– Да мы и не ломаем. Просто, раз уж мы тут все сегодня собрались, любопытно, кто ж это там заперся изнутри, – сказал Лёнчик. – За крепкой дверью.
– Узнаете непременно, – пообещала капитанша. – Все четверо. Хотя и троих хватило бы вполне. Но мы опасались – вдруг и троих не будет. Вы, видно, предчувствуете – и прыгаете со страху с крыш. А боятся нечего. Гордиться нужно. Раньше так и шли на смерть – за Сталина!
– Там что, Сталин? – спросил Антон.
– Все узнаете в свой час. Теперь уже в свою минуту. Слышите?
Они слышали. Как кто-то мокрыми ногами прошлепал по полу, верно, кафельному, как отодвинулся один засов…
– Вам, любознательные, скажу, – она начала пятиться. – Вы чудесные дети. Без преувеличений. Такие и нужны. Вернее, таких он и хочет.
Отодвинулся второй замок.
Антон одной рукой держал фонарь, другой достал выкидушку. Нужно будет в следующей жизни изучить ножевой бой. Сначала по книжкам, потом потренироваться, а лучше найти мастера. Ну, хотя бы разрядника.
– Ой, не смеши меня, – капитанша была уже далеко. Нужно бы за ней, но ужас, отсутствие которого ощущалось совсем недавно, пришел. И приморозил ноги. Что вы хотите, они даже не восьмиклассники.
Дверь начала открываться.
– Умираю, – предупредил Лёнчик. И исчез с легким хлопком.
– Давай, Оля, пора, – сказал Никита, и они исчезли одновременно. Искусство лёгкой смерти вместо смерти мучительной они узнали давно. Пришлось узнать. Тяжело умирать в мучениях. Жаль, не всегда срабатывает.
Антон не торопился. Нужно же посмотреть!
– Не смотри, – сказал внутренний голос.
И он решил послушаться. В другой раз посмотрит.
Капитанша, а вернее, полковник службы… да неважно, какой службы, не верила своим глазам. Вот были ребята, и вот их нет, только фонарики поскакали по полу.
Ну и ладно. Это само по себе очень важно. Открытие.
Она развернулась и побежала. Бежала она быстро, туфли удобные и легкие, и бесшумные.
Добежала до двери, а она закрыта.
Она дернула раз, другой.
– Откройте!
– Извините, Александра Григорьевна. Приказ. Он должен получить требуемое. Вы – запасной вариант.
Запасной вариант? Она не согласна! Можно кого чином пониже. И вообще, полковниками не разбрасываются, особенно с её опы…
7
– Это радостный день для всех нас, но особенно для тех, кто первый раз в жизни пришел в школу! – звонко говорила Людмила Евгеньевна, завуч, через два года заболеет, уволится и будет доживать отпущенное одна, муж уедет в Москву.
Антон осмотрелся. Да, он в первом ряду. Ноги близко. Плечи узкие. Четвертый класс.
– Не вертись.
Антон тоже стал оглядываться. Все они здесь. Никита, Лёнчик, Оля, Витя, Марина, Саша, Коля. И он.
Никто не потерялся.
Они переглядывались – исподтишка, неприметно, торжественная линейка.
А всё-таки он, пусть самым краешком глаза, а увидел. Да, такое запросто не одолеешь. Но ничего, он подрастет.
Они все подрастут.
Александр МатюхинЧепуха
1
– …вушка, всё в поря… е? – взрослый мужской голос.
Сначала она не расслышала. Что-то гудело под черепной коробкой, будто где-то внутри головы мчался неуправляемый скоростной поезд.
А еще болела коленка. Болела с каким-то острым, дергающимся ощущением под кожей. Неприятно и мерзко.
– Девушка?
Она тряхнула головой. Попыталась сфокусироваться, увидела перед собой тощее скуластое личико. Копна белых волос, потрескавшиеся губы, грязные щеки и лоб. Лицо вынырнуло из клубящейся темноты и тут же растворилось.
Снова взрослый мужской голос:
– Двигаться можете? Кивните хотя бы, ну? Как вас звать?
– Валя, – пробормотала она, ощущая слова вязкими ирисками, налипшими на зубах и нёбе. – Что произошло? Я шла… а потом…
– Вы под машину угодили.
Валя начала вспоминать. Точно. Нужно было в кофейню через дорогу. Решила срезать. Идиотский поворот, ни черта не видно.
Или, может, специально притормозила, увидев надвигающийся автомобиль?
– У вас что-то с левой ногой, – продолжил мужчина. – Я «Скорую» вызвал. Тот, кто вас сбил, уехал. Если нужно, вот мой номер, могу дать показания. Но учтите, что вы сами виноваты.
Валя покачала головой, запустила пятерню в волосы, нащупывая справа у виска набухающую шишку.
– Не надо телефона. Спасибо. Дождусь «Скорой».
Она выудила сигарету и пачку «Джуси Фрут», почему-то решив, что эта парочка именно то, что сейчас нужно. Закинула банановую пластинку в рот, закурила и только после этого осмотрела левую ногу. Движения сделались вялыми. Будто кто-то неловкий дергал за ниточки, к которым были прикреплены руки и голова.
С коленкой, действительно, случилась беда. Коленку то ли выбило, то ли сломало. Она неестественно торчала под страшным углом, натягивая кожу до бледной синевы. Разогнуть ногу не получалось – после первой же попытки болезненные искорки пробежали под кожей, и Валя больше не рисковала. По бедру ползла алая капля крови.
