С бала мы возвращались в молчании.
На следующий день я спустилась к завтраку, и ожидаемо застала там Наследного Принца. Он никак не отреагировал на моё появление, лишь показалось, что он всё время чего-то от меня ждал. Но я его ожиданий не оправдала. Всё такое же каменное выражение лица. И я отвечала только «Да» и «Нет». А сразу после завтрака я поднялась наверх, а не пошла, как обычно, с ним в кабинет, чтобы сесть в кресло и наблюдать за его работой.
Мне там больше места не было.
Сразу после обеда, Наследный Принц взял меня за локоть и резко бросил:
— Нам нужно поговорить.
Я пожала плечами. Определённо нужно всё расставить по своим местам. Чем быстрее он от меня отстанет, тем будет лучше для всех. Я прошла в его кабинет, но осталась стоять. Он облокотился на свой письменный стол и уставился на меня. Даже в такой позе он умудрялся нависать надо мной. Вот странно, мне даже представлять его волка — страшно.
— Я вначале подумал, что твоё охлаждение временное. Связано со стрессом — родами Альвы и появлением малыша, и не придал большого значения. Но похоже, роды не имеют к этому никакого отношения, — начал Наследный принц.
— Вот как? — холодно посмотрела я на него.
— Я не сразу, но сообразил, чем вызвано твоё нежелание признавать себя моей Каллис. Ты не была рождена Гранатоворождённой, а стала ею недавно. Случай? Чудо? — сейчас это уже не важно. Но важно другое. Ты воспитывалась в семье, где мать и отец любят и заботятся только друг о друге. В семье, где появление второй женщины рассматривалось бы как предательство.
— Да, это не секрет, — подтвердила я.
— Комиссия по контролю ни за что бы не допустила твоего воспитания в подобном ключе.
— Очень может быть. Не зря же они совершают свои проверки, — снова согласилась я.
— Когда мы были с тобой в храме Фрейи, ты сразу заледенела и отвернулась, стоило мне упомянуть имя моей супруги — Хильды. Не трудно сложить два и два и сделать соответствующий вывод. Ты её категорически не приемлешь. Именно это тебя отталкивает от меня.
Я снова неопределенно пожала плечами.
— Поэтому я сделал всё, чтобы Хильда не появлялась рядом с нами. И это помогло, на какое-то время. В то утро моя жена приезжала в этот дом. Рискну предположить …
— Да?
— Ты слышала и видела нас в то утро?
Я не ответила, но, вероятно, что-то промелькнуло в моих глазах, и этого ему оказалось достаточно, чтобы всё понять.
Он отвернулся от меня и вдруг резко смахнул со стола все бумаги, а потом, сжав руку, треснул по нему кулаком. Стол затрещал, но выдержал. Варги любили надёжную, способную многое выдержать мебель. Я не отпрянула и не испугалась. Я не думала, что он меня ударит. Но если бы это произошло, я была бы только рада. Это окончательно и бесповоротно отвратило бы меня от него. Поставило бы на всём происходящем жирную точку. Я смотрела на него даже с каким-то любопытством. Как раньше — разглядывала в микроскоп вещества для моих исследований. Но Наследный Принц взял себя в руки, и обернулся ко мне:
— И что мы будем теперь делать? — спросил он.
— Ну, если бы вдруг комиссия по Гранатоворождённым собиралась прямо сейчас, то я бы спокойно им сказала, что мне трудно было устоять перед натиском Наследного Принца и, пусть ненадолго, но его ухаживания вскружили мне голову. Любая бы девушка на моём месте дрогнула и поддалась на обаяние и красоту Наследного принца. Только подобное совершенно не делает меня его Каллис — непреодолимой тяги, несмотря на все усилия Его Высочества, у меня к нему не появилось. Её как не было, так и нет. И не будет! — последнее предложение я твёрдо высказала ему, глядя прямо в глаза.
— Понятно.
— Я предлагаю вам вернуться обратно во дворец и начать выводить в свет свою жену, она ведь так сильно скучает!? — с сарказмом процедила я.
— Значит, не просто увидела мельком в холе, а слышала наш разговор, — упавшим голосом сказал принц.
— Этот решение даст свободу мне, успокоит вашу дражайшую жену, и устроит всех! — снова повысила я голос.
— Нет! Меня оно не устраивает!
— Тогда вам остаётся только смириться! Я не буду вашей! Ни за что!
Я развернулась и выскочила из кабинета, напоследок громко хлопнув дверью.
Не стоит думать, что я не понимала и не принимала всех последствий. Но я чётко осознавала, что, если бы я согласилась стать его Каллис, рано или поздно, это решение меня убило бы. И не только духовно, хотя это произошло бы довольно быстро и в первую очередь. Я не способна делить мужчину с другой. Ревность и злость в итоге съели бы меня изнутри, разрушили бы моё «я».
Только вот и этого мало.
Ситуация с Альвой многое мне показала и объяснила. Каллис существо пусть и любимое, но совершенно бесправное. Все вопросы, связанные с родами, няней и ребёнком решала я, на правах будущей жены Сверра. Все оборачивались ко мне, даже в присутствии Альвы. Мне приходилось подтверждать её распоряжения няне, врачу, слугам. Альва не обращала на это ни малейшего внимания. Для неё это было естественно и нормально. Её такой контроль даже радовал, она неоднократно повторяла это. Её. Но не меня. Я бы не выдержала подобного.
