не отправимся туда с большой охотой, если вы решили казнить всех этих людей. Мы будем бояться, что враг проявит к нам не больше милосердия, чем вы, и в подобном случае будет обходиться с нами так, как вы поступили с жителями Кале.

Эта речь сильно умерила гнев короля, тем более что и бароны, с кем он советовался, были согласны с мнением Готье.

— Господа, один я не могу идти против всех вас, — сказал король. — Готье, вы снова отправитесь к жителям Кале и скажете им, что величайшая милость, какую они могут получить от меня, такова: пусть шестеро самых знатных граждан города Кале с веревкой на шее и с ключами от города и замка явятся сюда, в мое распоряжение. Я поступлю с ними как мне будет угодно, а всех остальных помилую.

Услышав эти слова, Готье де Мони покинул короля и снова приехал к мессиру Жану де Вьену, ждавшему его; Готье слово в слово передал все, что сказал король, прибавив при сем, что это единственная уступка, какой он смог добиться от Эдуарда.

— Я верю вам, мессир, — ответил Жан де Вьен, — и прошу вас подождать здесь до тех пор, пока я передам этот ответ городской коммуне: я всего лишь их посланец, но им решать, должны или не должны они соглашаться на то, что предлагает король Англии.

После этого мессир Жан де Вьен вернулся в город, приказав звонить в колокол, чтобы собрать людей всех сословий, и вышел на рыночную площадь.

На колокольный звон сбежались мужчины и женщины, ибо все жаждали узнать новость, как то и положено людям, измученным долгой осадой. Когда они пришли и расположились на площади, Жан де Вьен сообщил все, что сказал Готье де Мони, и просил дать быстрый и краткий ответ.

Выслушав слова капитана, люди начали плакать и кричать, да так громко, что враги, если бы они могли их видеть, разжалобились бы. Поэтому добиться ожидаемого ответа было невозможно.

Что касается Жана де Вьена, то он, как и все, плакал.

Несколько минут длилось всеобщее отчаяние, а потом, пробравшись сквозь толпу, какой-то человек взобрался на тумбу и сказал:

— Было бы великим горем дать погибнуть всему народу, когда есть способ его спасти, и не воспользоваться этим означало бы сомневаться в Боге и его милосердии. Что до меня, то я питаю величайшее доверие в милосердие Господа, и, если мне суждено умереть за столь благородное дело, хочу первым пожертвовать собой. Вот почему я, Эсташ де Сен-Пьер, пойду в одной рубахе и с веревкой на шее сдаваться на милость короля Англии.

Все тогда бросились к ногам того, кто произнес эти волнующие слова, и другой горожанин, по имени Жан д’Эр, тоже встал и сказал, что пойдет вместе с ним; потом вызвался третий человек по имени Пьер де Виссан, затем его брат, пятый и, наконец, шестой, чье имя не сохранила неблагодарная история.

Когда шесть жертв нашлось, мессир Жан де Вьен сел на иноходца и поехал к городским воротам, вначале сопровождаемый шестью горожанами, потом всеми жителями; женщины и дети рыдали, заламывая руки.

Ворота были открыты. Жан де Вьен и шестеро его спутников вышли из города, и ворота за ними захлопнулись.

Тогда Жан де Вьен сказал Готье де Мони, ждавшему его на насыпном валу:

— Мессир, будучи капитаном Кале, я выдаю вам с согласия несчастного населения этого города шесть горожан, и даю вам слово, что это самые почтенные и известные люди города; умоляю вас, милостивый государь, соблаговолить заступиться за них перед королем Англии, дабы эти добрые люди остались живы.

— Я не знаю, как поступит его величество, — ответил Готье, — но могу дать гарантию, что употреблю все свое влияние на короля, чтобы добиться помилования тех, кого я к нему веду и кто так благородно и быстро исполнил свой долг.

После этого были открыты наружные ворота замка и шестеро горожан пошли вперед.

В тот момент, когда они пришли к Эдуарду, король находился в своей комнате в обществе многих графов, баронов и рыцарей.

Узнав, что прибыли шесть горожан, выдачи которых он требовал, король в сопровождении всех сеньоров, находившихся с ним, вышел на площадь перед дворцом.

В одно мгновение площадь заполнилась людьми, жаждущими узнать, чем завершится эта неожиданная драма, и даже королева Англии, хотя она была на сносях и должна была скоро родить, сопровождала супруга.

— Ваше величество, — сказал Готье де Мони, — вот граждане города Кале, явившиеся по вашему приказу.

Торжествующая улыбка скользнула по губам короля, потому что он люто ненавидел жителей Кале за тот урон, который в прошлом они наносили ему на море. Шестеро горожан опустились перед королем на колени и сказали:

— Милостивый государь, мы, все шестеро, принадлежим к старым и богатым торговым семьям Кале. Мы несем вам ключи от города и отдаем себя на милость вашу в том состоянии, в каком вы видите нас, ради того, чтобы вы пощадили остальных наших земляков, претерпевших много страданий из-за вашей осады.

Конечно, в эти минуты на всей площади не нашлось ни одного сердечного человека, сумевшего сдержать слезы жалости.

Король, наоборот, смотрел на этих людей с гневом, был сильно раздражен и молчал.

Наконец ему удалось справиться с собой и он приказал:

— Прекрасно. Уведите этих людей, пусть им отрубят головы.

Все бароны, что находились на площади, бросились к ногам короля, плача и умоляя явить милость к этим несчастным, но король был непреклонен.

Тогда взял слово Готье де Мони, знавший, что он любим королем, и сказал:

— Ах, государь, соблаговолите смягчить гнев ваш и вспомнить о вашей славе благородного и милосердного человека; она и в сем случае не должна быть запятнана. Все сочтут бесполезной жестокостью, государь, если вы казните беззащитных людей, пожертвовавших собой ради спасения сограждан.

— Благодарю вас за совет, мессир, — сухо ответил король, — но все будет сделано так, как сказал я. Жители Кале загубили так много моих людей, что сами тоже должны погибнуть. Призовите сюда палача! — прибавил король.

В тот миг, когда уже собрались исполнить приказ короля, к нему подошла королева.

— Ваше величество, — сказала она, — когда я приехала из Англии, вы обещали мне исполнить все, о чем я вас попрошу, дабы вознаградить меня за опасности, коим я подвергалась, торопясь к вам. Я еще ни о чем вас не просила, ваше величество, но сегодня, во исполнение вашего слова, я умоляю помиловать этих людей.

Эдуард ненадолго задумался.

Было заметно, что в душе короля идет великое борение между его ненавистью и необходимостью исполнить данное им обещание.

Наконец он, проведя ладонью по лбу, с усилием произнес:

— Вы правы, госпожа моя. Берите себе этих людей и поступайте с ними так, как вам будет угодно.

XVII

Спустя год после событий, о которых мы рассказали, то есть в ночь с 31 декабря 1349 года на 1 января года 1350, в замке Кале шел праздник.

Был накрыт огромный стол, и ожидали только гостей, чьи разговоры доносились из соседних залов. Среди приглашенных находился Эсташ де Рибомон, а давал ужин король Англии.

Потом мы расскажем, благодаря каким обстоятельствам этот ужин состоялся.

Отдав королеве Филиппе шестерых граждан Кале, Эдуард сказал Готье де Мони:

— Мессир, вы вступите во владение этим городом. Вы возьмете в плен всех сеньоров и рыцарей, которых там найдете, и приведете ко мне, чтобы я назначил за них выкуп, если только они не дадут слово сдаться, и тогда вы оставите их на свободе, ибо все они дворяне и не могут нарушить слова. Что касается наемников и всех тех, кто сражался ради денег, то вы отпустите их, — пусть они свободно отправляются куда захотят, — и так же поступите с женщинами, мужчинами и детьми, ведь я желаю заселить этот город чистокровными англичанами.

Все было исполнено так, как повелел король, и Готье де Мони вместе с двумя маршалами — их сопровождала сотня рыцарей — вступили во владение Кале и захватили в плен мессира Жана де Вьена, Бодуэна де Бельбурна и других.

Маршалы приказали снести на крытый рынок вооружение наемников, собрали их вместе и отпустили на все четыре стороны эту мелкую сошку.

Когда лучшие особняки были освобождены, а замок подготовлен к приему Эдуарда, королевы и всей королевской свиты, Готье сообщил об этом своему повелителю, и Эдуард III наконец-то вступил в город под звуки барабанов, труб, волынок и прославляющих его победу песен менестрелей.

Королева счастливо разрешилась от бремени девочкой, нареченной Маргаритой де Кале (впоследствии она вышла замуж за графа Пемброка).

Король подарил особняки своим рыцарям: Готье де Мони, барону Стэнфорту, сэру де Кобхэму, мессиру Бартелеми Бриджу и другим.

Кроме того, по возвращении в Лондон он намеревался послать из своей столицы в Кале тридцать шесть богатых буржуа и нотаблей.

Город же, выстроенный королем у стен Кале, был снесен. Пленных отправили в Лондон, где они пробыли примерно полгода, потом, заплатив выкуп, разъехались.

Горестное это было зрелище — видеть, как покидают свой родной город все эти люди, обнищавшие и полумертвые от голода, некогда владевшие здесь домами и богатствами; они буквально не знали, где им голову преклонить.

Тут-то Филипп де Валуа, не сумевший прийти на помощь жителям Кале во время осады, вспомнил о них. Он сделал все, что было в его власти, чтобы вознаградить мужество и преданность этих несчастных. Он издал ордонанс, в котором предоставлял все свободные должности тем из них, кто пожелал бы их занять.

Этому предшествовал другой ордонанс: изгнанным жителям Кале передается все имущество, в прошлом отнятое у них по какой-либо причине.

Этим он не ограничился и 10 сентября новым ордонансом даровал жителям Кале много привилегий, что были подтверждены и в последующие царствования.

Большая часть изгнанников нашла убежище в Сент-Омере; Филипп оставался в Амьене, а Эдуард — в Кале. Наконец между двумя королями было заключено перемирие; оно не распространялось на герцогство Бретонское, за которое продолжали вести борьбу герцогиня Бретонская и графиня Монфорская.

Король Англии отбыл с королевой в Лондон, оставив комендантом Кале Джона Монтгомери. Когда он возвратился в Лондон, его первой заботой было отправить в Кале тридцать шесть богатых буржуа с женами и детьми, а также более трехсот менее состоятельных людей.

Карл Бретонский был привезен в Англию и посажен в тюрьму вместе с королем Шотландии и графом Мурреем; но благодаря заступничеству королевы ему была дана свобода совершать прогулки верхом в окрестностях Лондона, и иногда он мог проводить ночь вне тюремного замка.

Граф д’Э и де Гинь тоже находился в плену в Англии; но он был столь очаровательным кавалером, что был принят повсюду: у короля и королевы, у баронов, дам и девиц Англии.

Между двумя королями было заключено перемирие; король Шотландии был пленен, но это не мешало сэру Дугласу, отважному шотландскому рыцарю, и шотландцам, что укрывались в лесах Джедура, вести войну с англичанами всюду, где только сталкивались с ними, и не обращать никакого внимания на договоренности короля Франции и короля Англии.

С другой стороны, и те, кто находился в Гаскони, Пуату, Сентонже, казалось, даже не слышали о перемирии. Они хитростью или силой, ночью или днем отбивали друг у друга города-крепости и замки; воинские удачи выпадали то англичанам, то французам.

Все эти схватки, грабежи, мелкие бои породили разновидность бандитов, которые, встав во главе небольших отрядов, опустошали страну и добывали себе этим ремеслом славную добычу. Среди командиров этих разбойников встречались обладатели пятидесяти-шестидесяти тысяч экю, что тогда было настоящим состоянием.

У командиров были планы осад и сражений, исполненные наивной простоты.

Издали они день-другой наблюдали за добрым замком или славным городом; потом бандиты, сходясь в шайки по двадцать-тридцать человек, в любое время дня, но всегда тайными путями, подбирались к городу или замку и проникали в них. Обычно они врывались на рассвете и поджигали один-два дома. Горожане, судя по такому началу, думали, что имеют дело, по крайней мере, с тысячью латников, и разбегались кто куда, оставляя свои дома, сундуки и драгоценности этим ворам, и те, захватив награбленное, спокойно убирались восвояси.

Именно так бандиты действовали в Дурнаке и во многих других местах.

Среди этих бандитов было двое, чьим биографиям должно найтись место в этой хронике.

Первого звали Бэкон. Происходил он из Лангедока и был человеком хитрым, ловким, честолюбивым. Он облюбовал в Лимузене замок Бонбурн и отправился туда с тремя десятками бандитов; вскарабкавшись на крепостную стену, он захватил замок, перебил всех его обитателей, кроме сеньора, которого стал держать в плену в его же собственном владении и в итоге заставил заплатить выкуп в двадцать четыре тысячи экю, каковые тот отдал наличными, ибо мессир Бэкон не был дворянином и не поверил бы сеньору на слово.

Но и это еще не все.

Сверх этой сделки, Бэкон оставил за собой замок, усилил его людьми, и, запасшись оружием и продовольствием, стал грабить окрестности.

Когда король Франции узнал о "подвигах" бандита, он, вместо того чтобы арестовать Бэкона и повесить, призвал его к себе, за двадцать тысяч экю купил у него замок, назначил своим телохранителем и держал в большом фаворе.

Это доказывает, что уже в те времена добродетель в конце концов всегда вознаграждалась…

Второй был, наверное, малым более лихим и хитрым, но менее честолюбивым: по крайней мере, он не рвался к придворным почестям, как Бэкон.

Звали его Крокар; сначала он был бедным и долго служил пажом у сеньора Эйле, в Голландии.

Когда он стал взрослым, он покинул сеньора, пробрался в Бретань и поступил в солдаты. Все сложилось так удачно, что, когда в одной стычке его командир был убит, боевые товарищи избрали Крокара капитаном вместо погибшего.

Именно этого и добивался Крокар.

С тех пор он, благодаря захвату пленных и выкупам за них, награбил столько, что оказался обладателем шестидесяти тысяч экю, не считая лошадей (их у него было немало, ибо в своих конюшнях он держал два-три десятка добрых боевых коней).

Спустя два года он был отобран для участия в битве Тридцати, сражался на стороне англичан и оказался лучшим воином.

Король Франции, узнав об этом, пожелал призвать его к себе; но, понимая, что ему необходимо сделать более заманчивые, чем Бэкону, предложения, посулил Крокару звание рыцаря, богатую невесту и две тысячи ливров годового дохода, если тот захочет снова стать французом.

Но Крокар не был честолюбцем; подобно Цезарю, он предпочитал быть первым в деревне, чем вторым в Риме. Крокар отказался.

Должно быть, этот отказ принес ему несчастье, ибо через некоторое время, объезжая молодого коня, купленного за триста экю, Крокар чрезмерно его разгорячил; конь понес, всадник с лошадью упали в яму, где и погибли.

"Я не знаю, — пишет Фруассар, — кому пошло его добро, не знаю, кто завладел его душой, но мне известно, что именно так Крокар кончил свои дни".

XVIII

Теперь вернемся в город Кале, осада и окончательное взятие которого должны стать последним эпизодом этой книги.

В то время, то есть в конце 1349 года, жил в городе Сент-Омер храбрый рыцарь мессир Жоффруа де Шарни.

Присланный туда королем Франции, назначивший рыцаря стражем своих границ, он правил в этих краях словно король.

Поэтому он был больше всех взбешен взятием Кале и постоянно раздумывал, изыскивая в своем воображении способы, какими мог бы отбить этот город.

Сделать это силой было невозможно.

Сделать это хитростью было невероятно.

Оставалось предательство.

Этот способ имел больше шансов на успех, ибо метр Эмери де Пави, кому доверили город, был ломбардец, а ломбардцы были падки на деньги.

И Жоффруа де Шарни решил попытать счастья.

Приняв решение, французский капитан не смыкал глаз до тех пор, пока не воплотил его в жизнь.

Сам он в город не пошел, но тайком послал к Эмери де Пави посредников, ибо перемирие соблюдалось и жители Кале могли приходить в Сент-Омер, а жители Сент-Омера — в Кале, чтобы покупать продукты и продавать свои товары.

Наконец посланцы Жоффруа де Шарни, которых он ждал с большим нетерпением, вернулись. Выражение их лиц явно предвещало хорошие новости.

— Ну и каков ответ? — спросил капитан.

— Превосходный, мессир.

— Значит, этот Эмери де Пави…

— …полное ничтожество, но о нем мы не должны сейчас говорить слишком дурно, ибо он нам пригодится.

— Значит, он согласен?

— На все согласен!

— И каковы его условия?

— Они не чрезмерны.

— Сколько он хочет?

— Двадцать тысяч экю, и он выдаст замок.

Отлично, черт подери. — Сегодня же вечером вы отправитесь, сообщите эту добрую весть королю Филиппу VI и попросите у него нужные нам двадцать тысяч экю.

В тот же вечер гонцы Жоффруа де Шарни выехали из Сент-Омера, а примерно в тот же час замок Кале покинул какой-то человек и сел на корабль, отплывающий в Англию.

Это был Эмери де Пави.

Он приплыл в Дувр, доехал до Лондона и был допущен к королю Англии.

— Ваше величество, я исполнил ваши приказы, — сказал он.

— Ну и что?

— Как что! Приходили французы и спрашивали меня, за какую цену я выдам замок. Я запросил двадцать тысяч экю, а поскольку у мессира Жоффруа де Шарни таких денег нет, то он послал просить их у Филиппа VI. Я же приехал сообщить вам об этом.

— И прекрасно сделали, мессир, ибо вам известно, как мы любим вас.

— Что же я должен делать?

— Заключайте сделку. Только сообщите мне день, когда должны будете сдать замок.

— А двадцать тысяч экю? — спросил Эмери де Пави, который никак не мог избавиться от ломбардской жадности к деньгам.

— Они станут всего лишь слабым вознаграждением за честную службу. Храните их у себя, они будут вашей добычей. Раз Жоффруа де Шарни нарушил перемирие, делая вам подобное предложение, то мы вправе воспользоваться этими деньгами. Ступайте.

Эмери де Пави поклонился и расстался с королем.

Когда он вернулся в Кале, никто еще даже не знал о его отъезде.

Король Франции отказался дать двадцать тысяч экю, сказав, что такие действия во время перемирия бесчестны.

Но мессир Жоффруа де Шарни, желая блага королю Филиппу, вопреки воле последнего, придерживался иного мнения; он собрал многих рыцарей Пикардии, известив их обо всем, и они сошлись на том, что надо отдать двадцать тысяч экю и забрать назад город, а Филипп останется этим весьма доволен, если дело устроится, но без его вмешательства.

Вследствие этого сеньоры Фреми и Рибомона, Жан де Ланда, Пепин де Вэр, сеньор де Креки, Анри де Блэ и многие другие сложились и собрали требуемые двадцать тысяч экю; потом они сообщили Эмери де Пави, что обмен произойдет в ночь на 1 января.

Эмери едва успел предупредить короля.

Но он не мог оставить город в столь опасные минуты и отправил к королю своего брата, в чьей преданности был абсолютно уверен.

Король Англии, встретившись с братом Эмери и обо всем узнав, призвал Готье де Мони и рассказал ему о том, что готовится.

— Мы скоро уезжаем, — прибавил король, — и вы, мессир, поедете с нами, встав во главе этого дела, ибо мы, мой сын и я, будем сражаться под вашим знаменем.

— Благодарю за великую честь, — ответил Готье, — и если только Бог будет за нас, мы с честью выйдем из этого испытания.

Король Англии выехал с тремя сотнями рыцарей, шестью сотнями лучников и принцем Уэльским; в Дувре он сел на корабль и ночью приплыл в Кале. Никто не знал причины возвращения короля и девятисот его людей.

Король и его отряд пришли в замок, где и укрылись, ожидая прихода французов.

Первого января 1350 года Жоффруа де Шарни вместе со своими рыцарями и арбалетчиками вышел из Сент-Омера, когда уже совсем стемнело.

Он подошел довольно близко к Кале и, остановив своих людей, послал двух оруженосцев узнать у Эмери де Пави, не пришло ли время явиться в замок.

Оба оруженосца под покровом темноты прискакали в Кале и пришли к поджидавшему их Эмери; тот спросил, где мессир Жоффруа.

— Он недалеко отсюда, — ответили оруженосцы.

— Прекрасно! Передайте ему, пусть приходит, — сказал Эмери.

Оруженосцы не заставили его дважды повторять это и помчались передать Жоффруа де Шарни, что тот может идти на Кале.

Тот построил свой маленький отряд, перешел мост Ньёлэ и приблизился к крепостным стенам города.

Остановившись здесь, он послал двенадцать рыцарей и сотню латников вступить во владение городом и вручил двадцать тысяч экю Удару де Ранти, доверив ему передать их Эмери де Пави и посоветовав при этом ломбардскому капитану открыть ворота замка, ибо лишь таким образом Жоффруа де Шарни хотел туда проникнуть.

Эмери де Пави, человек умный, опустил подъемный мост и позволил мирно войти в замок всем, кто того желал. Сто латников и двенадцать рыцарей, поднявшись на верхнюю площадку замка, сочли, что они уже овладели им. Поняв это, Эмери де Пави спросил Удара де Ранти, где же двадцать тысяч экю.

— Вот они, — сказал тот, передавая ему мешок с монетами. — Пересчитайте, если угодно.

— У меня нет времени, — ответил Эмери, — и, кстати, мессир, я верю вашему слову.

И, взяв мешок, швырнул его в соседнюю комнату.

— Вам остается лишь сдержать ваше обещание, — сказал Удар.

Тут Эмери закрыл на ключ дверь в комнату, куда только что бросил мешок с деньгами. Потом сказал мессиру де Ранга:

— Подождите меня здесь с вашими спутниками, я пойду открою вход в большую башню; поднявшись туда, вы сможете легче овладеть замком.

Выходя, Эмери де Пави закрыл дверь на засов и действительно пошел открывать дверь в башню.

Там укрывались Эдуард, его сын, Готье де Мони и примерно двести воинов; обнажив мечи, они выскочили с криками:

— Мони! Мони! На помощь!

При этом они кричали:

— Неужели эти французы думают, что так легко возьмут замок и город Кале?

Когда французы увидели эти две сотни солдат, с яростью кинувшихся на них, они поняли, что защищаться бесполезно, и сдались.

Среди них оказалось всего несколько раненых.

Заперев пленников, англичане построились в колонну и стали спускаться из замка. Подойдя к воротам замка, они сели на коней и направились к Булонским воротам города.

Именно у этих ворот стоял мессир Жоффруа де Шарни, развернув свое знамя, — на нем по красному полю были изображены три серебряных щита — и терпеливо поджидал той минуты, когда сможет въехать в город, куда хотел вступить первым; поэтому он проявлял нетерпение и изредка обращался к окружавшим его рыцарям:

— Что он там копается, этот ломбардец! Он хочет заморозить нас!

— Да, черт побери! — отвечал Пепин де Вэр. — Ломбардцы — люди хитрые, и вот он перебирает ваши экю, чтобы убедиться, все ли монеты на месте и нет ли поддельных… Тут спешка ни к чему.

Такой шел разговор, когда ворота замка распахнулись и на французов понесся отряд всадников. На миг им почудилось, будто это возвращаются их люди, но они тотчас смекнули, что ошибаются, разглядев знамена Готье де Мони и сеньора де Бошана. И они услышали англичан, кричавших так же, как в башне: "Мони! Мони! На помощь!".

— Нас предали! — вскричал Жоффруа де Шарни. — Если мы побежим, то погибнем, если сдадимся, то прослывем трусами. Будем защищаться и выживем.

— Клянемся святым Дени! Вы правы! — закричали французские рыцари. — И горе тому, кто сбежит!

XIX

Все французы спешились и отогнали своих лошадей на дорогу, так как они создали бы давку. Увидев это, король Англии повелел своему знаменосцу остановиться и сказал:

— Я хочу сражаться здесь, но пусть большая часть наших солдат пойдет берегом реки и на мост Ньёлэ, ибо мне сообщили, что там скопилось немало пеших и конных французов.

Все было исполнено так, как приказал король.

Шесть знаменосцев и три сотни лучников оставили короля, выдвинувшись к мосту Ньёлэ; его охраняли мессир Моро де Фьен и сир де Крэзек.

Между Кале и мостом занимали позицию арбалетчики из городов Сент-Омер и Эр; более ста двадцати из них погибли.

Моро де Фьен и сир де Крэзек сопротивлялись долго и доблестно, но, поняв, что англичан становится все больше и к ним без конца подходят свежие силы из Кале, они вскочили на своих боевых скакунов и бежали с поля боя.

Англичане бросились в погоню.

Это был суровый день; когда взошло солнце, лучи его осветили немало мертвецов.

Обе стороны бились отважно, и в тот день было взято много пленных.

Король Англии в шлеме с опущенным забралом, по-прежнему сражавшийся под знаменем Готье де Мони, врезался в самую гущу врагов.

Среди них Эдуард опознал мессира Эсташа де Рибомона и, не назвав себя, вызвал его на поединок.

Эсташ де Рибомон, как мы уже знаем, был стойким турнирным бойцом, в битве же он был опасным противником. Дважды он вынуждал Эдуарда падать на колени, и дважды тот, с помощью Готье де Мони и Реньо Кобхэма, поднимался и продолжал бой.

Но Эдуард был достойным соперником Эсташа и, не пав духом от двух первых неудач, ни за что не хотел прерывать схватку, как его ни умолял Готье; настал момент, когда французский рыцарь так сильно ослабел, что, в свой черед упав на колени и не в силах подняться, протянул меч Эдуарду, не догадываясь, что отдает оружие королю.

