Водянистые глазки перебежали с Финнея на Эванса и обратно.
— В тот день, перед тем как лодка вышла из Стокгольма, вы и Кайль вместе с главстаршиной Шепардом работали в рулевом отделении. Верно?
— Да, сэр.
— Именно в тот день произошло столкновение с датским судном из-за того, что заклинило рулевое управление, верно?
— Да, сэр.
— Сразу же после столкновения главный механик послал Шепарда, вас и Стокса выяснить, из-за чего произошли неполадки с рулем.
— Совершенно верно, сэр.
— Когда вы пришли в рулевое отделение, то увидели, что рулевой механизм заклинило из-за того, что вся гидравлическая жидкость вытекла, верно? — мистер Баддингтон, прищурившись, взглянул на Финнея.
— Да, сэр.
— Все трое вы сразу поняли, что случилось, потому что увидели на палубе гидравлическую жидкость и выскочившую пробку. Верно?
— Да, сэр, верно, — подтвердил Финней.
— Но вы, Финней, увидели и еще кое-что, чего не заметили остальные. Вы увидели на палубе контргайку, которую именно вы должны были закрепить днем раньше. — Голос мистера Баддингтона стал мягким и вкрадчивым. — И тогда вас обуял страх, Финней, и я могу понять почему. Вы с ужасом вспомнили, что забыли закрутить эту контргайку, в результате чего и не сработало рулевое управление. — Мистер Баддингтон высморкался. — Вы мгновенно все поняли, Финней, и затем совершили глупость. Вы подобрали контргайку, завернули ее в серый шелк, которым вытирали руки, и, перед тем как уйти, сунули сверток вон туда.
Он пальцем показал на трубы.
Краска сошла с лица Финнея, но он по-прежнему упрямо мотал головой.
— Может быть, все это и так, но я тут ни при чем. Я выбросил тряпку за борт. Может быть, эта тряпка Кайля, сэр?
— Нет, Финней, — покачал головой мистер Баддингтон. — Его кусок тоже у меня. Взгляните, — он вытащил второй лоскут. — Если бы вы выбросили свой кусок, у нас осталась бы только одна половина тряпки Шепарда, а не две. Не так ли, Финней? — горестно заключил мистер Баддингтон. — Вот почему я сказал, что вы врете.
Губы у Финнея задергались, и он зарыдал. К удивлению Риса Эванса, мистер Баддингтон принялся гладить парня по плечу и успокаивать его.
— Что вы, что вы, Финней! Вы сделали глупость, но ведь это еще не конец света. Вы захотели защитить себя, но сделали это неправильно. Всегда лучше говорить правду. Успокойтесь, все образуется. Вас не ждет ничего плохого.
Финней молча затряс головой.
— Возвращайтесь на вахту, Финней, — приказал главмех. — Утром мы во всем разберемся.
— Одно меня удивляет, мистер Баддингтон, — сказал Рис Эванс, когда старшина ушел, — почему вы решили, что Финней оплошал, а не сделал это преднамеренно?
— Потому что у него безупречное личное дело и потому еще, что саботажники действуют не так. Во-первых, он работал под руководством Шепарда, и тот должен был проверить, хорошо ли закручена гайка. Откуда Финней мог знать, что Шепард этого не сделает? Во-вторых, заклинение руля не представляло бы никакой опасности, не окажись в тот самый момент пароход по носу. В-третьих, спрятав гайку, Финней хотел скрыть свою вину и создать впечатление, что это был саботаж.
Отстучав вторую радиограмму, Грэйси заправил ленту в автоматический передатчик. Затем он повернул переключатель с «антенны» на «телетайп». Часы показывали 21.28. До слуха Грэйси доносились команды Шэдде, которые тот отдавал в центральном посту. После завершающего «Поднять перископ!» Грэйси вновь посмотрел на часы и в 21.29 включил передатчик.
Приказ, как выразился командир, был похвально краток. После шифрованного адреса шло только шесть цифровых групп и затем открытым текстом: «Подтвердите получение», а также время отправления.
Внеся в журнал полученную депешу, радист отнес ее в кают-компанию и вручил Килли:
— Шифровка, сэр. Тот же адрес и отправитель.
Килли вскочил с места и почти вырвал бланк из рук радиста.
Расшифровав текст, Килли пробормотал:
— Черт возьми, дело становится серьезным.
Саймингтон вопросительно посмотрел на него.
— В самом деле? — холодно произнес он и вздрогнул.
Килли даже покраснел от возбуждения, переписывая радиограмму.
— Привести ракеты в готовность номер один, — хрипло прошептал и поспешил в командирскую каюту.
— Радиограмма, сэр, срочная, оперативная, — он пытался произнести это будничным тоном, но безуспешно. Голос у него дрожал.
Шэдде молча взял радиограмму. В ней говорилось:
«Привести ракеты в готовность номер один тчк слушайте нас по этому каналу каждые полчаса тчк исполняйте тчк подтвердите получение».
Килли обратил внимание, как затряслись руки Шэдде, когда он, прочитав текст, положил радиограмму на стол.
— Передайте первому помощнику и командиру ракетной боевой части, чтобы немедленно явились ко мне.
— Есть, сэр.
Когда оба офицера пришли, Шэдде поднялся с места.
— Прочтите, — сказал он, протягивая им радиограмму.
Уэдди взглянул на шифровку, и брови у него удивленно полезли наверх.
