– Да, – запыхавшаяся Сазонова появилась в дверях.
– Быстро найди участников! Если их не будет через пятнадцать минут, я не знаю, что я здесь сделаю!
– Поняла, Николай Петрович, – Сазонова моментально исчезла в проеме.
Комаренко повернулся к сцене.
– Где микрофоны? Микрофоны где, я спрашиваю? Где Прелов?
– Да здесь я, – звукорежиссёр возник прямо из-за спины. – Здесь. Несём мы уже микрофоны. Сейчас всё тип-топ будет. Вы же меня знаете, Николай Петрович, не подведу.
– Смотри у меня, – Комаренко погрозил ему кулаком.
Через пять минут Сазонова начала запихивать в аудиторию людей и подталкивать их к стоящим в центре сцены столам. Три стола были составлены вместе и были обращены лицом к остальным, стоящим раздельно.
– Вот, Николай Петрович, это комиссия. А вот этот маленький, – она указала на невысокого щупленького человечка с полностью белой шевелюрой, – это председатель.
Председатель сидел посередине за составленными вместе столами. У него дёргался один глаз, по лицу градом катился пот, и он постоянно протирал лоб платком, быстро пришедшим в полную негодность.
– Это – председатель? – заорал Комаренко. – Да он же трясется, как паралитик! Он вообще до съёмки доживет?! Или откинет копыта прямо в прямом эфире?!
Председатель, услышавший такие эпитеты в свой адрес, сжался ещё больше, от нервного напряжения у него задёргался второй глаз, и он стал периодически трясти головой.
– Это же мартышка в цирке, а не председатель! – не унимался помощник режиссёра. – Я не собираюсь опозориться перед всеми зрителями! Немедленно замените его на более спокойного.
– Но… Ведь его назначают заранее, – Сазонова даже не знала, что и сказать, – мы не можем его вот так просто заменить…
– А меня это не интересует! – оборвал её Комаренко. – Но его я снимать не буду, уберите его! И быстро!
Двое работников сцены подхватили председателя под руки и вынесли из аудитории. Вместо него Комаренко выхватил первого попавшегося из числа зрителей:
– Вот вы будете председателем комиссии. Выглядите вы достаточно спокойным.
– Но ведь я в этом совершенно ничего не смыслю. – Молодой человек попытался сопротивляться, но Комаренко нашёл жертву и не собирался с ней так просто расставаться.
– Вам и не нужно разбираться. Сидите, слушайте, задавайте вопросы. И вообще, вы не один в комиссии. Вам помогут.
– Но…
– И никаких «но»! – С этими словами Николай Петрович запихнул упирающегося «председателя» на его место. Остальные члены комиссии ухватили его за руки и зашикали, боясь, что разъярённый помощник режиссёра выпроводит и их из аудитории под горячую руку.
– Отлично, – Комаренко довольно потёр руки, – с этими разобрались. А где остальные участники? – Он повернулся к Сазоновой и вопросительно посмотрел на нёе.
– Их сейчас доставят. Понимаете, они решили перед экзаменом немного «принять» для храбрости. Сейчас их приводят в порядок.
– Что?! О, Боже, пьяные участники! Кого мы снимать будем?!
– Не волнуйтесь, Николай Петрович. Вы что, забыли, как студентом были? – Сазонова хитро подмигнула. – Они не пьяны. Вернее, они как раз в том состоянии, чтобы сдавать экзамен. А вот, кстати, и они. – Она рукой указала на появившихся в дверях студентов.
Студенты шли бодро, даже, можно сказать, весело. И их никто не поддерживал, а это главное. Все были в отличных костюмах, специально заказанных для этого дня у лучших модельеров. В углу сразу защёлкали вспышки фоторепортёров.
Студенты расселись каждый за свой стол. Достали ручки и чистые листки.
– Десять минут, – раздалось из громкоговорителя.
Одновременно с этим в аудиторию вошёл режиссёр. Он молча прошествовал к своему месту, уселся, сложил руки на животе и стал наблюдать за происходящим.
Все стали бегать ещё быстрее, создавая видимость срочной работы. На сцене появился размалёванный ведущий.
– Пять минут.
Сазонова с Комаренко последний раз проверили, правильно ли рассажены группы зрителей, ещё раз объяснили всем их обязанности, а затем подбежали к режиссёру.
Режиссёр лениво поднял руку, окинул взглядом сцену, где все замерли в ожидании, и дал отмашку. – Начали!
Заиграла музыка, ведущий выскочил на сцену. Зрители стали аплодировать, повинуясь безмолвной команде Комаренко. Какой-то идиот вдруг стал кричать «Спартак – чемпион!», но его быстро утихомирили.
– Приветствую вас, дорогие телезрители, – начал нараспев говорить ведущий, когда стихли аплодисменты. – В прямом эфире снова ваша любимая телеигра – «Госэкзамен». «Госэкзамен» – это игра чувств, игра знаний, игра удачи и всего остального, что только вы можете себе представить! «Госэкзамен» – это наша жизнь!
А теперь позвольте представить вам наших сегодняшних участников. – Камера наехала на комиссию. – Это наша строгая комиссия, которая сегодня будет решать судьбы студентов.
