Глава 6«Горе побежденным»
«Моей России больше нет», – стоически признал русский поэт, офицер Добровольческой армии Анатолий Величковский. Поражение белых обернулось национальной катастрофой: «Мы проиграли не войну, // Мы не сраженье проиграли, // Ату чудесную страну, // Что мы Россией называли».
Но победа красных была Пирровой победой. Государство, воплощавшее преступный лозунг: «кто был ничем, тот станет всем», не имело будущего. В безумных тисках болыневицкой диктатуры в течение тридцати лет погибли пятьдесят миллионов человек: в чекистских застенках, советских концлагерях, при расказачивании и раскулачивании, в ленинских и сталинских голодоморах, в бойне Второй мировой войны под бездарным командованием криминального недоучки «генералиссимуса». Сотни тысяч русских людей очутились на чужбине, и их генофонд достался странам Запада. Вторая часть и финал советской исторической драмы превратились в фарс под управлением вороватой, некомпетентной, дряхлеющей партийной «элиты», выращенной из тех, «кто был ничем». Наиболее ценные, демографические ресурсы огромной страны оказались исчерпанными. По словам А.И. Солженицына, «Россия проиграла двадцатое столетие».
Поражение белых армий в итоге явилось историческим поражением русского народа.
Vae victis – «Горе побежденным» – так озаглавила свои замечательные записки о двадцатом веке светлейшая княгиня София Алексеевна Волконская, урожденная графиня Бобринская.
На излете перестройки, помнится, когда некоторые «белые пятна» нашей истории начали окрашиваться цветами и стало известно, как женщины и мужчины, принадлежавшие правящему Дому Романовых и исторической русской элите, служили Отечеству, некий журналист задался закономерным вопросом, кто из сыновей и внуков «товарищей» из партийной номенклатуры отдавал «интернациональный долг» в Афганистане. Ответ оказался предсказуемым. Нечего и удивляться тому, что СССР рухнул стремительно и безо всякого сопротивления – какие бы памятные доски в честь Л.И. Брежнева и иных кремлевских старцев теперь ни устанавливали ностальгирующие комсомольские функционеры.
Русская элита, где в поколениях воспитывались понятия чести и достоинства, служения Отечеству, ныне всецело принадлежит прошлому. Достойные страницы в историю вписали графы Бобринские, оставив родине и миру память о воинских подвигах, сахарное производство, железные дороги, традиции милосердия и благотворительности, научные открытия и стихи.
Графиня София Алексеевна Бобринская (1887–1947), четвертая дочь известного общественного и научного деятеля графа Алексея Александровича Бобринского, родилась 25 декабря 1887 г. в Санкт-Петербурге. Получив, как и ее сестры, фрейлинский шифр, она в 1907 г. обвенчалась с корнетом конной гвардии князем Петром Александровичем Долгоруковым, родила дочь Софию, но этот брак оказался неудачным и вскоре распался. Князь Долгоруков вскоре обвенчался с цыганской певицей Анной Леонтьевной Михайловой, с которой нажил пятерых детей. По свидетельству правнучки Софии Алексеевны, «брак дал ей свободу. Ей было неинтересно появляться при дворе в красивых платьях. Она всегда одевалась просто – носила длинную юбку и блузку».
Круг интересов Софии Алексеевны многообразен: педагогика, хирургия, автомобили, аэропланы… По окончании Санкт-Петербургского Женского медицинского института она получила диплом врача-хирурга. В 1910 г. она – единственная женщина среди участников Киевского автопробега на приз императора Николая II по маршруту Петербург – Киев – Петербург протяженностью 3200 км. В 1911 г. она окончила авиационную школу Блерио в Париже. Летом 1913 г. во время Второй Балканской войны София Алексеевна отправилась добровольцем в Сербию во главе отряда РОКК, участвовала в ликвидации холеры в городе Кочане и приняла орден из рук короля Петра I. Результаты труда отряда были впечатляющими: «из 2000 больных холерой, благодаря миссии, только за один месяц удалось спасти 1200», что, по мнению представителя Международного Красного Креста Катарины-Клары Штурценегер, являлось несомненным доказательством умелой и правильной работы. Софья окончила школу пилотов Всероссийского аэроклуба (диплом № 234 получен 5 апреля 1914 года), но ее ходатайство о назначении в военную авиацию было отклонено.
С началом Великой войны прапраправнучка Екатерины Великой ушла на фронт, служила младшим врачом в 17-м передовом отряде Красного Креста (Лодзь, Равка, Варшава, Прасныш) и за выдающуюся работу была награждена пятью медалями на георгиевской ленте. Весной 1917 года она отправилась врачом Красного Креста в Персию и во время морского перехода в Баку встретилась с троюродной теткой, графиней Софьей Алексеевной Бобринской. В июне служила на Персидском фронте в военном госпитале Керинда: «Холерных человек шестьдесят. В "бараке" – доктор. Княгиня Долгорукая. Слушает пульс, дает лекарства, поправляет подушку, переворачивает больного. Все сама. Молодая, лет двадцати пяти. Уже несколько ночей она не спит… Она – в белом халате, со сжатыми губами и карими, с лихорадочным блеском глазами, – вспоминал участник Великой войны Алексей Григорьевич Емельянов. – Мать, доктор, авиатор, георгиевский кавалер трех степеней, – она уехала с нашего фронта полным кавалером. Бесстрашная в боевой обстановке, она презирала опасность и в заразном бараке. Она очень любила жизнь и была фаталисткой».