— По-видимому, что-то серьезное, сэр?
Шэдде отстукивал пальцами по столу — раз-два, раз-два. Он энергично закивал.
— Похоже, что так. Но раздумывать нечего, нужно приниматься за дело. — Он воззрился на Уэдди. — Готовность номер один значит, что четыре ракеты должны быть готовы к запуску за три минуты, не так ли?
— Да, сэр.
— Что для этого нужно?
Командир боевой части был бледен.
— Нужно подготовить первую и вторую по правому борту и пятнадцатую и шестнадцатую по левому. Привести в готовность систему наведения с помощью инерциальной системы, подключить к управлению огня и установить основные данные корабельной инерциальной навигационной системы по компьютеру.
— Что еще? — поморщился Шэдде.
— Еще нужно создать давление в пусковых шахтах, проверить зажигание и электроцепь в моторах, на боеголовках и на пусковой установке. И конечно, первый помощник командира должен проверить плунжерную цепь.
— Приступайте, — голос Шэдде звучал сухо.
Уэдди вышел, и вскоре раздалась его команда по трансляции:
— Ракетному расчету приготовиться! Все по местам!
Шэдде улыбнулся первому помощнику, серьезная улыбка, без тени шутки, скорее даже с налетом злобы.
— Ну, что скажете, первый?
— Что именно, сэр?
— Вы не верили, что наш корабль будет когда-либо использован по его прямому назначению. — В голосе Шэдде послышалась торжествующая нотка. — Ну, кто же прав?
«Обожди, дружок, скоро мы узнаем, кто прав, а кто нет…» — подумал Каван, а вслух спросил:
— Еще какие-нибудь приказания, сэр?
Шэдде поднял голову от стола, словно впервые увидел Кавана.
— Следите за поведением людей. Надеюсь, вы предупредили офицеров?
— Да, сэр, — кивнул Каван.
Шэдде поспешно прошел в центральный пост. Первый помощник последовал за ним.
Во второй раз в эту ночь экипаж услышал по радио голос командира.
— Только что получен второй приказ. Он короток. «Возмездию», «Натиску» и «Устрашению» быть в состоянии готовности номер один. Вы уже слышали команду ракетным расчетам. — Командир едва сдерживал волнение, он говорил торопливо, и поэтому его слова звучали особенно тревожно. — Готовность номер один означает, что мы должны быть готовы выпустить четыре ракеты через три минуты после приказа. Пусковые расчеты подготавливают сейчас ракеты номер один и два, пятнадцать и шестнадцать. — Он прокашлялся, сухо и хрипло, затем продолжал: — Очевидно, три наши лодки не получили бы эти приказы, если бы не создалось чрезвычайное положение. Однако (и я хочу, чтобы это было отчетливо понято) приказ о готовности номер один является обычной предохранительной мерой. Это еще не значит, что мы дадим залп, хотя эту возможность исключать не следует. — Он сделал паузу. — Еще раз должен предостеречь вас против каких-либо кривотолков и пересудов. Мы находимся здесь для того, чтобы выполнять приказы, а не обсуждать их. Как я уже говорил, в двадцать два ноль-ноль лодка на несколько минут всплывет на поверхность с навигационными целями. Это произойдет через двадцать три минуты. Я буду держать вас в курсе дальнейших событий. Сохраняйте спокойствие… Не прислушивайтесь к сплетням… Сосредоточьтесь на своих обязанностях. Все.
Пока Шэдде говорил, первый помощник проверил электроцепь.
— Огневая плунжерная цепь проверена и в порядке, сэр, — доложил он.
— Очень хорошо, — кивнул Шэдде.
После второго выступления командира по радио доктор сообщил, что Масгров в ракетном отсеке потерял рассудок и находится в истерическом состоянии.
— В чем дело? Почему? — воскликнул Шэдде.
— Трудно сказать, сэр. У него шок, — пожал плечами доктор.
— Что это значит?
— Не выдержали нервы. Ваше сообщение относительно готовности ракет к запуску, по-видимому, потрясло его. Возможно, он лишился рассудка от страха… от шока. Когда я привел его в сознание, он был словно потерянный и болтал невесть что…
— Болтал? — нахмурился Шэдде. — О чем?
— Вспоминал мать, родных…
Шэдде расхаживал взад и вперед по тесной каюте, заложив руки в карманы брюк, подняв плечи.
— Боже мой! Офицер! Что же было бы с ним в настоящем деле?! Невероятно. — Он вдруг остановился. — Что вы с ним сделали?
— Дал ему снотворное. Почувствует себя лучше, когда проснется.
— А он не притворяется? Вы уверены?
— Совершенно уверен. Нервы не выдержали напряжения, — доктор внимательно следил, как будет реагировать командир.
В глазах Шэдде мелькнуло выражение, словно он получил пощечину. Задрав подбородок, он яростно взглянул на доктора. О’Ши увидел, как сжались его губы и набухли вены, и приготовился к вспышке ярости, но тут из переговорного устройства послышался хриплый голос Саймингтона:
— Командира в центральный пост. Двадцать два ноль-ноль, сэр.
Злость в глазах Шэдде уступила место возбуждению.
— Хорошо, штурман, — ответил он. — Иду.
Он поспешно натянул резиновые сапоги и дождевик, повесил на шею бинокль и вышел. В центральном посту он тронул за плечо оператора. Тот сдвинул наушники и обернулся.