Поездку пришлось на неопределенное время отложить. Йенс был против… «Нам в нелегальщину вмешиваться незачем», — сказал он. Арне подчинился. Ему было больно и стыдно оправдываться перед Крогом. Но тот не возмутился. «Поедет еще», — подумал он. Но когда Арне чуть ли не умоляюще проговорил: «Ну, скажи хоть что-нибудь, Кнут», — тот не проронил ни слова.
Не обмолвился ни словом и монтажник из «Дегуссы», фирмы из Франкфурта-на-Майне, Алоиз Хартштейнер, когда обнаружил ошибку в расчете диаметра трубы каскада. С четырнадцатого по восемнадцатый год он воевал на Восточном фронте. «Пусть коричневые воюют, как умеют».
Так прошел еще один месяц. Но когда во всех домах Рьюкана из сундуков достали красные флажки с белыми поперечными крестами, чтобы украсить ими сияющие в иллюминации и игрушках новогодние елки, установка высокой концентрации «Норск гидро» давала ежесуточно триста двадцать шесть килограммов окиси дейтерия. Доктор Нентвиг завершал свою победную реляцию. Профессор Хартман покусывал ус, Бурмейстер сиял, Эйнар Паульссон затосковал от горя, а Арне Бё — от стыда. Кнут Крог по-прежнему подливал преотличнейшее машинное масло в тяжелую воду.
В Лондоне Лейф Нарвестадт через день сидел в приемной министра в изгнании Нигаардсволда.
Что-то должно было произойти.
Пятеро молодых людей бегали на лыжах без отдыха по двести километров, и не где-нибудь, а по северо-западному плоскогорью Шотландии. Узнав, какое они стали показывать время, капитан Макферсон выпил на радостях двойную порцию виски — и это в служебное время!
14
Настойчивость Лейфа Нарвестадта возымела некоторый успех. Хотя бы в том отношении, что правительство приняло решение послать в Рьюкан надежного человека. Он должен был попытаться либо установить прямую радиосвязь Рьюкан — Лондон, либо подключиться к уже существующей сети Осло — Берген — Тронхейм. Профессор предложил поручить это Тору Нильсену.
Лететь можно только в полнолуние, когда на небе нет ни тучки. В Хардангской Видде столько пропастей и расщелин, что при малейшем ветре опасность быть отнесенным в одну из них слишком велика. О том, чтобы прыгать вслепую, и говорить не приходится. К тому же вслед Тору будет сброшена рация… Естественно, отличная видимость давала немцам большие преимущества, но тут уж ничего не попишешь, придется рисковать.
Тяжелый бомбардировщик достиг норвежской территории у Кристиансунда и, не замеченный немцами, повернул на север. Некоторое время спустя сквозь ночь стала мерцать льдистая поверхность озера Тиннсьё. Сопровождающий Нильсена пробормотал себе под нос несколько неразборчивых слов. Он был донельзя удивлен тем, насколько гладко все сошло.
— Обычно джерри выпрашивают у нас в качестве сувениров половину нашего боезапаса. Правда, у нас говорят: «Не хвали ночь, пока не настало утро»; ладно, прыгай, старина, твой подарочек я швырну тебе вслед, не беспокойся. И, прежде чем лягу в койку в моей старушке Англии, выпью стаканчик виски за твое здоровье. Одному, конечно, пить противно…
— Сочувствую тебе, — ответил Тор и выглянул в люк.
Внизу, в смутных желтовато-белесых отблесках — Хардангская Видда. Надо затянуть свободное падение подольше, чтобы северный ветер не отнес его в долину Маана. «Все обошлось даже проще, чем на тренировке», — подумал он, сражаясь еще со стропами раздувшегося черного парашюта. Задрав голову, увидел, как медленно вслед ему опускается на грузовом парашюте передатчик. И опустился совсем неподалеку от того места, где приземлился сам Тор.
«Лучше всего будет зайти к Арне Бё поближе к вечеру», — подумал он. Уложил спальный мешок под большим сугробом, влез внутрь и улыбнулся первой пришедшей на ум мысли: а ведь сейчас он впервые за долгое время выспится. Целых восемь часов сна!
Арне Бё нашел, что лейтенант сильно изменился. Был, как говорится, молодым человеком, а стал настоящим мужчиной.
— Надо было нам все-таки взорвать установку, — проговорил Тор, выслушав Арне.
Тот только покачал головой.
— К сегодняшнему дню они давно восстановили бы ее.
Нильсен услышал к своему удивлению, что руководство Патриотического фронта из Осло ничем своим сторонникам в Веморке не помогает. Когда речь зашла об Осло, Арне сделалось не по себе, он придумывал одну отговорку за другой.
— Съездим туда вместе, — предложил Тор, и Арне с готовностью закивал.
Он просто ожил, услышав, что Нильсену поручено установить в Рьюкане радиопередатчик. На вопрос, есть ли в Веморке или Рьюкане пеленгаторы, ответил решительным «нет». Тору сбросили два передатчика; имело полный смысл один оставить в самом городе, а второй, запасной, перенести в одну из хижин лесорубов на Видде.
— Больше всего подходит Арвид Лундегаард. Это наш брандмейстер. Над домом у него устроена такая высокая башня, там еще подвешивают шланги, чтобы просохли, — объяснил Арне.