Но и это ещё не всё.
Да, всем известно, что Каллис неприкосновенна. Что её холят, лелеют, о ней заботятся и её любят. И да, ей нельзя причинить вред. Только все забывают самое главное. Кто не может причинить вред? Её возлюбленный? Да, он на это не способен. Но у него есть жена. И, судя по тому, что я услышала в кабинете, Хильда меня ненавидит. И я совершенно уверена, что эта ненависть никогда не перерастёт в любовь. Хильда полностью оправдывает своё имя — борьба, битва. И она будет биться за «своё» до последнего. И кто ей помешает избавиться от меня, когда я, скажем, сыграю свою роль, и подарю Рунольфу долгожданного наследника? Да никто.
Она законная жена и вправе делать многое. Если не всё.
Вот и получалось, что все последствия моего отказа, безусловно, страшны. Только вот согласись я — они будут не лучше. Сейчас у меня ещё есть призрачные шансы попытаться бороться и если не выиграть, то хотя бы свести в ничью. Если я сдамся — меня это убьёт. Так что, я сражаюсь за свою жизнь в этом новом мире и сдаваться не собираюсь.
Как ни странно, но Наследный принц прислушался к моим словам и в тот же день переехал во дворец. И уже тем же вечером на балу он появился вместе с женой. Хильда сияла, как медный таз, и так же гремела своими драгоценностями. Я не приняла от Наследного Принца ни одной безделушки, категорически запретив ему дарить мне драгоценности. Шуба — это, как он выразился, чтобы я не заболела, и это было проявление заботы о моём здоровье, я готова была такое принять. Как и цветы, хотя и они были лишние. А вот от драгоценностей я отказалась категорически. Слава Одину, ума хватило. Хотя искушать ими Рунольф меня продолжал все эти месяцы. Но я стояла, как кремень.
Но к концу бала улыбка Хильды сильно поблёкла. Я не обращала на них почти никакого внимания. Мне они были почти безразличны. Я много смеялась и шутила с Гердой, родителями и Сверром, полностью довольная моей маленькой, но победой. Да, кавалеры шарахались от меня, по-прежнему опасаясь гнева принца, только радости моей это не омрачало. Мне вполне хватило тех двух танцев, что я танцевала со Сверром и папой. И довольная улыбка не сходила с моего лица. А вот Наследный Принц хмурился всё больше. А вместе с ним мрачнела и Хильда.
— Я думаю, что он хочет показать тебе, как всё будет, когда ты согласишься, — сказала Герда в карете.
— Нет. Слово не правильное. Никакого «когда» не будет, — помотала я головой.
Теперь, когда я не была привязана к Его Высочеству, с бала я возвращалась в компании сестры и Сверра.
— Хорошо. Но он-то так не думает. Вот он и решил продемонстрировать, какого его отношение к тебе и как он относится к ней.
— Плохая демонстрация.
— Почему? Он весь вечер хмуро стоял рядом с Хильдой и не сводил с тебя глаз. Он давал понять, что ты для него важнее. И Хильда ни разу так и не танцевала. Он даже отказался от обязательного одного танца, — не сдавалась сестра.
-Что за чушь, Герда? Кого он собирается этим убедить? Вот уж точно не меня! — фыркнула я.
— Не знаю. Но с тобой он улыбался и даже смеялся иногда. А сегодня был грозен и мрачен. К нему теперь боятся подойти. А при его должности это не очень хорошо, — покачала Герда головой.
— А может он ещё попытался вызвать твою ревность? Ну ты приревнуешь его к жене и устроишь сцену, доказав всем, что ты его Каллис? — сказал вдруг Сверр.
— А что? И в самом деле? Ты могла бы вспылить — он смог бы утверждать, что ты его Каллис, — согласилась сестра.
— А такой своей реакцией, точнее полным отсутствием видимой реакции я, выходит, ему все планы опять испортила? — весело расхохоталась я.
— Да уж. В этом ты мастерица, Венди.
Целый месяц Его Высочество держался. Уже на следующий бал он танцевал один танец с Хильдой и два со мной. Во время танцев мы не разговаривали. Он сверлил меня своим пронзительным взглядом, но этим и ограничивалось всё наше с ним общение. Я же целый месяц просто наслаждалась жизнью, ни о чём серьёзном не размышляя.
О том, что Его Высочество и не думает отступать, постоянно напоминали императорские гвардейцы, которые так и продолжали дежурить у нас в особняке. Они по-прежнему сопровождали меня, куда бы я ни пошла.
Однажды утром, спустя месяц, сразу после завтрака, дворецкий сообщил, что меня в малой гостиной дожидается Его Высочество Наследный Принц Рунольф.
— С тобой сходить? — озабоченно спросил отец.
— Нет, пап. Я справлюсь, — и я, распрямив плечи, направилась в малую гостиную.
Мы сдержано поприветствовали друг друга, и я села на диванчик.
— Я пришёл, чтобы предложить заключить перемирие, — отвернувшись, и стараясь не смотреть на меня, сказал Рунольф.
Я тоже старалась смотреть куда угодно, но только не на него.
— И в чем же оно будет заключаться? — выдавила я из себя.