Победа осталась за англичанами; после битвы Эдуард удалился в Кале и приказал, чтобы пленных привели в город. Когда пленники узнали, что сам король сражался под знаменем Готье де Мони, они весьма обрадовались, ибо рассчитывали на его всем известное великодушие.

Эдуард сразу объявил им, что в эту первую ночь Нового года он желает всех их пригласить на ужин. В час, когда столы были накрыты, в пиршественную залу вошли пленники, богато разодетые и весело болтающие, о чем мы и упомянули в начале предыдущей главы.

Когда все пленные французские рыцари сели за стол, английские рыцари и юный принц Уэльский поднесли им первое блюдо, после чего сами расположились за другим столом, где им подавали яства слуги.

Эдуард, возглавлявший пир, рассадил пленников по обе руки от себя, дав каждому место, которое соответствовало его положению.

Когда столы были убраны и пир закончен, король с непокрытой головой — на шее у него висели изящные жемчужные четки, и он перебирал их правой рукой — подошел побеседовать со своими самыми знатными пленниками.

— Мессир, — обратился он к Жоффруа де Шарни, — я должен был бы сильно на вас гневаться, ведь именно вы хотели захватить в одну ночь то, что мне стоило года трудов, и за двадцать тысяч экю получить то, что мне обошлось в огромные деньги. Но Бог помог мне. Вы побеждены, а так как я уверен, что Бог снова мне поможет, я от всего сердца прощаю вас.

— Ваше величество, во всем, что произошло, вините только меня, — ответил Жоффруа де Шарни, — потому что наш господин и повелитель король Франции не пожелал дать двадцать тысяч экю, которые мы у него просили, чтобы заключить сделку, сказав, что во время перемирия подобные дела бесчестны.

— Я это знаю, мессир, — возразил король, — и буду менее строг, чем король Франции, ибо, полагаю, в борьбе с такими врагами, как мы, англичане, любая хитрость хороша.

Потом Эдуард, оставив Жоффруа де Шарни, подошел к мессиру Эсташу де Рибомону.

— Мессир Эсташ, — сказал он, — вы поистине рыцарь и нравитесь мне больше всех прочих, если не говорить о Готье де Мони. Кстати, я уже говорил вам об этом в Кале, куда вы приезжали ко мне послом.

Эсташ поклонился.

— Никто не нападает и не защищается лучше вас, — продолжал король. — Ах, какой вы грозный противник, мессир, и никогда ни с кем мне не приходилось так упорно сражаться, как сегодня против вас.

— Против меня, ваше величество?

— Ну да, черт возьми! Именно против вас! Дважды вы повергали меня на землю, но сдались все-таки вы.

— Тогда, ваше величество, я менее сожалею о том, что был побежден, тем более что вы побеждаете меня не первый раз.

— Это верно, — ответил король. — Посему, мессир, я хочу, на память о наших двух поединках и более счастливом для меня времени преподнести вам залог моего уважения к вам.

Сказав это, король снял с шеи жемчужные четки и прибавил:

— Возьмите эти четки, мессир. Я дарю их вам как лучшему воину минувшего дня и прошу вас носить их весь год из любви ко мне. Я знаю, что вы человек веселый и влюбчивый и с охотой вращаетесь в обществе красивых женщин. Когда вы снова встретитесь с ними, расскажите им, почему я подарил вам четки, они станут вас уважать еще больше. А пока вы мой пленник. Но, поскольку я ничего не хочу делать наполовину, я освобождаю вас от выкупа и вы можете уехать завтра, когда немного отдохнете.

Мессир Эсташ де Рибомон, услышав слова короля, возликовал, и для радости у него были две причины.

Первая: король оценил его смелость в обществе храбрых и доблестных рыцарей.

Вторая: король миловал его и освобождал от тюрьмы. Вот почему он не смог сдержаться и сказал Эдуарду:

— Милостивый государь, вы оказываете мне больше чести, чем я заслуживаю, и пусть Бог воздает вам те же милости, что вы оказываете мне. Я бедный человек и никогда не смог бы внести за себя выкуп, поэтому желаю продвинуться по службе. Благодарю вас, ваше величество, за ваше двойное поощрение, данное мне. Я буду носить эти четки не один год, а всю жизнь, и, кроме моего дражайшего и могущественнейшего короля, я не знаю другого короля, кому служил бы с большей охотой, чем вам.

— От души благодарю вас, — ответил Эдуард, — ведь я знаю, что вы действительно так думаете.

Тут принесли вино и десерт, но король попрощался со всеми и удалился к себе в покои.

На следующее утро Эдуард прислал Эсташу двух вьючных лошадей и двадцать экю, чтобы тот смог добраться до родного дома.

Эсташ простился с французскими рыцарями, остававшимся в плену, и возвратился во Францию, повсюду рассказывая о том, что произошло и как великодушно отнесся к нему Эдуард.

XX

В два последних года, в течение которых совершались события, о коих мы рассказывали, Франция переживала великую беду.

Как будто было мало Франции ее каждодневных поражений, нищеты и морального упадка, так вдруг страшный бич обрушился на нее из Италии. В праздник Всех святых 1347 года в Провансе обнаружился первый случай чумы, и эпидемия, словно огромный черный плащ, вскоре накрыла всю страну. Чума пересекла Лангедок, унеся жизнь десяти из двенадцати консулов; она пришла в Нарбон и оставила после себя тридцать тысяч трупов. В начале эпидемии у выживших не хватало сил хоронить умерших, и они скоро отказались от этого, бросая на смертном одре близких: сын — мать, отец — сына, брат — сестру.

Беда по-прежнему захлестывала все вокруг. Всюду, где она проносилась, похожая на смертоносный прилив, не оставалось ничего, кроме ее отметин.

Наконец она добралась до сердца страны — до Парижа. Она набросилась на город, как стервятник, беспрерывно терзая внутренности того вечного Прометея, которого мы называем Францией; этот Прометей, серьезный и задумчивый, испытывая величайшие муки, стоял, устремив глаза в небо: он хотел похитить у него пламя и поведать ему истину.

Умирало страшно много мужчин и женщин, стариков и молодых людей. Но смерть, словно бесстыдная куртизанка, казалось, предпочитала юных и забирала их в расцвете молодости, силы и любви, заканчивая судорогами агонии песню, начатую на веселом пиру.

Во Флоренции есть фреска Орканьи, которая рисует нам образ чумы. Смерть, пролетая в небесных просторах, не обращает внимания на несчастных и стариков, взывающих к ней, простирая худые руки; мрачная и злобная, она мощным ударом своей косы разбивает дверь, за которой пьют и танцуют молодые люди и юные красавицы.

Так все в Париже и было.

Заболевшие чумой страдали два-три дня, потом умирали. А те, кто им помогал, подхватывали заразу и гибли так же, как и те люди, при смерти коих они присутствовали.

Священники не приходили к умирающим, но некоторые монахи, более твердые в своей вере, убежденные в своей миссии, ухаживали за больными.

А сестры из главного парижского Божьего дома, казалось, носили в своих душах неисчерпаемую сокровищницу нежности, веры и кротости. Они благоговейно умирали, ни о чем в жизни не жалея и ни в чем не упрекая Бога.

Никто не знал, кого винить в этом бедствии, ибо люди не могут отомстить за себя Богу, когда они обвиняют его; но если они страдают — им нужно мстить хотя бы кому-нибудь.

Никогда не видно было столь великого изобилия съестного, поэтому землю нельзя было ни в чем упрекнуть. Тогда стали утверждать, что чума происходит от заражения воздуха и вод, и, как всегда, во всем винили евреев. Народ поднялся против них, и, поскольку огонь очищает, повсюду стали разводить огромные костры и сжигать тысячи евреев.

Особенно зловещей чума была в Германии. Папа отлучил Германию от Церкви по причине ее истинной преданности, с одной стороны, умершему императору, а с другой — Людвигу Баварскому. Итогом было то, что умирающие верили, будто беда, поразившая их — это еще одна кара за их отлучение, помощь, которую Господь оказал гневу своего земного наместника.

В Страсбурге умерло шестнадцать тысяч человек; они считали себя проклятыми, ибо при смерти им не помог ни один священнослужитель.

Какое-то время доминиканцы упорно продолжали совершать божественную службу, потом и они, подобно другим служителям Господним, тоже отреклись от добрых дел..

Только три человека, три мистика, не побоялись ослушаться папу. Первым из них был Таулер, который писал свое "Подражание горестной жизни Христа" и отправился в лес Суаньи, близ Лувена, исповедовать старого Рюйсбрука.

Вторым был Лудольф, который тоже описывал жизнь Христа.

Третьим был Сузо, создавший "Книгу о Девяти Твердынях".

Тем временем народ пожелал чем-то восполнить ту пустоту, в какой его оставила Церковь: отпущение грехов он заменил экстазом, а наказание — умерщвлением плоти.

Вдруг целые селения срывались с места и брели, сами не ведая куда, гонимые ветром смерти, подобно тому, как огненное дыхание самума поднимает в пустыне тучи песка, взвивающиеся красными смерчами. Толпы людские были охвачены какой-то странной жаждой скитаний; приходя в города, наполовину обнаженные женщины и мужчины, бледные и исхудавшие, собирались на площадях, бичуя себя хлыстами с острыми стальными наконечниками. Можно было бы подумать, что это внезапно раскаялись демоны ада.

При этом звучали песнопения, вроде следующего:

Бичами, братья, укротим Власть подлой плоти над собой,

Но мыслию пребудем с Ним И с гибелью Его святой.

Средь бедняков Он свет узнал,

Христос наш, преданный людьми,

Кнут Божье тело бичевал…

Брат, плоти жалкой не щади.

В каждом городе они оставались один день и одну ночь, дважды в день предаваясь бичеванию; после того как они умерщвляли свою плоть тридцать три с половиной дня, они считали себя столь же чистыми, как и в день крещения.

Мысль эта вначале овладела немцами, потом через Фландрию и Пикардию перекинулась во Францию.

Не только простой народ, но и дворяне, благородные дамы и сеньоры, пускались в скитания и прилюдно предавались кровавому умерщвлению плоти.

Эти зловещие самоистязания севера не затронули Италию.

Прочтите "Декамерон" Боккаччо. Автор рассказывает:

"В этом я, повторяю, уверился воочию, между прочим, на таком примере: однажды кто-то выбросил на улицу рубище бедняка, скончавшегося от этой болезни, а две свиньи, по своему обыкновению, давай его наподдавать пятачком и рвать зубами, немного же спустя, точно наевшись отравы, они стали корчиться, а в конце концов повалились на злополучное тряпье и издохли.

Сколько у нас опустело пышных дворцов —их домов,

……………. "'"*1 Выполним -

полно слуг, дам, господ, и все они вымерли, все до последнего кучеренка! — продолжает рассказчик. — Сколько знатных родов, богатых наследств, огромных состояний осталось без законных наследников! Сколько сильных мужчин, красивых женщин, прелестных юношей, которых даже Гален, Гиппократ и Эскулап признали бы совершенно здоровыми, утром завтракало с родными, товарищами и друзьями, а вечером ужинало со своими предками на том свете!

Иные стояли на том, что жизнь умеренная и воздержанная предохраняет человека от заразы. Объединившись с единомышленниками своими, они жили обособленно от прочих, укрывались и запирались в таких домах, где не было больных и где им больше нравилось, в умеренном количестве потребляли изысканную пищу и наилучшие вина, не допускали излишеств, предпочитали не вступать в разговоры с людьми не их круга, боясь, как бы до них не дошли вести о смертях и болезнях, слушали музыку и, сколько могли, развлекались. Другие, придерживавшиеся мнения противоположного, напротив того, утверждали, что вином упиваться, наслаждаться, петь, гулять, веселиться, по возможности исполнять свои прихоти, что бы ни случилось, все встречать смешком да шуточкой, — вот, мол, самое верное средство от недуга. И они заботились о том, чтобы слово у них не расходилось с делом: днем и ночью шатались по тавернам, пили без конца и без счета, чаще всего в чужих домах — в тех, где, как им становилось известно, их ожидало что-нибудь такое, что было им по вкусу и по нраву. Вести подобный образ жизни было им тем легче, что они махнули рукой на себя и на свое достояние — все равно, мол, скоро умрем, — вот почему почти все дома в городе сделались общими: человек, войдя в чужой дом, распоряжался там как в своем собственном. Со всем тем эти по-скотски жившие люди любыми способами избегали больных. Весь город пребывал в глубоком унынии и отчаянии, ореол, озарявший законы Божеские и человеческие, померк, оттого что служители и исполнители таковых разделили общую участь: либо померли, либо хворали, подчиненные же их — те, что остались в живых, — не обладали надлежащими полномочиями, и оттого всякий что хотел, то и делал.

Вследствие этого у сельчан, как и у горожан, наблюдалось ослабление нравов; они запустили свое хозяйство, запустили все свои дела и, каждый день ожидая смерти, не только не заботились о приумножении доходов, которые они могли получить и от скота и от земли, о пожинании плодов своего собственного труда, но, напротив того, старались все имеющееся у них тем или иным способом уничтожить. Волы, ослы, овцы, козы, свиньи, куры, даже верные друзья человека — собаки, изгнанные из своих помещений, безвозбранно бродили по заброшенным нивам, на которых хлеб был не только не убран, но даже не сжат. И многие из них, точно это были существа разумные, за день вволю наевшись, насытившись, на ночь, одни, без пастуха, возвращались в свои помещения.

Итак, больных бросали соседи, родственники, друзья, слуг не хватало, — вот чем объясняется никогда прежде не наблюдавшееся явление: прекрасные, обворожительные, благородные дамы, заболев, не стеснялись прибегать к услугам мужчин, хотя бы и молодых, и не стыдились, если того требовало лечение, заголять при них, как при женщинах, любую часть тела, каковое обстоятельство, может статься, явилось причиной тому, что, выздоровев, они были уже менее целомудренны"}

А вот что пишет последователь Боккаччо из города Машо:

"Те мужчины и женщины, что выжили, все переженились. Уцелевшие дамы сверх меры зачинали детей. Среди них не было бесплодных, повсюду можно было видеть только беременных. Отдельные из них рожали двоен и троен.

Тем временем королева Франции, супруга короля Филиппа умерла, скончалась и Бона Люксембургская, жена герцога Нормандского, так что овдовели отец и сын.

Герцог Иоанн стремился поскорее снова жениться и обратил свои взоры на Бланку, дочь Филиппа III, короля Наварры; но пока он был в отъезде, его отец взял в жены Бланку; вернувшись, герцог Нормандский нашел отца женатым, и тогда, не мудрствуя лукаво, сочетался с вдовой Филиппа Бургундского, своего двоюродного брата, чья смерть под Эгюйоном, как мы помним, повергла его в глубокую скорбь.

Граф же Людовик Фландрский, который столь ловко сумел избежать задуманного и почти уже заключенного брака с дочерью Эдуарда III, вступив во владение герцогством, женился на дочери герцога Брабантского".

Еще один, последний эпизод, и мы закончим рассказ о политической и военной истории Филиппа VI и Эдуарда III.

Как мы уже рассказали в предыдущей главе, король Англии привез с собой в Лондон пленных, захваченных им в Кале, когда Эмери де Пави должен был выдать французам замок и город.

Среди них был Жоффруа де Шарни, и он оказался одним из первых, кто внес выкуп и вернулся во Францию.

Этому капитану по-прежнему не давали покоя предательство ломбардца и те двадцать тысяч экю, которые он ему отдал, поэтому, прибыв в Сент-Омер, он первым делом разузнал о том, что сталось с Эмери де Пави.

Ломбардец удалился в небольшой замок Фретэн, что стоял на дороге, ведущей в Кале, — то был дар короля Эдуарда III. Эмери де Пави жил в замке в праздности, весело проводя время, и имел любовницу — дивной красоты женщину, которую привез из Англии; но женщина эта не удовлетворялась только любовью Эмери де Пави, как он сам не довольствовался лишь ее прелестями. Вследствие этого она завела другого любовника, оруженосца мессира Моро де Фьена, очень ревновавшего ее к Эмери де Пави.

Когда Жоффруа де Шарни начал разыскивать ломбардца, случай устроил так, что он обратился именно к сему оруженосцу; поняв из вопросов капитана, о чем идет речь, тот не скрыл от него убежища Эмери де Пави, и, добившись своими ответами доверия Жоффруа, в конце концов поведал все, что тот желал узнать.

Оруженосцу представилась хорошая возможность перестать ревновать. Он мстил за свою страну и избавлялся от соперника. Он взялся провести Жоффруа де Шарни до двери в комнату ломбардца, заклиная его пощадить женщину, находившуюся в замке, и никому не говорить, что это он выдал ему все сведения.

Эмери, не подозревавший, что может подвергнуться какой-либо опасности, по-прежнему проводил время в празднествах и пирах и, не терзаясь никакими предчувствиями, предавался любви с прекрасной наложницей.

А тем временем Жоффруа де Шарни собрал отряд вооруженных людей и вечером двинулся с ним в дорогу.

На другой день, на рассвете, эти люди окружили небольшой замок, и Жоффруа проник внутрь всего с несколькими рыцарями.

Через полчаса Эмери и его любовница были схвачены. Кстати, в замке ничего не разграбили и не разбили, ибо между Францией и Англией соблюдалось перемирие.

— Вы помните, мессир, что вы мне обещали? — спросил оруженосец у Жоффруа де Шарни, когда пленника и его любовницу перевезли в Сент-Омер.

— Я вам обещал сохранить жизнь этой женщине?

— Да, мессир.

Жоффруа де Шарни с усмешкой посмотрел на оруженосца и спросил:

— Как же так вышло, что вы отлично знаете внутреннее расположение замка Фретэн?

— Вышло это потому, мессир, что я часто бывал там, когда господин де Пави находился в отъезде, а та, кто меня принимала, предпочитала в это время показывать мне замок.

— Превосходно! Ну, а если я не только сохраню жизнь этой женщине, но и отдам ее вам, что вы сделаете?

— Я возьму ее, мессир, и буду держать у себя как можно дольше в память о вашей любезности.

— Прекрасно! Так забирайте ее, ибо она свободна, и, 14 124 если мое предположение верно, она недолго останется верна памяти ломбардца.

В тот же вечер молодая дама покинула замок, где ее держали взаперти, и соединилась с тем, кому была обязана жизнью; начиная с этого дня она стала жить с оруженосцем.

Эмери же был судим французскими сеньорами и за измену приговорен к смерти.

Посему на рыночную площадь созвали народ, чтобы он видел, как сир де Шарни карает измену, и люди разошлись по домам лишь после того, как узрели труп ломбардца, вздернутого на виселицу.

XXI

Со времени первых событий, о коих рассказывалось в последней главе, прошло восемь лет.

За это время умер Филипп VI, оставив своему сыну Иоанну корону, которую ему тяжко было носить, и Иоанн сразу же возобновил войну с Англией — единственное реальное наследство, оставленное ему отцом.

Папа Климент скончался, и его сменил Иннокентий VI. Умер и герцог Брабантский; перемирие между Иоанном и Эдуардом, достигнутое благодаря посредничеству нового папы, длилось два года.

Эдуард заключил союз с Карлом Наваррским, и снова начались военные действия против Франции.

Уильям Дуглас захватил Берик, но в скором времени этот город вновь отнял у него король Англии.

Принц Уэльский обыскал, пожег и разграбил окрестности Тулузы и Нарбона. Английское нашествие, затухающее в одном месте, тотчас вспыхивало в другом.

Наконец, произошла битва при Пуатье, страшное, даже более чудовищное повторение битвы при Креси.

Казалось, сам Бог ополчился на Францию.

Принц Уэльский пришел с двумя тысячами рыцарей, четырьмя тысячами лучников и двумя тысячами "разбойников" в край, который он совсем не знал; ему не хватало провианта и даже не было известно, впереди или позади него располагается враг.

Наоборот, у Иоанна было пятьдесят тысяч солдат и он обшарил всю равнину своими разведчиками. Вместе с Иоанном были четверо его сыновей, двадцать шесть герцогов и графов, сто сорок баронетов с личными знаменами.

Положение каждого из противников было отчаянное. У англичан не было припасов; французы же, как и в битве при Креси, наступали беспорядочной толпой.

Принц Уэльский тогда предложил отдать все, что он захватил — города и пленных, — и семь лет не поднимать оружия против Франции.

Иоанн отказался. Он изъявил желание, чтобы принц Уэльский сдался в плен вместе с сотней рыцарей.

Завязалась борьба.

Англичане укрепились на холме Мопертюи, близ Пуатье.

Необходимо лишь было оставить их там и окружить: через два дня они сами сдались бы, страдая от голода.

Подобно своему отцу в битве при Креси, Иоанн горел нетерпением ринуться в бой и атаковал.

Крутые склоны холма, где расположились англичане, были засажены виноградниками, перегорожены живыми изгородями, густо заросли кустами.

Лучники простреливали склон.

К ним вел единственный путь — узкая тропа.

Иоанн заставил взбираться вверх по тропе своих всадников, и те, встреченные английскими стрелами, падали друг на друга.

Враг воспользовался хаосом и спустился на равнину.

Трое из сыновей короля по приказу отца покинули поле боя с эскортом из восьмисот копейщиков.

Иоанн не хотел отступать и творил чудеса.

Он вместе с находящимся рядом младшим сыном, держа в правой руке боевой топор, словно дровосек в лесу, без устали рубил врагов.

Поэтому к нему и устремились английские рыцари. В эти минуты они надеялись пленить короля Франции.

Атаки англичан усилились. Жоффруа де Шарни со знаменем Франции в руке был убит; Годфруа Геннегауский был изрублен в куски.

Защитников Иоанна становилось все меньше и меньше. Он не мог один бороться со всеми, и силы его ослабели.

В этот миг какой-то человек пробился сквозь толпу сражающихся, подошел к Иоанну и сказал ему по-французски:

— Государь, сдавайтесь.

— Кто вы, на моем родном языке предлагающий мне сдаться? — спросил в ответ король.

— Сир, я Дени де Морбек, рыцарь из Артуа, и служу королю Англии, не имея возможности жить во Франции, где я потерял все, что имел.

— Я сдамся только моему кузену, принцу Уэльскому, — ответил король, — но его здесь нет.

— Сдавайтесь мне, сир, и я проведу вас к нему.

— Вот моя правая перчатка, — сказал Иоанн и пошел вслед за рыцарем.

Принц Уэльский увез в Англию своего августейшего пленника и обращался с ним по-королевски.

Он разрешил ему въехать в Лондон на белом коне, что было признаком сюзеренитета, а сам следовал за ним на черном иноходце.

За это унижение он взял полный реванш, держа в плену короля вражеской страны. Правда, тюрьмой короля Иоанна был дворец, а плен обернулся для него беспрерывной чередой празднеств и удовольствий.

В это время беглецы с поля битвы при Пуатье добрались до Парижа и рассказали, что во Франции больше нет ни короля, ни баронов — все взяты в плен или убиты, и ужаснувшаяся страна терзается вопросом, что же сделает с ней англичанин.

Вернулись за выкупом пленники Пуатье, обиравшие крестьян и разорявшие страну.

Франция была наводнена грабителями; они называли себя наваррцами, но являлись неизвестно откуда.

Дофин не обладал никакой властью, и даже если он ею обладал бы, то не сумел бы распорядиться: он был слаб, юн, болен, встревожен.

Наступало время, когда Франция должна была оказаться в том состоянии, в каком уже давно хотел ее видеть Эдуард III.

Иоанн находился в Англии около двух лет, когда в Вестминстер явился некий человек и передал Эдуарду письмо.

Как только Эдуард прочитал его, он побледнел и приказал седлать ему коня.

Много лет назад с ним вместе были Иоанн Геннегауский и Робер Артуа; но сегодня этих двух соратников с ним не было: оба погибли; после того как он повелел седлать себе коня, король вызвал Готье де Мони, с кем и двинулся в путь.

В романе "Графиня Солсбери" мы видели, как Эдуард ехал по берегу Темзы, переправился через нее в Виндзоре и въехал в замок Рединг, куда поместил свою мать, поручив даже не охрану, а скорее слежку за ней Матревису.

На сей раз он снова отправился той же дорогой и, как всегда, ехал, опустив голову и не говоря ни слова. Он лишь пустил своего коня более быстрым аллюром и через час езды остановился у ворот замка, где попросил Готье де Мони его подождать.

Опустили мост, и король въехал в замок.

Он прошел через двор, поднялся по широкой лестнице и вошел в комнату, где его встретил Матревис.

— Как здоровье моей матери? — спросил Эдуард.

— Очень плохо, государь, — ответил бывший убийца, ставший тюремщиком.

— Это она просила меня видеть?

— Нет, ваше величество, это я почел своим долгом известить вас.

— И где же она?

— В этой комнате.

С этими словами Матревис приподнял ковер, и король, обнажив голову, вошел в комнату умирающей.

Время от времени Матревис слышал оттуда рыдания. Сын ли оплакивал то, что сделал со своей матерью? Мать ли оплакивала смерть своего супруга, преступления своей молодости и супружескую неверность?

Мы не знаем этого.

Мы можем лишь сказать, что через два часа после того, как Эдуард вошел в комнату королевы-матери, он вышел оттуда еще более мрачный и бледный.

— Вы свободны, — сказал он Матревису, — моя мать умерла.

XXII

Если вы захотите выехать с нами из Лондона и последовать вдоль Темзы, то примерно в девяти милях от столицы Англии вам встретится деревня, которую сегодня называют Ричмонд, а в прошлом называли Шин; она была маленькой королевской усадьбой, где часто живал Эдуард, так как она была расположена в очаровательном месте.

Было 21 июня 1377 года, и усадьба, озаренная светом чудесного летнего дня, улыбалась солнцу.

