Второй сын Тимофея Степан получил кормление в Ростове. Получили награды и четверо остальных сыновей Тимофея: Василий Орел, Артемий, Иван Можжола и Федор Плишка. Их поместья и вотчины оказались в Московском, Дмитровском, Бежецком и Новоторжском уездах.
Об Иване Тимофеевиче известно, что в 1503 г. он входил в состав русского посольства в Литву для мирных переговоров с польским королем Александром Казимировичем. В состав посольства от государя Ивана III к королю Александру с боярином Петром Михайловичем Плещеевым и Константином Григорьевичем Заболоцким с товарищами «для присутствия при крестном целовании короля на перемирных грамотах» входили Михаил Кляпик Еропкин и дьяк Губа Семенов Моклоков. Иван III «послал с ними и детей боярских семь человек: с Петром Ивана Орлова, да Рахманина Тюленина, да Митю Коноплева, а с Константином Ивана Оксентиева да Ивашка Гридина сына Одеришина, а съ Кляпиком Суморока Хихилова да Юшка Елизарова сына Игнатьева, а с Губою послан в подьячих Алексейко Малой Гридин сын Щекина Феодоровской подьячей Курицына. А поехали с Москвы в неделю, маиа 7, на 9 часу дни». (Это древнейший обнаруженный автором документ с упоминанием фамилии Орлов). От короля в Москву посольство вернулось 27 сентября 1503 г.
В первой половине XVI в. род Орловых разделился на три ветви: у Василия Орла были сыновья Иван и Илья, у Степана – Иван Козел, Федор Лобан и Баланда (или Балакса), а у Ивана Можжолы – Клим да Михаил, которые участвовали в Казанском походе 1545 г.
Иван Васильевич Орлов, бежецкий сын боярский, около 1533 г. упоминается в духовной грамоте бежецкого вотчинника, ясельничего Василия III В.И. Ларионова: «дати ми Ивану Орлову за четыре сукна рословских сорок алтын по десяти алтын за сукно, дати ми тому же Ивану Орлову за два сукна треку неких тридцат алтын без гривны». Участвуя в русско-литовской Стародубской войне, Иван Васильевич в 1535 г. под Мозырем был захвачен в литовский плен и на 20 октября 1538 г. содержался в плену в Новогрудке (Новгороде-Литовском). После него остались сыновья Федор, Василий, Иван Третьяк и Петр. У Ильи Васильевича были сыновья Иван, Моисей, Григорий и Никита. У Федора Лобана было четверо сыновей – помещиков и вотчинников Новоторжского уезда, а у Михаила Ивановича – три сына: Павел, Иван да Кирилл.
В царствование Ивана Грозного Орловы служили разные дворянские земские службы по Москве, Дмитрову, Бежецкому Верху и Торжку. Третий сын Ивана Васильевича, Иван Третьяк, дворовый сын боярский по Дмитрову, в 1548 г. служил у поместных дел в Дмитровском уезде и передал сельцо Ескино Лутосенского стана от пана Кузминского И.Т. Клобукову, который писал, что царь Иван IV «меня пожаловал потому ж и высылную грамоту Третьяку Орлову о том селце и деревнях послал. И по той грамоте Третьяк того пана выслал и то селцо и деревни мне отдал». Достойно внимания, что не обнаружены Орловы, участвовавшие в ужасах Опричнины, которая истребила тысячи неповинных людей и подготовила почву для крупнейшего системного кризиса – русской Смуты.
Глава 2Орлоффы и Оорлоффы – от Дании до Цейлона
В ходе Ливонской войны 1558–1583 гг. Иван IV совершил ряд военных и дипломатических ошибок, в результате которых вместо слабого Ливонского Ордена в начале кампании впоследствии против России начали военные действия могущественные Литва и Польша, объединившиеся в 1569 г. в Речь Посполиту, и Швеция. Опричный террор ослабил страну, и в 1571 г. крымское войско под началом хана Девлет-Гирея внезапным набегом сожгло Москву. В этих условиях Иван IV обратился к Дании как к естественному конкуренту своих недругов на Балтийском море. В 1560-е гг. шли успешные переговоры, в результате которых брат датского короля Фредерика II Магнус, которого на Руси именовали Арцимагнус Крестьянович, женился на племяннице Грозного и стал королем Ливонии, а Россия активно поддержала датское каперство против шведов.
В это время с русских горизонтов исчезает младший брат Третьяка Ивановича Орлова – Петр, чье имя известно из родословных росписей XVII в. Можно предположить, что вследствие установления русско-датского союзничества он был направлен в Данию и там поселился. Его сын – Петр Петрович, известный в Дании как Педер Педерсен Орлофф (1569-2.10.1633) поступил на королевской службу. 19 ноября 1596 г. новый король Дании, Кристиан IV назначил Петра Орлоффа королевским ветеринаром – «свинорезом» – в своих замках. Орлофф разбогател, приобрел землю и дом в городе Рибе, в районе Хундегад. Ему также принадлежало 12 строений в Рибе, и он одалживал деньги горожанам. Обе супруги Орлоффа – Марина (1569-12.08.1617) и Марен Андерстатер (1592-2.02.1642) были датчанками. Резное надгробие Орлоффых сохранилось в церкви Святой Катерины в Рибе. Это семифутовый каменный памятник из черного известняка.
