И вот мы наконец подошли к третьей сестре Мейендорф — Жоржине Егоровне, в замужестве Чичериной.
Небольшая историческая справка о роде Чичериных.
Чичерины (Tchitcherine) — старинный русский дворянский род, происходивший от выехавшего из Италии в свите Софии Палеолог в 1472 г. Афанасия Чичерни, сын которого, Иван Афанасьевич, умерший в монашеском сане, стал именоваться Чичериным. К этому роду принадлежат еще две ветви дворян Чичериных. Родоначальник первой — Матвей Чичерин, живший в конце XVI столетия, чей младший сын, Осип Матвеевич, был лихвинским городовым дворянином. Из этой ветви происходит род министра Чичерина. Род Чичериных записан в шестой части родословной книги Тамбовской губернии.
Муж Жоржины Мейендорф — Василий Николаевич Чичерин — родился 14 сентября 1829 года в Тамбове. Это был тонкий светский человек, прекрасно говоривший и писавший по-французски, посвятивший себя дипломатической карьере. Окончив в 1849 году юридический факультет Московского университета, в декабре 1850 года Василий Николаевич был определен на службу в Санкт-Петербургский главный архив Министерства иностранных дел. Спустя некоторое время назначен в азиатский департамент, а в 1853 году — сотрудником российской миссии в Бразилии.
В августе 1855 года Чичерина переводят в Мюнхен. В 1859 году, во время итальянской войны, он работает в Турине старшим секретарем русской миссии под руководством посланника Эрнеста Густавовича Штакельберга, брата Софии Густавовны, то есть дяди Жоржины Мейендорф (см. главу «Графы Штакельберг»). Между Василием Николаевичем и племянницей шефа, Жоржиной, завязываются тесные дружеские отношения, постепенно переросшие в любовные, и вскоре молодые женятся там же, в Италии, причем брачная церемония проходит на русском военном корабле в Генуэзской гавани. Отец Жоржины, Егор Казимирович, как вы уже знаете, не был дипломатом, но семья Мейендорф подарила царскому правительству целый ряд выдающихся дипломатов. Как я уже подчеркивала ранее, мать Жоржины — графиня София Штакельберг — дочь участника Венского конгресса, оставалась носительницей старых традиций меттерниховского времени. По воспоминаниям Б. Н. Чичерина, София Густавовна была «одной из самых чистых и возвышенных натур», человеком широко образованным, с тонким художественным вкусом, увлекалась живописью, и сама прекрасно рисовала, и детям старалась привить любовь к искусству. Будучи гимназистом, Георгий Васильевич Чичерин часто навещал свою бабушку — особу остроумную, отличавшуюся живостью, несмотря на преклонный возраст. Он с наслаждением слушал ее воспоминания о старой дипломатической жизни меттерниховского времени.
Вскоре после женитьбы Василия Николаевича направляют советником посольства в Париж. К сожалению, это назначение в корне изменит жизнь Чичерина не в лучшую сторону. Как человек мыслящий и глубоко размышляющий о человеческом существовании, Василий Николаевич испытывал неудовлетворенность социальной средой, к которой принадлежал. Понимание своих проблем и даже некое утешение он находит в одной из форм религии, примкнув к некой секте, но веру свою не меняет, оставшись человеком православным. Это было очень модным в то время во Франции сектанским движением под названием пиетизм, в России оно станет известно как пашковское. В Париже руководящую роль в этом движении вместе с лордом Рэдстоком играла г-жа Андрэ — мать видного банкира-миллионера.
В 1861 году в жизни Василия Чичерина происходит неприятное событие: душевнобольной кузен Жоржины — Рудольф Петрович Мейендорф (1832–1883) — полковник и флигель-адъютант Конно-гренадерского полка, наносит личное оскорбление Василию Николаевичу, после чего Чичерину ничего не остается как вызвать обидчика на дуэль. После долгой внутренней борьбы, посоветовавшись с г-жой Андрэ, Василий Николаевич приходит к заключению, что дуэль противоречит его убеждениям, и отвергает ее. Но все же это событие бросает тень на его карьеру, и встает вопрос о его пребывании на дипломатической службе.
Да, не повезло дяде Жоржины с сыном Рудольфом, много неприятностей он ему доставил.
Петр Казимирович Мейендорф (1796–1863) — действительный тайный советник, проработавший как дипломат в Австрии, Берлине, Мадриде, в Вюртемберге и Гааге, был человеком храбрым, умным и весьма уважаемым, хотя и обвиненный в неверности по отношении к своей родине — России.
Вот что писал о нем князь П. В. Долгорукий: «Один русский сановник прекрасно определил барона Петра Казимировича, сказав о нем: „Барон Мейендорф — человек умный и ученый, он знает все в мире, за исключением России, о которой не имеет никакого понятия“».
Петр Казимирович был, безусловно, ловким дипломатом со всех точек зрения, но дипломатом старой школы, то есть подражателем тех, кто на Венском конгрессе безжалостно делил нации и государства, отдавая, практически даря несколько сотен тысяч человеческих душ тому или иному государю. И это вполне объяснимо: для того поколения дипломатов правительство было всем, а народы — лишь приложением к географии.