Все вокруг ликовало.

Но давайте заглянем внутрь, где все выглядело печальным.

Толпы молчаливых рыцарей и баронов заполняли комнаты, соседние с покоями короля.

Здесь были герцог Бретонский, граф Дерби, граф Кембридж, граф Марч, дочь короля принцесса Куси.

Все эти люди, исполненные надежды или страха, были в ожидании.

С утра Эдуарду стало так плохо, что он, если только Бог не сотворит чудо, должен был умереть к исходу дня.

Пройдем теперь в комнату короля.

Он лежал на постели; его сына, принца Уэльского, не было рядом: он умер годом раньше, и у смертного ложа Эдуарда находился юный Ричард, сын принца.

— Подойдите ко мне, дитя мое, — сказал ему Эдуард. — Вам предстоит стать королем. Те, на кого я вас оставляю, скажут вам, что я сделал доброго и злого, и вам придется судить, в чем вы должны будете подражать примеру вашего деда, а что отвергнете.

Потом Эдуард, повелев впустить графов, баронов, рыцарей и прелатов, находившихся в замке, присел, сколь слаб он ни был, на постели, передал своему наследнику королевские регалии и заставил всех, кто был в комнате, дать клятву, что после его смерти они признают Ричарда королем.

Клятва была принесена; Эдуард удалил всех и остался наедине с Готье де Мони.

— Ты единственный из всех, кого я любил, — сказал он рыцарю, — кто выжил и помогает мне покинуть эту жизнь, не слишком сокрушаясь при мысли о смерти. Пока Бог дарует тебе жизнь, Готье, храни Ричарда и мою прекрасную Англию, которую я хотел сделать счастливой и всегда любил как невесту. Веришь ли ты, что для нее я сделал все что мог?

— Верю, государь.

— Веришь ли ты, что потомки сохранят память обо мне и будут чтить мое имя?

— Ваше величество, я не только верю, что потомки сохранят память о вас, но и убежден, что они будут благословлять эту память.

— Благодарю тебя, Готье, — сказал король, сжимая руку старого рыцаря, — благодарю. Теперь поговорим немного о нашей воинской и полной приключений жизни. Мне будет казаться, будто я умираю сражаясь, как и хотел, хотя есть у меня одно воспоминание: оно всю жизнь преследует меня, а агония превращает его в страшные угрызения совести.

— Послушайте, государь! Какой-то святой человек только что объявился в замке, сказав, что желает поговорить с вами и перед смертью облегчить вам душу. Вы хотите, чтобы я послал за ним?

— Он назвал свое имя?

— Нет, ваше величество, лишь сказал, что он отшельник из замка Уорк.

— Из замка Уорк! — вздрогнув, воскликнул король. —

Впустите этого человека, Готье, и оставьте меня наедине с ним.

Готье повиновался.

Через несколько минут седовласый, белобородый старец вошел в комнату Эдуарда и сел у его изголовья.

Король устремил на него встревоженный взгляд, пытаясь различить в его чертах знакомое лицо: после смерти Алике он часто видел его в своих снах.

— Вы не узнаете меня, государь? — спросил старец.

— О да, теперь я узнаю вас, — пробормотал король. — Вы ведь заговорили.

И, устремив глаза на старика, словно на своего судию, король ждал.

— Вы не рассчитывали снова увидеть меня, государь?

— Нет, — прошептал Эдуард.

— Послушайте, ваше величество, — сказал граф Солсбери, — я пришел не для того, чтобы отягощать страданиями вашу смерть. Бог призывает вас к себе раньше меня, и это, вероятно, для того чтобы я мог снять с вас грех, что должен терзать ваше сердце. Король, ваше величество, когда ему предстоит явиться перед Богом, не может уничтожить любовь и честь слуги, а я был им при вас и в этом вовсе не раскаиваюсь.

— Вы правы, сэр, правы.

— Тридцать лет прошло после вашего преступления и моей мести. Мир заполняло ваше имя, но слава ваша не убила вечного свидетеля, которого зовут совесть. Уже тридцать лет я живу в уединении, и одиночество убило во мне ту дурную советчицу, чье имя ненависть, так что сегодня, государь, если я совсем и не забыл все, то, по крайней мере, простил, и к вашему смертному ложу пришел как друг.

— Благодарю, граф, благодарю, — ответил король.

И протянул Солсбери руку.

— Вы видите, государь, что я не так безжалостен, как вы, — продолжал граф, — ибо при агонии вашей матери вы проявляли иные чувства.

— Как? Вам это известно?

— Я находился рядом с комнатой, где она умерла, и слышал все, что вы сказали ей.

— Но как вы туда проникли?

— Так же, как проник сюда, в качестве святого человека, чьи слова утешения могут облегчить душу, что готовится предстать перед Господом. Прошу вас, государь, оглянитесь на свое прошлое, — продолжал Солсбери, облокотившись на ложе короля, — и сейчас, когда земные страсти и честолюбивые стремления должны вам казаться пустыми и жалкими, теперь, когда волосы ваши побелели, а от того, кем вы были в прошлом, осталось одно имя, скажите мне, не лучше ли было бы, чтобы мне ничего не надо было бы вам прощать, и не предпочли бы вы, чтобы я пришел к вам в эту минуту не как снисходительный судия, а как признательный друг? Вы многих сделали счастливыми, государь, вы расточили много щедрот, раздали множество титулов. Вы помиловали тысячи людей, попавших к вам в плен. Но почему же, ваше величество, вы не пощадили жену того, кто был вам беззаветно предан и с улыбкой отдал бы за вас свою жизнь, хотя ее смерть должна была разлучить меня со всем, что для меня было самым дорогим на свете?

И граф невольно почувствовал, что глаза его увлажнили слезы, ибо есть раны, которые не властны залечить тридцать лет одиночества.

— Простите меня, граф, простите, — шептал умирающий король. — Я очень виноват перед вами, но страдал не меньше вас.

— Странная судьба, — ответил Солсбери. — Что вынуждает вас, короля-победителя, просить прощения у меня, безвестного рыцаря? Как же должен быть силен Бог, делающий таким слабым и таким смиренным сердце самого могущественного короля на земле!

То, что творилось в душе Эдуарда, передать невозможно. Как будто его душа только и ждала этого прощения, чтобы покинуть его тело; король слабел все больше и был в состоянии лишь изредка шептать:

— Благодарю, граф, благодарю.

Тут, видя, что смерть близка, граф встал и торжественным голосом обратился к умирающему:

— Государь, вы свершили так много добра и так много зла, сколько только смог свершить человек, ставший величайшим властителем своего века. Вы убили тысячи созданий, защищавших свое право и свое добро, но тот, кому вы причинили больше всего зла, — это я, ибо я пережил зло, нанесенное мне. Ну что ж! От имени всех, кому вы принесли страдания и кто, будучи мертв или в разлуке с вами, не может простить вас в этот смертный час, я прощаю вас, ваше величество, и молю Бога за вас!

С губ Эдуарда сорвался вздох, и он отдал Богу душу.

Тогда Солсбери открыл дверь и обратился к тем, кто ждал:

— Милорды, король Эдуард Третий скончался.

И, пройдя сквозь толпу придворных и рыцарей, он покинул замок никем не узнанный и более похожий на привидение, чем на человека.

КОММЕНТАРИИ

Роман "Графиня Солсбери" ("La comtesse de Salisbury") и его продолжение роман "Эдуард III" ("Edouard III") принадлежат к циклу исторических произведений, которому А.Дюма дал название "Хроники Франции" ("Les chroniques de France"). Повествуя о событиях XIV в., о первом периоде Столетней войны (1337–1453) между Англией и Францией и царствовании английского короля Эдуарда III, писатель использовал следующие основные источники: Жан Фруассар — "Хроники Франции, Англии, Шотландии и Испании"; барон де Барант, Амабль Гийом Проспер Брюжьер (1782–1866) — "История герцогов Бургундских из дома Валуа. 1364–1477"; Вальтер Скотт — "История Шотландии"; Кристофер Марло (1564–1593) — "Эдуард И".

Время действия дилогии: с 25 сентября 1338 г. по 21 июня 1377 г. Отразить в комментариях всех упомянутых в ней персонажей (их более 600) не представляется возможным, потому что о большинстве из них ничего не известно, кроме сведений, сообщенных Жаном Фруассаром. Читателей может удивить отсутствие в комментариях имен основных персонажей. Дело в том, что в этом произведении, выдержанном в романтическом стиле, некоторые из главных действующих лиц либо полностью вымышлены, либо не имеют с историческими прототипами ничего общего, кроме имен. Например, героиня романа Алике Грэнфтон, дочь графа Дерби, жена графа Солсбери, — персонаж, созданный воображением Дюма. В реальности у графа Ланкастерского Генри Кривая Шея был сын, также Генри, носивший титул графа Дерби, — он и имеется в виду в романе. У него было две дочери, но ни одна из них не носила имени Алике и не была замужем за графом Солсбери.

Иначе обстоит дело с графом Солсбери, Уильямом I Монтегю (таково современное написание фамилии: в XIV в. писали Монтеюот), приближенным и другом Эдуарда III. Он был женат на Катарине Грандисон (ум. в 1349 г. или 1354 г.), которая, судя по отдельным источникам, была любовницей короля. Подробности этой любовной истории, равно как и обстоятельства смерти прекрасной графини, целиком вымышлены Дюма. Некоторые современные историки полагают, что средневековые хроники (а за ними и Дюма) путают Катарину Грандисон с дочерью Эдмунда Вудстока, графа Кентского, Джоан (1328–1385), женщиной необыкновенной красоты, прозванной Кентской красавицей. Именно ее ряд исследователей считает героиней происшествия, послужившего поводом для учреждения ордена Подвязки. Джоан Вудсток была обручена с сыном Уильяма Монтегю, тоже Уильямом, вторым графом Солсбери, но не вышла за него замуж, однако прозвище "графиня Солсбери" носила до конца своих дней.

Это произведение стало одним из первых в истории французской литературы "романов-фельетонов": оно печаталось частями с продолжением в газете "La Presse" ("Пресса") с 15.06.1836 г. по 11.09.1836 г. под названием "Царствования Филиппа VI и Эдуарда III Английского" ("R6gnes de Philippe VI et d’Edouard III d’Angleterre"). Первое книжное издание: Paris, Dumont, 6 v., 8 vo., 1839.

Настоящий перевод, выполненный по изданию: Paris, Michel L6vy fibres, 2 v., 1856, — первая полная публикация дилогии на русском языке.

7… парадный зал Вестминстерского дворца… — Вестминстерский дворец английских королей построен в центральной части Лондона в 1097–1099 гг., перестроен в 1394–1399 гг. До наших дней сохранилась лишь часть старого дворца — Вестминстер-холл (Дворцовый зал), один из самых больших средневековых залов Западной Европы; теперь это вестибюль возведенного в 1840 г. нового здания Вестминстерского дворца, где заседает английский парламент.

8 Эдуард III (1312–1377) — король Англии с 1327 г.; принадлежал к династии Плантагенетов; самостоятельно стал править страной в 1330 г. До этого власть находилась в руках его матери, вдовствующей королевы Изабеллы, и ее фаворита Роджера Мортимера. Будучи по материнской линии внуком французского короля Филиппа IV Красивого, Эдуард предъявил претензии на французский престол и в 1337 г. объявил Франции войну, которая в истории получила название Столетней (1337–1453). В 1340 г. во фландрском городе Генте он был провозглашен королем Франции. Хотя в 1348–1357 гг. Англия пережила опустошительную эпидемию чумы, страна в его правление достигла процветания; при нем была создана регулярная английская армия; в 1353 г., пытаясь подчинить церковь королевской власти, он запретил переносить рассмотрение дел своих подданных в папскую курию (папское правительственное учреждение) и перестал выплачивать папе некоторые денежные поборы; повелел составлять публичные акты на английском, а не на французском языке; продолжил строительство Виндзорского дворца.

Филиппа Геннегауская (ок. 1314–1369) — дочь графа Голландии, Зеландии и Геннегау Вильгельма III (ум. в 1337 г.), жена Эдуарда III. У королевской четы было двенадцать детей.

Граф Дерби — знаменитый полководец граф Генри Дерби (ок. 1300–1362), сын графа Генри Ланкастерского Кривая Шея; в 1352 г. получил титул герцога Ланкастерского; умер от чумы.

Монтегю, Уильям, граф Солсбери (ок. 1301–1344) — английский военачальник; принимал участие в аресте Роджера Мортимера; воевал в Шотландии; исполнял важные дипломатические поручения короля Англии, стремясь сплотить Германию и Нидерландские графства против Франции; в 1340 г., сражаясь во Фландрии, под городом Лиллем попал в плен к французам; в 1341 г. был освобожден и ненадолго вернулся в Англию; позднее вел военные действия в Бретани; был отправлен с посольством в Кастилию; погиб в 1344 г. на рыцарском турнире. Исторический граф Солсбери не мог пережить Эдуарда III, скончавшегося спустя 33 года после его гибели. Сын графа, Уильям II Монтегю (1328–1397), участвовал в битве при Пуатье.

Геннегау (французское название — Эно) — в средние века графство и провинция в Южных Нидерландах.

Мони, Готье де (ум. в 1372 г.) — английский военачальник (по происхождению француз) и приближенный Эдуарда III; в исторических документах его имя впервые встречается в 1332 г.; прибыл в Англию в свите Филиппы Геннегауской, дальним родственником которой был (или выдавал себя за такового); впоследствии получил графский титул; в "Хрониках" Фруассара изображается как образец совершенного рыцаря. Исторический Готье де Мони не мог присутствовать у смертного одра Эдуарда III, умершего через пять лет после смерти своего верного друга.

Робер III Артуа, граф Бомон-ле-Роже (1287–1342) — французский государственный деятель, участник Столетней войны (на стороне англичан); изгнанный в 1332 г. из Франции, нашел прибежище при английском дворе, где неустанно побуждал Эдуарда III заявить права на французскую корону. Робер III Артуа был дальним родственником короля, а не его двоюродным братом. Следует помнить, что выражения "кузен", "дядя", "тетя", "внук" и т. п. в аристократическом обиходе средних веков могли обозначать значительно более дальнее родство, нежели то, что под этими понятиями подразумевается ныне.

… нашего дяди, короля Французского Филиппа… — Имеется в виду Филипп VI (1293–1350), основатель династии Валуа, король Франции с 1328 г.

Граф Овернский — Иоанн I (ум. в 1360 г.), граф Овернский с 1332 г. Овернь — в средние века графство в Центральном Французском массиве, главный город — Клермон-Ферран. С VIII в. Овернь входила в королевство, а затем герцогство Аквитания; в 1154 г. (вместе с Аквитанией) стала владением Англии; в 1271 г. вошла во французский королевский домен.

Граф Фландрский — Людовик I Неверский (Людовик де Креси, ок. 1304–1346), с 1322 г. носивший титул графа Фландрского, Неверского и Ретельского; был женат на Маргарите, дочери Филиппа VI. В 1323 г. крестьяне и горожане Фландрии подняли восстание против жестокого правления Людовика I Неверского, который вместе с королем Франции, его сюзереном, пытался ограничить привилегии и вольности фландрских городов. В 1325 г. мятежники полгода держали графа Фландрского в плену в городе Брюгге. Филипп VI предпринял интервенцию во Фландрию и в 1328 г. под городом Касселем разбил восставших. Людовик I Неверский погиб в битве при Креси.

Фландрия — историческая область в Западной Европе на побережье Северного моря; самоназвание ее населения — фламандцы. Ныне часть исторической Фландрии входит в состав Бельгии: провинция Восточная Фландрия (главный город — Гент) и провинция Западная Фландрия (главный город — Брюгге); часть находится во Франции: департамент Нор (главный город — Лилль); часть вошла в состав Нидерландов: провинция Зеландия (главный город — Мидделбург). Со второй половины IX в. Фландрия — графство, находившееся в ленной зависимости от Франции, а с середины XI в. — от Священной Римской империи. В 1191 г. Франция отторгла юго-западные области Фландрии с городами Аррас и Сент-Омер, образовав графство Артуа. В XII–XV вв. Фландрия была одной из самых экономически развитых областей Западной Европы.

9 Людовик VIII, Лев (1187–1226) — король Франции с 1223 г.

Сюзерен — крупный феодал (князь, герцог, граф, барон), сеньор по отношению к зависимым от него вассалам. Верховным сюзереном обычно считался король.

Гринвич — город (ныне южный пригород Лондона) на реке Темзе. Через Гринвич проходит меридиан, который взят за основу отсчета времени и долготы.

Башель (современный английский "бушель") — мера емкости сыпучих тел, равная примерно 36,3 л. В средние века титул "башелье" (франц. bachelier — "бакалавр") носили не обязательно младшие сыновья, как пишет Дюма; так именовали молодых людей, недавно возведенных в рыцарское достоинство и не имевших никого в подчинении. Этимология этого слова, приведенная Дюма (от "башель" — участок земли, с которого можно собрать один башель зерна; в средние века мера площади нередко определялась временем, за которое участок можно было вспахать, либо урожаем, что с него можно было получить), не разделяется большинством историков. Предполагают, что слово bachelier галльского происхождения и первоначально означало "молодой воин". В латинизированной форме "бакалавр" оно с XIII в. и доныне означает обладателя низшей ученой степени (в современной Франции — особого диплома об окончании лицея, нечто вроде нашей золотой медали, дающей право поступать в университет на льготных условиях).

10 Грейвзенд — портовый город в устье Темзы, на ее южном берегу.

Граф Иоанн Геннегауский, сир Жан де Бомон (ум. ок. 1356 г.) — брат графа Вильгельма III Геннегауского, дядя королевы Англии Филиппы; с отрядом рыцарей прибыл в Англию в 1326 г. вместе с королевой Изабеллой и Роджером Мортимером и способствовал свержению Эдуарда II; известен как покровитель поэтов и ученых. События на пире у Эдуарда III изложены в приписываемой Жану де Бомону поэме "Обет цапли" ("Le Vceu du Иёгоп"). В позднем средневековье существовал обычай "обета птиц": участников трапезы обносили блюдом с дичью, каждый давал клятву, после чего съедал кусок птицы. Если описанные в поэме события действительно имели место (в чем многие ученые сомневаются, равно как и в авторстве Жана де Бомона), то происходили они в 1338 г., тогда как претензии на французский престол Эдуард III выдвинул годом ранее; все связанное с подготовкой к войне, поездка во Фландрию и т. п., описанное ниже Дюма, происходило не после, а до "обета цапли". Это следует иметь в виду, поскольку некоторых исторических лиц, упоминаемых ниже как возможных союзников или противников Англии, в 1338 г. уже не было в живых, но в 1337 г. они еще действовали на политической сцене. Именование Иоанна Геннегауского "графом", встречающееся и в хрониках, представляет собой почетное прозвище, а не титул, которого сир Жан де Бомон никогда не имел.

Виола — смычковый, обычно шестиструнный, музыкальный инструмент.

Менестрель — профессиональный певец и музыкант в средневековой Франции и других странах, состоящий при дворе феодального сеньора; синонимами слова "менестрель" часто выступают слова "трувер", "трубадур".

Жонглер — в средневековой Франции странствующий актер, певец, музыкант, акробат; соответствует русскому скомороху.

11 Изабелла Французская (1292–1358) — дочь короля Франции Филиппа IV Красивого, с 1308 г. жена короля Англии Эдуарда II; убила мужа с помощью своего фаворита Роджера Мортимера; умерла в заточении в замке города Хартфорда.

… отнять королевство, украденное Филиппом де Валуа… — Поводом к Столетней войне стали династические споры между Англией и Францией. У короля Франции Филиппа IV Красивого было три сына и дочь Изабелла. Все три сына Филиппа умерли, не оставив мужского потомства. После кончины в 1328 г. последнего сына, французского короля Карла IV, встал вопрос о престолонаследии. Французские юристы настаивали на принципах так называемого салического права. Составленный в конце V в. "Салический закон" (свод обычаев племени франков, завоевавших римскую Галлию и создавших Франкское королевство, из которого впоследствии выделилась Франция) предусматривал наследование земельных владений родственниками только по мужской линии; из этого был сделан далеко не бесспорный с юридической точки зрения вывод, что и престол можно наследовать только по мужской линии. В соответствии с салическим правом преемником Карла IV должен был стать Филипп де Валуа, племянник Филиппа IV по мужской линии. Английские юристы отрицали применимость салического права и поддерживали претензии ближайшего кровного родственника Филиппа IV, его внука, короля Англии Эдуарда III. Пэры Франции поддержали кандидатуру Филиппа де Валуа, и он стал королем Франции Филиппом VI. Эдуард внешне с этим смирился, но в 1337 г. снова предъявил претензии на престол Франции.

… я внук Карла Четвертого… — Карл IV Красивый (ок. 1295–1328), король Франции с 1322 г., последний из династии Капетингов, доводился дядей, а не дедом Эдуарду III.

Гиень (или Гюйенн) — историческая провинция на юго-западе Франции со столицей в городе Бордо; см. также примеч. к с. 21.

Нормандия — в средние века герцогство и провинция на северо-западе Франции; главный город — Руан.

… колокольня славного собора Сен-Дени… — Сен-Дени — город во Франции на реке Сене, ныне — северный пригород Парижа; назван в честь святого Дионисия (франц. Saint-Denis), патрона Галлии, первого епископа Парижского, который был обезглавлен в III в. на холме Монмартр. Аббатство Сен-Дени и церковь при нем построены в 626 г. королем из династии Меровингов Дагобером I (ок. 600–638) и принадлежат к ценнейшим памятникам древней Франции. В Сен-Дени хранилось священное королевское знамя Франции — орифламма; там находится усыпальница французских королей.

… невзирая на присягу в ленной зависимости, что была принесена королю Филиппу в Амьене… — Лен — земельное владение, которое вассал получал от сеньора на условии несения службы, главным образом военной.

По феодальным обычаям, приносивший вассальную присягу становился перед сюзереном на колени и вкладывал свои руки в его (это символизировало подчинение), произнося текст присяги. После этого он вставал с колен и обменивался поцелуем с сюзереном (это означало, что по отношению к третьим лицам они равны как члены одного — рыцарского — сословия). Современники расходились в том, что произошло во время присяги в Амьене в 1329 г. По одним сведениям, Эдуард Английский не вкладывал рук в руки Филиппа Французского, по другим — все же сделал это, но стоя, а не коленопреклоненным.

Амьен — главный город области Пикардия на севере Франции; знаменит готическим собором XIII в.

Ахилл, Парис, Гектор — герои Троянской войны, воспетой Гомером в "Илиаде". В XIV в. в Западной Европе поэма Гомера не была известна в оригинале; с начала средних веков бытовали ее весьма вольные латинские переводы, а с XII в. — рыцарские романы так называемого Троянского цикла. В них выступали герои "Илиады" Ахилл, Парис, Гектор, не имевшие ничего общего, кроме имен, с персонажами Гомера и описывавшиеся как идеальные рыцари. Таким же рыцарем и мудрым правителем, образцом великого завоевателя выступает в посвященных ему латинских и французских поэмах XII–XIII вв. полководец Александр Македонский (356–323 до н. э.).

12 Бернвиль, Жильбер де (даты жизни неизвестны) — французский тру вер, жил и творил в городе Аррас во второй половине XIII в.; до нас дошло 29 его песен.

14 Маршал — в средние века второй (после звания коннетабля, т. е. главнокомандующего) высший офицерский чин, который присваивал лично король.

Мессир (от франц. шоп sire — "мой господин") — в средние века, с XII в., форма почтительного обращения к лицам дворянского и рыцарского звания; позднее — обращение к священникам, адвокатам и врачам.

15 Герольд — вестник, глашатай при дворах феодальных правителей.

Артевелде, Якоб ван (ок. 1290–1345) — богатый купец-суконщик (Дюма называет его пивоваром, хотя тот им никогда не был), из города Гента, вождь фландрских сукноделов, восставших в декабре 1327 г. против профранцузской политики графа Людовика I Неверского, из-за которой был прекращен импорт английской шерсти во Фландрию, что вызвало полное расстройство хозяйства и торговли. Артевелде стал главой магистрата (городского управления) Гента, а в конце 1329 г., после бегства графа Людовика I в Париж, сосредоточил в своих руках власть над всей страной. Он организовал союз Фландрии с Брабантом, Геннегау и Голландией, который в 1340 г. вступил в Столетнюю войну на стороне Англии и укрепил с ней экономические связи. В 1345 г. военные неудачи и диктаторская политика Артевелде в интересах патрициата Гента вызвали недовольство цехов ремесленников. Конфликт между цехами в самом Генте и соперничество между городами Фландрии привели к тому, что 24 июля 1345 г. Артевелде был убит мятежниками. Историческая наука считает Якоба ван Артевелде одним из отцов современной Бельгии. В городе Генте ему поставлен памятник.

16… нашей борьбой с Империей… — Имеется в виду Священная Римская империя, основанная в 962 г. германским королем (с 936 г.)

Оттоном I Великим (912–973). В XIV в. в состав Империи входили Германия, Северная и Средняя Италия, включая Рим, Бургундское королевство и некоторые другие территории Западной Европы. Германскому королю принадлежали также титулы короля Италии и Бургундии; титул императора Священной Римской империи он получал после коронации в Риме. С XV в. Священная Римская империя стала именоваться Священной Римской империей германской нации и формально просуществовала до 1806 г. Престол Священной Римской империи был в принципе выборным, потому нередки были случаи, когда на трон претендовало несколько кандидатов, начинавших междоусобную войну. В 1254–1273 гг. в Германии происходила борьба за престол между несколькими претендентами, ни один из которых не достиг императорского сана (так называемое "междуцарствие"; см. примеч. к с. 42). Германские владетельные князья добивались фактической независимости от имперских властей, а города, пользуясь анархией, стремились сбросить власть своих властителей.

