Портрет графа Палена, как и портрет генерала Эммануила Францевича Сен-При — старшего брата губернатора Херсона, находится в военной галерее Зимнего дворца.
Уважаемый вроде был человек, герой, но видать слишком расслабился после военных походов. Хуже всего в этой истории, что и его подчиненные, офицеры егерского полка, творили, по рассказам Пишчевича, всякие мерзости: грабили прохожих, насиловали женщин, держали в страхе весь город, горожане даже боялись выходить в темное время суток. Так, например, местный судья Булацель, возвращаясь домой, был окружен двумя егерями, которые хотели завладеть его шинелью, но, к счастью, на его крики сбежались люди, и воры поспешно ретировались.
«Граф Гагарин, известный арзамасского полку забулдыга, 10 мая того же года упился с подобными ему и, втащив пушку в комнаты, стрелял из окна на улицу. Окна от потрясения выпали во всем доме. Выставляя себя в оные, заставляли народ удивляться и смеяться».
«Полиция в здешнем городе ничего не значит в рассуждении чинимых военными беспорядков. По положению армейскаго генерал-штаба, корпусные начальники имеют право наблюдать за беспорядками по части гражданской. Но в том же положении ничего не сказано, что делать, ежели гражданская часть увидит в корпусном начальнике сумасбродство, — по-видимому полагалось, что таковой начальник должен быть муж избранный, муж достойных качеств. Граф Пален, не будучи таковым, но права данныя остаются при нем, и потому он деспотически управляет в Елисаветграде…»
Слухи про все учиненные егерским полком безобразия дошли до губернатора Херсонии и Подолии графа Сен-При. 23 сентября он приезжает во вверенную ему губернию с проверкой. Обойдя присутственные места, находит крайне недеятельным нижний земской суд и распускает его, приказав членам суда приехать в Херсон для дальнейшего расследования их деятельности. Граф Карл Францевич Сен-При намеревался и дальше наводить порядок, но был отвлечен жалобами местных жителей села Злынки, где располагался пресловутый егерский полк Палена. Не было больше мочи у них терпеть издевательства от егерцев, и приехали они с петицией к своему губернатору за помощью и поддержкою. Голова и с ним еще несколько людей приехали в Елисаветград и, как пишет Пишчевич, остановились у местного жида и стали составлять письмо графу Сен-При. Хозяин подслушал их разговоры и все донес графу Палену. Последний отправил офицера с приказом забрать всю команду и посадить на гауптвахту. Потом явился и сам граф Пален и стал жестко по щекам и по зубам избивать голову.
«Граф Пален со всею свойственною немцам флегмою и аккуратностью выбил голову бесчеловечно, но благодаря Богу и крепкому сложению русскаго человека, голова не умер».
После этого Пален, чтобы отвлечь от этого инцидента внимание, пригласил губернатора к себе на обед. Губернатор мило отобедал у Палена, ничего не ведая о произошедшем. После ухода графа Сен-При Пален приказал привести голову и продолжил избивать беднягу фухтелями, а потом, связав и погрузив его и других на телеги, отправил с жандармами обратно в село Злынку.
Когда губернатор узнал про эту жестокость (кто ему это рассказал, неизвестно), сильно рассердился и тотчас отправил курьера с письмом к Ланжерону, в котором, сообщая о бесчинствах графа Палена, заявил, что не останется ни двух дней более губернатором, если сия история не будет доведена до сведения самого императора. На следующий день губернатора неожиданно посетил двоюродный брат графа Палена барон Пален, попытавшийся примирить своего брата с графом Сен-При, и упрашивал губернатора не давать продолжения этой истории. На что губернатор ответил ему: «Я как граф Сен-При никакого дела с графом Паленом не имею, но как губернатор я хочу, чтобы сие известие дошло до сведения государя». Барон Пален сообщил своему брату ответ губернатора, тот ответил следующее: «Я увижу, что этот француз-парикмахер мне сделает!» Павел Петрович был уверен в своем непоколебимом положении, так как полагал, что его боевое геройское прошлое покроет любые его мелкие недостатки.
Естественно, лазутчики вложили слова Палена в уши губернатора. Тогда граф Сен-При, не дожидаясь ответа от Ланжерона, сам направляется в Одессу. 15 октября 1816 года Пален имеет наглость вызвать графа Сен-При на дуэль и назначает для сей битвы первое число будущего ноября. То есть Карла Францевича вызывают на дуэль за добросовестное исполнения своих прямых обязанностей губернатора. Вот это да! К тому же, как выяснилось, убивать губернатора граф Пален не собирался сам, для этого нашелся подходящий человечек, который сам вызвался — некий капитан Дроздовский, однажды уже разжалованный из офицеров в рядовые, но при этом выразивший горячее желание пострадать за своего командира и выбить Сен-При. 18 октября граф Ланжерон поручает губернскому предводителю Корбе расследовать сложившуюся в Злынке ситуацию и доложить немедля. Корбе в письменном виде подтверждает факт избиения местного головы и его людей и другие безобразия, учиненные егерским полком. В конце своего письма Корбе приводит слова великого Суворова: «Береги хозяина, он вас поит, кормит, солдат не разбойник».
