На следующее утро Лелька, взволнованная, звонила в Машину дверь. Чтоб не шокировать близких своим несколько э-э… необычным видом ― и не волновать соседей – подруги решили: новый облик Лелька примет здесь.
Ведь пустая квартира!
Ванька вечно на работе ― раз, и у него железные нервы ― два. Что понятно ― при такой-то жене!
И соседи Машей выдрессированы. Пикнуть не посмеют, не то, что ябедничать Епифанцеву.
Плюсы показались подругам весомыми. К тому же попугая Маша обещала выпросить у Ванькиного друга только поздно вечером. Она была уверена ― ей не откажут. Подмигнула Лельке и игриво шепнула:
― Лип он ко мне как-то, усекла?
Лелька не удивилась. Маша ― настоящая красавица. Мимо могли пройти лишь слепцы и лица нетрадиционной ориентации.
― А Ванька-то не знает! За друга его держит.
Лелька мгновенно насторожилась: Епифанцев ревнив как Отелло. Он мгновенно терял голову, стоило кому-то неосторожно оказать его жене «излишние» знаки внимания.
И силен! Рост у Ваньки, конечно, подгулял, зато плечи широченные. А кулаки?! Каждый с Машину голову величиной!
К тому же ― никаких комплексов.
Уроет любого как пить дать!
Вопросов к Маше больше не имелось. В свете полученной информации Лелька не сомневалась: попугая Маше одолжат. Или продадут. Даже если любят как родного сына.
Лелька взволнованно шмыгнула носом: вообще-то она хотела забежать к Маше вечером. Забрать птицу, чтоб та хоть немного привыкла к новой хозяйке, все-таки им работать в паре.
Однако Маша не согласилась. Поморщила лоб, размышляя, а потом заявила ― лучше пусть птичка ― она так и сказала «птичка»! ― переночует у нее. Мол, после страшной ночи с ней, с Машей, попка будет просто счастлив сменить опекуна.
Епифанцева зажмурилась в предвкушении всех ужасов, с которыми придется столкнуться несчастному попугаю. Помотала головой, удивляясь собственному садизму, и твердо заверила Лельку, что птичке в этом гостеприимном домике небо с овчинку покажется. Мол, утром Лельке достаточно попугаю улыбнуться, и дурашка бросится в ее объятия, как в гавань спасения. Стеная и рыдая, припадет к груди, и начнет уверять в преданности и вечной дружбе!
Лелька заинтригованно посмотрела на дверь: по Машиным словам, попугай болтает как человек. Практически не картавит, что удивительно. И дикция у него… как у ведущего новостей центрального канала!
«Врет, само собой, ― Лелька хмыкнула. ― Но все равно интересно. Ни разу в жизни не видела говорящего попугая. Только слышала или читала, что такие бывают. А уж этот… Машка уверяет ― уникум! Мол, ученые бы полжизни отдали за право его исследовать или хотя бы послушать его язвительные реплики. Якобы у него язык подвешен… короче ― Цицерон!»
Дверь наконец приоткрылась, и Машка тоненько пискнула:
― Входи!
Лелька перешагнула порог, ее глаза изумленно округлились: бледная, непривычно встрепанная Машка ― снова без макияжа! ― топталась у стены и ловко прикрывала ладошкой ярко-красные царапины на правой щеке.
― Что случилось?
Маша сердито мотнула головой, но ничего не сказала. Лишь прикусила нижнюю губу. Зеленые глаза смотрели затравленно.
― С Ванькой поцапались? ― сочувственным шепотом поинтересовалась Лелька.
― С ума сошла! ― Маша аж подпрыгнула от такого предположения. ― Да я бы рыжего таракана на коврик раскатала, дотронься он до меня хоть пальцем!
― Значит, не Ваня, ― облегченно констатировала Лелька. ― Кто тогда? Соседская кошка?
― Ага, как же, ― Маша презрительно фыркнула. ― Ей пока жить не надоело!
Лелька отвела ее руку и уважительно присвистнула: ярко-алых полос оказалось три. Длинных, почти через все лицо, едва-едва взявшихся нежной корочкой.
― Теперь неделю на улице не показаться, ― мрачно сказала Маша. ― Из-за тебя!
Лелька удивленно посмотрела на подругу и осторожно заметила:
― Я только-только переступила порог!
― Ты ― да, ― ядовито буркнула Маша. ― Зато твой реквизит ― чтоб ему черти в аду отдельную сковородку выделили! ― меня со вчерашнего вечера терроризирует.
― Мой… реквизит? ― непонимающе пробормотала Лелька.
― Васька!
Лелька изумленно моргнула. Маша снизошла до объяснений. Потрогала до сих пор саднившие царапины и крикнула со слезой в голосе:
― Этот гад носатый только на Василия отзывается! Не знаю, кем, блин, себя возомнил!
― Да про кого ты?
― Про попугая, кого ж еще?! ― возмутилась Маша. ― Не забыла ― он у меня сегодня ночевал!
― А-а-а… но ты же сама потребовала. Сказала… укротишь, шелковым станет, ― Лелька ехидно улыбнулась. ― А меня, мол, встретит, как родную мамочку!
― Уж он встретит, не сомневайся!
― Как мамочку?
― Мечтай-мечтай!
― Что, как врага народа ― пулеметной очередью?
Маша махнула рукой и с горечью выдохнула:
― Все шуточки шутишь! А я, между прочим, ночь не спала.
Она повернулась и исчезла в спальне. Лелька торопливо сбросила рюкзак ― Машиной косметике она не доверяла, для нужного преображения потребуется качественный грим, и еще кое-что ― и пошла следом.