Ипр, Брюгге, Гент — самые богатые и развитые города Фландрии в средние века.

Людвиг IVБаварский (1287–1347) — герцог Баварский Людвиг Виттельсбах; император Священной Римской империи с 1328 г.

Фридрих /7/(1289–1330) — герцог Австрийский Фридрих Габсбург, по прозвищу Прекрасный, сын короля Германии Альбрехта I Габсбурга, с 1308 г. король Германии. В 1314 г., после смерти Генриха VII, императора Священной Римской империи в 1308–1313 гг., отдельные курфюрсты (князья, имевшие право участвовать в выборах императора) отдали свои голоса Фридриху III, противопоставив его герцогу Людвигу Баварскому, получившему большинство голосов. Фридриха III поддерживал папа римский Иоанн XXII. Между Фридрихом и Людвигом вспыхнула борьба. В 1322 г. Фридрих III был разбит и попал в плен; в 1325 г. отрекся от претензий на трон Священной Римской империи.

… какому-то аббату из Везле… — Везле — городок во Франции (ныне в департаменте Йонна), в котором находилось основанное в 864 г. аббатство, где святой Бернард Клервоский (ок. 1091–1153), теолог-мистик и воинствующий церковный деятель, призвал в 1146 г. ко второму крестовому походу. В 1297 г. король Франции Филипп IV Красивый поддержал борьбу фландрских городов против их графа, занял Фландрию, в 1300 г. пленил графа Фландрского Ги де Дампьера (1225–1305) и взял на себя управление страной. Режим, установленный Филиппом IV, вызвал недовольство городов; после восстания в 1302 г. и битвы при Куртре французское господство было свергнуто. Тогда в 1305 г. Филипп IV возвел на графский престол сына Ги де Дампьера, Робера Бетюнского (1274–1322), на условиях полного подчинения Франции. Главным советником молодого графа Фландрского стал один из приближенных французского короля аббат из Везле Гийом Флотт (ум. после 1313 г.).

Моралите — средневековая нравоучительная аллегорическая драма; в отличие от мистерий и мираклей, в которых преобладали религиозные сюжеты, в моралите изображались в основном ситуации из реальной жизни.

… цирюльники из Честера… — Честер — главный город одноименного графства в западной части Англии, расположен к югу от Ливерпуля. В средние века цирюльники были также лекарями и часто выступали как бродячие комедианты.

… в нашем городе Йорке… — В средние века город Йорк был вторым по величине (после Лондона) городом Англии.

18 Ноттингем — город в центральной части Англии, на реке Трент; центр графства Ноттингемшир; в хрониках упоминается с IX в.

Мортимер, Роджер, барон Уигморский, граф Марч (1287–1330) — английский политический деятель; с 1328 г. граф Уэльской марки (то есть приграничных с Уэльсом областей); фаворит королевы Англии Изабеллы Французской. Фамилия Мортимеров, по преданию, происходит от французского названия Мертвого моря (Morte тег) в Палестине, берегов которого они достигли во время крестовых походов. После убийства в 1327 г. короля Эдуарда II Мортимер приобрел огромное влияние, но своим деспотизмом и произволом вызвал сильное недовольство высшей английской знати. В 1330 г. Эдуард III арестовал его в Ноттингемском замке, приговорив за государственную измену к повешению и четвертованию. Мортимер был казнен 20 ноября 1330 г. на лондонской площади Тайберн, служившей до 1783 г. местом публичных казней.

Редингский замок — находится в городе Рединге, расположенном к западу от Лондона на реке Темзе, в графстве Беркшир. Король Англии Генрих I (1069–1135; правил с 1100 г.) в 1121 г. основал здесь бенедиктинское аббатство. Рединг воспет такими великими писателями Англии, как Джеффри Чосер, Джон Беньян, Джейн Остин, Томас Гарди. Знаменита "Баллада Редингской тюрьмы" Оскара Уайльда.

19 Матревис, Джон (1290–1365) — приближенный Мортимера, страж и один из убийц короля Эдуарда II. Хронологию жизни Матревиса Дюма в романе несколько изменил. После падения Мортимера он был приговорен к смерти, бежал, вернулся в Англию по королевскому приказу в 1345 г.; далее произошли события, приуроченные писателем к 1337 или 1338 гг.; полное прощение Матревис получил в 1353 г.

… это вы убили моего отца? — Отец Эдуарда III — Эдуард II (1284–1327), король Англии с 1307 г.; коронация его состоялась в 1308 г. Эдуард II отличался слабым характером, распущенностью нравов и вкусом к фривольным, грубым забавам. Будучи склонен к гомосексуализму, находился под влиянием любовников-фаворитов, что вызывало негодование английских баронов. В 1326 г. жена Эдуарда II королева Изабелла Французская организовала заговор, заставив мужа отречься от престола. 21 сентября 1327 г. Эдуард II был убит в замке Беркли. По одной версии, убийцы воткнули ему раскаленный вертел в задний проход, по другой — в пупок.

20 Булонь (точнее: Булонь-сюр-Мер) — французский порт на побережье пролива Ла-Манш.

… влияние министра Гевестона… — Пирс Гевестон (правильнее — Пьер Габастон, ибо по происхождению он был гасконец; после 1280–1312) — фаворит и любовник Эдуарда II. Король в 1307 г. даровал своему любимцу титул графа Корнуоллского, назначил министром (в средние века эта должность означала главного королевского советника, нечто вроде нынешнего премьер-министра), что вызвало резкий протест многих английских баронов и значительной части народа. Главари заговора против Гевестона граф Томас Ланкастерский и граф Пемброк в 1312 г. схватили его в городе Скарборо, обещав сохранить жизнь. Но 19 июня того же года Гевестон был казнен в Кенилвортском замке.

21 Спенсер (Деспенсер), Хью (1290–1326) — фаворит и любовник Эдуарда II. Знаменитый английский аристократический род Спенсеров (Деспенсеров) берет свое начало от Роберта Деспенсера — интенданта английского короля Вильгельма I Завоевателя. Хью Деспенсер был сын Хью Деспенсера, графа Винчестерского (1262–1326), который поддерживал Гевестона. Став в 1312 г. фаворитом Эдуарда II, Хью Деспенсер-младший получил большие земли в приграничных районах Уэльса. В 1326 году Изабелла и ее любовник Роджер Мортимер организовали заговор против короля; 16 ноября 1326 г. Хью Деспенсер был схвачен вместе с королем и казнен как предатель.

Корнуолл — полуостров на юго-западе Англии, омываемый водами пролива Ла-Манш и Бристольского залива.

… великие распри из-за Гиени. — В 1152 г. французскую провинцию Гиень принесла в качестве приданого королю Англии Генриху II (1133–1189) его жена Алиенора Аквитанская (1122–1204). Франция и Англия долго вели упорную борьбу за Гиень, которая была присоединена к французской короне в 1453 г. королем Карлом VII Победоносным (1403–1461). Английский гарнизон столицы Гиени Бордо сдался на милость победителей-французов 19 октября 1453 г. Эта дата по традиции считается днем окончания Столетней войны.

22 Епископ Эксетерский — Уолтер Степлдон (1261–1326), лорд-каз-начей Англии, противник королевы Изабеллы и Роджера Мортимера.

Эксетер — один из древнейших городов Англии; находится на юго-западе страны; центр графства Девоншир; знаменит собором, построенным в XII–XfV вв.

Граф Кент — этот титул носил в то время Эдмунд Вудсток (1301–1330), сын короля Англии Эдуарда I; он хотел свергнуть своего брата короля Эдуарда II, поэтому принял участие в заговоре Изабеллы и Роджера Мортимера; в начале 1330 г. выступил против них, был ими схвачен и казнен 21 марта того же года.

… ко французскому двору прибыл Тибо де Шатийон, епископ Сентский. — Сент — главный город исторической провинции Сентонж на западе Франции.

Шатийоны — знаменитый французский аристократический род, сеньоры графства Шатийон-сюр-Марн. Из этого рода вышел римский папа Урбан II (в миру Одон, или Эд, де Лажери; ок. 1042–1099; папа с 1088 г.) — первый француз, занимавший святой престол; один из инициаторов первого крестового похода.

Иоанн XXII (в миру Жак Дюэз, или д’Эз; 1245–1334) — папа римский с 1316 г.; резиденцию имел в городе Авиньоне; отлучил от церкви императора Священной Римской империи Людвига IV Баварского.

23 Дордрехт — портовый город в Нидерландах, в провинции Южная Голландия.

Харидж — порт на восточном побережье Англии.

Ланкастер, Генри, по прозвищу Кривая Шея (ок. 1281–1345) — двоюродный брат Эдуарда II, граф Лестерский и Ланкастерский. Первым графом Ланкастерским был Эдмунд, по прозвищу Горбун (1245–1296), второй сын английского короля Генриха III. Его сын граф Томас Ланкастерский (ок. 1277–1322) возглавлял мятеж английских баронов против короля Эдуарда II и его фаворитов Пирса Гевестона и Хью Деспенсера. После поражения в этой борьбе Томас был казнен в 1322 г. Стремясь отомстить за Томаса, его брат Генри Кривая Шея тоже поднял мятеж баронов и в 1326 г. захватил Эдуарда II. Позднее граф выступил на стороне Эдуарда III против Мортимера. В гербе графов Ланкастерских была Алая роза.

Бристоль — порт на юго-западе Англии; центр графства Эйвон.

Hum — город в Уэльсе, расположенный на одноименной реке.

… короля отвезли прямо в Кенилвортский замок… — Кенилворт — город в графстве Уорикшир. Английский король Генрих I подарил Кенилвортский замок своему камергеру и казначею Джеффри Клинтону, который в 1122–1126 гг. основал в Кенилворте аббатство. В 1265 г. замок перешел во владение рода Ланкастеров. Кенилвортский замок — место действия знаменитого романа Вальтера Скотта "Кенилворт" (1821 г.). Развалины замка сохранились до наших дней.

Трассел, Уильям (ум. в 1364 или 1366 г.) — английский юрист и дипломат; глава парламентской комиссии, решавшей судьбу короля Эдуарда II. Комиссия обвинила короля в неспособности управлять страной, и по докладу Трассела парламент низложил Эдуарда II, передав корону его сыну. Однако юный Эдуард III отказался принять ее, если отец не отречется добровольно. Тогда парламентская делегация (по данным некоторых хроник, ее возглавлял не Трассел, а епископ Херефордский Адам Орлетон) отправилась в замок Кенилворт, где содержался низложенный монарх, чтобы сообщить ему о решении парламента и наследника. Эдуард II сначала отказывался отречься, но ему заявили, что он все равно смещен, а если его сын корону не примет, то парламент изберет нового монарха (не исключалось, что им будет Роджер Мортимер); Эдуард II подписал отречение.

24… мы учредили регентский совет во главе с королевой… — В монархических государствах существует институт регенства, то есть временного правления одного (регента) или нескольких лиц (регентский совет) в случае вакантности престола, длительного отсутствия, болезни или несовершеннолетия монарха.

Герни, Томас (ум. в 1337 г.) — приближенный Роджера Мортимера, один из убийц короля Эдуарда II. После падения Мортимера бежал, был заочно осужден на смерть, затем схвачен в Испании посланцами английского короля, снова бежал, был настигнут англичанами (судя по всему, это произошло не в Марселе, как пишет Дюма, а в Неаполе) и умер на пути в Англию. Неясно, была ли его смерть естественной или его убили, чтобы не доводить дело до суда, на котором могла всплыть роль королевы Изабеллы в убийстве мужа.

25 Беркли — город в графстве Глостершир на юго-западе Англии.

Епископ Херефордский — Адам Орлетон (ум. в 1345 г.), в 1327–1328 гг. лорд-казначей Англии; сторонник Роджера Мортимера, накануне его падения перешедший на сторону Эдуарда III. Херефорд — город на западе Англии; центр одноименного графства; знаменит собором, построенным в XI–XVI вв., и замком Гарольда, саксонского короля Англии в 1035–1040 гг.

28 Виндзор — город в Англии, расположенный к западу от Лондона на реке Темзе. Виндзорский замок — одна из загородных резиденций королей Англии — выдающийся исторический и архитектурный памятник. Строительство замка было начато в 1070 г. при короле Вильгельме I Завоевателе.

31 Валансьен — город на севере Франции, славящийся производством кружев; в средние века входил в графство Геннегау и относился к епископству Камбре.

Епископ Линкольнский — Генри Бергерш (1282–1340), лорд-казначей Англии.

Линкольн — город на востоке Англии; центр графства Линкольншир; знаменит готическим собором XI–XIV вв. и норманнским замком, построенным в XI–XII вв.

Клинтон, Уильям, граф Хантингтон (1304–1354) — английский военачальник; приближенный Эдуарда III.

Ламарк, Адольф (ум. в 1344 г.) — князь-епископ Льежский в 1313–1344 гг.; жестокий и воинственный властитель, безоговорочно поддерживавший короля Франции Филиппа VI. В средние века Льеж представлял собой особое духовное княжество (епископ Льежский одновременно являлся светским правителем епархии) в составе Священной Римской империи.

33 Упланд — парадная верхняя мужская одежда знати и богатых горожан: как правило, распашная; с обязательной опояской; часто с шалевидным (иногда меховым) воротником; с рукавами, сверху узкими, а книзу сильно расширенными.

Скуфья — бархатная круглая шапочка без полей; литургический головной убор католических священнослужителей: у папы римского — белого цвета, у кардиналов — фиолетового.

… Клянусь святым Георгием… — Святой Георгий (Георг) — христианский мученик; римский воин, ставший проповедником христианства; около 303 г. во время гонений на христиан был обезглавлен после тяжких пыток; день его памяти отмечается 23 апреля.

34 Жакмар (Jacquemart) — фамильярное прозвище Якоба ван Артевелде, которое можно понять либо как уменьшительное от имени Якоб (франц. Jacques), либо как уничижительное "человечек", поскольку Jacquemart по-французски также означает фигурку человечка с молоточком, который отбивает время на колоколе или гонге напольных часов.

35 Граф де Валуа — граф Карл де Валуа (1270–1325); отец короля Франции Филиппа VI; знаменитый полководец.

Родос — греческий остров в Эгейском море у южных берегов Турции. В 1309 г. Родос у турок отвоевали иоанниты (госпитальеры) — члены старейшего духовно-рыцарского ордена, который был основан в Иерусалиме в 1070 или 1080 гг. под названием "Госпитальная братия святого Иоанна". Первоначально в ордене состояли монахи, заботившиеся о больных паломниках, и рыцари, охранявшие монахов. В 1099 г., во время первого крестового похода, рыцари отделились от монахов, приняв наименование "Рыцари Иерусалимского ордена святого Иоанна". После завоевания Родоса они стали именоваться "Родосские рыцари". В 1530 г. резиденция ордена была перенесена на остров Мальта, а сам орден переименован в Мальтийский.

Людовик X Сварливый (1289–1316) — король Франции с 1314 г.; старший сын короля Франции Филиппа IV Красивого.

Эстерлен (французское название стерлинга) — старинная шотландская серебряная монета, имевшая хождение в средние века во Франции и Фландрии.

38 Ярмут — порт на восточном побережье Англии.

39 Слёйс (французское название — Эюпоз) — нидерландский порт в провинции Зеландия на берегу Звинского залива. 24 июля 1340 г. у берегов Слёйса на море развернулось первое крупное сражение Столетней войны, описанное ниже в романе.

Ньивпорт — порт во Фландрии на побережье Северного моря; расположен к югу от порта Остенде.

Остров Кадсан — прикрывает вход в Звинский залив; в средние века был настоящим пиратским гнездом: обосновавшиеся на нем фландрские сеньоры грабили английские суда.

Сеньор Хэллоуина — бывший вассал английских королей, перешедший на сторону Франции и промышлявший пиратством; о нем мало что известно; по словам Фруассара, его звали Иоанн (Жан).

Капитаны (от лат. capitaneus — "начальник") — здесь: командиры, предводители отрядов. В средневековой Франции капитанами назывались командующие военными силами какой-либо территории.

Экю — старинная французская золотая монета; чеканилась с 1338 г.

Сарацины — древнее кочевое племя Аравии; в средние века так называли всех мусульман, живших в Испании и Африке.

40 Кьере, Гуго (ум. в 1340 г.) — бывший дворецкий французского короля Филиппа VI, назначенный адмиралом в 1335 г.; реорганизовал французский флот и провел ряд успешных операций: поднимался вверх по Темзе, нападал на Лондон; в сражении под Слёйсом попал в плен к англичанам; ему отрубили голову, а тело выбросили в море.

Бегюше, Никола (ум. в 1340 г.) — адмирал Франции с 1329 г.; в 1328 г. королевский смотритель вод и лесов Франции; в 1331 г. — казначей Франции; в 1338 г. — глава Счетной палаты; совершал набеги на побережье Англии; в сражении под Слёйсом попал в плен к англичанам; дал пощечину королю Эдуарду III, за что был повешен на мачте собственного корабля.

Барбавера, Пьетро (ум. после 1346 г.) — генуэзский моряк, служивший на французском флоте.

Эмбарго — наложение государством запрета на ввоз или вывоз отдельных видов товаров.

… Междуцарствие, наступившее после смерти Конрада, казненного в 1268 году по приказу Карла Анжуйского, брата Людовика Святого… — Междуцарствие началось в 1254 г. после смерти последнего императора из династии Штауфенов (Гогенштауфенов) Конрада IV (1228–1254), который унаследовал от своего отца Фридриха II Штауфена (1194–1250), кроме императорской короны и родовых владений в Германии, Сицилийское королевство, включавшее остров Сицилия и владения в Южной Италии с центром в Неаполе. После кончины Конрада IV новый император в Германии так и не был избран, а в Сицилии власть взял внебрачный сын Фридриха II Манфред (1232–1266). Одной из причин распрей Штауфенов с римскими папами был спор из-за Сицилии, на верховный сюзеренитет над которой претендовали римские первосвященники. После пресечения династии Штауфенов папа Урбан IV (в миру Жак Панталеон, ок. 1200–1264; папа с 1261 г.) в 1264 г. передал Сицилийское королевство брату короля Франции Людовика IX Святого — графу Карлу Анжуйскому (1226–1285). Карл в 1266 г. разбил Манфреда в битве при Беневенте и занял остров. В 1268 г. юный сын Конрада IV, герцог Швабский и Франконский Конрад (1252–1268), прозванный Конрадин, то есть Маленький Конрад, претендент на императорскую корону (именовал себя Конрадом V), попытался захватить неаполитанские владения своих предков. Но войско Конрадина было разбито под Тальякоццо, сам он попал в плен и был казнен вместе со своими девятью друзьями. Конрад V был последним из династии Штауфенов.

Людовик IX Святой (1214/1215-1270) — король Франции с 1226 г.; вошел в историю как олицетворение справедливости и благочестия; канонизирован в 1297 г. Карл Анжуйский сопровождал своего брата в Египет во время последнего (восьмого) крестового похода. Людовик Святой умер в Тунисе от чумы.

Майнц — город и епископство в Священной Римской империи.

Страсбург (Страсбур) — город на востоке Франции; центр исторической области Эльзас.

Вормс, Шпейер — города на юго-западе Германии; находятся на Рейне.

Базель — город на севере Швейцарии; расположен на Рейне.

Мыс Доброй Надежды — скалистый мыс на юге Африки; крайняя южная точка континента.

Диас (Диаш), Бартоломеу (ок. 1450–1500) — португальский мореплаватель; в поисках морского пути в Индию в 1486–1487 гг. первым обогнул с юга Африку.

Васко де Гама (1469–1524) — португальский мореплаватель, открывший морской путь в Индию; в 1497 г. обогнул южную оконечность Африки и в 1498 г. приплыл в Индию.

Суэц — город в Египте, порт у выхода из Суэцкого канала в Красное море.

Венеция — город в Северной Италии, порт на Адриатическом море; с VI в. — аристократическая республика (в исторической литературе именуется Светлейшей республикой); с IX–X вв. один из центров посреднической торговли Западной Европы с Востоком.

Тироль — провинция в Австрии, расположенная в Альпах. В средние века в графство Тироль, владение Габсбургов, входил также и итальянский Тироль.

Вюртемберг (герцогство Швабия) — в средние века принадлежал Гогениггауфенам; ныне земля Вюртемберг-Баден в Германии; административный центр — город Штутгарт.

Архиепископство Трирское — историческая область в Германии. Трир расположен на юго-западе страны в земле Рейнланд-Пфальц. В средние века архиепископ Трирский имел право участвовать в избрании императора Священной Римской империи.

Люксембург (правильнее — Великое Герцогство Люксембургское) — одно из самых малых государств Западной Европы; с 963 г. графство Люксембург; с 1354 г. — герцогство.

Брабант — историческая область в Северо-Западной Европе; с 1190 г. герцоги Брабанте кие проводили политику объединения мелких княжеств, стремясь ослабить Фландрию; Иоанн Победитель (1261–1294) обеспечил фактическую независимость Брабанта от Священной Римской империи; ныне южная его часть принадлежит Бельгии (провинция Брабант; главный город Брюссель), северная часть — Нидерландам.

Констанц — город в Южной Германии, на берегу Боденского озера.

Нюрнберг — город в Юго-Восточной Германии, в земле Бавария.

Аугсбург — город на юге Германии, в земле Бавария.

Франкфурт (здесь это Франкфурт-на-Майне) — город в центральной части Германии, в земле Гессен; в средние века был вольным городом.

Кёльн — город в Германии, в земле Северный Рейн-Вестфалия; основан в I в. до н. э.; с 785 г. резиденция архиепископа. Сеньоры города — кёльнские архиепископы — принадлежали к курфюрстам; играли важную роль в политической и религиозной жизни средневековой Германии и Священной Римской империи. В Кёльне в 1248 г. был заложен крупнейший немецкий готический храм — собор святого Петра (Санкт-Петер); достраивался он в 1842–1880 гг.

Бургундия — название различных государственных и территориальных образований в бассейне французских рек Роны, Соны, Луары и верховья Сены. В средние века герцогство Бургундское (столица — город Дижон) было одним из сильных государств Западной Европы; находилось в вассальной зависимости от королей Франции; окончательно присоединено к французской короне в 1477 г.

Борнео — самый большой остров Малайского архипелага; современное название — Калимантан.

Кашмир — историческая область в Азии, расположенная в бассейне верхнего течения Инда; ныне часть Кашмира находится в штате Джамму и Кашмир (Индия), часть — в Пакистане.

Гоа — португальская колония на юго-западе полуострова Индостан.

Гуджарат — область на северо-западе Индии.

Целебес — остров в группе Больших Зондских островов Малайского архипелага; современное название — Сулавеси.

… ганзейские города получали кожи из Франции и шерсть из Англии… — Ганза — торговый и политический союз северогерманских городов (Гамбург, Бремен, Любек и др.) в XIV–XVII вв. Власть в ганзейских городах принадлежала верхушке купечества — патрициату. Ганза преследовала цель сосредоточить в своих руках северноевропейскую торговлю.

Филипп IV Красивый (1268–1314) — король Франции с 1285 г. из династии Капетингов; своей политикой укрепления королевской власти способствовал централизации французского государства; присоединил к своим владениям Шампань, Наварру, Лион с областью и другие земли; ликвидировал орден тамплиеров, захватив его огромные богатства; в 1306 г. изгнал из французского королевства евреев; обложил налогами духовенство, что вызвало острый конфликт с папой римским Бонифацием VIII.

Граф Фландрский — имеется в виду Ги де Дампьер (см. примеч. к с. 16).

Архиепископ Реймсский — Пьер I де Барбет (ум. в 1298 г.), архиепископ с 1274 г.

Реймс — город на северо-востоке Франции, в департаменте Марна; в средние века центр исторической провинции Шампань. Реймсское епископство существовало с 290 г. В 496 г. в Реймсе король франков Хлодвиг I (466–511), покоривший Галлию, принял христианство. Реймсский готический собор Богоматери (XIII в.) — место коронации королей Франции; здесь в 1429 г. Жанна д’Арк возвела на престол Карла VII Победоносного.

Епископ Санлисский — Гийом де Барон (ум. в 1308 г.), епископ с 1292 г.

Санлис — город в историческом центре Франции Иль-де-Франс; знаменит собором, построенным в XII–XIII вв., и аббатством святого Венсана.

Бонифаций VIII (в миру Бенедетто Каэтани; ок. 1235–1303) — папа римский с 1294 г. В 1302 г. в булле "Unam Sanctum" ("Единую Святую") вновь провозгласил верховенство пап над светской властью. Против этого выступил король Франции Филипп IV Красивый, которого папа в 1303 г. отлучил от церкви. Для объяснений с папой Филипп в 1303 г. послал в Ананьи, город в Папской области, своего канцлера Гийома де Ногарэ и Скьяру Колонна, представителя древнего римского рода, бывшего тогда на французской службе. Колонна ударил папу по лицу. Не пережив унижения, Бонифаций VIII через несколько дней скончался. Этот конфликт привел к так называемому "авиньонскому пленению пап", то есть вынужденному пребыванию римских пап во французском городе Авиньоне с 1309 по 1377 гг. и их политической зависимости от королей Франции.

Шатийон, Гоше де (1250–1330) — с 1302 г. коннетабль Франции при короле Филиппе IV Красивом.

Альбрехт (Альберт) I Австрийский (ок. 1250–1308) — герцог Австрийский и король Германский в 1298–1308 гг.; был убит своим племянником Иоанном Швабским.

