асном Доспехе Валькирии, окутывая ее ярким рубиновым сиянием.
– Долгая битва, Кэйдзи. Уже закат.
– Он прекрасен.
– Сентиментальный ублюдок. – Я понял по голосу, что она улыбается. – Ненавижу красное небо.
Это были ее последние слова.
6
Небо было очень ярким.
Рита Вратаски погибла. После того как я убил сервер-мимика и разобрался с остальными тварями, меня отправили на гауптвахту. Сказали, за нарушение долга. Безрассудно проигнорировав приказы старшего офицера, я поставил под угрозу жизни своих товарищей. И плевать, что не было там никаких старших офицеров, которые отдавали бы хоть какие-то приказы. Они изо всех сил пытались отыскать виновного в смерти Риты. Я понимал, что им хочется найти козла отпущения.
Через три дня после того, как меня посадили под арест, состоялся военно-полевой суд; все обвинения были сняты. Вместо приговора меня решили наградить.
Генерал, тот самый, который приказал нам собраться на физподготовку, похлопал меня по плечу, говоря, как хорошо я поработал. Он разве что глаза от восторга не закатывал. Мне очень хотелось сказать ему, чтоб он засунул эту награду себе в задницу и ею подавился, но я сдержался. Смерть Риты была на моих руках. Нет смысла вымещать зло на нем.
Наградой оказался пресловутый орден Валькирии, которым награждали солдат, убивших больше ста мимиков в одном бою. Награда, изначально созданная для особого человека. Существовал лишь один способ получить более высокую награду – геройски погибнуть в бою. Как Рита.
Я действительно убил много тварей. Больше, чем Рита за всю свою карьеру. Я положил их всех в одном бою. У меня почти не осталось воспоминаний о том, что произошло после того, как я уничтожил сервер. Но, похоже, я нашел сменную батарею для своего силового костюма и продолжил в одиночку косить тварей – на моем счету была примерно половина мимиков, напавших на «Цветочную дорогу».
Восстановление базы шло с лихорадочной скоростью. Половина зданий оказалась сожжена дотла, и разбор завалов сам по себе был монументальной задачей. Казарм семнадцатой роты больше не существовало, а роман, который я так и не успел дочитать, превратился в пепел.
Я бесцельно бродил по базе между снующими туда-сюда людьми.
– Дрался как форменный маньяк, да? Так поступают прославленные герои?
Голос был знакомым. Я обернулся и успел увидеть только кулак, летящий мне прямо в лицо. Левая нога сама собой развернулась. Времени на размышления не было. Я успевал сделать только одно – решить, стоит или не стоит подключать механизм контратаки, укоренившийся в подсознании. Если я щелкну переключателем, за дело возьмутся рефлексы, въевшиеся в мозг за сто шестьдесят петель, и перехватят контроль над моим телом, как над роботом на заводе.
Я мог бы сейчас перенести вес на левую ногу, принять удар на плечо и схватить нападавшего за руку, одновременно шагнув вперед с правой ноги и врезав ему локтем в бок. Так я бы разобрался с первым ударом. Я снова прокрутил картинку в голове и сообразил, что сломаю противнику ребра, не успев даже понять, кто он. Тогда я решил не сопротивляться и принять удар. Худшее, что мне грозит, – это фингал под глазом.
Было очень больно. Я на такое не подписывался. Сила удара оказалась такова, что я не удержался на ногах и приземлился на задницу. Что ж, по крайней мере, ничего не сломал – значит, все идет по плану. Приятно знать, что я всегда смогу сделать карьеру боксерской груши, если вдруг с армией не заладится.
– Не знаю, какой ты там гений в бою, но самоуверенности тебе точно не занимать.
– Оставь его в покое.
Надо мной стоял Ёнабару. Судя по его лицу, он готов был и дальше осыпать меня ударами, но женщина в простой форменной рубашке шагнула вперед и остановила его. Ее левая рука висела на перевязи. Белоснежная ткань резко выделялась на фоне рубашки цвета хаки. Наверное, это подружка Ёнабару. Я порадовался тому, что они оба выжили.
В глазах этой женщины был свет, не похожий ни на что, виденное мною раньше, словно она наблюдала за львом, освободившимся от цепей. Таким взглядом смотрят на высшее существо.
– А теперь бродишь тут, словно ничего не случилось. Меня тошнит от твоего вида!
– Я сказала, оставь его в покое.
– Да пошел он…
Прежде чем я успел встать, Ёнабару и его девушка уже ушли. Я медленно поднялся и отряхнулся. Челюсть ныла не так уж сильно. Сущая ерунда по сравнению с пустотой, которую в моей душе оставила Рита.
– Неплохой удар, – раздалось за моей спиной. Это был Феррел. Он выглядел как обычно, может, только пара морщин на лбу прибавилась – памятка о сражении.
– Вы это видели?
– Прости, не успел его остановить.
– Ничего.
– Попытайся не держать на него зла. Он вчера многих друзей потерял. Ему нужно время, чтобы немного успокоиться.
– Я видел Нидзю – то, что от него осталось.
– Наш взвод потерял семнадцать человек. Говорят, всего потерь около трех тысяч, но официальных данных пока не поступало. Помнишь ту хорошенькую девушку, которая заведовала второй столовой? Она тоже не выжила.
