бит?
— Бойни можно было избежать, — произнес он, морщась. Болело всё тело — от ногтей, до кончиков волос.
— Чего избежать? — непонимающе спросила Тейра. Стерпеть упреки она могла из уст лишь нескольких близких людей, и в число оных Обещанный не входил.
— Внезапного нападения, — пояснил Михаил. — Работай ваша разведка чуть лучше, вы могли бы упредить удар врага.
— Разведка? — Удивление эльфийки усилилось. — О чем, именем Эфга, ты говоришь?
— Если мне не изменяет память, прежде чем снимать армию с якоря наперед высылают небольшие группы солдат с тем, чтобы они оценили обстановку. Боевой потенциал врага, жирны ли свиньи на пути, какова глубина хетча, в который их тащат…
— Интересная мысль, — честно признала Тейра. Идея ей понравилась, пусть и за авторством Обещанного. Командующий даже готова была оставить без внимания наглость подчиненного.
— Странно… Когда вы меня встретили, я думал ваша группа находилась именно в разведывательном рейде.
— Нет, мы просто искали тебя, — задумчиво проронила Тейра. Не сказав более ни слова, она удалилась.
— Когда разговариваешь с командующим, следует вставать и отдавать честь! — прогремел знакомый голос.
«Чего им от меня надо?» — Мысль трепыхнулась и пропала, оставив звонкую пустоту. Покой — хрупкая вещь.
— Встать, солдат!! — гаркнул Сторд.
С трудом приняв вертикальное положение, Михаил застонал. Взгляд ктана чуть смягчился.
— Марш за мной!
— Турн погиб…
— Думаешь, я не знаю?! — прошипел Сторд. — Но это не повод сидеть здесь, когда другие работают. Задницу в руки и за мной! Покажешься лекарю, потом копать ямы.
— Ямы?
— Да, разрази тебя Эфг, ямы!
Круто развернувшись, Сторд двинулся прочь. Михаил побрел следом, хромая на обе ноги. Через пару шагов наткнулся на свой меч, молча поднял его и бережно вложил в ножны. Клинок, втоптанный в грязь, выглядел пугающе одиноко…
Они шли среди трупов, и Михаил еле сдерживал желание закрыть глаза. Он не хотел видеть солдат, разгребавших завалы из тел, искавших живых… Издалека доносился мальчишечий крик. Слов не разобрать, только отчаяние. Рядом кто-то выругался. Послышался треск распарываемый ткани.
— Дитоо, к тебе, — сказал ктан.
— А, Обещанный.
С земли поднялся средних лет мужчина, покрытый грязью и кровью.
— Я лекарь, — спокойно пояснил Дитоо в ответ на растерянный взгляд пациента. Когда-то давно подобные взгляды заставляли его внутренне сжиматься, искать слова утешения, а подчас и оправдываться незнамо в чем. Со временем это прошло.
Усадив Михаила на землю, Дитоо снял с него куртку и рубаху. Затем внимательно осмотрел и промыл раны, наложил целебную мазь, повязки.
— Жить будешь.
— Да?
— Да. В поясном кармане у тебя лежат корни трецеи. Жуй их, это поможет от воспаления.
— Как они выглядят?
— Как хетч. — Достав из пояса Михаила несколько черных стручков, Дитоо коротко сказал: — Они.
Дальнейшее Михаил помнил смутно, тусклыми лишенными цвета обрывками. Ему в руки сунули лопату, и он усердно разгребал грязь. Потом они с Крелом стаскивали в ямы трупы. Бесконечный путь по холмам… Скользкие склоны и путы травяных плетей. Согнутые усталостью солдатские спины и однообразный топот сапог. Ночь.
Принюхавшись к запаху горелой каши, Михаил поморщился и отставил тарелку. Он не хотел рисковать, опасаясь испортить окружающим аппетит. Хотя, вид солдат, молчаливо поглощавших ужин, действовал на него не менее угнетающе. Отмахнувшись от вопросительных взглядов, он бесцельно побрел в изменчивый сумрак, сотканный огнями костров
— Я к бабенке, значится, наклоняюсь — всё чин-чином, а сам думаю про лошадь, что мне давеча предложили… Ну и вырвалось у меня…
— С тех пор у тебя не достает глаза, да? — Грянул смех.
Михаил поспешил скрыться в тени. Не успел он сделать и пары шагов, как столкнулся с годоком. Оглядев человека, птице-лев издал легкий смешок.
— Обещанный, по кружечке?
— Э…
У годокских костров их встретили с удивлением, но без лишних вопросов.
— Привет, — буркнул Михаил.
Пока он устраивался, никто не проронил ни слова. По родовому укладу годоков знакомство не терпело суеты. В руке у Михаила точно по волшебству возникла вместительная фляга. Не позволяя себе задуматься о происходящем, он приложился к горлышку и удивленно кашлянул. По консистенции напиток напоминал самогон.
— Забористая штука… — Сосед Михаила довольно засопел.
— Угу.
Обещанный закрыл глаза и сделал второй глоток.
***
— …я хватаю его за-а голову — и хрясь вверх…
— Коршуны вы мои … — Михаил пьяно качнулся и попытался хлопнуть ближайшего годока по лапе. — С точки зрения… аэродми… ди…
Промахнувшись с хлопком, Обещанный рухнул на землю.