Барон Мейендорф являлся большим поклонником Меттерниха и, находясь послом в Вене, проводил явно враждебную политику по отношению к России, утверждая, что Австрия должна быть сохранена в настоящих границах, тем самым выступая против славянских народов, которых должен был поддерживать, а не бороться с ними с такой ожесточенной убежденностью. Поговаривали, что на него имела огромное влияние его жена-иностранка — сестра австрийского первого министра и министра иностранных дел Софья Рудольфовна Буоль-фон-Шауенштейн.
Петр Казимирович, придерживаясь далеких от либерализма убеждений, признавал высшим сословием только дворян, а других ни во что не ставил. Со слов князя Бисмарка: «Барон — самое симпатичное, с моей точки зрения, явление среди дипломатов старшего поколения. Он был в свое время посланником в Берлине и по образованию и утонченным манерам принадлежал, скорее, александровскому времени… к слову которого внимательно прислушивался император Николай».
Старший сын Петра Казимировича — барон Александр Петрович Мейендорф (1831–1855) был убит под Севастополем во время Крымской войны, а младший — Рудольф, тоже военный, но с неуравновешенной психикой и большой задира, постоянно попадал в неприятные ситуации. Отчасти из-за него Чичерин оставляет дипломатическую службу и навсегда порывает с привычной средой, переехав в свое имение в Тамбовской губернии и окунувшись безвозвратно из роскошного светского быта в серое существование провинциального помещика, к тому же с очень скромными финансовыми доходами. Чичерин, благородный и чувствительный человек, глубоко переживает свой отказ от дуэли с двоюродным братом своей жены, ему кажется, что окружающие истолковывают его поступок как проявление трусости и, чтобы доказать, что он вовсе не трус, записывается в добровольцы Красного Креста во время Русско-турецкой войны.
В сражениях под пулями Чичерин храбро выносит на себе раненых. К счастью, он возвращается с войны живым, но с больными легкими, долго и мучительно болеет. В 1882 году Василий Николаевич Чичерин умирает.
Его сын — Георгий Васильевич Чичерин (1872–1936) — родился в семейной усадьбе в Тамбовской губернии, окончил историко-философский факультет в Санкт-Петербурге, некоторое время успешно работал в архивах Министерства иностранных дел.
На стыке веков он сближается с революционерами. Из-за угрозы ареста в 1904 году выезжает за границу. С 1905 года — член РСДРП берлинской секции большевиков. После Февральской революции 1917 года являлся секретарем российской делегатской комиссии в Лондоне. 6 января 1918 года Георгий Чичерин возвращается в Петроград и вступает в РСДРП(б).
30 мая того же года назначен наркомом иностранных дел РСФР. Георгий Васильевич Чичерин был очень талантливым дипломатом, с изысканными манерами русского дворянина, с богатой речью, насыщенной литературными сравнениями и историческими примерами, перенявший большую любовь к классической музыке от своей матушки — баронессы Жоржины Мейендорф (в доме семьи Чичериных было два черных рояля).
Его любимыми композиторами были Вагнер, Бах, Моцарт. Незадолго до ухода с высокого государственного поста Георгий Васильевич заканчивает книгу о Моцарте, которая была очень высоко оценена Луначарским. В своем письме к брату он напишет: «У меня была революция и Моцарт. Революция — настоящее, а Моцарт — предвкушение будущего, но их отнять нельзя». (Из статьи на www. redstar.ru «У него была революция и Моцарт».)
Чичерин был не только дипломатом и министром иностранных дел, он также является создателем основ традиций в советской дипломатии, которые и сейчас используются в обучении нового поколения русских дипломатов.
Гениальный русский поэт Александр Пушкин тоже состоял в родстве с династией Чичериных.
Дед Пушкина Лев Александрович Пушкин (1723–1790) был женат на Ольге Васильевне Чичериной (1737–1802), их сын Сергей Львович Пушкин (1770–1848) станет отцом А. С. Пушкина (1799–1837).
Родителями Ольги Васильевны были Василий Иванович Чичерин (1700–1743) и Лукерья Васильевна Приклонская (1705–1765).
Вот что писал сам Александр Сергеевич в период с 1830–1831 о своих родственниках: «Прадед мой Александр Петрович был женат на меньшой дочери графа Головина, первого Андреевского кавалера. Он умер весьма молодым, в припадке сумасшествия зарезал свою жену, находившуюся в родах. Единственный сын его, Лев Александрович, служил в артиллерии и в 1762 году во время возмущения остался верен Петру III. Он был посажен в крепость, где содержался два года. С тех пор он уже в службу не вступал, а жил в Москве и в своих деревнях.
Дед мой был человек пылкий и жесткий. Первая жена его, урожденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с французом — бывшим учителем его сыновей и которого он весьма феодально повесил на черном дворе. Вторая жена его, урожденная Чичерина, довольно от него натерпелась. Однажды он велел ей одеться и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете чуть ли не разрешилась моим отцом. Родильницу привезли домой полумертвую и положили ее в постель, всю разряженную и в бриллиантах. Все это знаю я довольно темно. Отец мой никогда не говорил о странностях деда, а старые слуги давно перемерли».