Лелька Машиного недоброжелателя в спальне не нашла, как ни вертела головой. И следов погрома не обнаружила.
― Тишина и благолепие, ― пробормотала она, падая рядом с подругой на огромную, незастеленную кровать.
Маша на ее замечание вздрогнула и покосилась на дверь в кабинет мужа. Явно испуганно покосилась, отметила Лелька.
― Вообще-то меня время поджимает, ― она легонько шлепнула Машу по спине. ― Не одна я такая умная. Кто-нибудь из… соискательниц! ― тоже может рискнуть э-э… прикольнуться.
― Не волнуйся, ― проворчала Маша. ― Динозавров в наш город еще не завозили, так что варану ничего не угрожает, его так просто не переплюнуть. И Василий надежно заперт, а второго такого паразита ― слава тебе, господи! ― на белом свете нет.
― Интересное имя для попугая. Кошачье какое-то. И почему Василий, не Васька?
― Гад куцехвостый только на полное отзывается!
― Куцехвостый?
― Считаешь, ― Маша неосторожно ткнула пальцем в царапины и зашипела как кошка, ― я могла ТАКОЕ спустить?
― Вряд ли.
― Теперь и ОН это знает! ― Маша мстительно хохотнула и похвасталась: ― Лучшие перья из его хвоста вырвала! Смотри.
Она извлекла из-под подушки два длинных, едва ли не с локоть, ярко-красных пера. Покрутила редким в наших широтах трофеем перед Лелькиным носом и с сожалением заметила:
― Жаль, до третьего не дотянулась. Мерзавец на карниз эвакуировался. Правда, обложил меня оттуда… у Ваньки уши покраснели, вот честное слово! ― Маша спрятала перья и мечтательно протянула: ― Ничего, он еще спуститься…
― С ума сошла! ― Лелька села и ногой отшвырнула скомканное одеяло в сторону. ― Мне же с ним на дело идти!
― Ну и иди, ― огрызнулась Маша. ― Кто тебя держит!
― Он же теперь злющий как…
― Гюрза! ― подсказала Маша. Тоже села и с зевком добавила: ― Но на меня, не на тебя. Ты вполне можешь с ним договориться. ― И с ненавистью крикнула: ― Если с этим гаденышем вообще можно договориться!
Она пулей вылетела с постели и закружилась по комнате, что-то лихорадочно обдумывая.
― Подожди, я сейчас!
Вернулась Маша со шваброй. Держала ее воинственно, наперевес, как солдатик-первогодка старинную винтовку со штыком. Подошла к двери в кабинет и свирепо оглянулась на подругу:
― Намерена весь день там просидеть?
Лелька подбежала к ней и испуганно поинтересовалась:
― Ты что собираешься делать?
Маша подмигнула. Приоткрыла дверь и громким страшным шепотом выдохнула в щель:
― Если этот гад с тобой идти откажется… у него еще перьев в хвосте, знаешь, сколько осталось? Всегда мечтала себе шляпку завести. Как в фильмах. Чтоб перышки вот эдак вверх ― Маша неопределенно махнула рукой ― завивались! Красные, зеленые, разные. Вдоль этой… как ее… тульи! Или нет ― вдоль полей! ― Она радостно хихикнула. ― Ух, и круто ж буду выглядеть. Ванька в осадок выпадет!
― Стер-рва! ― констатировал кто-то из глубины кабинета. ―Чтоб ты…
― За каждое нехорошее слово штраф! ― перебивая неизвестного, заорала Машка. ― Перо с хохолка!
Лелька изумленно хлопала ресницами: хорошо поставленный баритон ― не может быть, чтоб это попугай говорил! ― горько резюмировал:
― Изойду на подушки. Как последняя курица.
― В корень смотришь, ― одобрила Маша.
Втянула Лельку за собой в кабинет и мгновенно закрыла дверь. Очень вовремя, надо сказать. Еще секунда и огромный красно-зеленый попугай вырвался бы из «ловушки».
Он захлопал крыльями над их головами и печально пророкотал:
― Нэхор-рошо!
Позвенел цепью ― золотые звенья показались потрясенной Лельке слишком крупными и тяжелыми ― и вернулся на карниз.
― Так-то лучше, ― Маша присела на краешек кресла, готовая в любой момент вскочить и дать бой ― или деру! ― в зависимости от обстоятельств.
Попугай нахохлился. И без того крупный ― Лелька таких в жизни не видела! ― он теперь выглядел раза в два больше. Сидел, понуро опустив яркий хохолок, и грустно рассматривал посетительниц.
Он показался Лельке каким-то неаккуратным. Излишне встрепанным, что ли. И клюв огромный, у Самсона Ильича нос меньше. Круглые темные глазки навыкате смотрели укоризненно, желтые острые когти с морщинистой лапы заставили Лельку поежиться: бедная Машка! ― стекала вниз по портьере довольно длинная цепь. Похоже, из чистого золота.
«Не может быть! Наверняка подделка, уж очень звенья толстые. ― Попугай переступил с лапы на лапу, цепь неприятно зазвенела. Лелька вздрогнула и подумала: ― Здорово его выдрессировали. Говорит ― будто что понимает!»
Молчание затянулось. Маша не выдержала первой. Постучала шваброй по Ванькиному столу ― хорошо, Епифанцев не видел такого кощунства ― и грозно рыкнула:
― Слушай сюда, ты, обломок империализма!
Попугай раззявил клюв. Лелька ― рот. Маша невозмутимо пояснила подруге:
― Зато звучит красиво.
Спорить с этим сложно, и Лелька кивнула. Попугай явственно хмыкнул, выражая сомнение. Маша нехорошо улыбнулась и заявила: