Возможно, наша поездка в храм повлияла, или это моё нежелание конфликтовать с Наследным принцем по пустякам, или что-то Рунольф поменял в своём поведении, или всё вместе, но наши отношения постепенно становились лучше.
Всё своё свободное время он старался проводить со мной.
Все вечера сопровождал меня на все балы, визиты и мероприятия, которые были обязательны к посещению. Там он не отходил от меня. Кружил, как коршун над лебедем, и отпугивал всех возможных кавалеров одним только хмурым взглядом, или вздернутой бровью. Так что, танцевала я только парные танцы, ни о какой Аллеманде речи даже и не шло. И у меня было всего три возможных партнёра — папа, сам Рунольф и Сверр. К Сверру, как ни странно, ревность принца больше ни разу не проявилась. Наверное, потому что он убедился, что тот без ума от своей Каллис, и, кроме Альвы, ему никто был особенно и не нужен.
Я с восторгом окунулась в зимние забавы.
Рунольф и тут сопровождал меня. Мы вместе съезжали под мой громкий визг с ледяной крутой горки. Вместе катались наперегонки по замёрзшему руслу реки, протекающей через столицу, вместе поднимались на башню — любоваться фейерверком над зимним городом.
В один из дней, ещё в начале его переезда в наш особняк, я пошла искать в библиотеке новую книгу. И столкнулась там с Рунольфом и одним из его заместителей.
— Мне нужен атлас. Мой привезут, но это срочно. Где его можно тут найти? — спросил принц.
Я быстро отыскала ему подробный атлас — толстенную карту-книгу империи. Сама её усиленно изучала в своё время.
— Ещё мне необходима подробная карта столицы, со всеми домами. Здесь есть? — последовал следующий вопрос.
Карту я ему тоже отыскала. И не смогла сдержать вопроса, любопытство было сильнее меня:
— А вам зачем?
— Хотите поприсутствовать? — с сомнением в голосе спросил Рунольф.
А я восторженно закивала.
— Пойдём? — и он протянул мне руку.
Я уже привыкла к его прикосновениям и больше не шарахалась и не вздрагивала, а с каждым днём всё охотнее вкладывала свою руку в его огромную ладонь.
Рунольф возглавлял сыскные службы, суд, апелляционные жалобы. Он был последней инстанцией, куда присылали дела, и он мог как послать на казнь, так и помиловать, или отправить дело на дополнительное расследование. Оказалось, что жизнь в столице не так радужна, какой она кажется на нашей половине города. И с нечистокровными варгами всё обстояло несколько иначе, чем мне это представлялось. За дворцом, где были преимущественно дома и лавки людей и нечистокровных варгов, преступность процветала. Там существовали банды и воровские шайки.
Всем этим и занималось ведомство Рунольфа.
Я обычно садилась в глубокое кресло в кабинете, оборудованном Рунольфом, и с интересом следила, как он работает. Приходилось стараться быть тише воды ниже травы, так как боялась помешать, или, что меня могут выгнать. Первое время его посетители и заместители косились на меня, но вскоре привыкли. Рунольф тоже регулярно кидал на меня странные взгляды, но и он привык к моему постоянному присутствию. И уже не удивлялся, что я не ухожу.
А мне по-настоящему было интересно, и вскоре я хорошо ориентировалась за той стороной дворца при том, что не была там ни разу. Я узнала состав всех банд и воровских шаек, и понимала по обрывкам и намёкам, что очень многим не нравится существующая расстановка сил. И в обществе зреет недовольство, которое, Один знает, во что может вылиться. А больше всех были недовольны нечистокровные варги. Их не принимали люди, от них воротили нос настоящие варги. Это моему папе повезло — его отец был богат, а вот остальные, большая их часть, как оказалось, не могли похвастаться тем, что приняты в общество чистокровных варгов, и чувствовали себя незаслуженно униженными.
Я уверена, что Рунольф не обсуждал в моём присутствии чего-то по-настоящему важного или секретного, и ещё точно — ничего, что могло повергнуть меня в ужас или испугать. Он часто отсутствовал и уходил по делам. И тогда я понимала, что скучаю по нему. Мне начинало его не хватать, и это пугало даже больше, чем моя физическая, почти животная, тяга к нему.
А тяга была.
После почти месяца проживания у нас в доме, когда я больше не боялась и не шарахалась от Рунольфа, он стал действовать более решительно. Объятия стали настойчивее, руки сжимали меня всё крепче, а губы всё чаще касались шеи, или плеч, открытых вечерним платьем. А потом однажды он поцеловал меня в губы. Как-то вечером, когда мы возвращались с очередного обязательного бала, он крепко прижал меня к себе и целовал долго и страстно. И я ответила. И мне понравилось. Первый раз поцелуй мне понравился, и я снова испугалась. Я сдаю позиции. Медленно, но верно, я подчиняюсь.
И мне уже не кажется это таким уж страшным.
«Ну и что, что он женат. Всё своё время он проводит со мной. Я заставляю его весело смеяться, когда мы съезжаем с горки. Это со мной он разбирает вечером документы и делится запутанными делами, это меня он целует, меня водит на приёмы и со мной танцует каждый вечер. Ну, есть у него жена. Ну и что? Какое мне до неё дело, если любит он меня, а не её?» Такие мысли всё чаще непрошено лезли мне в голову, и я стала ловить себя на том, что они больше меня не пугают.
Так прошёл ещё один месяц зимнего сезона.
Я шла по коридору второго этажа в сторону кабинета Рунольфа. Было раннее утро. Я даже и не думала, что мне удастся его застать на месте. Мы вчера вернулись довольно поздно, и я сама не ожидала, что встану так рано. Но меня как будто что-то толкнуло, и я, одевшись, поспешила вниз. Ноги сами меня понесли на второй этаж. А может быть, это была уже сила привычки, выработанная за два прошедших месяца? Подходя к кабинету Рунольфа, я с удивлением услышала голоса. При этом один принадлежал Рунольфу, а вот второй абсолютно точно был незнакомый женский.
Подслушивать, безусловно, нехорошо. Я это прекрасно знаю, но только так, порой, можно узнать что-то важное и интересное. Так что, я замедлила шаги, почти крадучись по коридору, стараясь приблизиться к двери максимально незаметно. Я даже дышала через раз. В кабинете говорили на повышенных тонах. Они даже не заметили, что дверь не плотно прикрыта, и из щели мне всё было прекрасно слышно. Я прижала руку ко рту, чтобы заглушить и без того нечастое дыхание и прислушалась.
— Ты мне обещал, что это продлится максимум месяц. Прошло уже больше двух! И вот сейчас ты мне говоришь, что снова нужно подождать. Сколько на этот раз? — голос женщины был немного хриплый, я бы даже сказала грубый, говорила она с резкими недовольными нотками, сильно раздражённого человека.
— Хильда, я делаю всё, что могу. Но она и в самом деле не чувствует ответной тяги. В противном случае — давно бы уже сдалась. Но дело сдвинулось с мёртвой точки. Я уверен, через пару недель она мне ответит, и я смогу объявить её своей Каллис. Вендла переедет во дворец, и всё встанет на свои места, — ответил Рунольф.
Значит, это его жена? Я ещё плотнее прижала ладонь ко рту, чтобы не издать ни звука.
— Я устала! И мне скучно! Мне надоело сидеть сиднем во дворце. Весь сезон проходит мимо меня! Я пропустила все развлечения и всё — из-за какой-то девки, которая отказывается тебя признавать! Это она должна сидеть во внутренних комнатах дворца, а не я! — возмущённо и довольно громко сказала женщина.
— Не смей так говорить о ней. Она — моя Каллис!
— А я — твоя жена! Девчонка даже не чистокровная. Она и Гранатоворождённой стала только недавно. Ты вообще уверен, что это она?
— Да. Абсолютно. Я не испытывал ни к одной подобных чувств. Она не только притягивает меня к себе, но и чувствую я её по-особенному. Она другая, не похожая ни на кого. И она умна, и мне с ней весело и не скучно. Это абсолютно точно моя Каллис, — голос Рунольфа звучал тише и задумчивее.
— Тогда почему ты до сих пор не присвоил её себе? Как долго это будет тянуться?!
— Я не могу принудить её, не могу причинить ей боль, ты же знаешь.
— А врать ей ты, значит, можешь? Притворяться? Скрывать моё место в твоей жизни?! Делать вид, что всё, что происходит сейчас, будет и дальше происходить именно так, а не иначе?
— Она поймёт. Просто нужно время, — неуверенно сказал Рунольф.
— Время? Ну, ну. Только его у тебя осталось не так уж и много. А такими темпами ты можешь и не успеть. Когда ты дашь ей понять, что не намерен из-за неё менять вековые традиции? Когда ты уже поставишь на место эту выскочку? Ты же не пойдёшь против всего света, только потому, что ей так хочется, не так ли? — в голосе Хильды сквозило нескрываемое раздражение.
— Нет. Разумеется, нет. Она станет Каллис в традиционном понимании. Это не обсуждается. Я не имею права нарушать традиции предков и ставить под сомнения наши устои. Положение в стране и так нестабильно. А если императорская семья не будет едина и последовательна, не будет подавать пример и поддерживать традиции — это может привести к катастрофе, — тихо, на пределе слышимости, сказал Рунольф.
— Рада, что ты это осознаёшь.
— Тебе всё-таки не стоило сегодня приходить.
— Я соскучилась. Ты так редко бываешь у меня.
Послышались шаги, а потом я явственно услышала шорох одежды.
— Хильда, перестань. Не здесь. Я приду сегодня.
— Милый, я соскучилась. Ты должен мне — за все эти дни, что я безвылазно сижу во дворце, боясь спугнуть девчонку. А ты ко мне ещё и не приходишь! Поцелуй меня! — требовательно сказала Хильда.
— Хильда…
И я явственно услышала, как звякнула пряжка ремня Рунольфа.
Слёзы ручьём хлынули из глаз, и я стала медленно отходить от двери кабинета. Вот только стать свидетельницей постельных утех этой парочки мне не хватало. Я, и так, услышала и поняла более чем достаточно. Я пятилась от двери, потом развернулась и побежала. Нет, я не боялась, что меня догонят и остановят. Пара в кабинете была слишком занята друг другом, чтобы заметить мой тихий уход, они и появления-то моего не заметили, слава Одину…