Карьера Павла начиналась успешно: он служил корнетом в Лейб-Гвардии Гусарском полку и блистал среди военной молодежи. Влюбившись без памяти в восемнадцатилетнюю вдову премьер-майора Петра Александровича Собакина Юлию, граф решил жениться – не уведомив начальство и вопреки воле властной матери Анны Владимировны. Тайное венчание состоялось 10 апреля 1822 г. в Покровской церкви села Покровское, Подъелки тож, Московского уезда. «Целая Москва исполнена Павлом Бобринским, который живет здесь за ремонтом, – писал 13 апреля князь П.А. Вяземский А.И. Тургеневу. – На днях, тайком от матери и всех, женился он на вдове старого Собакина, польке, урожденной Белинской. Он проказил здесь на все руки, а теперь довершил бурную молодость свою последнею проказою. Она – красавица, имеет после мужа 1800 душ; но все тетки, дядюшки, бабушки кричат: "Разбой!" Верю, что матери Бобринского неприятна эта женитьба, но Бобринскому суждено было беситься и добеситься: что так, что иначе – все равно. Сейчас иду к нему на гаубвахту, куда его посадили за то ли, что женился без позволения начальства, или за другое, не знаю». Возмущенная мать обратилась к государю, который должен был наказать крестника. Высочайшим приказом 26 апреля 1822 г. Павел был переведен в Елисаветградский гусарский полк (в Саратове) тем же чином «за несоответственное офицеру гвардии поведение».
«В Саратове Бобринской жил на широкую ногу, мгновенно затмив роскошью и хлебосольством местных помещиков, – пишет саратовский краевед И.Н. Плешаков. – Запомнивший его современник даже затруднился определить, служил ли он в гусарах или жил здесь по своей прихоти, так как "во время парадов и разводов его никогда не видно было между офицерами, и встречался он в частных домах и не в военном мундире". Бобринской приехал в Саратов с молодой супругой и множеством слуг, перевез в город несколько экипажей, гору мебели и столичную "обстановку". "Пошли у него пиры да обеды, на которые собиралась вся местная молодежь". Граф щедро угощал своих сослуживцев, нередко выручая их деньгами». Об амурах любвеобильного графа еще долго судили в саратовской глуши.
Вскоре граф покинул Саратов, а в октябре 1827 г. вышел в отставку в чине штабс-ротмистра. Вскоре он вместе со своим семейством уехал за границу и умер во Флоренции 7 января 1830 г., не дожив и до 30 лет. Из январского выпуска «Gazzetta di Firenze» известно, что Юлия Станиславовна находилась при умирающем муже и оплачивала его счета. Прах его доставили в Россию и захоронили в имении Бобрики Епифанского уезда Тульской губернии.
Кроме дочерей Юлии (1823–1899), Ольги (1825–1888) и Лидии (1827–1907), вышедших за представителей европейских аристократических фамилий, после Павла Алексеевича остались сыновья Алексей и Павел. Вдова графа, Юлия Станиславовна после его смерти поселилась во Флоренции и в 1860 году купила палаццо Черретани на виа Черретани. Многочисленное потомство дочерей графа доныне проживает в Европе. Среди них – звезда польского и мирового кинематографа графиня Беата Тышкевич, праправнучка Юлии Павловны. Граф Павел Павлович Бобринской (1829–1860) окончил Императорское Училище Правоведения и служил в чине титулярного советника по департаменту Министерства Юстиции. Он погиб 31 мая 1860 г. на дуэли с британским подданным в швейцарском городе Интерлакене, оставив двух дочерей – Людмилу и Елену, унаследовавших миллионные состояния от своей матери Людмилы Степановны, урожденной Колпашниковой.
Граф Алексей Павлович Бобринской (1826–1894), родился 19 февраля 1826 г. в Павловске под Петербургом. Крестился 18 сентября 1826 г. в родовом имении Никольской церкви села Иевлево Богородицкого уезда. Восприемники его: дядя, граф Алексей Алексеевич Бобринской и бабушка, графиня Анна Владимировна Бобринская. Выпускник Александровского Царскосельского лицея, Алексей в течение десятилетия (1846–1855 гг.) избирался Богородицким уездным предводителем дворянства. В 1855 г. он вступил на военную службу в добровольческий Стрелковый полк Императорской Фамилии, в котором служил и его друг, поэт граф Алексей Константинович Толстой. С этим полком он участвовал в Крымской войне, переболел тифом. Граф Алексей Павлович был одним из активных сторонников освобождения крепостных крестьян – «фанатиков эмансипации», как называла Бобринского в своем дневнике фрейлина высочайшего двора Анна Федоровна Тютчева. «Он находил, что у дворянина есть призвание более важное, чем блестящая служба в гвардейских полках или административных канцеляриях, что настоящее его призвание, это – заботиться об участи вверенных ему Провидением крепостных людей, и что всякий дворянин-помещик, владеющий значительным имением, принесет несравненно более пользы пребыванием в своем поместьи и управлением им, чем пребыванием в столице», – вспоминал П.П. Семенов-Тян-Шанский. На протяжении многих лет, еще до Великой реформы, он старался обеспечить своим крестьянам свободу и улучшить их быт.
В 1858 г. Александр II назначил графа флигель-адъютантом, а спустя десять лет, повышая в чинах, – генерал-майором свиты. Изучив опыт функционирования узкоколейных дорог в Англии, Алексей Павлович в 1871 г. был назначен товарищем министра, а затем министром путей сообщения Российской империи. Произведенный в генерал-лейтенанты, он исправлял должность министра до 10 июля 1874 г.