Получив письмо Корбе, Ланжерон почему-то отправляет его графу Палену. Теперь граф Пален собирается бить Корбе, чтобы его отучить от подражания Суворову. Думается мне, что великий полководец Суворов и представить себе не мог, что его наставления своим воинам помогли изведать фухтеля дворянскому предводителю.
20 ноября граф Сен-При написал из Херсона Палену, что от вызова на дуэль отказывается, пока он является губернатором, а как только перестанет им быть, удовлетворит его волю. Если бы только знал бедный граф Сен-При, что через несколько лет его сын, Эммануил, застрелится от неразделенной любви к дочери Палена Юлии (такова одна из версий. — Авт.), то, вероятно, согласился бы на дуэль. Прочитав отказ губернатора, Пален сказал: «Француз увертывается от меня, но я его где-нибудь попаду». «Таковы теперь генералы — из уст их выходят слова, приличныя одним кабачным забиякам», — пишет Пишчевич.
Дуэль не состоялась еще и потому, что 20 декабря капитану Дроздовскому отрубил кисть правой руки его друг, тоже поляк, поссорившись в трактире с которым, они сразились на дуэли. «Такова дружба нонешних офицеров!»
2 февраля 1817 года на радость местного населения тираспольский конно-егерский полк отбыл, напоследок обворовав многие дома и повыбив печи и стекла.
В главе «Графы Лудольф» я упоминала о брате основателя города Одессы — Феликсе Михайловиче Дерибасе и его племяннике Михаиле Дерибасе. Любопытно, что предки этих двух знаменитых семейств оказались в Неаполе в одно и то же время. Напомню, что в 1734 году молодой Гульельмо Маурицио Лудольф попадает в столицу королевства вместе с герцогом де Лирия, участвовавшим в битвах за завоевание Неаполя и который становится одним из приближенных Карла III Бурбонского (1716–1788). Именно герцог де Лирия представляет молодого Лудольфа тосканцу Бернардо Таннучи, являвшемуся в то время фактически правителем Неаполитанского королевства, а тот, оценив личные качества молодого человека, определяет его в Министерство иностранных дел.
Отец адмирала Осипа Дерибаса — Дон Мигель Рибас-и-Бойонс, по одной из версий — испанский еврей, принявший католицизм, а по другой — каталонский аристократ, также в 1734 году покидает Барселону в составе армии генерала Монтемара (Jose Carrillo de Allornjz duca di Montemar, 1671–1747). Участвовал в различных сражениях, проявив храбрость и верность испанской короне, и после успешного окончания похода через своего командира герцога Монтемара, с 1737 по 1747 занимавшего пост военного министра при новом неаполитанском короле, выхлопотал себе должность директора Министерства морских и военных дел, дослужившись до звания адмирала.
Его старший сын, Осип Дерибас (1749–1800), родился в Неаполе. В период с 1765 по 1769 год служил в неаполитанской армии, но неожиданное знакомство в Ливорно с графом Алексеем Орловым изменило всю его дальнейшую жизнь и навсегда связало испанца с Россией.
В тот период в Италии активно действовала некая хорошо воспитанная красавица, бегло говорившая на нескольких иностранных языках, окруженная многочисленными сторонниками и ухажерами.
Молодая особа провозглашает себя законной наследницей русского престола, утверждая, что является дочерью покойной императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита Алексея Разумовского, хотя точное происхождение этой несчастной так и не было установлено. У нее было множество имен, которыми она представлялась: Франк, Шель Тремуйль, Али-Эмете, принцесса Владимирская, госпожа Азова, Бетти из Оберштейна и, наконец, графиня Селинская. Граф Орлов знакомится с самозванкой в Риме, красиво ухаживает за ней в Пизе, они посещают вместе оперу, балы и приемы. Он предлагает ей руку и сердце, она соглашается, и организуется свадьба, но с подставным священником. Теперь задача Орлова — заманить княжну на один из русских кораблей в порту Ливорно.
По одной из версий, именно Осип Дерибас убеждает Тараканову в том, что русский флот жаждет встать под ее знамена, и хитростью заманивает княжну на борт императорского фрегата, хотя существует также мнение, что Осип в тот год не мог быть в Италии, поскольку находился в Санкт-Петербурге.
Молодая супруга Орлова входит на борт с полной уверенностью, что на ее стороне теперь находится могучая военная и политическая сила в борьбе за русский престол (см.: Эйдельман Н. Я. Твой XVIII век).
Однако, как только эскадра отплыла от берега, несчастную княжну взяли под стражу. Арест принцессы вызвал возмущение в Ливорно, Пизе и Флоренции. В течение двух дней, пока русская эскадра еще стояла на рейде, ее постоянно окружали лодки, полные местных жителей, и только цепь солдат на палубе, угрожавших открыть огонь, держала их на достаточном расстоянии. 26 февраля 1775 года эскадра снялась с якоря. Княжна плохо себя чувствовала, и ей был выделен собственный врач и прислуга. Сам же князь Орлов, опасаясь мести итальянцев, спешно выехал из с