Тор поинтересовался возрастом брандмейстера, и когда Арне сказал, что далеко за пятьдесят, покачал головой — нет! Слишком стар, работать на передатчике дело молодых.
— При чем тут Арвид! Я говорю о Сольвейг, его племяннице! — вырвалось у Арне.
— Я думаю, она не только племянница брандмейстера?
Арне слегка покраснел и признался:
— Да, она моя невеста.
— А разве в Рьюкане еще не вывешивались приказы, что немцы будут расстреливать схваченных ими радистов без суда и следствия? — строго спросил Тор.
Арне промолчал. Нильсен положил ему руку на колено:
— Ты не обижайся. Но для женщины это чертовски тяжелая и опасная работа. Не сама работа на ключе, нет, но это ощущение постоянной опасности, это давление, извне и изнутри, напряжение всех духовных и физических сил, мысли о возможной смерти. Если ты ее любишь…
— Да, я люблю ее. И поэтому знаю: Сольвейг сильная женщина. Поговори с ней! Ты увидишь!.. Поймешь, что я прав…
И, начиная с вечера следующего дня, лейтенант Тор Нильсен начал обучать молодую учительницу Сольвейг Лундегаард радиоделу. Не только пытливость Сольвейг, способность все схватывать на лету, и не только поразительная ловкость в работе на ключе заставили лейтенанта прийти к твердому убеждению, что в лице этой девушки король обрел отличного солдата…
Еще день спустя Арне привел с собой двух заводских электриков, которые взяли на себя подключение радиоточек. А один из них предложил свои услуги в качестве второго радиста. Нильсен мог считать одно из полученных заданий выполненным. В ближайший четверг, в восемнадцать ноль пять они с Сольвейг и электриком принимали первую передачу с островов. Она началась минута в минуту и принималась достаточно четко, хотя звук был глуховат — наверное, из-за того, что Рьюкан сильно «заэкранирован».
Теперь Сольвейг будет непременно навещать своего дядюшку по вторникам и четвергам. Не реже.
Бургомистр не слишком удивился, когда перед ним предстал офицер королевской армии. «Идет война, и армия делает то, что ей положено», — подумал он. Секретность, связанную с его появлением, он счел делом совершенно естественным. Столь же естественным делом было оказать лейтенанту помощь, где и чем только будет, возможно. Храня при этом молчание. И это не какая-то там нелегальщина, это дело короля и его подданных. Так же отнесся он и к предполагаемой поездке в Осло. Вместо него со всеми полномочиями поехал лейтенант, взявший с собой Арне Бё.
Неудавшийся обыск помешал унтерштурмфюреру СС напомнить коменданту города об одном распоряжении, которое не было принято еще в Рьюкане к исполнению. С 1 января 1941 года рейхскомиссар Тербовен упразднял органы норвежского самоуправления. Оно заменялось «принципом фюрерства». Отныне бургомистров не избирали, а назначали. Узнав об этом распоряжении, Эрлинг Лунде почуял, что пробил его час. Но не произошло ровным счетом ничего. Комендант не счел уместным указать на дверь брату Эйнара Паульссона, с которым они с таким трудом возобновили добрые отношения.
Лунде не отставал от Книппинга: закон, мол, есть закон. Подождав несколько недель, унтерштурмфюрер все-таки поинтересовался у обер-лейтенанта о его намерениях.
Во время ближайшего визита в дом Паульссонов Бурмейстер завел разговор на эту тему. Когда госпожа Лаура сообразила, в чем суть вопроса, она смеялась до слез, Эрлинг Лунде — бургомистр Рьюкана! Ничего смешнее не придумаешь! Если его назначат бургомистром, все уважающие себя семьи в Рьюкане откажутся от исполнения общественных обязанностей. Среди инженеров «Норск гидро» и без того началось брожение умов, слухи о строительстве крупных алюминиевых комбинатов в Норвегии заставили многих из них всерьез поразмыслить об уходе из «Норск гидро».
Бурмейстера это отнюдь не порадовало. Все верно, планы у Тербовена серьезные. Но без норвежских инженеров ему не обойтись. И ни одно предприятие не сможет удержать специалистов, если они предложат свои услуги рейхскомиссару.
При сложившихся условиях в Рьюкане ни в коей мере не следует обострять отношений. Бурмейстер заверил Паульссонов, что сказанное им — всего лишь нелепая идея, исходящая от людей, ему лично малосимпатичных и особого доверия не внушающих. Если спросят его лично, то пусть бургомистр Паульссон остается на своем посту хоть до ухода на пенсию.
15
На первых порах Арне был столицей разочарован. Навестил старых знакомых, партийных и профсоюзных работников и не нашел того, в чем прежде и сам никакой необходимости не видел: боевой подпольной организации. Одни задумки, больше предрасположенности, чем действия, есть и прямые противники активных выступлений. И повсюду полно двойников Йенса Паульссона; свободный норвежец, дескать, не унизится перед немцем! Пусть попробуют с нами справиться! От таких рассуждений у Тора Нильсена настроение портилось не на шутку.
— Арне, дружище! Это чертовски привлекательная черта наших земляков — считать, что на честное слово и отвечать следует по-честному. Но вообрази себе, насколько опасно думать и особенно так поступать по нынешним временам!