… удержать Рудольфа в Германии. — Имеется в виду Рудольф I Габсбург (1218–1291), император Священной Римской империи в 1273–1291 гг.; основатель династии Габсбургов. Дюма допускает здесь хронологическую ошибку: Рудольф I умер за шесть лет до описываемых в романе событий. После смерти Рудольфа князья Империи избрали в 1292 г. императором не его сына герцога Австрийского Альбрехта, а графа Нассау Адольфа (1250/1255—1298). Именно он пытался, хотя и не слишком успешно, оказать помощь фландрским горожанам. Альбрехт Австрийский продолжал претендовать на императорский престол и создал, без особой поддержки Филиппа IV Красивого, мощную коалицию против Адольфа Нассау, который в 1298 г. был разбит и погиб в бою; Альбрехт в том же году добился своего избрания императором.

Бетюн, Дуэ — города на севере Франции; в средние века принадлежали Фландрии.

Куртре (фламандское название — Кортрейк) — в средние века город во Фландрии; ныне в Бельгии.

… граф Фландрский разбит в окрестностях Вёрне… — Вёрне (французское название — Фюрн) — в средние века город во Фландрии, ныне — в Бельгии. В 1297 г. Робер II, граф Артуа, разбил здесь войска фламандцев, которыми командовал Ги де Дампьер, граф Фландрский.

Эдуард I (1239–1307) — король Англии с 1272 г. из династии Плантагенетов; утвердил королевскую власть, усмирив мятежных баронов; провел мудрые реформы в финансах и законодательстве Англии, заслужив пышное прозвище "британского Юстиниана"; в 1290 г. изгнал из Англии евреев; в 1282–1284 гг. покорил Уэльс и в 1301 г. присвоил своему четвертому сыну, будущему королю Эдуарду II, титул принца Уэльского, который с тех пор носят наследники английского престола.

Турне — в средние века город в графстве Геннегау; ныне в Бельгии.

Компьен — город на севере Франции; расположен на реке Уазе.

Шинон — город на западе Франции; расположен на реке Вьянне. Его мощная, частично разрушенная позднее городская крепость включала три замка, построенные в X–XV вв.

… Поэтому они терпеливо дождались отъезда короля… и подняли восстание. — Имеется в виду восстание ремесленников города Брюгге против завоевателей-французов и городского патрициата; в исторической литературе получило название "Брюггская заутреня". 16 мая 1302 г. в Брюгге, спеша на помощь местным патрициям, вступил наместник короля Франции во Фландрии Жак де Шатийон. Но в ночь на 18 мая фламандские мятежники вернулись, вырезали часовых и, перебив французов, овладели городом.

Дамме — в средние века город во Фландрии близ Брюгге; теперь принадлежит Бельгии.

… Вильгельм Юлихский был избран военачальником. — Имеется в виду граф Вильгельм Юлихский (ум. в 1304 г.), внук графа Фландрского Ги де Дампьера и племянник графа Робера Бетюнского.

Юлих — бывшая столица Юлихского графства (с 1356 г. герцогства) в Священной Римской империи; ныне принадлежит Германии (земля Северный Рейн-Вестфалия).

Рауль де Клермон-де-Нель (ум. в 1302 г.) — коннетабль Франции с 1285 г., в 1293 г. завоевавший Гиень; погиб в битве при Куртре.

… эта армия не смогла взять укрепленный лагерь Вильгельма Юлихского… — Речь идет о сражении под городом Куртре 11 июля 1302 г. между французскими войсками и фламандским народным ополчением. Французы были наголову разгромлены, потери среди французской знати и рыцарства были столь велики, что в соборе Куртре после битвы в качестве трофеев было развешано 700 золотых шпор, поэтому сражение это именуется также "Битвой золотых шпор".

… лагерь в Монсан-Левеле… — В 1303 г. под этим фландрским местечком состоялось сражение между французами (во главе с королем Филиппом IV Красивым) и фламандцами, которые не устояли перед натиском французской конницы и бежали, оставив на поле боя 6 000 убитых.

46 Иоанн I Намюрский (ум. в 1331 г.) — пятый сын графа Ги де Дампьера, старший из его сыновей от второго брака.

Намюр — в средние века город и одноименное графство во Фландрии; ныне — провинция и город в южной части Бельгии.

Филипп VДлинный (ок. 1293–1322) — король Франции с 1316 г., второй сын Филиппа IV. На трон претендовала и Жанна, дочь короля Людовика X Сварливого, но Генеральные штаты в 1316 г. провозгласили, что женщины не могут наследовать трон Франции, и избрали королем Филиппа V, который много сделал для упорядочения управления страной; в то же время он жестоко преследовал евреев и прокаженных, обвиняя их в отравлении колодцев.

Зеннекен, Коллен (ум. в 1328 г.) — политический деятель; один из вождей Фландрского восстания 1323–1328 гг..

… укрепленный лагерь на горе Кассель… — 23 августа 1328 г. под городом Касселем Филипп VI разбил войско фламандских повстанцев; вожди восстания были казнены; Фландрии пришлось выплатить Франции контрибуцию в размере 2 миллионов парижских ливров.

48 Вальран Юлихский (ум. в 1349 г.) — архиепископ Кёльна с 1332 г.

Сир де Фокемон — Жан, граф де Фокемон (ум. в 1352 г.).

Куртреец — реальное историческое лицо; фламандский патриот, рыцарь Сигер из Куртре.

… представители славных городов Фландрии и старшины цехов. — В средние века полноправные горожане объединялись в корпорации по профессиям (цехи ремесленников, гильдии купцов), игравшие большую роль в городском самоуправлении. Эти корпорации проводили испытания новых членов при приеме их, образовывали кассы для неимущих собратьев, устраивали празднества в честь святого, покровителя профессии; по корпорациям избирались члены городского совета, организовывалось городское ополчение.

49 Дюссельдорф — город на западе Германии, в земле Северный Рейн-Вестфалия; в хрониках впервые упоминается в XII в.

Ахен — город в Германии, расположенный к юго-западу от Дюссельдорфа; был столицей империи Карла Великого (ок. 742–814).

Вильгельм I Завоеватель (ок. 1028–1087) — король Англии с 1066 г. Вильгельм, тогда герцог Нормандский, 14 октября 1066 г. разбил в битве при Гастингсе (город на юго-восточном побережье Англии) войска английского короля Гарольда. После этой победы началось нормандское правление в Англии. Со времен нормандского завоевания основную часть правящего класса Англии средних веков составляли потомки французских воинов, пришедших с Вильгельмом, и французский язык до второй половины XIV в. был языком господствующего сословия, двора и культуры.

51 Филипп III Смелый (1245–1285) — король Франции с 1271 г.; при нем лица простого звания впервые стали возводиться в дворянство.

Кипр — остров в восточной части Средиземного моря; в 1191 г. захвачен крестоносцами и до 1489 г. был королевством, которым владел знаменитый французский род Лузиньянов (точнее, его ветвь, именуемая Заморскими Лузиньянами); этот род прославил себя в крестовых походах. В эпоху, которую описывает Дюма, Кипром с 1324 г. правил Гуго IV (1297–1361), носивший титул короля Иерусалимского и Кипрского.

… происходит из Нубийской земли, которая… лежит южнее того места, где Моисей перешел Красное море. — Нубийская земля (точнее: Нубийская пустыня) расположена в Африке, в северо-восточной части Восточного Судана, между рекой Нил и горами, тянущимися вдоль берега Красного моря.

Моисей — законодатель, религиозный наставник и политический вождь еврейских племен в их так называемом исходе из Египта в Ханаан (Палестину). Исторические события, которые отражены в библейских легендах о Моисее, имели место во второй половине второго тысячелетия до н. э., предположительно в 1305–1196 гг. до н. э. Переход через Красное море (через лиман этого моря на пути к Синайскому полуострову) — символ чудесного избавления.

Альфонс XI (1311–1350) — король Кастилии и Леона (королевства на Пиренейском полуострове) с 1312 г.; самостоятельно стал править с 1325 г.; успешно воевал с маврами, нанеся им в 1340 г. поражение в битве при реке Рио-Саладо; умер от чумы при осаде Гибралтара, который пытался отвоевать у мавров.

… в обозе султана Гранады Му ль эль-Мохаммеда… — Гранада — область и город в Испании, в Андалусии; с 1295 по 1492 гг. была политическим, экономическим и культурным центром арабского государства — Гранадского султаната. Здесь имеется в виду султан Абу Абдаллах Мохаммед IV (ум. в 1333 г.).

52 Дуглас, Джеймс (ок. 1286–1330) — друг и боевой соратник короля Роберта I Брюса в борьбе за независимость Шотландии; в памяти шотландского народа остался как "добрый лорд Джеймс". По легенде, знатный шотландский род Дугласов ведет происхождение от воина Дугласа, получившего в 770 г. земли в графстве Ланарк. Фамилия Дуглас (Dhuglas) на кельтском языке означает "черный муж", поэтому Дюма называет своего героя Дугласом Черным.

Роберт I Брюс (1274–1329) — король Шотландии с 1306 г. Брюсы — нормандский род, который пришел в Англию вместе с Вильгельмом I Завоевателем и получил от него огромные владения в Шотландии. Роберт Брюс — национальный герой шотландского народа в борьбе за независимость; 24 июня 1314 г. в битве у реки Баннокберн разбил войско короля Англии Эдуарда II. Англия признала Роберта Брюса королем Шотландии в 1323 г.

53 Монтроз — порт на северо-востоке Шотландии.

55… захоронена в Мельрозском аббатстве. — Мельроз — город в Шотландии, в графстве Роксбург. Мельрозское аббатство было основано в 1136 г. Давидом I (1084–1153), королем Шотландии с 1124 г.

… на гэльском языке… — По-гэльски говорили так называемые "хайлендеры", то есть шотландские горцы, потомки кельтов.

56 Флорин — золотая монета крупного достоинства; чеканилась во Флоренции с середины XIII в. и имела хождение в других европейских странах. Название происходит от латинского слова flos — "цветок", так как на ней был помещен геральдический знак Флоренции — лилия.

Бенедикт XII (в миру Жак Фурнье; ок. 1285–1342) — папа римский с 1334 г., третий "авиньонский" папа; находился под французским влиянием и боролся с императором Священной Римской империи Людвигом IV Баварским.

Король Иоанн Богемский — граф Люксембургский Иоанн (1296–1346), ставший по браку с наследницей Чехии чешским королем; был постоянным союзником Франции (его сестра была замужем за Карлом IV, дочь — за сыном и наследником Филиппа VI); рано ослеп, но это не мешало ему считаться образцом рыцарства и принимать участие в турнирах и военных авантюрах по всей Европе, не обращая внимания на чешские дела.

Богемия — первоначальное название территории, на которой образовалось государство Чехия.

Король Наварры — Филипп, граф д’Эврё (1301–1343), король Наварры (королевства в районе Пиренеев) с 1329 г., племянник Филиппа IV Красивого и двоюродный брат Филиппа VI.

Педро IV Церемонный (1319–1387) — король Арагона (исторической области на северо-востоке Испании) с 1336 г.

57 Талейран де Перигор, Эли (точнее: Талеран, или Тальран; 1301–1364) — кардинал, епископ Осерский; корреспондент и покровитель Петрарки; эрудит и коллекционер; оказывал значительное влияние на политику папской курии в Авиньоне.

Гослен д’Эз (ум. в 1348 г.) — сын младшего брата папы Иоанна XXII, даровавшего своим родственникам дворянство и превратившего простонародную фамилию Дюэз в дворянскую д’Эз; кардинал с 1316 г.

Пуайе, Бертран (ум. в 1352 г.) — епископ Остийский, кардинал; сын сестры Иоанна XXII.

… Ссора между королем Арагона и королем Майорки… — Майорка (Мальорка) — остров в Средиземном море, самый крупный из группы Балеарских островов; ныне принадлежит Испании; главный город — Пальма. С 1276 по 1343 гг. Майорка была королевством, в состав которого входили Балеарские острова, историческая провинция Франции Руссильон и область в Пиренеях Серданья. В эпоху действия романа Дюма королем Майорки был Хайме (Иаков) III (1315–1349), который также владел землями в Южной Франции и в качестве сира Монпелье (главный город региона Франции Лангедок-Руссильон) был вассалом французской короны. В 1344 г. Майорку завоевал Педро IV Арагонский, а Монпелье после смерти Хайме III отошло к Франции.

… король Давид Шотландский и его супруга приехали в Париж… — Имеется в виду Давид II (1324–1371), король Шотландии с 1329 г., сын Роберта I Брюса; после нападения Эдуарда III на Шотландию бежал в 1334 г. во Францию вместе с нареченной супругой Джоан (ум. в 1362 г.); в 1341 г. вернулся в Шотландию; в 1346 г. был разбит в сражении, пленен и оставался в плену до 1357 г., когда снова получил престол. Шотландия, как старый враг Англии, была естественным союзником Франции, поэтому Эдуард III всячески стремился установить свое господство над северным соседом.

Балиол — имеется в виду Эдуард Балиол (1290–1367), дальний родственник короля Шотландии Давида I и сын Джона Балиола (см. примеч. к с. 78); в 1328 г. предъявил права на шотландский престол и был коронован с помощью англичан, после чего принес вассальную присягу Эдуарду III; в Шотландии его рассматривали как ставленника чужеземцев и не признавали законным монархом; в 1355 г. он отрекся в пользу Эдуарда III и жил в Англии.

Домен — здесь имеется в виду королевский домен, то есть наследственные земельные владения короля.

… на помощь Алану Випонту или Агнессе Черной… — Борьба шотландцев с англичанами породила множество легенд, вошедших в баллады и хроники. Среди излюбленных их сюжетов — история обороны замка Лох-Ливен его владельцем Аланом Випонтом (годы жизни неизвестны) и повествование о мужестве графини Агнессы Данбар (ок. 1312–1369), по прозвищу Агнесса Черная, дочери Томаса Рандольфа, защищавшей в 1337–1338 гг. замок Данбар, когда ее муж граф Патрик Данбар (1285–1369) сражался с войсками Балиола и Эдуарда III (об этом рассказано на с. 375 романа).

Рандольф, Томас (ум. в 1332 г.) — граф Муррей, родственник Роберта Брюса; с 1329 г. — регент Шотландии при малолетнем короле Давиде II.

…за все отомстил Арчибальду…Имеется в виду Арчибальд Дуглас (1296–1333) — брат "доброго лорда" Джеймса Дугласа; погиб в сражении с войсками Эдуарда III при Халидон-Хилл.

58… ему преданы… шерифы главных городов… — В Англии и Нижней Шотландии власть местных феодалов была меньше, чем на континенте; графствами именовались не владения, более или менее независимые, а административные округа, во главе которых стояли назначенные королем чиновники — шерифы, нечто вроде префектов или губернаторов.

… Ричард Уоллингфорд… бенедиктинский монах, аббат из монастыря Сент-Олбанс… — Ричард Уоллингфорд (1292–1336) — знаменитый механик, сын кузнеца; создал часы, названные им "Альбион"; они показывали часы, минуты, фазы Луны и положение Солнца среди созвездий Зодиака; был аббатом Сент-Олбанского монастыря. Сент-Олбанс — город в Англии в графстве Хартфордшир, расположенный к северо-западу от Лондона.

Бенедиктинцы — члены старейшего католического монашеского ордена, основанного в 529 г. в Италии Бенедиктом Нурсийским; славились своими учеными и литературными занятиями.

62… вот три леопарда Англии, по одному на каждое королевство… —

Три золотых леопарда (леопардами в геральдике именуются львы на четырех лапах или, в геральдической терминологии, "львы, идущие настороже") на красном фоне являлись наследственным гербом Плантагенетов, графов Анжуйских, занявших в 1154 г. английский престол. Национальной эмблемой три леопарда стали в 1195 г. по решению короля Англии Ричарда I Львиное Сердце и доныне входят в состав герба Великобритании. К трем королевствам — Англии, Шотландии и Ирландии, — на сюзеренитет над которыми претендовал английский король, три леопарда отношения не имеют.

… Эдуард III, король Англии, герцог Гиенский, пэр Франции… — Высшую аристократию Франции составляли так называемые пэры, то есть "равные" (подразумевалось, что сам король среди них — лишь первый среди равных): шесть светских — герцоги Нормандии, Бургундии и Гиени, графы Шампани, Фландрии и Тулузы, и шесть духовных — архиепископ Реймсский, епископы Ланский, Лангрский, Бовезский, Шалонский и Нуайонский (первый приравнивался к герцогам, остальные пять — к графам). Пэры обладали правом выбора короля, и если к XIV в. это при обычных условиях выражалось в участии пэров в церемонии коронации, то в исключительных ситуациях, например, при пресечении династии, как это произошло в 1328 г., их влияние оказывалось решающим. Герцоги Гиенские, они же английские короли, следовательно, были и пэрами Франции.

63 Герцог Брабантский — Иоанн III (1312–1355); сын сестры Эдуарда II Английского.

64… Его дочь вышла замуж за дофина Иоанна. — Здесь Дюма допускает некоторую историческую неточность. Дочь короля Чехии Иоанна Богемского Бона Люксембургская (ок. 1314–1349) в 1332 г. вышла замуж за старшего сына и наследника Филиппа VI, герцога Нормандского Иоанна (1319–1364), будущего (с 1350 г.) короля Франции Иоанна II Доброго. Но Иоанн никогда не был дофином! Этот довольно странный титул (слово dauphin по-французски означает также "дельфин") носили владетели — на их гербе был изображен дельфин — области Вьеннуа (позднее, по титулу, она называлась Дофине), входившей в состав Священной Римской империи. В 1349 г., то есть позднее описываемых событий, Дофине отошла к французской короне на том условии, что у нее будет отдельный правитель. Филипп VI передал титул дофина старшему сыну Иоанна, юному Карлу, будущему королю Франции Карлу V Мудрому. Только со времени его царствования (1364–1380) и вплоть до Французской революции 1789–1793 гг. этот титул носил старший сын французского короля.

… герцоги австрийские Альбрехт и Оттон… — Владения Габсбургов до середины XV в. то дробились, то объединялись, нередки были и случаи соправительства. В описываемое время герцогами Австрийскими и Каринтийскими и графами Тирольскими были совместно братья — Альбрехт II (ум. в 1358 г.) и Оттон (ум. в 1339 г.). Каринтия — провинция в Южной Австрии.

Герцог Бретонский — Иоанн III (ум. в 1341 г.), герцог с 1312 г.

Рено II Гелдерландский, Рыжий (ум. в 1343 г.) — с 1326 г. граф, с 1339 г. — герцог Гелдерландский; в 1333 г. женился на сестре Эдуарда III Элеоноре (1318–1355).

66… попросив папу римского снять отлучение папы авиньонского. — Здесь Дюма допускает ошибку. В 1337–1338 гг. в католическом мире был только один папа — в Авиньоне. Ряд кардиналов, в основном антифранцузски настроенных, все время стремились вернуть святой престол в Рим. Пока Франция была сильна, это не удавалось, но в 1378 г. часть кардиналов избрала папу в Риме, другая часть — антипапу в Авиньоне. Началась так называемая Великая схизма (церковный раскол), и во главе католической церкви оказалось сразу двое пап, взаимно отлучавших от церкви друг друга и сторонников противной стороны. Франция поддерживала авиньонского первосвященника, Англия — римского. Раскол прекратился лишь в 1417 г. Но все это было уже после смерти и Якоба ван Артевелде, и Эдуарда III.

67… пусть Эдуард накажет лилии, приказав леопардам Англии растоптать их… — На французском королевском гербе были лилии, на английском — леопарды.

71… сообщил о приказе короля графу Дерби, сыну графа Ланкастера Кривая Шея, графу Суффолку, мессиру Реньо Кобхэму, мессиру Луи де Бошану, мессиру Уильяму Фиц-Уорику и сэру Боклеру… — Поскольку роман Дюма по форме представляет собой историческую хронику, писатель, следуя в этом за Фруассаром, часто дает на его страницах списки рыцарей, вельмож и воинов. Упоминание какого-либо лица в средневековой хронике означало его причисление к миру "большой истории". В этом списке следует отметить два имени. Граф Суффолк — это Роберт Аффорд (1298–1369), первый граф Суффолк. Реньо Кобхэм — это, возможно, соратник Эдуарда III Джон Кобхэм, сэр Кедингтон (ум. в 1354/1355 г.). Фруассар в "Хрониках" часто путает имена, особенно англичан.

Маргит — город в Англии, к востоку от Лондона, на берегу Северного моря.

… накануне праздника святого Мартина Зимнего… — Этот церковный праздник отмечается 11 ноября.

73 Бастард — внебрачный сын сиятельной особы (короля, герцога, графа и т. д.).

74 Лувен — город в Брабанте (ныне в его бельгийской части); в нем находится Лувенский университет, один из старейших в Европе.

… своим наместником во всей Империи… — Находившийся в разладе с папами в Авиньоне, император Людвиг IV Баварский поддерживал Эдуарда III в его борьбе с Францией. Должность императорского викария, то есть наместника, данная Людвигом IV Эдуарду III, повышала авторитет первого — он получал в свое подчинение, хотя бы и номинально, могущественного короля — и давала ряд преимуществ второму по отношению к герцогам Брабанта, графам Геннегау и Фландрии (у последних были земли в Империи), к епископам Льежа и Камбре.

Остенде — порт во Фландрии на побережье Северного моря.

Фруассар, Жан (ок. 1333—после 1404) — французский хронист и поэт, именуемый в историографии средних веков "певцом рыцарства"; родился в г. Валансьене; с 1361 по 1369 гг. жил в Англии и был секретарем английской королевы Филиппы Геннегауской; бывал в Шотландии; в 1367 г. ездил в Италию, где встречался с Франческо Петраркой; с 1381 г. каноник аббатства в г. Шиме; в 1388 г. жил при дворе знаменитого мецената графа де Фуа, Гастона III Феба, которому посвятил свой рыцарский роман в стихах "Мелиадор". Знаменитые "Хроники Франции, Англии, Шотландии и Испании" Фруассара, охватывающие период с 1325 по 1400 гг., — бесценный источник сведений о жизни феодального общества. Дюма широко использовал "Хроники" в романах "Изабелла Баварская", "Графиня Солсбери", "Эдуард III", "Бастард де Молеон", в повести "Монсеньер Гастон де Феб" и других произведениях.

75 Готфрид Бульонский (1060–1110) — герцог Нижней Лотарингии; один из руководителей первого крестового похода (1096–1099); правитель Иерусалимского королевства с 1099 г.

Эгморт, Сет — города в Южной Франции на берегу Лионского залива Средиземного моря; из Эгморта в 1270 г. король Людовик Святой отплыл в крестовый поход в Тунис.

Карл IРоберт (1288–1342) — король Венгрии с 1301 г.; первый венгерский монарх из неаполитанской ветви Анжуйского дома, который был ветвью французского королевского рода.

… паладинов Господних. — Паладин (франц. paladin) — в раннем средневековье в Западной Европе рыцарь из свиты короля, позднее — доблестный рыцарь, преданный государю или даме. Здесь слово "паладин" употребляется в значении — человек, преданный определенной идее, делу, лицу.

… главного приора Франции на острове Родос… — Приор (лат. prior — "первый", "важнейший") в католических духовно-рыцарских орденах второе после великого магистра должностное лицо.

76… превосходному труду Огюстена Тьерри о нормандском завоевании Англии… — Тьерри, Огюстен (1795–1856) — один из основателей романтического направления во французской историографии; автор классической работы "История завоевания Англии норманнами" (1825 г.).

Вальтер Скотт (1771–1832) — английский поэт, писатель и историк; один из создателей исторического романа.

77… к первому периоду сражений, что завершились битвой при Ньюкасле, в которой Вильгельм Шотландский, прозванный Львом… попал в плен… — Шотландское феодальное королевство сложилось в XI в. Граница между Англией и Шотландией была довольно неопределенной; северные графства (Нортумберленд, Кемберленд и Уэстморленд) принадлежали то одной, то другой стороне или не принадлежали никому. Эти земли были полностью захвачены шотландцами при Давиде I. В 1173 г. король Шотландии Вильгельм I Лев (1143–1214) вторгся в Англию, чтобы закрепить за собой северные графства и приобрести новые, однако в 1174 г. был разбит в битве при Ньюкасле и взят в плен; был вынужден принести вассальную присягу за "Шотландию и другие земли", как гласил ее текст, и передать под контроль Англии шесть пограничных замков, в том числе Эдинбургский.

… Ричард /… по собственной воле от него отказался… — Отказ Ричарда I Львиное Сердце (1157–1199) от сюзеренитета над Шотландией был действительно добровольным, но никак не бескорыстным. Снедаемый жаждой воинской славы и стремлением отвоевать Иерусалим, захваченный в 1187 г. сарацинами, Ричард, едва вступив на престол, принялся за организацию крестового похода. Он добывал деньги, где только мог (ему принадлежит фраза "Я продал бы Лондон, если бы нашелся покупатель"), и отказался от сюзеренитета над Шотландией за десять тысяч марок (в ту пору марка, весовая единица благородных металлов, равнялась 489,5 г) золотом.

… одним весьма почитаемым мудрецом по прозвищу Томас Рифмач… — Томас Рифмач (1220–1297) — шотландский поэт Томас Лирмонт (или Лермонт) из Эрсельдауна. (М.Ю. Лермонтов считал его своим далеким предком.) В народе его почитали как прорицателя, получившего дар ясновидения от королевы фей. Ему посвящена народная баллада "Томас Рифмач"; одноименная баллада есть и у В.Скотта.

78 Александер III (1241–1286) — король Шотландии; при нем Шот15-124 ландия была единым, независимым и процветающим королевством. По словам хрониста Матвея Парижского, Шотландия могла поставить для войска 10 тысяч лошадей и 100 тысяч пехотинцев.

