Зевнув, Михаил огляделся. Лагерь шумел в круговерти утренних дел.
— Встал, что ли? — раздался голос Турна.
Михаил посмотрел на солдата. Рыжеволосый улыбался, ни в грош не ставя значимость фигуры Обещанного. По беглой оценке, схожие мысли одолевали большинство воинов шестьдесят седьмой. Они даже не удосужились разбудить спасителя, ниспосланного им самим Ло. Зачем он им?
Зачем он здесь?
— Эй, Шестьдесят седьмые, двигайте задницами. Завтрак готов, — возвестил от костра веселый голос. Из нелестных эпитетов, коими тут же наградили обладателя голоса, следовало, что зовут его Прот, а в отдельных случаях — Жаба.
Хмуро понаблюдав за дружеской перепалкой, Михаил встал и подошел к костру. Принюхался. В булькавшем на огне котле настаивалась КВВ — Каша Всегда и Везде.
— Чего вылупился? — прикрикнул Прот. — Для солдата каша, что мать родная.
— Я не солдат, — буркнул в ответ Михаил, но кашу взял.
Несколько минут он добросовестно уговаривал себя поесть. Белое комковатое варево он ненавидел с детства.
— Отлично, Шестьдесят седьмые, — сказал Сторд, откладывая тарелку. — Хватит жрать. Пока та-годы разбирают укрепления, мы успеем позвенеть сталью.
Ктан неторопливо поднялся на ноги. Солдаты послушно взялись за мечи. Кто-то отпустил беззлобную шутку, несколько человек преувеличенно громко засмеялись. Быстро сметав кашу, Михаил глотнул для лучшего пищеварения водички и встал.
— Мик, ты со мной, — подошел к нему Сторд. За то, что он сказал это так обыденно, как само собой разумеющееся, Михаил готов был его обнять. Но проблема оставалась…
— Видите ли, я… — замялся Михаил, вынимая меч. Вопреки ожиданиям, клинок удобно лег в руку.
— Не вижу.
Воздух рассекла серебристая молния удара. Михаил инстинктивно вскинул оружие, и клинки со звоном скрестились.
— Охренел?!
— Ты любишь жить, — подвел итог Сторд.
Меч ктана описал полукруг. От потери головы Обещанного спасло только мгновенное падение.
— Мне повторить вопрос? — процедил Михаил. Он почувствовал у горла острие клинка.
— Не стоит, — спокойно улыбнулся Сторд.
— ВСТАТЬ!! — внезапно проорал ктан.
Взметнувшись от неожиданности вверх, Михаил ткнул мечом в лицо противника. Сторд отклонил удар, мгновенно обогнул Михаила и от души врезал ему ногой по заду. Среди солдат послышались смешки.
— Ты-то чего ржешь, Глоо? — раздался голос Турна. Звякнули мечи, кто-то упал.
Михаил постарался успокоиться. Ярость — плохой советчик. Если действовать с умом… Сторд одним ударом выбил меч из рук Обещанного. Стальным бликом мелькнув в воздухе, клинок упал метрах в двух от сражавшейся пары.
— Ты что, свой хрен держишь? — нахмурился ктан. — Ты держишь в руках меч, вот и держи его как меч.
К Шестьдесят седьмым подъехал вестовой. Конь под ним, заслышав звон мечей, слегка взбрыкнул. Успокоительно похлопав скакуна по шее, солдат отыскал взглядом Сторда.
— Дан приказ к отходу.
— Рановато сегодня, — сказали за спиной Михаила.
Ктан кинул меч в ножны и громким криком оповестил тридцатку о предстоящих сборах. Удовлетворенно кивнув, вестовой подхлестнул скакуна и проследовал к следующему бивуаку. Сторд с усмешкой взглянул на Обещанного, затравленно озиравшегося по сторонам:
— Собирайся, мы выходим.
Михаил послушно развернулся и отправился за снаряжением. Собирался он недолго — около десяти минут. Возможно, ему удалось бы чуть потянуть время, но рядом весьма некстати оказалась Торика, значительно сократившая продолжительность сборов.
— Готов, — возвестила женщина.
Подмигнув Обещанному, она заняла место в хвосте построившейся тридцатки. Немного подумав, Михаил встал там же.
— Проверили амуницию… — Сторд оглядел солдат. — Выдвигаемся.
Третий Лозаннский уходил с гостеприимного поля, оставляя за собой выжженные участки земли и части разобранных укреплений. «Пришли, испортили, ушли» — усмехнулся Михаил. Чтобы как-то сгладить впечатление от однообразной перестановки ног, он сконцентрировался на изучении груэлльских красот.
Ближе к полудню картина мира изменилась. Ширина поля сузилась до сотни метров, а вскоре лес и вовсе подступил к дороге вплотную. Два светила теперь не столь усердно жарили солдатские затылки, что с лихвой компенсировало неимоверное количество кровососущих паразитов.
— Болото, — зло буркнул идущий перед Михаилом солдат. Раздался яростный хлопок.
Характер леса действительно претерпел разительные изменения. Заросли расступились, среди деревьев появились ядовито-зеленые прогалины. В воздухе повис запах гнили и застоявшейся воды. Оставалось только надеяться, что болото закончится прежде, чем отряд остановится на привал.
Прошло несколько часов. Вокруг — все то же болото. И не толики беспокойства среди лозаннских солдат. Они шли, точно заведенные, стойко игнорируя тревожный дух болот. «Они могут — я могу» — упрямо тряхнул головой Михаил. Подтянув пояс, он с напускной легкостью продолжил путь.