– Вот как?
– Твоей вины тут нет, но в такое время это не имеет значения. Знаешь, ты неслабо приложил подружку Ёнабару. Помимо многих других.
– Других?
– Других.
Видимо, в список людей, по которым я прошелся во время боя, надо включить и Феррела. Кто знает, что еще я натворил. Я ничего не помнил, но одно было ясно: на поле боя я превратился в одержимого смертями маньяка. Может, это из-за меня у подружки Ёнабару рука на перевязи. Неудивительно, что он в такой ярости. Пинок от солдата в Доспехе способен сотворить и не такое. Черт, да можно с легкостью внутренние органы в кашу превратить.
Я надеялся, что Ёнабару запомнит этот страх. Он поможет ему выжить в следующем бою. Может, теперь Ёнабару не считал меня своим другом, но для меня он остался таковым.
– Мне жаль.
– Забудь. – Феррел определенно не злился. Наоборот, он, скорее, казался благодарным. – Кто научил тебя так управлять Доспехом?
– Вы, сержант.
– Я серьезно, сынок. Если бы речь шла о строевой подготовке – не вопрос. Но во всех японских войсках нет ни одного солдата, который мог бы научить тебя так сражаться.
У сержанта Бартоломи Феррела за плечами было больше боев, чем у большинства солдат в CEO. Он знал, что такое воин. Понимал, что, если бы я не отбросил его пинком с дороги, он был бы мертв. Он знал, что зеленый рекрут, стоявший перед ним, отличный боец и у него самого не было ни малейших шансов стать таким же. И еще знал, что в сражении имеет значение только одно: насколько хорошо ты умеешь драться.
Сержант Феррел дал мне основные навыки, которые я развил и отточил. Но я не мог объяснить ему даже малой части происшедшего, поэтому не стал и пытаться.
– Ах да, чуть не забыл. Какая-то мышка из американского отряда спрашивала о тебе.
Шаста Рэйл. Шаста Рэйл, с которой мы перемолвились парой слов в Небесной Гостиной. Мы почти не разговаривали. Та Шаста, у которой я одалживал боевой топор, навсегда исчезла во временной петле.
– А где временные казармы семнадцатой роты? И что с ангаром? Я бы хотел проверить свой Доспех.
– Только что с гауптвахты – и хочешь проверить свой Доспех? А ты серьезный парень.
– Ничего особенного.
– Твой Доспех забрали американцы. И я припоминаю, что та мышка как раз была одной из тех, кто за ним пришел.
– И на кой он им понадобился?
– У командования на твой счет свои планы. Не удивляйся, если вдруг окажешься в Войсках специального назначения США.
– Вы серьезно?
– Им нужен человек, способный занять место Валькирии. Я уверен, ты им прекрасно подойдешь. – Феррел хлопнул меня по плечу, и мы разошлись.
Я отправился к американской части базы – на поиски Шасты и моего Доспеха. Казармы сгорели дотла, было трудно понять, где заканчивалась японская зона и начиналась американская. Даже часовых с огромными мускулами не было на месте.
Я нашел свой Доспех в мастерской Шасты. Сама она тоже была там. Кто-то нацарапал на нагрудной пластане слова «Убийца Кэйдж». «Кэйдж» – так американцы произносили мое имя. Похоже, теперь у меня тоже есть кличка. Времени даром они не теряли. Неплохое имя для засранца, получившего награду за убийство своих друзей. Надо будет поблагодарить гения, который это придумал. В паршивом мире мы живем.
Шаста заметила, что я пристально смотрю на надпись.
– Я старалась глаз с твоего Доспеха не спускать, но они все равно до него добрались. Извини. – У меня возникло странное чувство, что когда-то она то же самое сказала Рите.
– Не беспокойся. Говорят, ты искала меня?
– Хотела дать тебе ключ от Небесной Гостиной.
– Ключ?
– Как и просила Рита. С тех пор как вы ушли, внутрь никто не заходил. Было не так-то легко целых три дня держать оборону, но иногда я бываю очень изобретательной, – произнесла Шаста, вручив мне ключ-карту. – Не обращай внимания на то, что увидишь у входа.
– Спасибо.
– Была рада помочь.
– Можно задать тебе один вопрос?
– Какой?
– Ты знаешь… знаешь, почему Рита красила Доспех в красный? Она ведь не любила этот цвет. Я просто подумал, может, ты знаешь.
– Она говорила, что хочет выделяться. Не знаю, почему человеку может взбрести в голову выделяться на поле боя. Это всего-навсего превращает его в заметную мишень.
– Спасибо. В этом есть смысл.
– Наверное, ты к своему рога прикрутить захочешь? – Видимо, я нахмурился, не осознавая этого, так как Шаста поспешно добавила: – Извини, я пошутила.
– Ничего. Надо будет поработать над выражением лица. Еще раз спасибо за ключ. Пойду загляну в Небесную Гостиную.
– Пока ты не ушел…
– Да?
– Это не мое дело, но мне стало интересно…
– Что именно? – спросил я.
– Ты был старым другом Риты?
Я сжал губы и изобразил кривую усмешку.
– Прости, мне не следовало спрашивать.
– Нет, все в порядке. Вообще-то мы…