Комаренко изобразил хлопок над головой, глядя на группу поддержки комиссии. Те сразу захлопали, как это было заучено на репетиции, кто-то даже засвистел. Комаренко повернулся на свист и заметил, что это сам ректор. – Ну, хоть не зря ему место нашли, – тихо произнёс он, повернувшись к Сазоновой.
Все члены комиссии представились, назвав свои научные звания. Только «председатель» запнулся, но предупреждённый ведущий пришёл ему на помощь: – Ну, и как всегда, комиссию возглавляет господин из нашей прославленной Академии Наук.
Зрители вновь разразились аплодисментами.
– А теперь познакомимся со второй нашей командой – командой студентов. – Ведущий прошествовал к ним, сопровождаемый камерой. – Сегодня это студенты факультета прикладной математики и информатики.
Подойдя к одному из студентов, он обратился к нему с вопросом:
– На что вы сегодня надеетесь?
– Ну… на халяву, как всегда, – засмущался студент.
– Конечно же, наш участник волнуется, иначе бы он не признался в этом так открыто. Но экзамен ещё не начался, и мы не можем заранее предвидеть, какие будут результаты. Что же, пожелаем удачи нашим участникам.
Группе поддержки студентов не требовалось дополнительных указок, чтобы хлопать, кричать и размахивать транспарантами, среди которых наиболее выдающимися были «Ректора на мыло!» и «ГЭК – пережиток империализма».
– Через минуту мы начнём нашу игру, а пока, – ведущий проделал странные пассы руками прямо в приблизившуюся камеру, – реклама!
Последний студент заканчивал свой ответ. На табло светился счёт, который явно был не в пользу комиссии.
– Ну, кратенько примерно так, – завершил свой ответ взлохмаченный студент, который за время ответа успел перемазать весь костюм мелом.
Комиссия безмолвствовала.
– Ну, что скажут наши беспристрастные судьи? – вопросил ведущий.
– Мнэ… – ответил «председатель». К его уху склонился другой член комиссии и зашептал на ухо: «В этой теме у нас разбирался только наш председатель, поэтому мы ничего не можем сказать».
– Ну, – продолжил своё выступление «председатель». – Я занимаюсь этой темой достаточно давно и должен признаться, что за всё время не могу вспомнить столь содержательного ответа на данный вопрос. Поэтому я считаю этот ответ достойным наилучшей оценки, то есть пяти баллов.
Болельщики студентов в своём углу разразились громкими овациями. Зазвучала весёлая мелодия, и на сцену выбежали выплясывающие девушки. Они выполнили несколько акробатических фигур, затем выстроились в линию, приподняли юбки, и всем зрителям стали видны буквы, прикрепленные к бедрам девушек. Вместе буквы складывались в лозунг «ФПМ – чемпион!» Так же быстро, как появились, девушки исчезли в рядах болельщиков.
– Ну вот, как вы все видели, сегодня игра завершилась безоговорочной победой команды студентов. Их можно поздравить от всей души, и думаю, что сегодняшнюю ночь они проведут отнюдь не дома. Ну да это другая история.
В следующий раз вы сможете посмотреть «Госэкзамен» с участием команды исторического факультета. Следите за программой! Будьте с нами!
Режиссёр вновь махнул рукой. Камеры выключились, юпитеры погасли. Очередная программа была снята.
24.03.1999
Закон солнца
Удар хлыста отозвался в спине жгучей болью. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть. Не сдержишься, закричишь – последует ещё один удар. Уж это Джулия усвоила за столько лет.
– Не останавливаться! – орал чёрт-надсмотрщик, ежеминутно раздавая удары направо и налево. – Поживее, покойнички, поживее! Сам Повелитель доверил вам эту ответственную миссию… – Он огрел ещё одного грешника, тот поскользнулся и упал, уронив тяжеленный камень прямо себе на ногу. Особого вреда ему это причинить не могло, но от боли деться было некуда.
– Если не поспешите, то эти поганенькие ангелочки ворвутся сюда. А вам этого не хочется. – Чёрт остановил очередного носильщика и рукояткой хлыста приподнял его подбородок. – Ведь ты не хочешь этого, верно? – Остановленный быстро закивал, но это не спасло его от сильнейшего тумака. – Если они появятся здесь, то и вам не поздоровится.
Джулия уложила камень на место и двинулась за следующим. Целая вечность в Аду, слившаяся в одну сплошную муку! Именно так, как и было обещано. «Грешники будут вечно мучаться в царстве Врага Человеческого», – постоянно твердили церковники на Земле. В этом они все были похожи, вот только не могли сойтись на том, кого же считать грешниками.
Ты оказалась грешницей, в который раз сказала девушка сама себе. За такой долгий срок она уже позабыла, из-за чего умерла, что успела натворить в жизни, раз оказалась здесь. А может, она никогда этого и не помнила. Но уж если попала в Ад, то жизнь была далеко не праведной, логично рассудила Джулия. Кстати, и имени своего она не помнила. Джулией она сама себя уже тут окрестила. Для остальных она была безличным грешником за номером 51286489213. Имя можно было придумать себе новое через некоторое время, а вот номер был выжжен на запястье навечно.
Задумавшись, девушка стала медленнее двигаться. Очередной удар вернул её к действительности. На этот раз крик чуть было не сорвался с её уст, но долгая практика научила сдерживаться даже в