В скором времени из Обещанного выветрилась последняя капля бравады. В свое время он истоптал достаточное количество дорог. Но не в боевом снаряжении, не по рытвинам насыпи, перечеркнувшей болото… «А, кстати, где болото?» — Михаил устало огляделся. Сумрачные заросли сочились тишиной.
— Привал… Привал… — донеслось до солдат Шестьдесят седьмой.
Михаил безвольно упал на землю.
— Обещанный, тебе что, жратву подносить? — рявкнул Прот, распаковывая свертки со вчерашним жарким.
С трудом поднявшись на ноги, Михаил сходил за причитавшейся ему долей съестного. Не ощутив вкуса, проглотил еду и не успел даже вытереть руки, как до Шестьдесят седьмых долетел приказ о выступлении. Если бы Тейра узнала, что о ней думает Обещанный в данный момент, она бы для начала повесила его, затем реанимировала и заставила бы двигаться. Поэтому движение Михаил начал добровольно. Сделать первый шаг было неимоверно трудно. Втянуться в походный ритм — еще труднее. И, тем не менее, он это сделал.
***
Они шли до вечера — до последнего лучика последнего из солнц. Когда окончательно стемнело, отряд остановился на ночлег. Среди холмов замерцали длинные цепи костров. Та-годы, двенадцатый дгорский, тридцать четвертый и тридцать пятые лозаннские занялись строительством укреплений. Еще несколько тридцаток ушло в патруль. Михаил мысленно им посочувствовал. Минут сорок назад начался сильнейший ливень, мгновенно превративший землю в грязь, а процесс передвижения — в мучение.
В этом отношении Шестьдесят седьмым повезло — они сидели под наспех натянутым тентом и жадно поглощали холодный ужин.
Михаил попытался устроиться поудобнее. Рядом недовольно заворчали.
— Боюсь, как бы беды не вышло, — задумчиво сказал Турн, глядя на мутную пелену дождя.
— Беды? — переспросил Крел, сладко потягиваясь.
Ответить рыжеволосый не успел. Под тент, отфыркиваясь, нырнул Сторд.
— Брон говорит, дело нечисто. Дождь попахивает магией, — сходу объявил ктан.
— Ну и сделал бы чего, — ответил Крел.
— Старик делает все возможное, — пожал плечами Сторд.
— А по мне как, обычный дождик, — подал голос один из солдат.
— Ну, поделать мы все равно ничего не можем. Но если дождь будет продолжаться и завтра, — нахмурился ктан, — мы все окажемся по уши в хетче.
— Уровень воды в Черне повысится, и Ротчер из речки превратится в лютого зверя, — закончил за командира Турн. — То-то повеселимся, когда доберемся.
По спине Михаила пробежал холодок. Ночь обещала быть долгой-долгой, а новый день — страшным.
Утро встретило Третий Лозаннский прозаично — дождем. Непроницаемая стена воды скрыла от людей лесные угодья и небо, видимость ограничивалась едва ли десятком метров. Под стать погоде было и настроение солдат. Быстро сметав завтрак, они столь же быстро начали собираться, иногда с тревогой поглядывая на угрюмо-серое небо.
По общей команде Шестьдесят седьмая тридцатка заняла место в колонне, и отряд двинулся в неизвестность.
Они шли, упорно вспарывая грязь…
И шли…
К полудню холмистая местность преобразилась. На пути отряда все чаще стали попадаться рощицы, и не за горами был тот час, когда дорога вновь углубится под лесные своды. Отряд сделал привал. Солдаты наспех перекусили и двинулись дальше.
Они шли, и Михаил надеялся, что его смерть будет быстрой.
Через несколько часов, миновав сумрачную пропитанную влагой чащобу, Третий Лозаннский выбрался к Ротчеру.
— Вы шутите! — проорал Михаил. Крик мгновенно затерялся в посвисте ветра и шуме дождя.
Меж черных скальных обрывов пенным потоком неслась река. Протуберанцы волн с настораживающим постоянством били в деревянные мостки, ведущие на противоположный берег.
— Нам что, предлагают перейти по нему?! — Михаил схватил за руку пробегавшего мимо Крела.
— Ага, — ответил солдат, мотнув головой. Веер брызг разлетелся на добрый метр.
— Готовимся, — раздался приказ.
Сквозь пелену дождя Михаил разглядел Сторда.
— Скоро… мы… — долетел до тридцатки крик ктана.
Шестьдесят седьмые едва ли не на ощупь побрели к мосту. Низкие свинцово-черные тучи вкупе с дождем погрузили мир в темноту, изредка пронизываемую ветвистыми росчерками молний.
— Командующий на виду, — крикнул Сторд, заметив у берега эльфийку в окружении верных адъюнктов. Солдаты без лишней суеты отсалютовали командующему. Михаил повторил жест салюта, хотя это было последнее, о чем он мог думать в такой момент.
Не торопясь подойдя к Шестьдесят седьмым, Тейра скользнула по Обещанному ничего не выражавшим взглядом и повернулась к Сторду.
— Готовы, ктан?
— Да, командующий. Пойдете с нами?
Эльфийка согласно кивнула. Немного погоняв в уме симпатичную мыслишку о том, что Тейра отправляется с ними из-за него, Михаил желчно усмехнулся и двинулся к переправе.
Первым мост преодолел та-год, протянув за собой спасительную нить каната. Подобную предусмотрительность Шестьдесят седьмые оценили, едва ступив на шаткие мостки. Ударила волна, и мир заметался.