У Педера Педерсена осталось шестеро детей: четыре сына и две дочери. У его сына Андерса Педерсена Орлоффа (1614–1652) – множество потомков. В XVII–XIX вв. датские Орлоффы были фермерами, ветеринарами, церковными служителями. Их любознательные потомки, восстановившие генеалогию своего рода на основании датских архивных документов, до сих пор живут в Дании. Одна ветвь Орлоффых оказалась в Норвегии, а в середине XVIII в. прапраправнук королевского ветеринара – Андреас Андреасен Орлофф (1734-9.09.1792) навсегда покинул родной Рибе. В 1759 г. он отправился в Нидерланды и поступил на службу в Голландскую Ост-Индскую компанию как Андрис Андрисе Оорлофф. Так фамилия Орлов приобрела голландское начертание. Вскоре наш герой отправился в длительную служебную командировку, из которой уже не вернулся в Европу.
Оорлофф покинул Роттердам 11 декабря 1761 г. на корабле «Фроу Элизабет» и прибыл на Яву, в Батавию, главный город голландской Индонезии, 30 июля 1762 г. В этом году в Зимнем дворце Санкт-Петербурга увидел свет будущий граф Бобринской, а вскоре Андрис узнал, что его дальние русские родственники свергли Петра III и возвели на престол Екатерину Вторую.
2 октября 1762 г. на корабле «Амеронген» Оорлофф покинул Батавию и прибыл в столицу Цейлона, Коломбо в августе 1763 г. Здесь Андрису Андриссу было суждено остаться и пустить глубокие корни. На Цейлоне он был назначен членом Совета Роттердамской общины Голландской Ост-Индской компании и в 1776 г. женился в Коломбо на португалке Анне-Катерине Фернандо. У них родились трое детей: дочь и два сына, из которых младший, Ян Хендрик Оорлофф (1781-19.06.1850), произвел многочисленную ветвь Оорлоффых. «На Цейлоне он основал еще один род местных «свободных бюргеров», представлявших собой в азиатских владениях Голландии аристократию второго порядка, – отмечал Б.Б. Парникель. – Наиболее удачливые из «бюргеров» закреплялись в колониальном аппарате или осваивали свободные профессии, изо всех сил старались заключать браки в своем кругу, но без притока свежей европейской крови их лица все явственнее обретали местные черты и тот очаровательный цвет кожи, которых чистокровные голландцы снисходительно называли «кофе с молоком».
Среди Оорлоффов в XIX–XX вв. – чаеторговцы, врачи, инженеры и преподаватели. На Цейлоне, который в 1972 г. стал Шри-Ланкой, до сих пор с благодарностью вспоминают имя Седрика Джеймса Оорлоффа, который в 50-60-е гг. прошлого века возглавлял два крупнейших колледжа в Коломбо – Уэсли и Тринити и содействовал развитию цейлонской системы образования. Из Шри-Ланки Оорлоффы расселились в Малайзию и Австралию.
Джордж-Генри Оорлофф отправился на учебу в Сингапурский медицинский коледж и осел в Британской Малайе, обвенчавшись в 1925 г. в Куала-Лумпуре с Идой-Эвелиной де Кретсер, чей предок Корнелиус де Кретсер, дворянин из Голландии, обосновался в Малакке в XVII в. Сын Джорджа-Генри, доктор медицины Кингсли Хэррис Оорлофф открыл медицинскую клинику в Куала-Лумпуре.
В 1991 г. профессор-малаист Борис Борисович Парникель (1934–2004) впервые оказался в Малайзии. «Я ехал в автобусе по куалалумпурской улице Ампанг, – вспоминал профессор. – Наслаждаясь в очередной раз проносящейся мимо вереницей разноязычных вывесок, я в какой-то момент чуть не вывалился из окна автобуса. Слева от меня, над дверьми встроенного в порядок других домов трехэтажного зданьица красовалась надпись: "Klinik Dr. Oorloff dan Rakan-Rakan", то бишь "Клиника доктора Орлова и товарищей". По неисправимой российской привычке мне смерть как хотелось обнаружить "русских аборигенов" в столице Малайзии. Предвкушая неслыханную удачу, я нанес в скором времени визит к "Орлову с товарищи". Увы и ах! В щеголеватой регистратуре клиники мне сообщили, что доктор Оорлофф вышел на пенсию, а сейчас, насколько известно, уехал в гости к родне в Австралию и вообще он никакой не русский, а цейлонец».
Однако Б.Б. Парникель не оставил попыток встретиться с таинственным Орловым. Оказалось, что Кингсли Хэррис Оорлофф продолжал практику в одной из малайзийский клиник. Встреча состоялась в 1998 г. «На меня смотрел, улыбаясь, пожилой господин в очках, который в парике сошел бы за российского вельможу «из татар», а в саронге – за приближенного какого-нибудь малайского султана».
Даже в Малайзии уровень жизни врача оказался несравним со скудным бытом советских и постсоветских медиков. Доктор Оорлофф жил в Куала-Лумпуре «в фешенебельном районе, в обставленном старинной китайской мебелью доме, с занятой общественной деятельностью в своей пресвитерианской церкви супругой, евразийкой опять-таки португальских в истоках своих корней. Ему довелось в 70-х гг. провести несколько дней в Москве, когда он возвращался с какого-то европейского конгресса в Малайзию. Он вспоминает большой незнакомый город, собор на Красной площади, музей с восхитительными древними иконами».
Профессора поразил тот факт, что Оорлофф был прекрасно осведомлен не только о своих русских корнях и дальнем родстве со знаменитыми графами Орловыми, но и прекрасно знал свою родословную. Примечательно, что герб цейлонских Оорлоффов совпадает с русским гербом Орловых.
Вернемся и мы с берегов Индийского океана – к русским Орловым.