… историки той эпохи именуют ее Маргарет, а поэты — Девой Норвежской.— Сыновья Александера III и его первая жена умерли раньше его; он вступил во второй брак, но скоропостижно умер. Его дочь Маргарет (1261–1283) еще при жизни отца была выдана замуж за 13-летнего Эрика II Магнуссона (1268–1299), короля Норвегии с 1280 г. Маргарет умерла, оставив дочь, тоже Маргарет (1281–1290; ее называли Дева Норвежская), провозглашенную королевой Шотландии, однако ни разу не ступившую на землю своего королевства. На престол выдвинули свои кандидатуры 13 (не 10, как сказано у Дюма) претендентов, в шотландской истории именуемых "Тринадцать соперников".

79… он назвал Джона Балиола.— Имеется в виду Джон Балиол, лорд Галловей (ок. 1249–1315). Он в 1292 г. стал королем Шотландии, но знать и народ страны не признали его. Джон Балиол попытался править независимо от своих английских покровителей и вторгся в северные графства Англии. 27 апреля 1296 г. под городом Данбаром англичане во главе с королем Эдуардом I разбили шотландцев, которые потеряли 10 тысяч человек. Балиол лишился короны, а королем Шотландии был провозглашен Эдуард I.

80 Данбар — город в восточной части Центральной Шотландии; расположен на берегу Северного моря.

81Граф Суррей— Джон Уоррен (1231–1304); в 1296–1299 гг. регент Шотландии от имени Эдуарда I.

Крессингем, Хью(ум. в 1297 г.) — в 1296–1297 гг. лорд-казначей Шотландии.

Ормсби, Уильям(ум. в 1317 г.) — в 1296–1299 гг. верховный судья Шотландии.

Эр — город в юго-западной части Шотландии в графстве Эршир; расположен на берегу моря.

Уоллес, Уильям(ок. 1272–1305) — народный герой Шотландии; борец за ее независимость против англичан; возглавил вспыхнувшее в стране в 1297 г. восстание крестьян, горожан и части феодалов против английских наместников и проанглийских баронов.

Ланарк— город в Южной Шотландии.

85… Уоллес разбил лагерь на северном берегу реки Форт, близ города Стерлинга… — 11 сентября 1297 г. на узком мосту Стерлинг-Бридж через реку Форт произошло сражение между шотландцами и англичанами под командованием графа Суррея; англичане были разбиты и их вторжение в Шотландию не состоялось.

Стерлинг — город в центральной части Шотландии к северу от Глазго.

86 Протектор(лат. protector — "покровитель", "защитник") — здесь: правитель Шотландии от имени народа в отсутствие монарха.

… столкнулся с его армией под Фолкерком 22 апреля 1298 года. — В этот день состоялось сражение между 18 500 англичанами под командованием Эдуарда I и 10 200 шотландцами под предводительством У.Уоллеса. Английские лучники сломили сопротивление шотландцев, заставив их бежать. Уоллес тоже спасся бегством; остаток жизни провел в изгнании.

Джон Стюарт из Бонхилла — имеется в виду сэр Джон Стюарт Ментет (ум. после 1329 г.).

87… словно Эней память о богах Трои… — Эней в греческой и римской мифологиях сын Анхиса и Афродиты (римской Венеры). Имя Энея названо в "Илиаде" Гомера среди славнейших троянских героев. Он же — главный герой поэмы "Энеида" римского поэта Вергилия (70–19 до н. э.). По Вергилию, в последнюю ночь Трои Эней получил от богов приказ оставить город; с собой он захватил священные изображения троянских богов.

89 …сэр Джон Комин из Баденоха (его называли Комин Рыжий, чтобы отличать от брата: тому из-за смуглого цвета кожи дали прозвище Комин Темный). — Давид, граф Атолл, по прозвищу Комин Темный, был не братом, а шурином Джона Комина из Баденоха (ум. в 1306 г.), по прозвищу Комин Рыжий.

… в церкви миноритов…— Минориты (или францисканцы) — члены католического монашеского ордена, основанного в 1209 г. святым Франциском Ассизским (1182–1226). Официально орден нищенствующих монахов-францисканцев именовался Орденом меньших братьев (миноритов, от лат. minor — "меньший"), ибо они должны были служить всем христианам.

Дамфрис— город в южной части Шотландии.

… с Брюсом прибыли Линдсей и Киркпатрик…— Сэр Александр Линдсей Лофнесский и сэр Джон Киркпатрик — соратники Роберта Брюса.

Скон— деревня в Шотландии, в графстве Першир; в средние века место коронации шотландских королей.

Булла — послание, распоряжение, издаваемое римскими папами.

90 Граф Пемброк— Эймар Кейлес (ум. в 1324 г.), приближенный короля Англии Эдуарда И.

Метвен— город в Центральной Шотландии.

… скрываясь… вместе с королевой… — Имеется в виду жена Роберта Брюса, Элизабет Бёрг.

Брюс, Найджел(ум. в 1306 г.) — младший из пяти братьев Брюсов; соратник Роберта.

Брюс, Эдуард(ум. в 1318 г.) — второй брат Роберта Брюса; в 1315 г. захватил принадлежавшую Англии северо-восточную часть Ирландии Ольстер и объявил себя королем Ирландии. Основать ирландскую династию Брюсов ему не удалось; он погиб в бою, и шотландцы были выбиты англичанами из Ирландии.

92… двинулся на мятежников… поджидавших его на равнине под Стер лингом, имея в тылу реку Баннокберн, что и дала имя битве. — Произошедшее летом 1314 г. сражение между англичанами и шотландцами близ реки Баннокберн было одним из первых (после бит15*вы при Куртре), где лучники и пехотинцы победили конных рыцарей.

93 Гидра(греч. hydra — "водяной змей") — в древнегреческой мифологии многоголовый змей, у которого вместо отрубленных голов вырастали новые; был убит Гераклом.

… корона оказалась… на головке хилого четырехлетнего дитяти. — Имеется в виду сын Роберта I Брюса Давид II.

94… регентом юного короля стал Дональд, граф Марч… — Жан Фруассар, не знавший английского языка, путал имена и титулы англичан и шотландцев, что вслед за ним иногда делает и Дюма. После смерти Томаса Рандольфа регентом Шотландии стал Дональд, граф Мар (ок. 1293–1332).

… на возвышенности Халидон-Хилл… — Халидон-Хилл — место сражения 19 июля 1333 г., когда Арчибальд Дуглас пытался помочь городу Берик, осажденному королем Эдуардом III. Шотландцы были разбиты и понесли тяжелые потери, в том числе погибли А.Дуглас и четыре графа.

95 Сэр Эндрю Муррей из Ботвела(ум. в 1338 г.) — соратник Уильяма Уоллеса и Роберта Брюса; был избран регентом Шотландии в 1332 г., но в 1333 г. попал в плен к англичанам.

96 Праздник Тела Господня— отмечается во второе воскресенье после Троицына дня.

Скипетр— жезл, украшенный драгоценными камнями и резьбой; символ власти монарха.

Вербное Воскресенье— один из главных христианских праздников, который отмечается в последнее воскресенье перед Пасхой (в Вербное Воскресенье по традиции в храмах совершается обряд освящения вербы).

Фридрих II(1194–1250) — с 1212 г. король Германский; с 1220 г. император Священной Римской империи.

Держава— золотой шар с крестом или короной на верхней части; символ власти монарха.

97 Баннере— рыцарь, имеющий право на собственное знамя.

… жалуем… имперской хартией…— Здесь слово "хартия" употребляется в значении "документ", "грамота"; выданная хартия подтверждала права Эдуарда III быть наместником Священной Римской империи.

Канцлер— в ряде феодальных государств Европы начальник королевской канцелярии, хранитель печати.

98… от имени маркграфа Мейсенского и Остландского… — Имеется в виду Фридрих II Строгий (1310–1349), маркграф Мейсенский и Остландский с 1324 г. Еще в X в. населенные славянами регионы по Эльбе (около ста тысяч потомков этих славян — лужичан, или лужицких сорбов — живут там и поныне), в том числе княжество с центром в г. Мишны, были захвачены немцами. На этих землях были образованы марки (пограничные графства) Мейсен и Восточная земля (Остланд).

… от имени маркграфа Бранденбургского… — Имеется в виду Людвиг Старый (1315–1361), сын императора Людвига IV Баварского, которому отец в 1323 г. передал маркграфство Бранденбург. В 1342 г. Людвиг по браку получил графство Тироль, в 1347 г. унаследовал герцогство Баварию, а в 1351 г. после столкновения с представителями бранденбургских сословий отказался от маркграфства в пользу своих братьев.

99 Эшевен— должностное лицо во французских и фландрских городах, выполнявшее административные и судебные функции; эшевенов назначали сеньоры или избирали горожане (это определялось степенью независимости города); как правило, в их число попадали представители патрициата.

100… куртуазными беседами с фрейлинами…— Здесь слово "куртуазный" употребляется в смысле "изысканно-светский". Фрейлина — придворная должность для девушек и женщин аристократического происхождения в свите королевы, принцессы и т. д.

102 …по его ложному доносу отрубили голову графу Кенту.— Брат коро ля Эдуарда II, Эдмунд Вудсток, граф Кент, поддержал мятеж баронов против короля, но осудил убийство брата. В 1329 г. граф Кент получил известие, что сообщения о смерти Эдуарда II ложны: его брат жив и заточен в каком-то монастыре; он задался целью освободить брата и, может быть, восстановить на престоле. Он написал Эдуарду III письмо, попавшее в руки Мортимера, который сам, дабы побудить Эдмунда Кента к организации заговора и иметь повод расправиться с ним, распространял слухи, что свергнутый король жив. На основании упомянутого письма граф Кент был обвинен в государственной измене, судим палатой лордов и приговорен к смерти. Юного короля под надуманным предлогом удалили из Лондона, чтобы он не мог помиловать дядю. Однако палата общин не утвердила приговор, настаивая на дополнительном расследовании. Городской палач Лондона, узнав, что приговор не утвержден палатой общин и не скреплен подписью короля, отказался приводить его в исполнение. Тогда Мортимер извлек из тюрьмы некоего осужденного на смерть похитителя церковного имущества и пообещал ему полное помилование, если тот исполнит роль палача. Несчастный вор, не имевший никакого опыта в палаческом ремесле, только с четвертого удара сумел отрубить голову корчащемуся в судорогах сыну короля.

… подкупил управителя замка… — Королевским управителем замка Ноттингем в 1329 г. был Уильям Боухен (ок. 1310–1360), позднее (в 1337 г.) получивший титул графа Нортхемптона.

108 … получившего имя Джон, герцог Ланкастерский.— Имеется в виду третий сын Эдуарда III и Филиппы Джон (Иоанн) Гонт (1340–1399), т. е. Гентский, ибо он родился в этом городе на земле Фландрии; в 1362 г. стал герцогом Ланкастерским в результате брака с Бланш (ум. в 1369 г.), дочерью графа Ланкастерского Генри Кривая Шея.

109 Графство Понты — находилось в исторической провинции Пикардия, на севере Франции, на побережье пролива Паде-Кале.

Герцог Лотарингский— Рудольф (Рауль; ум. в 1346 г.), герцог с 1328 г.

Лотарингия — область на северо-востоке Франции; в средние века входила в Священную Римскую империю.

Граф де Бар — Генрих IV Фландрский (ум. в 1344 г.); граф с 1337 г.

Епископ Меца— Адемар де Монтейль (ум. в 1361 г.); епископ Меца с 1327 г.

Город Мец на северо-востоке Франции с средние века входил в состав Священной Римской империи.

Саутгемптон — портовый город на юге Англии, на берегу пролива Ла-Манш; известен с X в.

110Нивель— город во Фландрии (ныне в Бельгии); расположен к югу от Брюсселя.

Моне — город во Фландрии (ныне на севере Франции).

Гийом д'Оксон,(ум. в 1342 г.) — с 1337 г. епископ Камбрейский; был вассалом Империи, поэтому Эдуард III, как императорский наместник, имел право отдавать ему повеления.

111Граф Монсский— Альберт I (ум. ок. 1350 г.); граф с 1333 г.

Граф Сальмский — Николай I (ум. в 1343 г.); граф с 1326 г.

Авен — город на северо-востоке Франции; в средние века принадлежал графству Камбре.

Сир де Ботерсан — Генрих VII, сир Баутерхейм (ум. в 1370 г.; Фруассар неверно называет его фамильное владение).

Сир де Кук— Оттон (ум. в 1350/1351 г.); вассал Империи.

Епитрахиль — одно из богослужебных облачений священника, надеваемое на шею и спускающееся ниже колен; символ благодати священника; без нее он не совершает ни одного из богослужений и священнодействий, не произносит проповеди в церкви.

113 Сен-Кантен— город в Пикардии, к югу от Камбре.

Коннетабль Рауль — Рауль II де Бриен (ум. в 1345 г.), граф д’Э и де Гинь; коннетабль Франции с 1330 г.

… находились сеньоры Куси и Гама…— Здесь Дюма неверно понял Фруассара; имеется в виду Энгерран VI (ум. в 1347 г.), барон де Куси и де Гама с 1335 г.

Перонн — город в Пикардии, к западу от Сен-Кантена.

115 … находилось премонтранцкое аббатство камбрейской епархии. — Монашеский орден премонтранцев, основанный в 1120 г. святым Норбергом, ведет свое название от маленького местечка Премонт-ре (ныне находится во Франции, в департаменте Эна).

Граф Глостер — Хью Одди (1289–1347).

… Коннетаблем был назначен граф Уорик… — Имеется в виду Томас Бошан (1314–1369).

116Иль-де-Франс— одна из исторических провинций Франции, ядро французского государства; в настоящее время на территории провинции находятся департаменты Сена и Уаза, Сена и Марна, Уаза, Эна и город Париж.

Ориньи-Сент-Бену am — городок в Пикардии, в 15 км от города Сен-Кантен.

Гиз — город во Франции на реке Уаза, в департаменте Эна.

… в Боэри, монастыре цистерцианцев, принадлежащем ланской епархии… — имеется в виду монашеский орден цистерцианцев (от Cisterium, латинизированной формы французского названия аббатства Citeaux (около города Дижона), где в 1098 г. был основан первый монастырь этого ордена); с 1175 г. — духовно-рыцарский орден, существовавший до 1873 г.

Боэри — местечко близ города Лан, центра департамента Эна.

118… привез письма от Робера, графа Прованского и короля Неаполитанского. — Основатель Анжуйской династии Карл Анжуйский еще до вступления на неаполитанский престол стал (по браку) графом Прованским, и его наследники владели Провансом до конца XV в. Внук Карла, герцог Анжуйский Робер Мудрый (1278–1343), король Неаполитанский с 1309 г., поэт, знаток наук и искусств, покровитель Петрарки, страстный приверженец астрологии (он даже получил прозвище Робер Астролог). Неаполитанские короли официально именовались также Сицилийскими, хотя островом не владели.

119Епископ Даремский — Ричард Быори (1281–1345), епископ Даремский с 1333 г.; воспитатель Эдуарда III; знаменитый библиофил, основатель ряда школ, педагог; представитель раннего гуманизма; корреспондент Петрарки.

Дарем — город на северо-востоке Англии; центр одноименного графства.

Сэр Перси— Генри Перси, барон Алнвик (ок. 1293–1352).

123 Епископ Кентерберийский— Джон Стратфорд (иначе — Джон из Сгратфорда-на-Эйвоне; ум. в 1348 г.), архиепископ (а не епископ) Кентерберийский с 1333 г.; известный ученый.

Кентербери — город на юго-востоке Англии, к востоку от Лондона. В средние века архиепископ Кентерберийский был примасом Англии, то есть первым среди епископов, руководителем (но не первосвятителем, как в православной церкви) местной церкви; со времени Реформации в XVI в. и образования отдельной протестантской англиканской церкви — высшее духовное лицо (главой этой церкви является английский монарх).

Дувр— портовый город на юго-востоке Англии, у пролива Ла-Манш.

Норидж— город на юго-востоке Англии; центр графства Норфолк; расположен к северу от Дувра.

… Уильям Дуглас, племянник доброго лорда Джеймса… — Имеется в виду Уильям, первый граф Дуглас (ок. 1327–1384), сын Арчибальда Дугласа; в описываемое время ему было около 13 лет, но в средневековье юный возраст не мешал участвовать в военных действиях.

124 Мессир Эсташ де Рибомон(ок. 1319–1359) — прославленный своей храбростью французский рыцарь; позднее — главный знаменосец Франции.

125… где Тангсред, пронзив копьем дерево, пролил кровь Клоринды… —

Танкред — один из главных героев поэмы итальянского поэта Торквато Тассо (1544–1595) "Освобожденный Иерусалим" ("Гоффре-до"), написанной в 1574–1575 гг. и опубликованной в 1581 г. Эта исполненная христианским духом героико-фантастическая поэма посвящена завоеванию Иерусалима во время первого крестового похода. Христианский рыцарь Танкред, прообразом которого был прославленный своей храбростью и благочестием крестоносец, родственник одного из вождей похода, сицилиец Танкред (ок. 1076–1112), безответно влюблен в сарацинскую деву-воительницу Клоринду. Любовь Танкреда и его друга Ринальдо к прекрасным мусульманкам приводит к тому, что на воинов Христовых налагается заклятие, не позволяющее им взять Иерусалим. Заклятие снимается, когда крестоносцы, строя стенобитное орудие, срубают для него деревья из растущего вокруг Иерусалима леса. Этот лес оказывается заколдованным: в деревья превращены сарацинки, и Танкред убивает, не зная того, Клоринду.

131 Сенешаль— во Франции XIII–XVIII вв. должностное лицо, стоявшее во главе административно-судебного округа.

132… возле аббатства Фонтенель, где пребывала его мать… — Имеется в виду Жанна де Валуа (1295–1352), сестра короля Филиппа VI, супруга графа Вильгельма III Геннегауского и мать его преемника, Вильгельма IV; после смерти мужа удалилась в монастырь.

133 … и тот прислал им… видама Шалонского…— В средние века епископы могли являться не только духовными, но и светскими главами своих епархий и в этом качестве должны были вершить суд и расправу, идти на войну по призыву своих сюзеренов (епископ Шалонский был пэром Франции) и т. п. Поскольку указанные обязанности были несовместимы со священническим саном, их исполняли особо назначенные светские лица — видимы (от лат. vice-dominus — "заместитель господина"). Эта должность с XII в. в ряде епархий стала наследственной.

134 Тарч(франц. targe) — в средние века небольшой боевой или турнирный щит, который носили на левой руке.

142 Марсель— второй снизу парус трапециевидной формы на судах с прямым парусным вооружением.

144… ряд морских побед, который должен был завершиться лишь под Трафальгаром и Абукиром.— Трафальгар — мыс на южном атлантическом побережье Испании, близ входа в Гибралтарский пролив. 21 октября 1805 г. у мыса Трафальгар английский флот (27 линейных кораблей) под командованием адмирала Нельсона (1758–1805) нанес поражение союзному франко-испанскому флоту (33 линейных корабля) под командованием адмирала Вильнёва. Союзный флот потерял 18 кораблей, однако Нельсон погиб. Это поражение заставило Наполеона I отказаться от плана вторжения в Англию через Ла-Манш.

Абукир — населенный пункт на средиземноморском побережье, а также мыс в Абукирской бухте в дельте Нила. 1 августа 1798 г. в сражении у мыса Абукир адмирал Нельсон уничтожил французский флот.

"Большие хроники" — официальная история французских королей от первых Капетингов до Людовика XII (1462–1515). Другие ее названия: "Хроники Франции", "Хроники Сен-Дени". Хроника (от греч. chronicos — "относящийся ко времени") — запись исторических событий во временной последовательности, один из основных видов исторических сочинений в средние века, летопись. До 1340 г. "Большие хроники" составлялись хронистами в аббатстве Сен-Дени, сначала по-латыни, потом по-французски. После 1340 г. писались внецерковными хронистами. Впервые напечатаны в конце XV в.

145 Уденбург— небольшой город во Фландрии, близ Брюгге.

146 День святой Магдалины— 22 июля.

Робер Бертран(ум. в 1348 г.) — барон де Брикбен, виконт де Роншвиль; маршал Франции с 1325 г.

Матьё де ла Три(ум. в 1344 г.) — сир д’Арен и де Вомен; маршал Франции с 1325 г.; с 1342 г. — главный наместник Фландрии.

… графа де Фуа с братьями…— Это Гастон II, граф де Фуа (ум. в 1345 г.) и его братья: виконт Беарнский, Роже-Бернар, граф де Кастельбон (ум. в 1349 г.) и Пьер (годы жизни неизвестны).

Граф Эмери Нарбонский — Эмери VIII (ум. в 1341 г.), виконт — но не граф — Нарбонский с 1326 г.

Жоффруа де Шарни(ум. в 1356 г.) — прославленный рыцарь; позднее — главный знаменосец Франции. Ему посвящено жизнеописание в форме рыцарского романа "Книга мессира де Шарни".

Сеньор-владетель Шатийона— Ги де Шатийон, граф Блуаский (ум. в 1342 г.).

…не владел этим островом, который потерял его дед Карл Анжуйский в день Сицилийской вечерни…— О Карле Анжуйском см. примеч. к с. 42.

"Сицилийская вечерня" — народное восстание против Карла Анжуйского в Палермо (1282 г.). Поводом к нему послужило оскорбление сицилийских женщин французскими солдатами; сигнал к восстанию, начавшемуся 31 марта 1282 г., подал колокольный звон к вечерне; через месяц большинство захватчиков-французов было уничтожено. В итоге восстания Карл Анжуйский утратил Сицилию, сохранив власть лишь в Южной Италии, получившей название Неаполитанского королевства; трон Сицилии отошел к Арагонской династии, но война продолжалась до 1302 г.

147 Климент VI (в миру Пьер Роже; 1291–1352) — папа римский с 1342 гг.; резиденцию имел в городе Авиньоне.

… Италия решила увенчать лавровым венком Петрарку…— Петрарка, Франческо (1304–1374) — великий итальянский поэт, родоначальник гуманистической культуры Возрождения. Франческо Петрарку увенчали лаврами в римском Капитолии 8 апреля 1341 г., но не за итальянские стихи, а за незавершенную латинскую поэму "Африка".

Франциск I (1494–1547) — король Франции с 1515 г.; в период его правления начал складываться абсолютизм; способствовал развитию Возрождения во Франции; покровительствовал великим итальянским художникам Леонардо да Винчи, Челлини, Тициану, призвав их к своему двору; за покровительство литераторам его именовали отцом и восстановителем словесности.

Людовик XIV Великий(1638–1715) — французский король, в правление которого абсолютизм во Франции достиг апогея; его называли "Король-Солнце". Литература и искусство классицизма достигли при нем высочайшего расцвета.

Данте, Алигьери(1265–1321) — великий итальянский поэт; автор поэмы "Божественная комедия".

Прелат— в католической и англиканской церквах звание высших духовных лиц.

149… брат короля Карл Алансонский…— Имеется в виду Карл, граф Алансонский (1294–1346), младший брат Филиппа VI.

Граф д'Арманьяк— Иоанн (Жан) II (ум. в 1373 г.); граф с 1319 г. Арманьяк — историческая область во Франции, в провинции Гасконь.

150 … на этот призыв ответили его зять граф Оркнейский, наследные принцы с Гебридских и Оркнейских островов, потом рыцари Швеции и Норвегии… — Оркнейские острова (Оркады) — группа из 67 островов в Атлантическом океане, у северной оконечности Шотландии. Гебридские острова (Гебриды) — архипелаг в Атлантическом океане, к северо-западу от Шотландии. В IX–X вв. эти острова подверглись нападениям викингов и на них образовалось полунезависимое государство, вассальное норвежским королям. В описываемое время графом Оркнейским был Малис, граф Стразерн (ум. между 1344–1357 гг.), муж Маргарет, сестры Давида II. В этом качестве он был вассалом шотландских королей, верным союзником Давида II и постоянным противником Балиола и англичан; Балиол лишил его в 1332 или 1333 г. владений, но впоследствии граф Стразерн отвоевал Оркады и даже захватил ряд владений в Шотландии.

151… у него было два брата…— Отец Иоанна III, Артур II (1262–1312; герцог Бретонский с 1305 г.) был женат дважды: на виконтессе Лиможской Марии (ум. в 1291 г.) и Иоланде де Дрё, графине Монфорской (ум. в 1322 г.). От первого брака у него были сыновья Иоанн III и Ги, граф Пантьевр (ум. в 1331 г.), от второго — Жан (Иоанн; ум. в 1345 г.), унаследовавший от матери графство Мон-фор. Дочь Ги, Жанна (до 1337–1384), вышла замуж за Карла (Шарля; 1319–1364), второго сына графа Блуаского Ги I и Маргариты де Валуа, сестры Филиппа VI (Карла часто именуют в хрониках графом Блуаским, но это почетное прозвище, а не титул). Права Жанны Пантьевр и Жана Монфорского были примерно равны, система наследования однозначно не была определена. Любопытно, что права графа Монфорского, объявившего себя герцогом Бретонским Иоанном и считавшего, что наследование должно происходить по мужской линии, поддерживал Эдуард III, претендовавший на французский престол по женской линии, а права Жанны Пантьевр отстаивал Филипп VI, основывавший свои права на трон Франции на родстве с прежними монархами исключительно по мужской линии. В конечном счете династия Монфоров утвердилась в Бретани после долгой междоусобной войны.

Нант — город на западе Франции; крупный порт в устье реки Луары; здесь находился замок герцогов Бретонских.

Лимож — город в центральной части Франции; в средние века и в эпоху Возрождения был знаменит производством расписной эмали; с XVII в. — центр керамического и фарфорового производства.