На этом посту граф препятствовал фаворитке императора, княжне Е.М. Долгоруковой (будущей его морганатической супруге) учреждать железнодорожные концессии, под прикрытием которых становились возможными всяческие злоупотребления. «Существование многих наших железнодорожных обществ – мнимо. Фирмы их – фальшивы. Правления их – неправильны. Акционеры их – подставные. Акции их – не реализованы», – бесстрашно писал в 1873 г. министр путей сообщения в своем докладе государю. «Это был благороднейший и честнейший человек, но не без странностей, – вспоминал об Алексее Павловиче граф Витте. – За свое благородство он угодил, будучи министром путей сообщения, на гауптвахту за то, что не потрафил княгине Долгорукой (Юрьевской) в ее денежных аферах, а затем вышел в отставку и более не являлся в столицу».
Граф был женат на Александре Алексеевне Писаревой (1843–1905), побочной дочери отставного поручика лейб-гвардии Конного полка Владимира Артемьевича Раевского. Кроме умершего младенцем Алексея, чета имела еще семерых детей: Алексея, Софию, Юлию, Владимира, Петра, Павла и Льва. Алексей Павлович со своим многочисленным семейством поселился в Богородицке. После жесточайшего пожара он отстроил дедовский дворец, развел самый обширный в уезде фруктовый сад в 16 тысяч плодовых деревьев. До сегодняшнего дня лучшим уголком парка являются посаженные при нем липовые и лиственичные аллеи.
При Алексее Павловиче в крупное производство превращается Богородицкий сахарный завод, вырабатывавший до 70 тысяч пудов песка, начинается промышленная добыча угля – первая в Подмосковном бассейне. Еще в Петербурге граф увлекался модными в то время спиритизмом и столоверчением, а затем примыкал к евангелической секте «пашковцев», последователей приезжавшего в Россию в 1874 г. лорда Редстока, считавших, что для искупления грехов достаточно совершать добрые дела. Интересно, что, как и граф, лорд Редсток принимал участие в Крымской войне – только на стороне англичан, и тоже был тяжело болен, находясь на грани жизни и смерти. Крымская война перевернула сознание бывших противников, осознавших ужас военных будней. И русский граф, и английский лорд пришли к христианской мысли: «Иду ли я по пути истины, и на что будет обречена моя душа после смерти тела?»
«Самый лучший сорт слушателей Редстока есть не теоретики, а практики, – заметил о графе писатель Николай Лесков. – Они находят много духовного в самом Редстоке и согласны с ним в его взгляде на оправдание, но они отнюдь не расходятся с Церковью и даже многие из них остаются ее усердными радельцами. Таков, например, граф ***, человек весьма замечательных способностей, обширного образования и хороший знаток не только Библии, но и отеческих писаний. Это весьма известное лицо, еще не так давно занимавшее одно из виднейших мест в государственной иерархии; он теперь живет в своих родовых поместьях, хозяйничает и неустанно изучает Священное Писание и творения святых отцов… Он весь занят религиозным просвещением окрестных крестьян. Успехи его замечены епархиальным архиереем, который предложил ему проповедовать в церкви».
Он часто бывал в Ясной Поляне у своего соседа по имениям – графа Льва Николаевича Толстого, с которым дружил семьями, но яростно спорил на религиозные темы. Лев Толстой описал Богородицкое поместье Алексея Павловича как имение Вронских в «Анне Карениной». Некоторое время Бобринские жили в Англии, где получили образование старшие их дети.
Умер граф Бобринской во Франции, в Канне и был там похоронен. В 2012 г. под Богородицком на железнодорожной станции Жданка в честь графа Алексея Павловича Бобринского установлен памятник. По-разному сложились судьбы его детей и внуков, пересеченные роковой чертой семнадцатого года.
Графиня София Алексеевна Бобринская (1866–1927) посвятила жизнь делам врачевания и милосердия. Изучив больничное дело в Англии, она в русско-японскую войну возглавила Богородицкий отряд Красного Креста из врачей и сестер милосердия и организовала в Маньчжурии госпиталь на 300 коек. Она была попечительницей Богородицкой Общины сестер милосердия, ежегодно на ее нужды давала по 2 тысячи рублей. Выпускницы общины – а в нее набирали местных крестьянских девушек – работали во всех больницах уезда. В годы Мировой войны трудилась в госпитале 1-го отряда Государственной Думы в Галиции, а затем в санитарном отряде Земского Союза в Персии и возглавляла санитарную службу Кавказского фронта. София Алексеевна была награждена двумя серебряными медалями на георгиевской ленте за оказание помощи раненым.
«Во многих случаях у больших и интересных людей и внешность примечательная, – вспоминал сослуживец графини по Персидскому фронту. – Так и с ней. Раз говорил – нельзя забыть. Даже если не сказал ни слова, а только видел. Огромная, толстая, женщина-гигант в сером платье сестры милосердия с красным крестом на груди. Из-под белой косынки падают непокорные, седые волосы; простые, в белой оправе очки на глазах. Плотно сжатые губы, а чаще добрая улыбка, и тогда все лицо светится. Когда губы сжаты и брови хмурятся, то лицо строгое, отражает благородную мысль, а серые глаза немного печальны». Исколесила она на маленьком форде весь фронт – шестьдесят тысяч верст! Перенесла тяжелую малярию. «Она всегда делала большие дела. Объехала фронт и поняла, что нужно армии. Из мощных складов Земского Союза Тифлиса и Москвы направила в Персию автомобили, медикаменты в бараки на миллионы рублей. Она приступила к постройкам и создала в Энзели земский городок. Ей был ясен общий план помощи этому фронту, но нужны были время и деньги. Энергией она стремилась преодолеть время и достать средства. Активная, решительная и осторожная одновременно, она не походит на тип администраторов американской складки. Это – помещица. Старая русская барыня, графиня, – богатая, добрая…»