Вскоре София была направлена на переподготовку в Гатчинскую Военно-авиационную школу, которую окончила в сентябре, специализировалась на самолетах Форман боевой и Моран-Парасоль, а 13 октября убыла в 26-й корпусный авиационный отряд. По свидетельству ее правнучки, в 1917 г.
«премьер-министр Временного правительства Керенский официально разрешил женщинам служить в армии. Софья Долгорукова совершила несколько боевых вылетов на разведку в качестве наблюдателя».
В годы революции София Алексеевна встретила своего будущего второго супруга, светлейшего князя Петра Петровича Волконского, коллежского советника МИД. Поэт и литератор, Петр Петрович был известен в кругу людей Серебряного века.
В ноябре 1918 г. он обвенчался в петроградской церкви Скорбящей Божией Матери на Шпалерной улице с Софьей Алексеевной. При записи в ЗАГСе гражданин Волконский был зарегистрирован как филолог, а гражданка Бобринская – как домохозяйка. Новобрачная впоследствии с горьким юмором писала: «Когда мы уходили, П.П. обратил мое внимание на большую красную ленту, гирляндою протянутую через зал. На ленте виднелась надпись: "Она ждет его". "Как это трогательно, – воскликнул П.П., – это, вероятно, относится к невесте, ожидающей жениха". Мы подошли ближе. "Буржуй хочет гильотины. Она ждет его", – гласила надпись. Под этой эмблемой положено было начало нашей совместной жизни».
В мае 1919 г. княгиня пересекла советско-финляндскую границу, отправляясь на поиски дочери, которая, как выяснилось потом, была эвакуирована из Крыма с бабушкой, княгиней Долгоруковой, на борту британского крейсера «Мальборо».
Узнав об аресте Волконского, София Алексеевна снова устремилась в Петроград. По дороге, в Эстонии, ей, как в известном анекдоте, удалось приобрести билет члена коммунистической партии. «Предатели имеются повсюду, – пишет княгиня, – да и что мы, порядочные люди, без них делали бы?.. С билетом коммунистки я могла не бояться немедленного ареста в России». В рядах армии Юденича она добралась до Гатчины, а оттуда пешком дошла до Петрограда – вызволять мужа, который в числе заложников угодил в Петроградскую тюрьму и просидел там несколько месяцев, удивляя сокамерников самообладанием и юмором. «В тюрьме идет перекличка:
– Волконский!
– Здесь!
– Князь?
– Светлейший!»
Тут она узнала, что мужа перевезли в Ивановский концлагерь, в Москву. С письмом Максима Горького в защиту заложника княгиня отправилась в Москву. Ходатайствовала за супруга, где возможно, в том числе перед комиссаром Красиным. Дошла бы и до вождя мирового пролетариата, но, как пишет С.А., «узреть лицо Ленина в предмавзолейный период его биографии было для простого смертного столь же трудно, как, например, взглянуть в открытое лицо любимой наложницы какого-нибудь Абдул Гамида». С невероятным трудом София Алексеевна добилась освобождения мужа. Из Москвы они уехали в Петроград. В Петрограде им жилье предоставила Анна Ахматова – это была комната в Доме Искусств. Супругам повезло, так как род светлейших князей Волконских был внесен в Эстляндский дворянский мартикул, и Эстония сочла их своими гражданами. В 1921 г. Волконские уехали в Ревель как эстонские репатрианты. Вскоре волны истории выбросили супругов на берега Сены – без франка за душой.
«Дальше Европа, большие надежды, еще большие разочарования, – пишет княгиня. – Преподавание гимнастики, ухаживание за больными в Ницце, кинематографические съемки в роли статиста, чтение вслух слепому банкиру, экзамен на шофера такси в Париже… И тоска, тоска бесконечная».
Князь Г.И. Васильчиков рассказывал о парижском знакомстве с Волконским: «Он был женат на Долгорукой, первой русской летчице. В эмиграции она стала таксисткой и содержала семью, поскольку муж зарабатывать не умел». В 1934 г. в Париже были изданы записки Софии Алексеевны – «Горе побежденным». Она оставила статьи и стихи. «Нам – только убежать подальше // От этой жизни, что, как сеть // Нас оплела своею фальшью… // Закрыть глаза… И умереть…» Умерла княгиня 8 декабря 1949 г. в Париже и была похоронена на кладбище Батиньоль.
«Из нашей жизни ушла замечательнейшая русская женщина, – писал поэт и критик Георгий Иванов, – необыкновенно одаренная и своеобразная. В любой стране ум, литературный талант, душевная исключительность и энергия покойной С.А. Волконской обратили бы на нее всеобщее внимание, поставили бы ее на заслуженную высоту. В любой "своей" стране. Но ведь она долго жила и умерла не в своей стране».
В XXI веке русское гражданское общество предпринимает шаги, чтобы прийти в себя. Вернуться в свою страну – ту самую европейскую Россию, которую создавала и в которую верила Екатерина Великая и ее преемники. Вернуть историческую память, без которой у нации нет будущего в сложном глобальном мире. В родовых гнездах и на фамильных погостах встречаются и общаются друг с другом многоязычные представители и потомки рода Бобринских из Старого и Нового Света. Из 24 мужских представителей рода графов Бобринских сегодня только шестеро живут в РФ, семеро – в европейских странах и одиннадцать – в США. На родине неустанными трудами специалистов восстановлен Богородицкий дом Бобринских и в нем организован музей с исторической экспозицией. Реставрируется столичный особняк Бобринских на Галерной улице – он передан Санкт-Петербургскому университету. Снимаются документальные фильмы, посвященные выдающимся фигурам из рода Бобринских. Проводятся международные научные конференции, посвященные изучению исторического и культурного наследия рода. Публикуются статьи и книги.