155 Герцог Бурбонский— здесь: основатель рода Бурбонов, внук короля Франции Людовика IX Святого, герцог Бурбонский Людовик I (1280–1342).

Мессир Людовик Испанский — Людовик де Ла Серда (ум. в 1346 г.); правнук короля Кастилии и Леона Альфонса X Мудрого (1221–1284). Инфанты (в Испании и Португалии — титул принцев и принцесс королевского дома) де Ла Серда включились в борьбу за кастильский престол и вынуждены были бежать во Францию. В 1344 г. папа Климент VI уступил Людовику Испанскому титул короля Счастливых островов (так древние называли Канарские острова, открытые европейцами в период между 1270 и 1341 гг.) за 400 флоринов в год. Впрочем, Людовик де Ла Серда никогда не был в своем королевстве.

… графа и коннетабля Франции Иакова Бурбонского…— Имеется в виду Иаков (Жак) I, граф де Ла Марш (ок. 1315–1361), младший сын герцога Бурбонского Людовика I (именно линия Бурбонов Ла Маршей в XVI в. взошла на французский престол); коннетаблем Франции он стал позднее описываемых событий, в 1354–1356 гг.

Анже— город на западе Франции; в средние века — главный город графства Анжу.

Ансени— город в Бретани, в 38 км от Нанта; расположен на Луаре.

157… король повелел заточить графа Монфорского в башне Лувра…— Строительство крепости Лувр в Париже началось в 1204 г. при короле Филиппе II Августе. К середине XIV в. она потеряла военное значение, поэтому Карл V превратил ее в официальную королевскую резиденцию. Башня крепости Лувр в средние века служила местом заключения государственных преступников.

158… находился в парижской тюрьме Шатле.— Шатле (Chatelet) означает в переводе "маленький замок". В старом Париже название Шатле носили две крепости — Большой Шатле и Малый Шатле, защищавшие остров Сите на Сене с севера и с юга. Большой Шатле был снесен в 1802 г., а Малый Шатле, служивший тюрьмой, разрушен в 1782 г.

162 …Вы отважны, благородны и прекрасны, словно валькирия! — Валькирия (буквально "выбирающая мертвых, убитых") — в скандинавской мифологии воинственная дева, подчиненная верховному богу Одину, участвующая в распределении побед и смертей в битвах. Павших в бою храбрых воинов (эйнхериев) валькирии уносят в Вальхаллу (древнеисландское "чертог убитых") и там прислуживают им — подносят питьё, следят за посудой и чашами.

Вера в валькирий существовала у скандинавских народов, и неизвестно, были ли эти представления у германских племен саксов, захвативших в V в. Британию; верховного бога, аналогичного Одину, саксы именовали Воден или Вотан; саксонские дружинные певцы назывались не "барды", а "скопы".

169 Господа красноногие— насмешливая кличка горцев-гэлов. Национальной одеждой горцев была (кое-где у шотландцев остается поныне) короткая юбка-килт, оставлявшая голыми ноги, обветренные и, нередко, покрытые рыжими волосами (среди гэлов много рыжих).

172 Цимбалы — струнный ударный музыкальный инструмент с деревянным корпусом трапециевидной или прямоугольной формы с натянутыми металлическими струнами, звук из которых извлекается ударами палочек или колотушек.

182… по преданию, он был выстроен королем Артуром…— Артур — герой кельтской мифоэпической традиции; впоследствии персонаж европейских средневековых повествований о рыцарях Круглого стола, Граале и др. ("артуровские легенды", "артуровский цикл сюжетов"). Позднее XI в. легенды об Артуре широко распространяются в Бретани. Многие старинные строения — замок Оре в Бретани и даже королевский замок Виндзор в Англии — совершенно безосновательно считались возведенными королем Артуром; выражение "выстроен королем Артуром" означает — в древние, героические, былинные времена.

186 Ломбардия— область на севере Италии; главный город — Милан.

188 Оливье III, сир де Клисон(ум. в 1343 г.) — французский военачаль ник; в 1342 г. попал в плен к англичанам. Дальнейшие события не вполне ясны. По Фруассару, Клисон уговорил большинство оказавшихся с ним в плену французов тайно перейти на сторону Англии и принести присягу Эдуарду III как королю Франции. Это было зафиксировано в каком-то секретном документе, который попал в руки Филиппа VI. По возвращении во Францию Оливье де Клисон и другие рыцари, упомянутые в этом таинственном документе, были обвинены в измене и казнены. Некоторые современные историки сомневаются в факте измены, ибо указанный документ никогда не был обнародован, и предполагают, что Клисон пал жертвой какой-то интриги.

Годфруа д 'Аркур, сир де Сен-Сов, по прозвищу Хромой(ок. 1306—после 1356) — французский военачальник; находился в плену вместе с Оливье де Клисоном, но остался в Англии; после казни Клисона открыто перешел на сторону Эдуарда III и во время Столетней войны сражался в рядах англичан.

… возродить благородный орден Круглого стола…— Английский король Эдуард III приказал построить круглую башню Виндзорского замка, где в январе 1344 г. устроил знаменитое заседание ордена рыцарей Круглого стола.

В легендах и романах о короле Артуре начиная с XII в. присутствует мотив Круглого стола, установленного в его дворце. Форма стола подчеркивает равенство сидящих за ним лучших рыцарей королевства. Число их в различных романах различно — от 12 до 150; они избираются за свои подвиги, и имя каждого из них само проступает на сидении за год до того, как он явится ко двору Артура. Круглый стол символизирует идеальное братство рыцарей.

190… гарцевал юный принц Уэльский, будущий герой Креси и Пуатье… — Имеется в виду старший сын Эдуарда III Эдуард (1330–1376), полководец, прославившийся победами в битвах при Креси и Пуатье; носил латы черного цвета и поэтому получил прозвище Черный принц; персонаж романа Дюма "Бастард де Молеон".

191 Берри— герцогство и провинция во Франции.

192 …статьи турнира были полностью соблюдены… — Имеются в виду незыблемые правила проведения рыцарского турнира.

198… У меня, как у Феррагуса, семь мечей…— В 1137–1138 гг. король Шотландии Давид I решил вмешаться в проходившую в Англии междоусобную войну на стороне одной из борющихся партий. Он сошелся 22 августа 1138 г. с войском противоположной партии в битве при Карстон Муре (так называемая "Битва Штандарта" — англичане шли в бой под королевским штандартом), в которой рыцарская конница англичан наголову разбила плохо вооруженных и лишенных доспехов горцев (по словам одного хрониста, "они прикрыли лишь половину ягодиц"), несмотря на редкое мужество последних; по преданию, вождь гэлов, Ферпос, лорд Галловей (ум. в 1161 г.) сломал в этой битве семь мечей. Дюма совершил здесь забавную ошибку: он спутал имя доблестного шотландца с прозвищем персонажа вышедшей в 1833 г. повести французского писателя О.Бальзака (1799–1850) "Феррагус, вождь деворантов", где герой, авантюрист и преступник, именует себя Феррагус XXIII.

200… Этот случай послужил поводом для учреждения ордена Подвязки. —

То есть одного из самых древних и знаменитых немонашеских орденов в Англии. Учрежден Эдуардом III в день святого Георгия, который считается покровителем ордена. В орден входили 24 рыцаря и король, его великий магистр.

Английские и французские историки продолжают спорить о том, кто была героиня события, о котором идет речь в романе; иные считают всю эту историю вымыслом.

Орден Подвязки — это также одна из высших наград Британской империи.

204 Ла-Реоль— город на юго-западе Франции, в 61 км от Бордо; стоит на реке Гаронна.

… совершить паломничество в С ант-Яго де Компостелла…— В Галисии (Испания) в местечке Компостелла (Сант-Яго де Компостелла) находится одна из самых чтимых в католическом мире святынь, — мощи святого Иакова, брата Господня, небесного патрона Испании, покровителя христиан в их борьбе с маврами. Мощи эти, по преданию, были перенесены туда чудесным путем из Иерусалима.

219 Праздник святого Михаила — отмечается 29 сентября.

223… Робера I, прозванного Мудрым и Смелым…— Имеется в виду Ро бер I Артуа (1216–1250) — основатель династии графов Фландрии, Артуа, Франш-Конте и герцогов Брабантских.

… погиб в битве при Мансуре…— Мансура — город-крепость на берегу одного из рукавов дельты Нила в Египте, захваченная крестоносцами в феврале 1250 г. Попытка мусульман отвоевать Мансуру разбилась об отчаянную вылазку осажденных, руководимых Робером I Артуа, который спас крепость, но пал в бою.

… Его сын, умерший раньше отца… — Филипп Артуа, сир Коншский (ум. в 1298 г.).

… своей дочери Маго…— Дочь Робера II Артуа Маго Артуа (ум. в 1329 г.) в 1291 г. вступила в брак с Оттоном IV, графом Бургундским (ум. в 1303 г.). Графство Бургундия, иначе именуемое Франш-Конте ("Свободное графство"), не входило, в отличие от герцогства Бургундского, с которым его не следует смешивать, в состав Франции (до 1477 г.), а было частью Священной Римской империи. В 1309 г. Маго Артуа была возведена в достоинство пэра Франции — первый и единственный в истории средневековой Франции случай дарования женщине звания пэра.

224… жители графства Артуа возмутились против графини Маго. — Выступление дворянства графства Артуа против графини Маго началось еще весной 1315 г., вскоре после кончины Филиппа IV. Летом 1316 г., уже после смерти Людовика X, во время междуцарствия, вызванного тем, что король умер, а его возможный наследник еще не родился (королева была беременна), Робер III Артуа сам вмешался в распрю, но в начале осени был схвачен королевскими войсками, действовавшими по приказу регента Филиппа, будущего французского короля Филиппа V.

… даровал ему землю Бомон-ле-Роже…— Графство Бомон-ле-Роже Робер III Артуа получил еще в 1309 г. при Филиппе IV Красивом, а пэром стал в 1328 г. по велению Филиппа VI.

… Филипп V… имел троих сыновей… — Трое сыновей было у его отца Филиппа IV Красивого, а у Филиппа V — только один сын, Людовик Филипп, родившийся летом 1316 г. и умерший в начале 1317 г.

…он был женат трижды… — Король Франции Карл IV Красивый с 1307 г. был женат на дочери Маго Артуа Бланш Бургундской (1296-после 1322), с которой он в 1322 г. развелся; с 1322 г. — на сестре Иоанна Богемского Марии Люксембургской (ум. в 1324 г.); с 1325 г. — на Жанне д’Эврё (ум. в 1371 г.), дочери графа Людовика д’Эврё (ок. 1276–1319), своего брата.

225… у графини Маго была дочь, вышедшая замуж за Филиппа VДлинного… — Жанна, графиня Артуа и Франш-Конте (ум. в 1330 г.).

Епископ Аррасский — Тьерри Ларшье д’Ирсон (1270–1328); сначала — один из служащих Робера II Артуа, потом — мелкий чиновник на службе Филиппа IV Красивого, затем с 1303 г. — канцлер графства Артуа; епископ Аррасский с 1328 г.; ближайший советник Маго Артуа.

Ладивьон, Жанна(ум. в 1331 г.) — мелкая дворянка из графства Артуа.

230… я боюсь… за вас и наших двоих детей. — У Робера III Артуа и Жанны де Валуа было трое сыновей: Жан (1321–1387), впоследствии граф д’Э и коннетабль Франции, Карл, граф де Лонгвиль (ум. в 1368 г.), и Филипп (годы жизни неизвестны), а также две дочери: Омалия и Мария.

… Ex labris feminae spiritus, как гласит Писание… — Буквальный перевод латинского текста: "Из уст женщины исходит вдохновение" (или "Устами женщины глаголет дух"). Эти слова представляют собой не цитату из Библии, а соединение двух высказываний из Притч Соломоновых: "В устах царя — слово вдохновенное" (16:10) и "Уста свои открывает с мудростью" (31:26).

231 Ливр— серебряная монета во Франции в средние века.

Капеман— священник, состоящий при капелле (католической часовне).

Графологи — специалисты по изучению почерков.

232 Клерк(от лат. clericus) — духовное лицо в средневековой Франции и Англии.

234 Ангерран де Мариньи(ок. 1260–1315) — сын мелкого нормандского дворянина (по другим данным — горожанина); сделал головокружительную карьеру, став при Филиппе IV Красивом вторым лицом в государстве; получил применявшийся до него и после него исключительно в церковном обиходе титул "коадъютор" (так называли помощника епископа, замещавшего того в его отсутствие), сделавшись чем-то вроде вице-короля с необычайно широкими полномочиями. Возвышение Мариньи вызвало бешеную зависть знати, особенно брата короля, Карла де Валуа. После смерти Филиппа IV Карл добился осуждения Мариньи по обвинению в растрате, взяточничестве и других преступлениях. Время от времени, уже после казни через повешение коадьюгора, возникали слухи о неких интригах и заговорах, в которых тот якобы покаялся перед смертью.

… словно епископ Руанский. — Имеется в виду архиепископ Руанский Пьер Роже, будущий папа Климент VI (см. примеч. к с. 147); он был близок к королевскому дому Валуа.

235… графиню де Фу а… заточили в замке Ортез под стражей ее сына Гастона. — Сестра графа Робера III Артуа, жена графа Гастона II де Фуа, Жанна (годы жизни неизвестны) отличалась распутством, и заточил ее в 1332 г. муж, а не король Франции. После смерти отца в 1343 г. Гастон III, граф де Фуа и виконт Беарнский (1331–1391), поэт и покровитель поэтов, получивший от них прозвище Феб (Аполлон), политик, умело лавировавший между Англией и Францией во время Столетней войны, не освободил мать, а продолжал держать в заточении.

Праздник святого Ремигия — отмечается 1 сентября. Святой Реми (Ремигий; 437–533) — архиепископ Реймсский, в 498 г. крестивший короля франков Хлодвига.

237… Это лицо принца Иоанна… — Имеется в виду сын Филиппа VI Иоанн (см. примеч. к с. 64).

238… заточив их… в Немурский замок…— Немур — город во Франции в департаменте Сена и Марна; знаменит замком XII в.

239 Архиепископ Кёльнский — Генрих II фон Вирлебург (ум. в 1332 г.).

… прибыл к графу Намюрскому… — Имеется в виду Жан (Иоанн) II (ум. в 1335 г.), муж Марии, дочери Робера III Артуа.

Намюр — ныне провинция на юге Бельгии.

240 Коммуна— в средние века в Западной Европе городская община, добившаяся от сеньора права на самоуправление.

241… он хотел королевство Арль для своего сына…— В X–XI вв. в нынышней Юго-Восточной Франции существовало Арелатское (или Бургундское — не путать с герцогством Бургундским) королевство со столицей в городе Арль, этнически принадлежавшее к Южной Франции, но входившее в состав Священной Римской империи. В 1033 г. оно распалось, и среди обломков его были графства Бургундия (Франш-Конте) и Дофине. В начале XIV в. Карл де Валуа хотел восстановить это королевство и возложить на себя его корону. Его сын Филипп VI возобновил притязания, желая сделать королем Арелатским Иоанна Нормандского. В конечном счете ему удалось получить часть этого королевства — Дофине, но без королевского титула для сына.

… корону Италии для своего брата… — Италия в XIV в. не была единым государством. Юг ее занимали Неаполитанское и Сицилийское королевства, середину Аппенинского полуострова — Папское государство, остальная часть формально входила в состав Священной Римской империи, глава которой был одновременно и итальянским королем. На деле многие княжества и города-республики Италии в лучшем случае признавали императора как довольно неопределенного верховного сюзерена, в худшем — вообще не признавали его власти. Полное объединение Италии произошло только в XIX в., так что план наделить особой — отдельной от императорской — итальянской короной брата Филиппа VI, графа Карла Алансонского, удасться не мог.

… желал свободно распоряжаться казной Иоанна XXII, которому грозил как еретику преследованиями со стороны Парижского универстета.— Парижский университет основан в 1200 г. В XIV–XV вв. его теологический факультет, Сорбонна, считался в католическом мире высшим авторитетом в области богословия, и его заключения по вопросам веры и ереси были чрезвычайно весомы.

Папа Иоанн XXII полагал, что до Страшного Суда не может быть и речи о награждении праведников и наказании грешников, потому что рай и ад либо пока не существуют, либо пусты, а умершие как бы спят до воскрешения из мертвых (о чистилище папа не упоминал). Эти воззрения, о которых папа широко оповестил богословов, но никогда не провозглашал как учение церкви, были сочтены еретическими, и Иоанн XXII был принужден на смертном одре отречься от них. (У Дюма здесь анахронизм: к 1340 г. Иоанн XXII уже умер.)

… право получать все бенефиции Франции…— Бенефиций — в католической церкви вознаграждение священнослужителя доходной должностью. Эта практика установилась с начала VI в. и имела большое значение в процессе роста церковных богатств. Право распоряжаться бенефициями было одним из наиболее спорных вопросов в борьбе за приоритет светской и церковной власти в странах Западной Европы.

242… написанная венецианцем Сануто книга…— Марио Сануто (Сан-удо) Старший (1270–1343), который путешествовал по Малой Азии, Армении, Сирии, Палестине и Египту, написал "Книгу тайн истинного креста". Первая ее часть, распространявшаяся отдельно под названием "Условия Святой Земли", содержала план нового крестового похода.

Маклер — здесь: делец, оказывающий за плату какие-либо посреднические услуги.

… издал указы против ломбардцев…— Выходцы из Ломбардии играли значительную роль в экономике средневековой Франции в качестве ростовщиков, банкиров и купцов. Филипп IV в своем стремлении укрепитьгосударство проводил грабительскую финансовую политику, направленную на пополнение казны любыми средствами. Он не только взял под свой контроль знаменитые ярмарки Шампани, которая досталась ему по браку с Жанной Наваррской (1270–1305), королевой Наваррской и графиней Шампанской, но и постоянно увеличивал налоги и, как тогда говорили, "портил" монету, то есть чеканил деньги с уменьшенным содержанием золота, сопровождая это принудительным курсом. Реальный курс французской монеты падал по отношению к монетам иностранным; купцы, занимавшиеся дальней торговлей, чтобы не терпеть убытков, взвинчивали цены. Народ винил во всем не только короля, но и торговцев. Филипп умело пользовался ненавистью народа к ростовщикам (торговля и банковское дело были тогда неразрывно связаны с ростовщичеством), которые были к тому же в большинстве не французами, а выходцами из приморских, более привычных к торговле, стран, и требовал с них непомерных поборов под угрозой изгнания и конфискации. Экономическая политика Филиппа IV Красивого поставила страну на грань катастрофы. Его преемники пытались проводить ту же политику, но им не хватало сил и энергии человека, прозванного Железным королем. Если он все же наполнил казну, то они ее опустошили, и финансы Франции накануне Столетней войны находились в плачевном состоянии.

243 … Один из его двоюродных братьев… владеет короной Неаполя, другой восседает на троне Венгрии.— См. примеч. к сс. 118 и 75.

244 … пала, как в древности Лукреция…— По древнеримским преданиям, дошедшим до нас в "Истории" Тита Ливия (59 до н. э. — 17 н. э.), знатная римлянка Лукреция, жена Тарквиния Коллатина, в 510 г. до н. э. была обесчещена Секстом, сыном римского царя Тарквиния Гордого. Потребовав от отца и мужа отомстить за себя, она закололась кинжалом у них на глазах. Возмущение народа по этому поводу привело к свержению в Риме царской власти и установлению республики. Имя Лукреции стало символом отважной добродетели и непоколебимой супружеской верности.

… подобно Лоту, бегущему из горящего Содома, не смел оглянуться назад.— Согласно Библии (Бытие, 19), когда Господь решил истребить города Содом и Гоморру за развращенность и нечестие, он послал к единственному праведнику в Содоме, племяннику Авраама Лоту, ангелов, которые вывели его с семьей из города и наказали идти прочь, не оборачиваясь; жена Лота нарушила этот запрет и обратилась в соляной столп.

… какого-нибудь Вильгельма, ищущего своюЛенору.— Имеется в виду баллада "Ленора" (1773 г.) немецкого поэта Готфрида Августа Бюргера (1747–1794).

245… начнется вторая Троянская война.— Троянская война — одно из центральных событий в греческой мифологии. Юный троянский царевич Парис похитил Елену — жену спартанского царя Менелая, и греческое войско под водительством Агамемнона — самого могущественного из ахейских царей, брата Менелая, — десять лет осаждало Трою. Троянская война воспета в поэме Гомера "Илиада".

247 Филипп II Август(1165–1223) — король Франции с 1180 г.; положил начало объединения страны вокруг королевского домена. За время его царствования земли короны увеличились более чем вчетверо, и король стал самым крупным (ему принадлежало около одной пятой территории тогдашней Франции) феодальным владельцем в стране.

248… обменял его на герцога Стэнфордского.— Дюма повторяет ошибку Фруассара: речь идет о графе Суффолке.

251… король вызвал прево Парижа.— Париж в средние века делился на три части: Сите (старый город на острове Сите на Сене с королевским дворцом и собором Парижской Богоматери), Университет (Латинский квартал) на левом берегу Сены и собственно Город — на правом. Административно-судебная власть в Сите принадлежала епископу Парижскому, во главе Университета стоял выборный ректор, а Городом руководил избранный купеческими гильдиями и ремесленными цехами купеческий прево, утвержденный королем. Верховным владыкой всего Парижа являлся сам король; управление столицей, включая полицейские функции, осуществлял от его имени королевский прево, чиновник обычно незнатного происхождения. В описываемое время прево Парижа был Гийом де Гурмон.

Аббатство Сен-Жермен-де-Пре— основанное в 558 г. королем франков Хильдебергом I, было посвящено святому Венсану. В 754 г., когда в прославленное аббатство были перенесены мощи святого Жермена, епископа Парижского (496–575/577), оно получило название Сен-Жермен-де-Пре (в переводе — "Святого Германа в лугах"). До 1631 г. монахи в аббатстве жили по уставу монашеского ордена святого Бенедикта. Из обширных, просторных строений аббатства до наших дней дошла только церковь Сен-Жермен-де-Пре (XI в.), выстроенная в романском стиле, одна из древнейших в Париже.

254 Епископ Парижский— Фульк де Шапан (ум. в 1349 г.); епископ с 1343 г.

258 Гавр — город на северо-западе Франции; крупный порт в устье реки Сены.

… сир де Монморанси…— Монморанси — знаменитый французский аристократический род, основателем которого был Бужар I, барон де Монморанси, современник короля Франции Гуго Капета, родоначальника династии Капетингов (987—1328). Здесь имеется в виду Шарль де Монморанси (1325–1381).

Дюгеклен, Бертран(1320–1380) — французский полководец, коннетабль Франции. Происходил из не слишком высокородного рыцарского семейства в Бретани. Город Рен Дюгеклену пришлось оборонять дважды, второй раз — от натиска англичан под командованием герцога Ланкастерского в 1356–1357 гг. В 1364 г. Дюгеклен разбил наваррцев в битве при Кошереле и стал наместником короля Франции в Нормандии. В битве при Оре в Бретани (1364 г.) попал в плен, но был выкуплен королем французским Карлом V, который поручил Дюгеклену увести отряды наемников, разорявших Францию, в Испанию, где шла война за корону Кастилии между королем Педро Жестоким и графом Энрике де Трастамаре. В 1367 г. Дюгеклен потерпел поражение от испанцев и англичан в битве при Наваретте в Северной Испании, снова попал в плен и опять был выкуплен. В 1369 г. в сражении при Монтеле Дюгеклен разбил Педро Жестокого и посадил на кастильский трон графа Энрике де Трастамаре, ставшего королем Генрихом II Трастамаре. Когда в 1370 г. Дюгеклен вернулся во Францию, Карл V назначил его коннетаблем. После этого Дюгеклен провел несколько успешных кампаний против англичан; он умер при осаде города Шатонёф-де-Рандон в Южной Франции и был погребен в усыпальнице французских королей в Сен-Дени рядом с Карлом V Мудрым. Благодаря легендарным воинским подвигам во имя Франции Бертран Дюгеклен стал национальным героем; уже при Карле VI Безумном он воспринимался как идеал благородного и безупречно честного рыцаря. Дюгеклен — герой романа Дюма "Бастард де Молеон".

259… Робер Артуа… попал в засаду…— В этом эпизоде Дюма, следуя за довольно путаным изложением Фруассара, смещает события. Робер Артуа умер в 1342 г., Оливье де Клисона казнили в 1343 г. О смерти бывшего пэра Франции Робера III Артуа существует несколько версий: одна приведена здесь, по другой — Робер был ранен стрелой при осаде города Вана в Бретани и умер — видимо, от заражения крови — на корабле по пути в Англию.

260 Пренест— французское название итальянского города Палестрина.

261 Мальтруа — небольшой город в Бретани, в 30 км к западу от города Ван. В 1343 г. здесь было подписано перемирие между Эдуардом III и Филиппом VI.

262 Байонна — порт на юго-западе Франции в Бискайском заливе.

Бержерак — город на юго-западе Франции; расположен на реке Дордонь, правом притоке Гаронны.

Дордонь— область на юго-западе Франции; главный город — Перигё.

263 Холл, Фрэнк(английская огласовка французского имени Франк де ла Аль; ум. после 1356 г.) — гасконский рыцарь на английской службе (Гасконь была владением Англии); прославился как полководец и командир наемных отрядов.

275 "Бригандина" (франц. brigandine) — в средние века так называлась легкая кольчуга, которую носили простые воины. В тексте Дюма игра слов: слово brigandine созвучно французскому слову brigand ("разбойник").