Сигарета немного успокоила и привела мысли в порядок. Валя осмотрелась. Несколько минут назад она вышла вон из того здания через дорогу. Дешевый трехэтажный отель, старый фонд, пятьсот рублей ночь – если приводишь даму. Идеальное место для женатиков, решивших развеяться. Её ночной кавалер по имени Лёша (имя наверняка выдуманное, но кому какая разница, да?) ушел где-то час назад. Валя же, по обыкновению, отмокала в ванной, потом долго оттирала тело щеткой под душем. Счищала сперму, запах чужого одеколона и пота. Она была пьяна – за ночь распили бутылку водки с лимоном, закусывая дешевой сырной нарезкой из «Пятерочки» – и намеревалась начать день с двух чашек эспрессо. Эспрессо, говорят, отлично подавляет депрессию. А еще заставляет сердце так бешено колотиться в висках, что можно умереть от инфаркта. Тоже поговаривают.
Маленькая уютная кофейня стояла напротив. Всего несколько шагов через дорогу с активным движениям и опасным поворотом. Вдруг подумалось: идеальное место, чтобы свести счёты с жизнью. Валя хотела остановиться на линии разметки, закрыть глаза и больше никогда не открывать.
Но затем кто-то толкнул её, Валя упала и избежала прямого удара выскочившего из-за угла автомобиля. Содрала кожу на ладонях. Выронила телефон (лежит рядом на тротуаре). Красный «Шевроле» зацепил несильно, а на коленку Валя попросту неудачно приземлилась. Хруст, шок, чернота перед глазами. Не навсегда, а жаль…
Кто же додумался её спасать?
Поискала взглядом и почти сразу приметила.
Он сидел в паре метров левее, у кирпичной стены дома за автобусной остановкой, на старом потертом чемодане, скрестив худые босые ноги; одной рукой ковырялся в носу, а вторую держал ладошкой вверх. Пацан-попрошайка, лет шестнадцати, худой и скуластый, непричёсанный и грязный. Увидев, что Валя на него смотрит, улыбнулся. На верхней губе цвёл герпес.
Да-да, этот паренек оттолкнул её. Спас никчёмную жизнь.
Боль в коленке начала растекаться по ноге. Шоковое состояние скоро пройдёт, и нервные окончания по всему телу сойдут с ума, посылая в мозг яркие болезненные сигналы: «Больно, больно, о, как больно!»
«Скорая помощь» не очень-то торопилась. Валя закурила еще одну сигарету, ощущая во рту гадкую смесь жвачки и табака – он очень быстро отрезвлял, этот вкус, переставал кружить голову.
Бросила взгляд на пацана. Тот поставил у чемодана жестяную банку из-под оливок и кусок картона, на котором корявым детским почерком было написано: «Подайте сироте на хлебушек».
У Вали вот рабочий день закончился, а у пацаненка только начался.
Какой-то прохожий бросил монетку, и она звонко ударилась о дно банки.
– Вы как? – спросил пацаненок, улыбнувшись. Он не перекрикивал шум машин, но почему-то его было отлично слышно.
– Вроде, жива. А ты?
– Как видите, не жалуюсь. У вас, это, тушь по лицу размазалась. И помада. Но это не самое страшное, что могло случиться, верно?
Она кивнула.
– Вас могло убить, – продолжил пацан, внимательно разглядывая Валю. – Вы бы были уже мертвы, представляете? Или, что еще хуже, голову бы проломили или позвоночник сломали. Остались бы парализованной. Лежали бы на грязной койке в больнице без движения и лет сорок смотрели бы в потолок. А потом бы всё равно умерли. Но вам повезло. Я добавил вас в свою жизнь.
От его слов, сказанных радостно и беззаботно, сделалось не по себе. Будто пацан обрисовывал маршрут до ближайшего метро. Валя представила, как лежит мёртвой на дороге, раскинув ноги и руки, а изо рта течет кровь. На губах как будто действительно что-то налипло. Она протерла их. Точно, помада.
– Спасибо, что спас, – пробормотала Валя.
– Обращайтесь, – улыбнулся паренек. – Мне несложно.
Через несколько минут подъехала, наконец, машина «Скорой помощи». Валя легла на холодную плитку тротуара и позволила себе расслабиться.
2
Ночью она проснулась от зуда в колене. Зуд этот расползался под тугой повязкой, похожий на гусениц, цепляющихся лапками за разгоряченную кожу. Гусениц хотелось немедленно достать и выбросить. Валя елозила ногтями по эластичному бинту, и в туманной полудрёме казалось, что комната наполнена людьми, которые держат её за руки и за ноги, прижимают плечи к кровати, не дают встать.
– Отпустите! – вяло бормотала Валя.
Сон приходил часто, два-три раза в неделю. От него нельзя было скрыться. Страшное воспоминание, зачем-то сохраненное на подкорке памяти. Как ни пыталась Валя его оттуда выудить, не получалось.
Над Валей склонилась старая сутенерша Виолетта Борисова, умершая от пневмонии года два назад. Нижней челюсти у Виолетты не было, сквозь дрожащие губы по морщинистому подбородку текла слюна.
– Не дёргайся! – шлепала Виолетта губами. – Хорошие же деньги платят, ну? А ты скулишь, как сучка. Тело у тебя хорошенькое, дорогое. Недельку на выездах проведешь – и, считай, светлое будущее обеспечено. Кто хорошо трудится – тот хорошо живет. Золотые слова!