— Да ты расклеился чуток. — Годок поднял его и усадил на место. — А она такая симпатичная… надкрылья се-еребристые…
— Ща, говорю, отпущу… И отпустил, небось все еще летает…
— Еще по сто? — Не дожидаясь ответа, Михаил отхлебнул из фляги. — Где я? А я скажу… та-а-ам, где надо… В самом эпир… эрице… эпицентре…
— И она, вижу, не прочь…
— Орлы… — Михаил сделал попытку встать. — За нас!
— Именем Ло! — грянул в ответ нестройный хор голосов.
Этот хор и услышала Торика, подходя к годокскому бивуаку. Взглянув на теплую компанию у костра, она нахмурилась. Сегодня Ло отвернулся от нее. И с болью ей придется справляться в тоскливом одиночестве.
— Мик, — осторожно позвала она. — Надо бы идти.
— Куда?
— К шестьдесят седьмым. Сторд ждет.
— А-а… я пас. — Михаил встал. Покачнулся. Торика поспешила подставить ему плечо.
— А Турн погиб…
Обещанный перегнулся пополам в неудержимом приступе рвоты. Женщина отвернулась. В данный момент намерение переспать с вероятным Спасителем уже не казалось ей столь забавным.
— Спасибо, — прохрипел Михаил, распрямляясь. Легкий ветерок коснулся лица. На душе полегчало. — Идем…
Через несколько минут впереди показались костры родной тридцатки.
— Готов, — подвел итог Сторд, брезгливо глядя на Обещанного. — Клади сюда, пусть проспится.
Лепурка устроила свою ношу у костра и прилегла рядом. Вспомнив вкус годокской выпивки, она передернула плечами. Чтобы там не говорили, Мик крепкий парень. Наберется опыта — цены не будет.
***
Утро начиналось потрясающе. Омытая дождем зелень на холмах играла изумрудом под лучами солнц. Дуновения прохладного ветерка колыхали купы редких рощ. Пахло мокрой землей, цветами и просто травой. В пронзительной синеве неба выводила трель одинокая птица.
С трудом разлепив веки, Михаил тут же поспешил их закрыть. Голова грозила взорваться, во рту ощущался мерзкий привкус, не достойный описания. Михаил попытался встать. «Сейчас бы пару пива…» — всколыхнулась спасительная мысль. И душ — холодный, бодрящий.
— Мик, говорят, ты Дара перепил, — раздался от костра голос Прота.
— Не ори, — поморщился Михаил. Грянул смех.
— Я вот тоже как-то пил с годоками…
— Не надо об этом, — простонал Михаил. Сориентировавшись на местности, он медленно побрел к котлу.
— Держи. — Прот сунул Михаилу флягу.
— Это типа что?
— Вода, — усмехнулся лепурец. — Поверь мне, сейчас вода тебе просто необходима.
Позади рванувшегося к фляге Михаила неслышно возник Сторд.
— Как себя чувствуешь, солдат?
Обещанный оторвался от горлышка, смахнул с подбородка капли влаги и честно признал:
— Хреново.
— Я про раны, — терпеливо пояснил ктан.
— В сравнении с похмельем это ерунда, — задумчиво произнес Михаил. Он прислушался к собственным чувствам. Недавний бой вспоминался без особой горечи. Данный факт, вне всякого сомнения, следовало принять с благодарностью и без лишнего самоанализа. Ведь боль могла просто затаиться… Душа — потемки, и не к чему ее столь часто бередить.
— Кому надо, может топать к Дитоо. У нас есть несколько минут, — обратился ктан к солдатам.
Поразмыслив, Михаил решил последовать совету Сторда. И, едва отойдя от бивуака, наткнулся на Брона
— Обещанный, — хмуро начал маг, оправляя хламиду, — это самое… спасибо…
— Всегда пожалуйста.
Исподлобья взглянув на Михаила, Брон усмехнулся, пробормотал пару слов и щелкнул собеседника по лбу. И свершилось чудо — похмелье отступило. Прежде чем Михаил успел поблагодарить старика, тот затерялся среди солдат. Недоуменно хмыкнув, Обещанный поспешил вернуться к костру. Дитоо подождет, каша — дело святое.
Он успел расправиться с завтраком прежде, чем прозвучала команда к выступлению. Третий Лозаннский свертывал лагерь, готовясь продолжить нескончаемый путь к Орху.
***
Почитай уже два дня как отряд скрывался в лесной чащобе близ Ренэлин-дгора, напоминая зверя, притаившегося перед решающим броском. Чтобы достигнуть горных кряжей в поставленный командующим срок, солдаты безостановочно шли трое суток, наверстывая время, отданное битве с яроттцами. Для них, измотанных маршем, вынужденный отдых пришелся весьма кстати. Особенно вольготно себя чувствовали дгоры, сердцем тянувшиеся к родным горам.
Высокие снежные пики Ренэлина действительно обладали магической притягательностью. Черные глыбы камня, хрустально-белый снег и редкие клочки зелени на фоне легких перистых облаков — картина, которую стоило увидеть… И лучше — в формате «девять на двенадцать». Размышляя, Михаил устало опустился на подушку седого мха меж сосновых корней и закрыл глаза. Шестьдесят седьмая тридцатка только что вернулась из патруля — к холоду и сумраку лагеря. Указ командующего запрещал разводить огонь близ вероятных позиций противника. Вздохнув, Михаил попытался устроиться поудобнее. Здесь, среди золота сосен, еще можно согреться, но стоило выйти на открытое пространство, и ледяное дыхание гор заставляло поеживаться от холода.
Хрог заявил, что шуб в обозе нет и быть не может по определению. А ежели кто-то недоволен, всегда можно обратиться с жалобой к Тейре. Воспользоваться советом никто не рискнул.