280… подобно Эпаминонду, могли бы сказать, что трудятся в тени. —

Здесь Дюма допускает неточность. Эти слова произнес неизвестный соратник спартанского царя Леонида (508/507—480 до н. э.) перед битвой с персами у Фермопил, где 300 спартанцев во главе с царем погибли, но не отступили ни на шаг. Когда посланец персидского царя, требуя от спартанцев сложить оружие, сказал, что войско персов многочисленно и стрелы его могут затмить солнце, один из спартанцев ответил: "Тем лучше! Мы будем биться в тени". Эпаминонд (ок. 418–362 до н. э.) — знаменитый фиванский государственный деятель, создатель мощного Беотийского союза в Средней Греции, ставшего на короткое время сильнейшим государственным объединением в Элладе.

283 Донжон— главная, отдельно стоящая башня в средневековом замке, поставленная в самом недоступном месте; убежище при нападении врага.

Контрфорс— вертикальная выступающая часть стены, способствующая ее устойчивости.

284 Савойя— графство в Священной Римской империи; ныне область во Франции.

Вильфранш — город во Франции к северо-востоку от Тулузы.

Ангулем — город на западе Франции; ныне центр департамента Шаранта.

300 Шатобриан, Франсуа Рене де(1768–1848) — французский писатель; один из основоположников романтизма. Приведенная цитата взята из его книги "Исторические этюды" (1831 г.).

301 Орлеан— город в центральной части Франции на реке Луаре; ныне центр департамента Луара.

Бурж— город в провинции Берри.

Мариньи, Жан де(ум. в 1350 г.) — епископ провинции Бове; этот церковный пэр и канцлер Франции достиг столь высокого положения потому, что вначале пользовался поддержкой своего всесильного брата Ангеррана де Мариньи (см. примеч. к с. 234), а потом предал его.

Норвич, Джон, барон(ум. в 1362 г.) — видный английский военачальник.

302 День Благовещения— празднуется 25 марта.

Бос— историческая область во Франции; главный город — Шартр.

Тонненс— город на юго-западе Франции, на реке Гаронна, к юго-востоку от города Ла-Реоль.

303 Граф де Гинь(ум. в 1350 г.) — Рауль III де Бриен, граф д’Э и де Г инь; коннетабль Франции с 1345 г.

312 … Какая слава ждет меня в будущем! — воскликнула графиня.— Кро ме романа Дюма, романтической истории любви Эдуарда III к графине Солсбери посвящено еще несколько литературных произведений: новелла итальянского писателя Маттео Банделло (ок. 1485–1561); анонимная английская драма "Царствование короля Эдуарда III" (1596 г.); пьеса великого испанского драматурга Кальдерона (1600–1681) "Любовь, честь и власть" (1633 г.).

317… похороны Офелии в "Гамлете"…— Офелия — героиня трагедии Уильяма Шекспира (1564–1616) "Гамлет, принц Датский". Похороны Офелии изображаются в первой сцене пятого акта.

318… составляли совет при принце Лайонеле, коему его отец с 25 июня вручил власть над всей Англией.— Поскольку вместе с королем во Францию отправлялся наследник престола Эдуард, принц Уэльский и третий сын короля Джон Гонт, в описываемое время носивший титул графа Ричмонда, то следующим по порядку наследования оказывался второй сын короля, принц Лайонел (1338–1368), не носивший тогда никакого титула (в 1347 г. он стал графом Ольстерским, а в 1362 г. получил титул герцога Кларенса и под этим именем известен в истории). Юному принцу было только восемь лет, и король создал при нем регентский совет; в него, кроме Томаса Холланда (он стал графом Кентским позднее, в 1347 г.), вошли Ральф Невил, барон Раби (ок. 1291–1347), Генри Перси, барон Алнвик, архиепископ Кентерберийский Джон Стратфорд и архиепископ Йоркский (в Англии было две архиепископских кафедры — Кентерберийская, глава которой был примасом Англии, и Йоркская, архиерей которой являлся церковным руководителем севера Англии), Уильям де ла Зуч (ум. в 1352 г.). Поскольку Томас Холланд должен был находиться при королеве, архиепископ Кентерберийский был болен, а Ральф Невил и Уильям де ла Зуч все то время, что Эдуард III был во Франции, провели в войне с Шотландией, Генри Перси фактически единолично правил Англией.

321 Шербур, Валонь, Карантан — города на полуострове Котантен в Нормандии (вдается в пролив Ла-Манш).

Сен-Ло— город в Нормандии, в департаменте Манш.

322 … представляют собой… борьбу Иакова с ангелом…— Иаков — библейский патриарх, родоначальник двенадцати колен Израиля; целую ночь боролся с Богом, принявшим облик ангела, и, победив, получил благословение Бога (Бытие, 32: 24–32).

Карфаген— рабовладельческий город-государство в Северной Африке, на берегу Тунисского залива; с III в. до н. э. вел упорную борьбу с Римом; в 146 г. до н. э. после Третьей Пунической войны был захвачен и разрушен римлянами, жители его обращены в рабство, а земля объявлена римской провинцией Африка.

Требия(Треббия) — правый приток реки По в Италии. В декабре 218 г. до н. э. карфагенский полководец Ганнибал разбил на Требии войска римского консула Семпрония Лонга.

Канны — небольшой древний италийский город в Апулии, вблизи побережья Адриатического моря. Возле Канн Ганнибал в 216 г. до н. э. с помощью искусного тактического маневра одержал знаменитую победу над превосходящими силами римлян. Сражение при Каннах вошло в историю военного искусства как пример флангового охвата войск противника.

Тразименское озеро — расположено в Средней Италии, западнее итальянского города Перуджа. Во время Второй Пунической войны Ганнибал в 217 г. до н. э. разбил здесь римские войска.

Ватерлоо— местность в Бельгии, где 18 июня 1815 г. армия Наполеона была разгромлена войсками Англии и Пруссии. Французы потеряли 25 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными; их армия практически перестала существовать. После этого поражения Наполеон окончательно отрекся от престола и вскоре был сослан на остров Святой Елены.

Зама — город юго-западнее Карфагена, близ которого 19 октября 202 г. до н. э. римляне под командованием Публия Корнелия Сципиона Старшего (ок. 235—ок. 183 г. до н. э.) одержали победу над войсками карфагенян во главе с Ганнибалом. Римляне уничтожили 20 тысяч карфагенян, а Ганнибал бежал с поля битвы. Это сражение было единственным военным поражением Ганнибала и решило исход Второй Пунической войны в пользу рим-… победоносный плуг сровнял с землей город Дидоны… — Дидона — в римской мифологии царица, основательница Карфагена. Римская традиция связала Дидону с Энеем. История их любви изложена в четвертой книге поэмы Вергилия "Энеида". Дидона по воле Венеры стала любовницей Энея, когда его корабли по пути из Трои прибыли в Карфаген. Однако Юпитер послал к нему Меркурия с приказом плыть в Италию, где Энею было предназначено стать прародителем основателей Рима. Не перенеся разлуки, Дидона покончила с собой, взойдя на костер и предсказав вражду Карфагена с Римом.

Лзенкур — город в графстве Артуа; место сражения 25 октября 1415 г. (в эпоху Столетней войны), в котором участвовали 25 тысяч французских солдат под командованием коннетабля д’Альбре и около 5 700 англичан под командованием короля Генриха V. Французы были разбиты, потеряв 9 тысяч человек убитыми, в том числе коннетабля, герцогов Алансонского, Брабантского и Барского; 2 000 человек попали в плен.

323 … мессиру Карлу Богемскому… что уже звался королем германским и прибавил к собственному гербу имперский герб.— Имеется в виду сын Иоанна Богемского Карл (Карел) — Вацлав I (1316–1378), король Чехии с 1346 г.; фактически правил Чехией уже при отце, а в 1346 г., еще при жизни Людвига IV Баварского, был избран императором; в 1347 г., после смерти Людвига, это избрание было подтверждено, но лишь в 1349 г. он смог короноваться германской короной, а в 1355 г. — императорской.

Кан— город в Нормандии, в департаменте Кальвадос; крупный речной порт при слиянии рек Орн и Одон.

324 Кутанс— город в Нормандии, в 28 км от города Сен-Ло; знаменит собором, построенным во второй половине XIII в.; славился торговлей скотом и маслом.

327 Кале— город на севере Франции; порт у пролива Паде-Кале; основан в конце IX–X вв.

328 Розенобль— английская золотая монета крупного достоинства времен короля Эдуарда III; имеет изображение корабля, везущего короля, и восьмилепестковой розы на обороте.

Легат(лат. legatus — "посол") — здесь: уполномоченный папы, направляемый в иностранное государство с особой миссией.

Аквитания — римская провинция в Юго-Западной Галлии; в раннее средневековье — герцогство во Франции; в XII в. перешла к английским королям; в XV в. воссоединена с Францией.

Лувье — в средние века город в графстве Эврё, к северу от его главного города Эврё; славился производством сукон и полотна.

Вернон— город в 30 км восточнее города Эврё, расположен на Сене; знаменит производством литья и оружия.

329Пон-де-л \'Арил— город на Сене; славился вьщелкой кож и производством сукна.

Пуаси, Сен-Жермен-ан-Ле, Сен-Клу, Рюэй— города во Франции, в непосредственной близости от Парижа.

Монсеньер Сен-Дени— т. е. настоятель аббатства Сен-Дени.

330 … накануне Успения…— Праздник Успения Пресвятой Богородицы отмечается 15 августа.

332 Бовуази — небольшая область в средневековой Франции; ее главный город Бове расположен в 79 км к северу от Парижа.

Аббатство Сен-Люсъен— построено в честь святого Люсьена, епископа Бове в III в.

333 Пуа— город во Франции, в 28 км к юго-западу от Амьена.

334 Эрен— город во Франции, в 28 км к западу от Амьена.

349… романс о короле Родриго… — Родриго (или Родерик) — последний король вестготов в Испании в 710–711 гг. В 711 г. Родриго был разбит маврами в битве при реке Гвадалете, что открыло арабским завоевателям путь на север Испании. Но легенда настаивает на том, что Родриго не погиб, а бежал, терзаемый мыслью, что из-за его грехов Испанию завоевали неверные. Далее легенда гласит, что свергнутый король покаялся некоему монаху и тот наложил на него епитимью — жить в гробу со змеей. Когда Родриго умер, колокола в округе зазвонили сами собой, возвещая о спасении грешника.

351 Архиепископ Руанский — Николай I Роже (ум. в 1347 г.); дядя папы римского Климента VI.

352… трех герольдов… — Здесь имеются в виду не герольды-вестники, а распорядители на торжествах и рыцарских турнирах, ведавшие также составлением родословий, знатоки геральдики.

… около тридцати тысяч простых воинов.— По данным известного словаря Т.Харботла "Битвы мировой истории", французы в битве при Креси, состоявшейся 26 августа 1346 г., потеряли 11 принцев, 1500 рыцарей и 10 000 солдат, что превышало общую численность английских войск.

357… последуете примеру Регула… — Регул, Марк Аттилий, римский консул в 267 г. и 256 г. до н. э., в 256 г. нанес поражение флоту

Карфагена при Экноме (Южная Сицилия); после этого осуществил высадку римских войск в Африке, но потерпел поражение и попал в плен. Согласно позднейшей легенде, после пяти лет плена Регул был отправлен в Рим, чтобы повести переговоры о мире и подготовить обмен пленными, но в речи перед римским сенатом отверг предложения Карфагена и, будучи верен своему обещанию, вернулся в Карфаген, где был подвергнут мучительной смерти: ему оторвали веки и довели до смерти лишением сна.

373… подобно воинам Кадма.— В греческой мифологии Кадм — сын финикийского царя Агенора. Отец отправил его с братьями на поиски сестры Европы, похищенной Зевсом. Кадм выполнил указание дельфийского оракула и основал в Беотии крепость Кадмею, вокруг которой впоследствии вырос город Фивы. Здесь Кадму пришлось вступить в борьбу с драконом. Убив дракона, Кадм вырвал у него зубы и засеял ими поле, и тогда из земли выросли воины, вступившие в схватку друг с другом.

376 Епископ Абердинский — Уильям де Дейн (ум. в 1350 г.).

Епископ Сент-Эндрюский— в описываемое время им был Уильям де Дандейл (ум. в 1385 г.). В Шотландии — и это было исключением из общего правила — главой местной церкви был не глава какой-либо епархии, а аббат крупнейшего монастыря, посвященного небесному патрону Шотландии святому Андрею (Сент-Эндрю); примас носил титул архиепископа святого Андрея.

380… изменчивые, как Протеи… — Протей — греческое морское боже ство, обладавшее даром превращения: умел принимать облик зверя, воды и дерева. В переносном смысле — непостоянный, изменчивый, неуловимый человек.

… подобно пению сирен или эху Лорелеи.— Сирены — в древнегреческой мифологии злые демоны, люди-птицы (как правило, с женской головой), обладающие особыми знаниями и умением изменять погоду. Своим волшебным пением сирены заманивали корабли мореходов к острову, где они разбивались о скалы и гибли. Лорелея — обитающая на Рейне нимфа, которая своими песнями увлекает корабли на скалы. Образ Лорелеи создал немецкий поэт-романтик Ююменс Брентано (1778–1842). На Рейне есть скала Лорелеи, обладающая удивительно звонким эхом.

384… приехал из Пруссии сир Робер Намюрский (тот, кого сир Спонтен возвел в рыцари на Святой Земле). — Робер, сир де Бофор (ум. до 1442 г.), сын графа Жана II Намюрского и дочери Робера III Артуа Марии (то есть внук, а не племянник Робера III Артуа, как сказано у Дюма) посетил Святую Землю и Пруссию в надежде сразиться с язычниками. Возникший в Палестине во время крестовых походов Тевтонский орден в 1243 г. переместился в населенную язычниками-пруссами (балтийская народность, родственная литовцам) область в Прибалтике. К концу XIII в. пруссы были частично истреблены, частично переселились на восток, но орден пытался продолжать завоевания, теперь уже в направлении Великого княжества Литовского, коренное население которого до конца XIV в. оставалось языческим. Неясно, в какой орден вступил Робер Намюрский — в Тевтонский (в него принимались только немцы, но, правда, графство Намюр было вассалом Империи) или Родосский.

Идентифицировать загадочного сира Спонтена однозначно не удается; возможно, имеется в виду Герард дю Пэн, в 1342–1348 гг. генеральный администратор (великий магистр в это время еще не был избран) родосских рыцарей.

385 Танги дю Шатель(ум. 1356 гг.) — основатель известного в истории Франции рода; потомки указанного Танги дю Шателя в дальнейшем приняли сторону Франции в Столетней войне, и одним из них был Танги дю Шатель, виконт де Бельер (ок. 1369–1449 гг.), убийца герцога Бургундского Иоанна Бесстрашного (см. роман Дюма "Изабелла Баварская").

386… среди них… двадцать три баронета… — В средние века титулы еще не приобрели той стройной системы, которая образовалась в новое время. Баронами в Англии и Франции именовали не только носителей этого титула, но и все титулованное дворянство. Во Франции баронетами называли не имеющих собственного титула сыновей баронов в широком смысле. В Англии баронет — низший наследственный титул, не дающий права заседать в палате лордов.

388 Мессир Людовик Савойский— Людовик, барон де Во (ум. в 1350 г.), из рода графов Савойских.

390 Эр — город во Франции, в 18 км от города Сент-Омер; расположен на реке Лис.

Карл Испанский(ум. в 1352 г.) — имеется в виду брат Людовика де Ла Серда (см. примеч. к с. 155); стал коннетаблем в 1350 г.

391 Бомбарда— пушка большого калибра, применявшаяся в XIV–XVI вв. для метания каменных ядер при осаде и обороне крепостей.

Арбалет— средневековое метательное оружие в европейских странах: лук со специальным механизмом для натягивания тетивы, укрепленный на деревянном ложе.

393 Герцог Афинский— Готье VI де Бриен (ум. в 1356 г.), граф Лечче, герцог Афинский, Аргосский и Навплии с 1311 г.; коннетабль Франции с 1352 г.; в молодости сражался в Греции и Италии; в 1342–1343 гг. был правителем Флоренции. Герцогство Афинское возникло в 1205 г. (до 1259 г. владетели Афин носили титул сиров Афинских) в результате четвертого крестового похода, захвата крестоносцами Константинополя и образования так называемой Латинской империи. После возвращения в Константинополь византийских императоров в 1261 г. герцогство Афинское сохранилось под сюзеренитетом Византии. В 1311 г. Афины захватили пираты из Каталонии, установившие нечто вроде республики. В 1319 г. Готье VI де Бриен передал право на герцогство независимому от Византийской империи греческому Эпирскому царству, сохранив за собой Аргос и Навплию, а также титул. Впрочем, в своих владениях он был после этого только один раз — в 1331 г.

397 Сен-Пьер, Эсташ де(ок. 1287–1371) — гражданин города Кале; вместе с пятью другими горожанами добровольно сдался Эдуар^: ду III. Подвиг граждан Кале — ярчайшая страница французского патриотизма — запечатлен в знаменитой композиции из бронзы французского скульптора Огюста Родена (1840–1917) "Эсташ де Сен-Пьер и граждане Кале".

400 Нотабли— во Франции XIV–XVIII вв. представители высшего духовенства, придворного дворянства и городских верхов: члены созывавшегося королем собрания нотаблей.

401 Ордонанс— во Франции XII–XVIII вв. королевский указ.

402 Лимузен — историческая область Франции; главный город — Лимож.

403 Битва Тридцати— знаменитая схватка между англичанами и французами в Пло-Эрмеле (Бретань) в 1351 г., в которой с каждой стороны участвовало по тридцать человек.

… подобно Цезарю, он предпочитал быть первым в деревне, чем вторым в Риме.— Согласно древнегреческому историку Плутарху (ок. 45—ок. 127), Юлий Цезарь (102/100-44 до н. э.), древнеримский политический и военный деятель, впоследствии диктатор, однажды, проезжая мимо бедного городка, на вопрос своих друзей: "Неужели и здесь есть соревнование из-за должностей, споры о неравенстве, раздоры среди знати?" — ответил: "Что касается меня, то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме" ("Сравнительные жизнеописания", Цезарь, 11).

408 Моро де Фьен— это Робер Фьен (ум. между 1383 и 1385 гг.), по прозвищу Моро (по-итальянски "мавр"), французский военачальник; коннетабль Франции в 1356–1370 гг.

411 Праздник Всех святых— отмечается 1 ноября.

… первый случай чумы… — Эпидемия чумы ("черной смерти") свирепствовала в Европе между 1346 и 1350 гг.; распространилась из Азии, через Константинополь и Сирию была занесена в торговые города Италии; в 1347 г. и начале 1348 г. охватила Италию, Испанию, Францию, с августа 1348 г. — Англию. Причиненные ею опустошения были весьма значительны (по мнению некоторых исследователей, вымерло до половины всего населения).

Прометей— в греческой мифологии провидец, сын титана Иапета и Климены. Согласно некоторым мифам, он сотворил человека из глины, обманув Зевса при жертвоприношении. Зевс разгадал обман и лишил людей огня, но Прометей похитил огонь и принес людям; он также научил их различным ремеслам и искусствам. В наказание Зевс велел приковать Прометея к скале в Колхиде, куда каждый день прилетал орел и пожирал печень Прометея, которая восстанавливалась за ночь. Деяния и судьба Прометея в средние века не привлекали внимания, но начиная с эпохи Возрождения он стал олицетворением прогресса, созидательных сил человечества, а похищение огня — символом веры в науку и будущее.

Орканья, Андреа ди Чионе(1308–1369) — итальянский художник, скульптор и архитектор. Дюма имеет здесь в виду его фреску "Триумф смерти"; исполненная в 1360 г., она находится не во Флоренции, а в церкви при кладбище в Пизе.

Божий дом(франц. Hotel-Dieu) — самая старая больница Парижа, расположенная на острове Сите; основана епископом Парижским, святым Ландри (ум. в 656 г.).

412 Доминиканцы— члены монашеского ордена святого Доминика (1170–1221), основанного в 1215 г. в городе Тулуза и призванного блюсти чистоту католического учения, бороться с ересями.

Таулер, Иоганн(ок. 1300–1361) — немецкий религиозный философ-мистик, проповедник-доминиканец, прозванный Доктором Ясновидцем; автор проповедей, где изложены его учения.

Рюйсбрук, Ян ван, по прозвищу Великолепный(1294–1381) — нидерландский религиозный философ-мистик.

Лудольф Картезианец(ум. 1370/1378) — теолог-мистик из Германии; сначала доминиканец, перешел затем в монашеский орден картезианцев; автор "Размышлений о жизни Христа".

Сузо (Зойзе), блаженный Хайнрих(1295–1366) — немецкий философ-мистик, проповедник-доминиканец; автор книги "Часы мудрости". Среди его произведений есть проповедь о символическом значении драгоценных камней, но нет упомянутой Дюма "Книги о Девяти Твердынях".

Самум — горячий и очень сухой ветер, дующий в пустынях Аравийского полуострова и Северной Африки.

413 Боккаччо, Джованни(1313–1375) — итальянский писатель; автор романсов, поэм и книги новелл "Декамерон".

Гален(129–199) — греческий врач; последний крупный представитель научной медицины в античности.

Гиппократ(ок. 460–370 до н. э.) —* греческий врач; основатель научной медицины.

Эскулап— заимствованный римлянами греческий бог врачевания Асклепий; его культ проник в Рим во время эпидемии чумы в 293 г. до н. э.

416… обратил свой взор на Бланку, дочь Филиппа III, короля Наварры… —

Имеется в виду Бланка д’Эврё (1331–1398), дочь короля Наварры Филиппа III д’Эврё; королева Франции в 1349–1350 гг.; была моложе своего супруга на 38 лет и на 12 лет — старшего пасынка.

… сочетался с вдовой Филиппа Бургундского… — Речь идет о Боне Булонской (ок. 1320—после 1360), вдове Филиппа Бургундского, графа Булонского и Артуа.

418 Иннокентий VI(в миру Этьен Обер; ум. в 1362 г.) — папа с 1352 г.; резиденцию имел в Авиньоне.

… Эдуард заключил союз с Карлом Наваррским…— Имеется в виду Карл II Злой (1322–1387), король Наварры с 1343 г., сын Филиппа III д’Эврё; владел значительными родовыми землями на севере Франции, в Нормандии; тонкий политик и беспринципный интриган: балансировал между Иоанном II и Эдуардом III, заигрывал с вождями различных народных восстаний и, будучи вну_: ком Людовика X по женской линии, сам пытался домогаться престола.

Битва при Пуатье — произошла 19 сентября 1356 г. В словаре "Битвы мировой истории" приводятся другие данные о численности сражающихся, нежели в романе Дюма: "Англичан было 6 000 человек, французов — 20 500 человек. Потери последних составили 4 500 человек, не считая большого числа пленных, среди которых был и король Иоанн II Добрый".

419… Трое из сыновей короля… покинули поле боя…— Контратака англи чан в битве при Пуатье привела французов в замешательство, которое обернулось паникой; в нее были вовлечены и те части французской армии, что еще не вступили в контакт с врагом. Бежали: брат короля, герцог Филипп Орлеанский; старший сын, дофин и герцог Нормандский Карл (1338–1380), впоследствии — регент Франции, а с 1364 г. — король Карл V Мудрый; второй сын короля герцог Людовик Анжуйский (1339–1384), в последний год своей жизни ставший по усыновлению королем Неаполитанским; третий сын герцог Жан (Иоанн) Беррийский (1340–1416), впоследствии знаменитый меценат и один из первых в Европе коллекционеров. Хронисты, спасая честь королевского рода, утверждали, что принцы покинули поле боя по приказу короля, но скорее всего они просто спасали свою жизнь. Подле сражающегося Иоанна остался только младший сын, четырнадцатилетний Филипп (1342–1404). Он, как пишет Фруассар, предупреждал отца криками: "Государь отец, опасность слева! Государь отец, опасность справа!". Эти возгласы были далеко не лишними, так как рыцарский шлем не позволял поворачивать голову, а прорезь в забрале давала очень малый обзор. Иоанн попал в плен, и Филипп, получивший после этого сражения прозвище Храбрый, последовал за отцом в Англию. Когда в 1363 г. пресеклась местная династия в Бургундии, Иоанн II передал герцогство Филиппу в награду за верность и мужество. Герцог Филипп Храбрый основал так называемую младшую Бургундскую династию, сыгравшую большую роль в истории Франции во время Столетней войны и после нее.

421 Герцог Бретонский — Иоанн V Доблестный(до 1338–1399), герцог с 1345 г.; сын Иоанна IV Монфорского; с 1364 г. прочно завладел своим герцогством.

Граф Дерби— с 1361 г. по август 1377 г. этот титул носил третий сын Эдуарда III, Джон Гонт (см. примеч. к с. 108).

Граф Кембридж— Эдмунд Ленгли (1342–1402), пятый сын Эдуарда III; позднее (с 1385 г.) герцог Йоркский, родоначальник Йоркской династии.

Граф Марч— Эдмунд Мортимер, граф Марч (1352–1381); внук знаменитого временщика; муж Филиппы (1355–1381), дочери герцога Лайонела Кларенса и внучки Эдуарда III.

… дочь короля принцесса Куси.— Имеется в виду Изабелла; с 1365 г. замужем за Ангерраном де Куси, графом Бедфордом (1340–1397).

422 … юный Ричард…— Имеется в виду Ричард (1365–1400), в описываемое время — принц Уэльский (после смерти в 1376 г. его отца, Черного Принца), граф Честерский и Корнуоллский. В 1377 г. он стал королем Ричардом II; в 1399 г. свергнут Генрихом Болингброком (1366–1413), сыном Джона Гонта, объявившим себя королем Генрихом IV; год спустя убит.